На руинах Миглаха (легенда о Дигоне)

Глава 20. Перерождение.

-20-

Цветущие сады Омфала никогда не знали осеннего увядания или зимней стужи. Город был небольшим, но представлял собой один цельный храмовый комплекс на берегу Центрального внутреннего моря. В небольших поселениях вокруг жил персонал, обеспечивающий деятельность традиционного центра управления Миглахом. Частые периодические созывы Верховного Совета Домов давно ушли в прошлое из-за широкого применения практики общения мыслеформами и облегчения способов перемещения правителей по миру. Так что о буйной жизни и когда-то заполненных людьми улицах давно позабыли. По причине удобства расположения Омфала, в роскошных палатах его гостиниц ещё собирались архосы разных Домов для решения международных вопросов, но с величием встреч Совета они, конечно, не конкурировали. Столица мира продолжала руководить международными финансами и носила ещё одну древнюю функцию. Самую важную функцию для Верховных Отцов в мире, созданном при Параклазе…

В сердце комплекса городской архитектуры стоит величественный круглый дворец Верховного Совета Домов Миглаха. Его периметр обрамляет грандиозная двойная галерея колонн, каждая из которых имеет больше двух метров в диаметре опоры, поднимается на высоту двадцати метров и держит на себе огромное кольцо основания купола. Все столбы высечены из монолитного камня – серого с розовыми вкраплениями гранита, и их полированная поверхность сверкает переливами в лучах благодатного Аполлона. Всё это помпезное великолепие венчает колоссальный полукруглый купол шестидесяти метров в диаметре, облицованный гладким белым мрамором. С расстояния, особенно днём, он кажется титаническим кристальным шаром белого пламени. Вход во дворец венчает глубокий портик с треугольным фронтоном, поддерживаемый в три ряда шестнадцатью колоннами поменьше с диаметром в полтора метра и высотой в пятнадцать.

Здесь, во дворце Верховного Совета Домов, благодаря законам Конвенции Миглаха, прекращаются все распри и вражда. Центр мира, блистательный Омфал, накрывает энергетическая полусфера, созданная магией всех Домов. Она регулирует отдельный благоприятный микроклимат в своих границах. Она же создаёт и силовое равновесие внутри себя. Если одни народы в землях других Домов, связанных с враждебными Стихиями, ощущают на себе их гнетущее влияние, то здесь, в общем городе, все чувствуют себя комфортно. Совет потратил на создание этого места гигантские усилия. Основная тому причина состоит в достижение особых условий для совершения главного ритуала – таинства перерождения. В его секреты до конца посвящены только Верховные отцы и частично – горстка их доверенных лиц, периодически сменяющих друг друга по мере старения.

В наосе Дворца, непосредственно под куполом, располагается просторное круглое помещение, по внутреннему периметру обставленное полуколоннами в виде огромных скульптур. Как и большинство статуй снаружи, они выполнены из искрящегося огненного опала. Эти фигуры изображают Покровителей – то ли богов, то ли хозяев Стихий, то ли духов старого мира до катастрофы. Именами некоторых из них Первые Отцы назвали свои Дома. Никто толком не знал их природу, но память о них хранится и в народном эпосе, и в редких физических источниках: элементах зодчества, археологических находках, и прочих артефактах древности. Эти горельефы поддерживают изнутри свод исполинского купола ротонды, высотой достигающего семидесяти метров. В наосе, непосредственно под отверстием-окулусом в куполе, из которого в помещение обильно вливается свет Аполлона, стоят кольцом девять одинаковых дугообразных каменных столов из чёрного вулканического стекла. Центральное пространство занимает ещё один диковинный круглый стол, словно вылитый из полупрозрачного белого нефрита. Его поверхность до мельчайших деталей объёмно изображает карту титанического материка Миглаха. Голубоватые края гладкие и покатые, показывают водные просторы с кое-где возвышавшимися клочками серых островов. Дальше поднимается суша с зелёными равнинами и болотными впадинами, коричневыми возвышенностями и серо-белыми скалами, синими внутренними морями и причудливо изгибающимися бирюзовыми лентами рек. Весь материк, имеющий почти правильную округлую форму с обильно изорванными краями, на девять равных частей разделяют тонкие яркие линии по цветам соответствующих Домов. Чёрного – Кроноса, белого – Дианы, фиолетового – Цифры, пурпурного – Гермеса, красного – Ареса, золотого – Аполлона, зелёного – Венеры, синего – Зевеса и смутного, не имеющего чистого очертания – Гадеса. Это был зал конгресса, в котором заседали при решении наиболее важных вопросов Верховные Отцы Домов или их наиболее приближённые представители.

