На тёмной стороне

Глава 21 ФЕЕПОДОБНАЯ

В палатке воцарилась гнетущая атмосфера. Да еще над головами Пэттона и Лины все жужжала и жужжала назойливая муха. Кендра провела рукой по шелковистому полу палатки; под ним прощупывалась мягкая земля. Они с Сетом озабоченно переглянулись.

— А как же вот эта штука? — спросил Сет, подбрасывая на руке Хронометр. — Может, слетать назад во времени и остановить чуму до того, как она началась?

Пэттон покачал головой:

— Я много месяцев изучал Хронометр, но так и не узнал все его тайны. Он считается самым трудным в применении артефактом. Судя по всему, он способен на многое, но мне удалось открыть лишь некоторые его свойства.

— Вы узнали что-нибудь полезное? — спросил Сет, крутя один из циферблатов.

— Осторожно! — резко предупредил Пэттон.

Сет быстро отдернул пальцы.

— Я знаю, на какую кнопку надо нажать, чтобы попасть в будущее через миг после того, как кто-то в будущем нажмет ту же кнопку. Я научился настраивать Хронометр так, чтобы сейф с артефактом делался видимым на одну минуту раз в неделю. А еще я умею ненадолго замедлять ход времени; таким образом, у обладателя Хронометра его становится больше. Пока я не знаю, как эти свойства помогут нам справиться с нашими насущными бедами.

— Если НИКТО ничего не может предложить, — сказала Кендра, — давайте посоветуемся с Королевой фей. Я вернусь на остров, отдам ей чашу и расскажу, что творится в «Дивном». Вдруг она нам поможет?

Пэттон осмотрел дыру на локте рубашки.

— Не совсем понимаю, что значит быть фееподобной, но о святилище мне известно многое. Ты уверена, что чаша — достаточно важный повод для того, чтобы снова ступить на священную землю? До тебя, Кендра, еще никому не удавалось вернуться оттуда живым!

— Фея по имени Шьяра думает, что Королева фей на меня не рассердится, — ответила Кендра. — Не знаю почему, но мне кажется, что так и есть. Раньше я не могла без страха подумать о возвращении на остров. А теперь мой внутренний голос подсказывает, что Шьяра права. Чашу надо вернуть в святилище. Поэтому я имею право ступить на священный остров.

— Шьяра! — воскликнул Пэттон. — Серебряные крылья, синие волосы? Я ее знаю! По-моему, она больше заслуживает доверия, чем все остальные феи «Дивного»! Когда-то они с Эфирой были близкими подругами. После того как меня поразили феи, а Эфира пропала, Шьяра стала моей ближайшей наперсницей и советчицей; я спрашивал ее обо всем, что касается фей. Если бы я послушал совета какой-нибудь феи, то только Шьяры.

— Вы тоже умеете разговаривать с феями? — удивился Сет.

— Да. Такое свойство появляется у всех, кого поразили феи, — ответил Пэттон. — Их языком, сильванским, овладеть очень трудно, хотя некоторые специально его изучали. Кроме того, я умею читать и писать на тайном языке фей — как и Кендра. Поэтому ей удалось прочесть надпись, которую я оставил в хранилище в «Потерянной месе».

— Значит, та надпись была на тайном фейском языке? — удивилась Кендра. — Я ведь не различаю языков, которые теперь понимаю. Мне все время кажется, будто я говорю или читаю по-английски.

— На то, чтобы научиться различать разные языки, требуется время, — ответил Пэттон. — Сначала в разговоре с феями кажется, будто они обращаются к тебе по-английски. И лишь с опытом начинаешь понимать, что разные феи говорят по-разному. На первых порах различать разные сильванские языки трудно — наверное, потому, что перевод дается тебе без труда. Позже, приложив некоторые усилия, учишься различать диалекты, на которых к тебе обращаются.

— Кстати, зачем вы вообще оставили надпись в хранилище? — поинтересовалась Кендра.

— Феи никого не обучают своему языку и хранят его в тайне, — ответил Пэттон. — Сильванский язык по сути своей недоступен темным созданиям. Я решил оставить какую-то зацепку, но специально оставил надпись на языке, разобрать который способно лишь светлое создание. Не хотелось, чтобы рыцари, которые вдруг обнаружат пропажу артефакта, всполошились и испугались.

