Глава 36. Дом Зевеса. Попутчик.

-36-

- Убери своё оружие, юноша, - устало и монотонно сказал Фульгур Дигону, выскочившему из пелены врат Талари. – Я не сторонник силовых методов. Не люблю убивать. А если бы захотел твоей смерти, ты бы сейчас уже смотрел на мутную гладь Океана Теней.

Ученик Целума в боевой готовности вопросительно посмотрел на сидевшего за пультом управления. Достаточно молодой мужчина с недлинными, слегка вьющимися каштановыми волосами и короткой заострённой бородой с улыбкой спокойно смотрел на гостя. Тот сместил плоскость меча в сторону говорящего.

- Сомневаешься? – проговорил хозяин. – Сомнение – это хорошо. Излишняя самоуверенность – плохо. Я, возможно, и не обладаю столь же сильной магией, как прочие Отцы, но у меня есть не менее полезный инструмент. Разум.

Глава зевитов кивнул головой в сторону справа от Дигона, указав глазами на прислонённый к стене манекен, одетый в тяжёлую панцирную броню. Тот посмотрел на куклу, потом перевёл глаза на Фульгура. Сидевший достал из-под живого, отдающего успокаивающей синевой плаща короткий, длиной с локоть предмет. Правой рукой он держал его у основания, где располагались какие-то механизмы, а левой подхватил за середину, с которой начиналась стальная труба с толстыми стенками и отверстием в два пальца. Раздался щелчок и следом - громкий пронзительный хлопок, от которого зазвенело в ушах. Дигон даже прищурился. Посмотрел снова на манекен и увидел, что тот лежит на полу, а прочная стальная кираса в самом центре разворочена. Казалось, что в неё вошёл заострённый таран и оставил дыру, в которую с лёгкостью вошли бы две руки.

Молодой маг опустил свой сомнительно эффективный в данной ситуации меч и округлившимися глазами смотрел на правителя зевитов.

В этот момент из врат вышла слегка смущённая Лаянна. Посмотрела на Фульгура, на своего возлюбленного, на изуродованный манекен, а руки автоматически потянулись к стрелам. Дигон остановил её:

- Спокойно, родная, всё в порядке. Мы просто говорим.

- Мы, юноша, не участвуем в этой войне, - продолжил так же спокойно Верховный Отец Дома Зевеса. – Но на нас никогда не нападают по двум причинам. Первая – мы нужны каждому из Домов, поскольку от наших машин зависят очень многие сферы их жизни. Все поголовно увлечены своими фокусами, и никто другой, кроме нас, их не может ни создавать, ни обслуживать. Вторая заключается в том, что науку можно применять не только во благо, но и значительно ускоряя процесс смерти. Например, такими вот игрушками. Они гораздо эффективнее луков, в десятки раз мощнее, бьют в два раза дальше и более метко, чем многие из искусных стрелков-дианитов. Да простит эту неприятную правду моя вторая гостья. Конкретно эта – для ближнего боя. Я называю их «морты» в честь нитей жизни, которые они весьма умело обрывают. И нигде больше в Миглахе вы не увидите ничего подобного. Это – наша гарантия спокойствия и весомый аргумент в политических дискуссиях.

Дигон вложил меч в ножны за спиной.

- Нет-нет, постой пожалуйста, не прячь, - подняв руку, попросил Фульгур. – Я наслышан о необычайных свойствах твоего оружия. Позволь взглянуть на него.