Но святая святых дворца Верховного Совета находится дальше, за противоположной стеной напротив центрального входа. В опистодомос храма, при всём желании, войти не мог никто, кроме Верховных правителей Миглаха. Там, у крайней стены небольшого квадратного помещения стороной в двенадцать шагов, стоит бесформенный вытянутый камень немного ниже человеческого роста. Его поверхность переливается всеми цветами радуги и источает мягкий, но интенсивный свет, которого хватает, чтобы обеспечить достаточную видимость во всей комнате. Это – священный камень Агадир, ещё одно наследие древнего мира, пережившее катастрофу Параклаза. Он обеспечивает Верховным Отцам возможность перерождаться, перемещать своё сознание в новые тела и проносить сквозь тысячелетия опыт и знания своего разума. Перед светящейся каменной глыбой располагается большая круглая купель трёх метров в диаметре. Её борта, выложенные из идеально подогнанных друг к другу прозрачных кварцевых кирпичиков, на полметра возвышаются над полом, а есть ли у неё дно неизвестно никому в этом мире. По искрящемуся кварцевому жёлобу из-под священного артефакта в купель медленно течёт и заполняет её вязкая мутноватая жидкость, издающая лёгкий аромат предгрозовой свежести. Кровь Агадира, как зовут её между собой правители Миглаха.

В опистодомосе стояли четверо. Селена, многомудрая Верховная Мать Дома Дианы. Прекрасная Урания, неувядающая Мать Дома Венеры. Древний, осунувшийся под тяжестью шести сотен лет, абсолютно седой и покрытый сетью глубоких морщин Отец Дома Кроноса Лабрис. И молодой, лет тридцати пяти – сорока на вид, сильный и величавый мужчина. Последний был абсолютно голым, демонстрируя красоту мускулистого тренированного тела без единого намёка на полноту или хилость. Его взгляд был отрешённым, движения медленными и плавными, словно сознание находилось в глубоком непробудном сне.

Селена подошла к Лабрису и сняла с него чёрный живой плащ, сплетённый из эманаций стихии Земли и нитей концентрированного потока энергии Дома Кроноса. Плащ возмутился. Покрылся острыми вытянутыми шипами. Заколыхался, несмотря на полное отсутствие ветра, но глава крониан нежно провёл рукой по его тыльной поверхности:

- Успокойся, мой верный друг, скоро мы снова будем вместе.

Старик остался голым и направился к купели тихими семенящими шагами. В это же время Урания взяла под руку оцепеневшего молодого человека и повела его навстречу новой чужой жизни. Старик и тело его будущего носителя скрылись под поверхностью жидкой глади. Та отреагировала. Взволновалась. Покрылась пузырями и неспешно закрутилась в водовороте. Селена и Урания, так же в плащах на голое тело, стали по двум краям купели, образуя с Агадиром равносторонний треугольник. Матери расставили руки, словно пытаясь обнять невидимый шар над водоворотом и вошли в транс. Мир изменился. Два светящихся тела стояли над бездонным колодцем дикой пульсирующей энергии, в пучинах которой метался искрящийся дух Лабриса. Там же безвольно болталось серое, бесцветное и беспомощное тело его преемника. А сверху над всем полыхал неистовым пламенем Агадир. Он будто вырос и обрёл человекоподобный образ великана без головы. Подобия его рук вытянулись, соприкоснулись с кончиками пальцев Селены и Урании. Свободные руки женщин, так же удлинились и потянулись друг к другу, образовав радужное кольцо над бортиком колодца. По этой окружности в направлении, противоположном водовороту в купели, двинулась Сила. Яркий замысловато сплетённый Эфир, исходящий от Агадира и две водные Стихии Верховных Матерей, родственные к энергии Земли Лабриса. Вихрь, круживший в колодце, потянул тела молодого мужчины и Отца Дома Кроноса куда-то вглубь, за пределы реального мира и даже мира, творимого ритуалом. Где-то на дне мироздания поток сомкнул их в единой точке, взорвался мириадами искр и вышвырнул всех троих участников из транса.