— Раз вы доверяете Шьяре, вы считаете, я могу отправиться на остров? — спросила Кендра.

— Решать-то все равно тебе, — возразил Пэттон. — Будь наше положение не таким отчаянным, я бы не посоветовал тебе идти на такой риск. Но нам всем грозит гибель. Верю ли я, что Королева фей поможет нам справиться с таинственной эпидемией? Трудно сказать, но ведь один раз она тебе уже помогла… Как говорится, надежда умирает последней.

— Тогда я попробую, — решительно сказала Кендра.

— Когда надо прыгать, прыгай, — согласился Сет.

— Переплывать озеро опасно, — предупредила Лина. — Наяды в бешенстве. Им захочется отомстить за мое бегство и вернуть чашу. Пэттон, переправь ее на остров! С тобой ей будет легче.

— А как же иначе? — удивился Пэттон. — Я человек опытный и на озере не в первый раз. — Он подмигнул Лине.

Бывшая наяда нежно улыбнулась:

— Ну да, конечно… помнится, в прошлый раз кое-кого чуть не утопили!

— Ты все больше и больше становишься похожа на ту Лину, которую я знаю! — улыбнулся Пэттон.

— Как только сядет солнце, буду караулить дедушку и бабушку, — сообщил Сет. — Наверное, они зайдут к нам в виде теней. А может, они уже выяснили, как нам помочь?

— Давайте пока сходим на озеро, — предложила Кендра.

— Да, нужно успеть до захода солнца, — согласился Пэттон.

Сет положил Хронометр в рюкзак, где раньше лежал спальный мешок, и повесил рюкзак на плечо. Все вышли из палатки. Снаружи толпились любопытные сатиры, гномы и дриады. Они оживленно перешептывались и жестикулировали, указывая на Пэттона.

К ним подбежал Дорен:

— Покажи мне бросок, которым ты победил Ширококопыта!

— Лучше не буду, а то скоро во всем заповеднике не останется ни одного здорового сатира, — сказал Пэттон. Он поднял обе руки и возвысил голос: — Я вернулся к вам совсем ненадолго! Я прилетел из прошлого и хочу до своего возвращения назад справиться с эпидемией!

Несколько зрителей зааплодировали и засвистели.

— Надеюсь, я могу положиться на вашу помощь в случае нужды.

— Пэттон, для тебя мы готовы на все, что угодно! — с придыханием воскликнула одна гамадриада.

Лина метнула на нее испепеляющий взгляд.

— Мы должны добраться до святилища посреди озера в одиночку; мешать нам нельзя, — продолжал Пэттон. — Будем очень вам всем признательны за чуткость и понимание.

Они с Кендрой зашагали к ближайшей беседке. Когда поднялись по ступенькам и зашагали по дощатому настилу, Кендре стало как-то не по себе. Она до сих пор с ужасом вспоминала, как в прошлый раз плыла на островок в маленьком катамаране. Тогда наяды очень хотели перевернуть ее суденышко. Правда, сейчас не ночь; ярко светит солнце. К тому же она будет не одна.

Пэттон решительно направился к лодочному сараю и одним сильным ударом ноги выбил дверь.

— Пэттон входит в лодочный сарай! — зашелестели взволнованные голоса из-под воды.

— Значит, его косточки все-таки попадут в нашу коллекцию! — радостно хихикнула одна наяда.

— Посмотрите-ка, кто с ним! — удивленно воскликнул первый голос.

— Вивибликса, которая вытащила его из могилы! — насмешливо вступил новый голос.

— Берегитесь, она умеет зомбировать! — пропела вторая наяда.

— И чашу с собой взяли! — ехидно заметил еще один голос.

Наяды притихли и о чем-то зашептались.

— Скорее!

— Хватайте обоих!

— Нельзя терять ни секунды!

В сарае наяд уже не было слышно. Здесь все выглядело точно так же, как в прошлый раз. В воде плавали две гребные шлюпки, одна чуть пошире другой, а также маленький водный велосипед. Пэттон выбрал самую большую пару весел и положил их в широкую шлюпку. Подумав, добавил еще одно весло — байдарочное.