Снова достав меч, Дигон подошёл к хозяину Дома. На миг обернулся и кивнув появившемуся из врат Ямлиху. Тот сразу упал на колени с пунцовым лицом и глазами, сверкающими, как раскалённые угли костра. Похоже, он впервые путешествовал переходами местных изобретателей. Повернувшись к зевиту, молодой маг протянул ему клинок рукоятью вперёд. Фульгур встал, поместил морту в замысловатую кобуру, прикреплённую к бедру, и правой рукой принял рукоять меча. Неизвестно, действительно ли он не любил битвы или только так говорил, но обращаться с оружием точно умел. Покрутив вокруг себя пару хитроумных финтов, искусно заведя лезвие за спину, провернув над головой, резко остановил в вытянутой руке параллельно полу. Потом поднёс лезвие к глазам и долго рассматривал сам металл, гравировки узоров, исполнение рукояти. Плащ, до этого висевший, не подавая вида, оживился, пробежал волнами и, казалось, взъерошился тонким ёжиком.

- Хм, чувствует, стервец, незнакомую силу, - проговорил про себя зевит и обратился уже к Дигону. – Да, весьма незаурядное творение. Не знаю из чего он сделан и даже не могу предположить кем и когда. А это, юноша, в нашем мире маловероятно. Думаю, он действительно из другого мира. Из того, о котором теперь так грезит Кетер. Откуда он у тебя?

- Это подарок учителя, - ответил Дигон, принимая назад меч и вкладывая его в ножны.

- А, того самого, уже наслышан. На Верховном Совете он знатно всех обескуражил. Представляю себе запал ярости, который получили Квирин с Гиперионом, вернувшись домой на неделю позже запланированного, – он рассмеялся тихим злорадным смешком и продолжил. – Как я понимаю, ты добился своих целей, раз всё ещё жив и даже добрался ко мне?

- Да, Верховный, - более почтительно после показательного выступления с мортой и мечом ответил Дигон. – Мы пробились и через заслон аполонитов, и сквозь арейские земли.

- И даже умудрились подраться с самим Гиперионом, - прервал хозяин. – И выжить при этом. Тоже наслышан. Небывалая удача, скажу я тебе. Идёмте за мной. Во внутреннем дворе куда приятнее вести беседу, чем в помещении врат.

Все четверо вышли из обитой металлом комнаты, миновав стоявших за дверью пятерых воинов, которых Фульгур отпустил, приказав прибраться в помещении. Охрана была необычной. Закована в странные доспехи. Гибкие, но упругие, похожие на броню-ящерицу самого Дигона, но без явно выраженных чешуек. Поверх костюмов находились какие-то механические каркасы, повторяющие движения конечностей, на которых были жёстко закреплены. Передаточные механизмы от каркасов сходились в железные короба на спине. Воины передвигались легко и непринуждённо, несмотря на явную тяжесть всего висевшего на них оборудования, а каждый шаг сопровождался монотонным жужжанием.

Спустившись на улицу первой, Лаянна поразилась удивительной гармонии двух, казалось бы, несочетаемых вещей – природы и металла. Небольшой вытянутый дворик с тыльной стороны дома Верховного Отца сплошь был выложен резной чугунной плиткой. Низкие кованные заборчики огораживали пятнадцать широких круглых участков открытой почвы. Они располагались тремя чёткими рядами, образуя идеально выверенный прямоугольник. В центре каждой такой прогалины рос сильный высокий клён, как две капли воды похожий на все остальные. Сочная тёмно-зелёная листва плотно укрывала раскидистую крону. Основания стволов каждого дерева тонуло в густом аккуратно постриженном кизильнике, обильно усыпанном спелыми красными ягодами. От корней кустарника вплотную к ограде стелился синий ковёр лаванды. Кроме маленьких садовых островков по всей площади равномерно стояли монолитные лавочки и двухметровые вытянутые металлические скульптуры. Все разные, но выполненные в одинаковом абстрактно-техногенном стиле, напоминающем сплетение виноградной лозы и часового механизма. Внутри каждой замысловатой фигуры горело яркое красно-синее пламя, обильно освещающее всё пространство. Пока дианита с восхищением любовалась красотой рукотворной симфонии, закованной в металл, а Ямлих пытался высмотреть источник необычного огня, Фульгур отвёл Дигона в сторону.