Свет потускнел. Селена и Урания лежали в разных концах опистодомоса, вдоль стен, предусмотрительно обставленных большими мягкими подушками. В купели же, лицом вверх, раскинув руки в форме звезды, плавало молодое сильное тело нового Верховного Отца Дома Кроноса. Второе тело исчезло, забрав с собой какую-то частицу его жизни и памяти. Матери быстро пришли в себя – это была далеко не первая свершённая ими процедура перерождения. Аккуратно вынули обновлённого Лабриса из купели. Обмыли его тело водой от вязкой липкой крови Агадира и накрыли живым плащом правителя. Плащ оживился. Признал своего хозяина, обернул его, стараясь как можно большей площадью соприкосновения показать свою преданность. По его иссиня-чёрной поверхности побежали мелкие голубоватые змейки молний, постепенно покрывшие всё полотно, и резко устремились вглубь, к телу кронианина. Прозвучал резкий звонкий хлопок. В воздухе запахло озоном, словно на остром заснеженном пике Кратимора, самой высокой горы Миглаха. Лабрис открыл глаза – молодой, полный сил и энергии, но умудрённый десятитысячелетним разумом верховный правитель.

Уже больше сотни раз в опистодомосе дворца Верховного Совета происходило таинство, при котором властители Домов, дружественных к Стихии перерождающегося, помогают ему обрести новую жизнь. Но в этот раз кое-что изменилось. Через несколько минут, когда молодой Лабрис встал и удостоверился, что ритуал прошёл без ошибок, воздух внутри сжался, завибрировал. Камень затрясся. Его свет, разгонявший до этого темноту закрытого пространства, плавно перетёк в жидкость купели и оставил стоять холодный кусок прозрачного неровного кристалла. Присутствующие насторожились и в молчаливом недоумении смотрели в колодец, который вёл себя совершенно не по плану привычного ритуала. Кровь Агадира, впитав свечение, снова вскипела и стала медленно подниматься над поверхностью, не переливаясь через сверкающие борта. Вязкая жидкость приняла форму огромного сильного мужчины высотой в два человеческих роста. В ней легко можно было разглядеть широкие плечи, сильные руки, покладистую густую бороду и неплотно собранные назад вьющиеся волосы. Укромный зал опистодомоса загудел зычным басом:

- Слушайте меня, дети Миглаха!

Селена не успела понять, что происходит, и её крик в попытке остановить соратников утонул в гуле и грохоте творимой волшбы.

Лабрис отпрыгнул в сторону, прижавшись спиной к стене, чтобы встретить незваного гостя лицом к лицу. Обострённые молодые чувства отреагировали даже быстрее, чем Верховный Отец сообразил, что делать. Машинально сработала память и подвластное кронианской магии время в пространстве храма замедлилось. Но нехотя, вяло и куда слабее, чем он мог бы ожидать. Пока новое тело боролось с непривычным ещё откатом, Лабрис наскоро воплотил знакомое убийственное заклинание «каменного шпиля». Около рук правителя послушно сгустилась коричнево-чёрная энергия Земли. Шарами, состоящими из мелких частиц Стихии, закрутилась она вокруг ладоней, вытягиваясь острыми конусами вершин в сторону потенциального врага.

«Как? Как он пробрался сюда, в самое сердце Миглаха, закрытое нашими самыми мощными защитами и ловушками?», - недоумевал Отец Кроноса, пока магия набирала силу.