— Похоже, наши подводные подруги готовятся оказать нам теплый прием, — сказал Пэттон. — Ну что, не испугалась?

— Вы думаете, что сумеете переправить меня на остров? — спросила Кендра.

— Я не думаю; я в этом уверен, — ответил Пэттон.

— В таком случае я попробую.

— Ты не будешь против, если я попрошу тебя держать чашу?

Кендра подняла ее повыше:

— Я и так ее держу. А вам и без чаши найдется что делать.

Пэттон подошел к лебедке рядом с проломленной дверью и начал крутить ручку. Разъехались в стороны раздвижные двери в противоположной стене, и перед ними открылась озерная гладь. Пэттон отвязал шлюпку, прыгнул в нее, протянул Кендре руку и помог ей спуститься. Когда Кендра шагнула на дно, шлюпка закачалась.

— В прошлый раз ты добралась до острова в том крошечном суденышке? — спросил Пэттон, показывая на катамаран.

— Да.

— Значит, ты еще смелее, чем я думал, — улыбнулся он.

— Просто я не умею как следует грести. Мне показалось, что крутить педали легче.

Пэттон кивнул.

— Не забывай, когда они ухватятся за один борт, наклоняйся в другую сторону. Только не приближайся к воде — они могут неожиданно выхватить тебя из шлюпки.

— Понятно. — Кендра вертела головой во все стороны, в любую минуту ожидая нападения наяд.

— Пока мы в сарае, они нас не побеспокоят, — сказал Пэттон. — Все начнется, как только мы покинем эти стены. — Он зафиксировал весла в уключинах и поднял лопасти над водой. — Готова?

Кендра кивнула. На свой голос она не полагалась.

Впереди под водой кто-то хихикнул. Несколько голосов зашикали на смешливую подругу.

Пэттон вывел шлюпку из сарая. Едва шлюпка очутилась на открытой воде, ее начали раскачивать из стороны в сторону. Поморщившись, Пэттон опустил весла в воду. Он греб сильно и быстро, но шлюпка не двигалась вперед. Ее закружило на месте. Кендра старалась сесть посередине, но ее бросало от одного борта к другому. Одной рукой она крепко прижимала к себе чашу, а другой цеплялась за борта.

— Никогда еще так тяжело не было, — проворчал Пэттон, в очередной раз вырывая весло у наяды.

Вдруг шлюпка сильно накренилась влево; за правый борт схватились сразу несколько перепончатых рук. Пэттон тут же подсел ближе к правому борту и ударил по ним веслом. Правый борт опустился, но тут же поднялся левый; Кендра едва не вывалилась в воду. Пэттон бросился в другую сторону и выровнял шлюпку.

Битва продолжалась несколько минут; наяды старались перевернуть шлюпку и мешали ее продвижению. Едва лопасти весел касались воды, за них сразу же хватались и тащили вниз. Вместо того чтобы грести, приходилось драться с наядами. Пока одни водные нимфы пытались утащить у Пэттона весла, другие раскачивали шлюпку и кружили ее, как на карусели.

Шло время, но наяды не унимались. Видимо, досада укрепила их силы. Перепончатые руки высовывались из воды и хватались за планшир. Однажды шлюпку качнуло особенно сильно; Кендра перегнулась через борт и увидела совсем близко пару фиолетовых глаз. Мертвенно-бледная наяда высунулась из воды и схватила рукой серебряную чашу.

— Назад, Наринда! — рявкнул Пэттон, замахиваясь веслом.

Оскалившись, решительная наяда еще больше высунулась из воды. Кендра вырвала у нее чашу, но наяда схватила девочку за рукав и начала тащить ее за борт.

Пэттон наклонился вперед и лопастью весла ударил Наринду по голове. Взвизгнув, та выпустила Кендру и, плеснув водой, исчезла. За планшир схватилась еще одна рука, Пэттон тут же опустил весло на перепончатые пальцы.

— Не вылезайте из воды, дамы, — предупредил он.

— Ты заплатишь за свою наглость! — проворчала невидимая наяда.