- Мне уже рассказали и Урания, и Кетер, какие цели преследует этот Целум, – начал Отец Дома Зевеса во дворе, присаживаясь на узорчатую скамейку, отлитую из металла. – Но это то, что он им сказал. А меня вот больше интересует твоё мнение. Твое личное. Ты сам зачем всё это делаешь?

- Я обязан учителю всем, что имею, – ответил, не задумываясь бывший цифир. – В принципе, даже жизнью. Его цель нужна каждому из нас и всему Миглаху. Я дал слово и намерен его выполнить любой ценой.

- Нет, друг мой, это то, что тебя связывает с происходящим. А какова твоя собственная цель?

- Равновесие. Наверное, – сказал, немного смутившись, Дигон. – Мы все живём на одной планете, мы все – части единого мира. Пока я проходил обучение, мне открылись многие тайны и теперь я знаю, что нет ничего обособленного. В конечном итоге есть только одно большое «МЫ», в составе которого малое незначительное «Я» – лишь крошечная составная часть общего Единства. Моё предназначение – собрать снова все разрозненные детали некогда монолитной, но разорванной души мира. Продолжение существования Миглаха напрямую зависит от того, пройду ли я свой путь до конца.

Фульгур улыбнулся:

- Ты снова не понял моего вопроса. Хотя рассуждения твои красивы и правильны, а обозначенные идеалы – это несомненное благо, но я спросил не об этом. Что именно тебя побуждает действовать? Отбрось в сторону философию и веру, забудь о великих целях и ответь мне. Какие намерения у тебя лично?

Маг Единства молчал. Он никогда не ставил перед собой таких дилемм: ни будучи поставщиком информации Дома Цифры, ни сейчас, выступая доверенным лицом Держателя мира.

- Да, похоже не понял, - ответил наконец он. – Я не задумывался над этим и никогда не разделял общее и частное. Сделать это для меня, пожалуй, невозможно. В моей новой природе сплелись мировые первоэлементы, привнеся с собой как великие возможности, так и обширные знания о мироустройстве. А ещё о боли. О страданиях и невыразимой горести души Миглаха. Они так же стали моей неотъемлемой частью. Урания научила меня жить с ними, но никто не может научить их забыть. Это слишком тяжёлая ноша для одного человека. Это мучения. Я хочу, чтобы они прекратились. Я всем своим существом стремлюсь избавить мир от ужаса смерти, потому что таким образом я избавлю от боли себя самого. Свою любимую женщину и всё, что мне дорого.

- Достаточно, – остановил своего собеседника зевит. – Я услышал ответ на свой вопрос. И я с лёгким сердцем отдаю тебе пиксиду. Торопись молодой маг. Не теряй времени. Его у нас нет.

Фульгур отвёл троих гостей в свои конюшни и дал шесть прекрасных сильных лошадей, чтобы путники могли добраться до мрачных границ Дома Гадеса как можно быстрее. Дигон не бывал в этих краях, а тем более не посещал земли нетленного господина, и им предстояло преодолеть много сотен лиг обычным проверенным способом.

После половины пройденного пути по приказу Фульгура ко всадникам присоединился ещё один спутник. Ближе к владениям Маркара местность была незаселённой, да в последнее время всё чаще приходили новости о пропаже людей на границе земель, так что проводник, знающий эти места, пришёлся кстати. Им оказался молодой маг и учёный по имени Карней, с трудом избежавший смерти, в Доме Кроноса, когда там началось наступление Гипериона. Он работал на юге владений Лабриса, проводил плановый ремонт судостроительного оборудования. В дороге за посиделками у костра от него герои узнавали новости о событиях начала войны. О том, как больше двух месяцев назад почти тысяча больших и малых кораблей Домов Аполлона и Гермеса покинули порты на южных окраинах Центрального моря. Через десять дней они доставили на побережье в Доме Кроноса без малого двести тысяч воинов. На утро одиннадцатого дня горизонт водной глади залива Палагия, на котором стоит одноимённый кронианский порт, закрывали длинные широкие гексеры и небольшие манёвренные либурны, на полном ходу стремящиеся к берегу. Эпических морских баталий не произошло. Было истребление. Флот Лабриса, конечно, пытался остановить их ещё на подходе, но колоссальная армада смела его, потеряв лишь с десяток своих судов.