Удар. Две крутящиеся с неуловимой скоростью вокруг своей оси пики ринулись в сторону фигуры из вязкой жидкости. По мышцам кронианина пробежала режущая боль, но следом за вторым заклинанием на судорожной границе сознания он сотворил третье (благо, что вновь обретённая молодость позволяла такую ретивость). «Каменный дождь». В пространстве вокруг фигуры над колодцем сконцентрировались и двинулись вперёд осколки раскалённых докрасна острых каменных лезвий, готовых вонзиться во всё, на что указал их создатель. Он же тем временем опустился на колени, глотая воздух открытым ртом, а время продолжило свой привычный ход.

Урания, видя молниеносную реакцию Лабриса и понимая серьёзность происходящего, присоединилась к атаке. Но её возможности не были рассчитаны на нападение так же хорошо, как арсенал Дома Кроноса. Первым делом она активировала сотканный ранее и ждавший своего времени «щит воды». В нём затухнет любое известное боевое заклинание и увязнет всякое физическое оружие. Полусфера зонта прозрачной плёнкой закрыла собой хозяйку пока та готовила «ледяной изъян». Хитрое и в высшей степени ювелирное заклинание. Оно собирает в бесконечно малую точку максимально возможное количество водной стихии и выкачивает из неё всю теплоту, обращает в абсолютный лёд. Стремясь в противника, эта частица проникает сквозь всякую защиту, просачивается даже через структуру металла, в самую плоть, где замирает и освобождает мощный отрицательный потенциал, превращая любую жизнь в замороженную глыбу. Когда Лабрис уже сидел на полу, хозяйка венетов с другой стороны от фигуры над купелью выпустила своё оружие.

Всё это заняло не более двух-трёх секунд. Искушённые тысячами лет практики заклятий, главы Домов творили их на уровне рефлексов. Но таинственный гость, которого не остановили все хитрости защиты самого сокровенного места в Миглахе, только отрывисто хохотнут. Он поднял наполненные кровью Агадира руки ладонями в стороны к нападавшим, и все попытки его поразить рассыпались лёгким серым пеплом, который таял, не успевая долететь до холодного гранитного пола.

Селена пришла в себя от коллизии времени Лабриса в унисон с полётом «ледяного изъяна». Сначала она опешила, но быстро узнала глубокий бархатный бас нежданного гостя. Не теряя времени на объяснения, Верховная Мать Дианы свела ладони в самом низу живота, медленно провела ими вдоль оси своего тела, мимо лица, и начала равномерно натужно разводить над головой. В образовавшемся между ладонями проёме заискрились сотни тончайших, но ярких, словно полуденное светило, белых изломанный змеек. По мере того, как она двигала руками, очерчивая ими полукруги от головы обратно к низу живота, за её ладонями тянулись и множились ослепительные дуги молний, пока перед дианитой не повисло сияющее кольцо чистой энергии. Она снова подняла сцепленные руки на уровень груди и резко крестообразно раскинула их. Магия погасла. Селена сотворила «кольцо отрицания» – мощное заклинание Дома Дианы, которого безумно боялись все прочие жители Миглаха. Пожалуй, кроме арейцев, не слишком-то полагающихся на магию. В исполнении Верховной Матери оно было восхитительно. Тихо застонав, она обессиленно рухнула на одно колено и аккуратно присела на пол, осматриваясь по сторонам. Магии просто не стало. «Кольцо» выжгло всю Силу в пределах видимости своей хозяйки. Наверное, как-то так чувствовал себя бывший поставщик информации Gs-9 после авантюрной победы над воином Ареса Сенаром. В пространстве комнаты любая магия, любые стихии растаяли без следа, и даже Эфир колыхался безвольной суспензией. Только не сила Целума.

- Спасибо, Селена, - прозвучал столь же спокойный и размеренный голос, от которого дребезжали стены дворца Верховного Совета Домов, - но это было не обязательно.

-Вы закончили? – с усмешкой обратился он к застывшим в удивлении по обе стороны от купели Урании и Лабрису. – Ваши силы велики, мои бывшие авгуры, но их не хватит, чтобы прогнать меня.