— Сейчас я бью вас плашмя, — рассмеялся Пэттон. — И не бью даже, а просто шлепаю. Я вас предупреждаю: если не угомонитесь, вам потом придется долго зализывать раны!

Наяды по-прежнему мешали им двигаться к острову, но из воды больше не высовывались. Пэттон удвоил усилия. По обе стороны шлюпки поднимались тучи брызг. Он стал грести быстрее, а лопасти опускал неглубоко, чтобы наядам было труднее ухватиться за них. Постепенно они приближались к острову.

— Кьятра, Наринда, Уллина, Хайри, Пайна, Золи, Фриндл, Яйка! — позвала Лина. — Какая сегодня теплая водичка!

Кендра обернулась и увидела, что на краю пирса сидит Лина. Она безмятежно улыбалась и болтала ногами в воде. За Линой стоял Сет; его лицо перекосилось от напряжения.

— Лина, не надо! — крикнул Пэттон.

Лина негромко запела какую-то песенку. Потом ударила по воде босой пяткой, подняв фонтанчик брызг. Вдруг она проворно вскочила на ноги и отступила на шаг от края пирса. Из озера к ней потянулись перепончатые руки.

— Как близко! — пропела Лина. — Вы едва не схватили меня! — Она прошлась вдоль края, присела и снова опустила ногу в воду, выдернув ее в последний миг и увернувшись от очередной руки.

— Никогда еще наяды не действовали так дружно, — пробормотал Пэттон. — Лина их нарочно отвлекает… Бей по воде запасным веслом!

Кендра поставила чашу на колени, взяла запасное байдарочное весло и принялась грести им, опуская в воду то правую, то левую лопасть. Время от времени она кого-то задевала, и до ее ушей долетали пронзительные стоны и жалобы.

Пэттон начал окунать весла глубже, и шлюпка стремительно понеслась к островку. Осмелев, Кендра тоже сильнее замолотила по воде лопастями байдарочного весла. Она даже запыхалась от напряжения. Ей так хотелось отогнать наяд, что она даже не заметила, как они приблизились к острову. Опомнилась, только когда нос шлюпки ткнулся в песок.

— Вылезай, — велел Пэттон.

Положив на дно весло и взяв чашу, Кендра встала на нос и вдруг смутилась. Один раз она уже побывала на священном острове и осталась жива, но нет никаких гарантий, что она выживет снова. А вдруг она зря надеется и верит? Все ее предшественники, едва ступив на землю, сразу же превращались в одуванчиковый пух. Как только ее нога соприкоснется с почвой островка, она может стать облачком невесомых семян, которые вскоре развеет ветром.

С другой стороны, если она побоится и решит не рисковать, то скоро превратится в темную тень и будет блуждать по погибшему заповеднику, который попадет под власть злого демона и падшей гамадриады. Может, одуванчиковый пух — даже лучше?

На самом деле решение уже принято, и сейчас от нее требуется только одно: собрать все силы и довести начатое до конца. Наяды в любой миг могут утащить шлюпку обратно, на середину озера!

Приготовившись к худшему, Кендра спрыгнула на песок и зашагала вперед. Как и в прошлый раз, она ждала, что вот-вот превратится в облачко пуха, но ничего не случилось. На острове было тихо.

Кендра оглянулась на Пэттона и жестом показала ему: все нормально. Тот прикоснулся пальцами ко лбу, отдавая ей честь. Через секунду шлюпку потащили обратно в воду и закружили в водовороте.

— За меня не волнуйся, — весело наставлял ее Пэттон, замахиваясь на невидимых противниц веслом. — Иди и поговори с королевой!

В прошлый раз Кендра не знала, где находится крошечное святилище, и найти его оказалось не так-то просто.

Сейчас, прижимая к себе чашу, Кендра сразу пошла куда надо и вскоре увидела между кустами малозаметную тропку, которая выводила в нужное место. Она очутилась в самом центре островка, где из-под земли выбивался крошечный ручеек, который тек по изумрудной траве и впадал в озеро. У самого истока ручья стояла крошечная, дюйма два высотой, статуэтка феи.