Карней говорил много. Он рад был путешествию, отвлекающему от страха, который ему пришлось пережить. Говорил о первых неделях войны, когда высадившиеся на берегу Палагия сорок легионов оставили корабли и маршем двинулись в глубь континента. О том, как он попал в плен после падения портовой крепости и как его отпустили только спустя три недели, когда разобрались, что Дом Зевеса не принимает участие в войне. Как горели поселения и сотнями гибли первые жертвы в плохо организованных местных ополчениях. Как начинались сражения с регулярной армией Лабриса, которая давала весьма ощутимый отпор, но несла при этом серьёзные потери. Как быстро и яростно вошли стройные ряды южных союзников в земли Дома Кроноса, пока не увязли в гуще Кариатидских лесов и их стремительный прорыв не замедлился.

На обратном пути по морю в свой Дом до Карнея доходили новости, что не так легко стало нынче армиям, которые возглавил сам Гиперион. Что леса стали для них тяжёлым испытанием, а земля, повинуясь воле стихийного хозяина, требует куда больших усилий от захватчиков. Так же говорили, что армии Квирина с непрерывными боями пробились через Дом Дианы. Конечно, они разбили большую часть сил дианитов, но потеряли до трети своей численности и подоспели подкреплением к легионам, которые пришли с моря. Теперь огромное войско южных союзников из почти четырёхсот тысяч воинов объединило две группы и прорывается вверх во главе с Отцами Аполлона и Ареса. С правого фланга они отражают атаки оставшихся дианитов, а на переднем фронте теснят армию Лабриса. С потерями, но не сбавляя темпа, смертельная лавина из южных земель идёт великим трактом к столице Дома Кроноса.

На тридцатый день после выхода из Гангилата четыре путника уже стояли перед бледно светящейся синей линией, уходящей за горизонт по обе стороны от них. Всего в полушаге от неё смутной дымкой чёрно-белыми тонами проходила такая же, оповещая о начале владений нетленного хозяина Гадеса.

- Друг мой, Ямлих, - заговорил Дигон, отвлечённо смотря в сторону непроницаемых для света облаков, - держи. Последний белый офион. Теперь ты можешь начать новую жизнь, как и мечтал. Дальше тебе нет смысла рисковать собой. Барды и без того вплетут твоё имя в вечную рифму памяти. Тебе стоит вернутся с Карнеем.

- Да сейчас же! – удивлённо поднял брови и посмотрел на него полукровка, но белоглазую змейку принял и спрятал во внутренний карман. – Когда я покидал Дом Венеры, Урания мне сказала идти за тобой на край света. И чё-то я тут края не вижу.

Дигон грустно улыбнулся:

- Поверь, друг, он именно здесь. Дальше великая тьма, а значит свет заканчивается.

- Ты мне тут софистику не разводи. Я софистикой вашей уже вот как насытился, - и Ямлих провёл торцом ладони по горлу. – Зажал ещё пол офиона за последнюю пиксиду – не вопрос. Это я пойму. А конец света, начало тьмы – для нас, ночного народа, не принципиально.

Дигон рассмеялся. Лаянна, смотря на привычную уже наглость полукровки, тоже хихикнула.

- Ну что ж, твоя воля. Пойдём дальше.

Три всадника и шесть коней, уже дважды заменённых по пути из Гонгилата, пересекли две полоски пограничья. А одинокий путник в синем плаще ещё немного подождал и отправился обратно домой. Кристалл Дианы, уютно расположившись в желобке вздымающейся груди хозяйки, начал осторожно мерцать жёлтым в предвкушении объятий истинной тьмы.

Загрузка...