«Прогнать…» - пронеслось в голове Лабриса. – «Даже не убить, не победить, а просто ПРОГНАТЬ… Что же ты такое? И Селена помогает ему?!» - он перевёл глаза на госпожу дианитов, которая уже пыталась встать на ноги. Та, в свою очередь, поймав взгляд кронианца, просто умоляюще покачала головой.

- Я здесь, чтобы говорить с вами. Селена уже знает кто я, но вы двое – ещё нет. Ваша память, словно грязный, мутный иссыхающий колодец, который вот-вот засыплет песками забвения. Подойдите ко мне, и я вычищу это застоявшееся, поросшее тиной и мхом болото.

Лабрис и Урания не спешили выполнять требование гостя – они вообще никогда не слышали столь резкого приказного тона по отношению к себе. Но их согласия и не спрашивали. Целум поманил едва различимыми движениями ладоней их к себе, и уверенная сила подняла двух правителей Домов, словно тряпичные куклы, притянув к бортам купели. Ворвавшийся в их сознания холодный нестерпимый ужас вызвало даже не то, что стоящее перед ними существо сохранило магию после «кольца отрицания». Хотя и это уже казалось невозможным. Нет. Панический страх вызвало другое. Они не смогли понять источник этой необоримой Силы. Ни Урания, искушённая в чувственном восприятии, ни многомудрый Лабрис, от чьего проницательного взгляда не ускользала ни одна мельчайшая деталь. Не было для них в границах Миглаха ничего неизвестного, но сейчас они встретили то, что не имело к их знаниям никакого отношения.

На коленях перед ожившим сгустком искрящейся жидкости стояли двое, которые ещё несколько минут назад считали себя хозяевами мира. Образ Целума положил руки на головы стоящих перед ним магов. Обоих затрясло в конвульсиях, спазмы мышц сковали и вывернули конечности, эхо от хруста суставов и обречённого хрипа прокатилось по монолитным стенам опистодомоса и увязло в глухой тишине. Селена никак не ожидала увидеть своих собратьев в таком состоянии и прижалась спиной к дверному проёму, в ужасе наблюдая за происходящим. Три недели назад в чертогах её разума Держатель мира обошёлся с ней явно куда бережливее. Она хотела было броситься на помощь соратникам, но Целум резко поднял голову, пресекая всякое желание двигаться. Он возвращал память двоим своим нерадивым детям. Когда процесс был окончен, и хитроумный Лабрис, и несравненная Урания сидели на полу, упершись спинами в борта, по разные стороны купели. Слёзы текли даже по щекам угрюмого и никогда не знавшего сожалений и душевных переживаний кронианца. Глава же венетов заходилась истерическим рыданием, словно малолетняя девчонка, на которую она, в принципе, и была похожа в своём нестареющем обличии. Целум не спешил избавлять их от боли по примеру Матери дианитов. И только одна Селена во всём мире прекрасно понимала, какие невыносимые страдания сейчас раздирают души её друзей. Прошло не менее пяти минут, пока Лабрис не успокоился. Перебирая по полу руками и ногами, он обогнул круг хрустальной кладки, стараясь не смотреть на возвышающуюся молчаливую фигуру великана. Придвинулся к рыдающей Урании и, присев на корточки, упёр свой лоб в её голову. Они говорили. Магия ушла, но чувственное восприятие двух иерофантов, разделивших когда-то куски божественного величия, вернулись. Они говорили без слов, но и Целум, и даже Селена понимали их. Тысячелетия изменили природу дерзких заговорщиков и осознание этого заполнило их разум, подобно недавнему прозрению Селены. Многие века наградили богатством мудрости и рациональностью мысли. Они понимали свою вину перед миром, перед его Держателем, перед всей Плеромой. Они знали, что нужно делать. Закончив беззвучную беседу, Лабрис и Урания одновременно подняли глаза и спросили в один голос:

- Что ты потребуешь от нас, Повелитель, приказывай. Мы в твоей власти.