Поклонившись, Кендра поставила чашу перед миниатюрным пьедесталом, на котором стояла статуэтка. И в тот же миг воздух вокруг нее сделался благоуханным — запахло молодыми листочками, жирной землей и морем.

«Спасибо, Кендра!» — проступили слова у нее в голове, да так отчетливо, как будто их произнесли вслух.

— Это вы? — прошептала Кендра, потрясенная оттого, что Королева фей так быстро откликнулась на ее зов.

«Да».

— Сейчас я понимаю вас лучше, чем в прошлый раз!

«Ты стала фееподобной. Поэтому я могу связываться с твоим разумом напрямую».

— Раз вам так легко связаться со мной, почему вы раньше со мной не разговаривали?

«Я не являюсь частью твоего мира. Я обитаю в другом месте. Мои святилища стоят в тех местах, где можно ощутить мое непосредственное влияние. Святилища — мои точки соприкосновения с вашим миром».

Мысленное общение с королевой наполнило Кендру огромной радостью. Ей показалось, будто раньше ее никто так хорошо не понимал.

— Вас называют Королевой фей, — сказала Кендра. — А кто вы на самом деле?

«Я — молеа. Не могу подобрать слово, которое было бы тебе понятнее. Я не простая фея. Я — главная. Мать, старшая сестра, защитница, первая. Ради своих сестер я проживаю за пределами вашего мира, в королевстве, недоступном тьме».

— «Дивное» в опасности, — сказала Кендра.

«Хотя я редко успеваю прочесть мысли моих сестер, я все читаю по их глазам. Многих сестер, обитающих в ваших краях, поразила черная тьма. Если эта тьма доберется и до меня, все будет потеряно».

На миг Кендра лишилась дара речи, ее придавило чувство полной безысходности. Она поняла, что это чувство исходит от Королевы фей. Как только Кендре стало чуточку полегче, она спросила:

— Что мне делать, чтобы победить тьму?

«Эпидемию порождает талисман, наделенный огромной черной силой. Этот талисман надо уничтожить».

— Гвоздь, который Сет вытащил из шеи упыря? — спросила Кендра.

«Черный талисман подпитывает злобу падшей гамадриады и увеличивает силы демона. Сей нечестивый предмет вбит в дерево».

На секунду перед глазами Кендры возникло искривленное черное дерево рядом с дымящимся смоляным озером. Картинка была настолько четкой, что у нее заслезились глаза, а душа наполнилась печалью. Никакие объяснения не требовались; Кендра поняла, что она видит то самое дерево глазами какой-то темной феи, в которую на миг вселилась королева.

— Как уничтожить гвоздь? — спросила Кендра.

Королева долго не отвечала. Кендра услышала плеск весел; видимо, Пэттон по-прежнему отбивался от многочисленных наяд.

— Может, снова увеличим фей? — предложила Кендра.

Перед ее глазами тут же появились многочисленные темные феи — огромные, как великаны. Прекрасные, но ужасные, они выкорчевывали деревья, и их окружала тьма.

«Помимо прочих страшных последствий такого шага есть и еще один довод против. В прошлый раз, когда я увеличила фей и сделала тебя фееподобной, я потратила массу энергии и до сих пор не восстановила ее до конца».

— Что именно вы сделали со мной? — спросила Кендра. — Я слышала, как некоторые феи называют меня вашей служанкой.

«Заглянув в твои разум и сердце, я поняла, что ты искренне предана своим близким. Вот почему я выбрала тебя, чтобы ты в наши нелегкие времена стала моей посредницей для общения с вашим миром. Да, тебя в самом деле можно назвать моей служанкой, моей… распорядительницей. Мы с тобой черпаем энергию из одного источника. Но твое положение требует большой ответственности. Приказывай феям от моего имени, и они тебя послушают».

— Феи будут мне повиноваться? — спросила Кендра.

«Если ты прикажешь им что-то от моего имени и не злоупотребишь данной тебе властью».

— Каково же ваше имя?

В голове у Кендры зазвенел тихий мелодичный смех.

«Мое истинное имя должно остаться в тайне. Будет достаточно, если ты отдашь приказ именем королевы».

Кендра вдруг вспомнила, как в Атланте, во время общего сбора «Рыцарей рассвета» одна фея предложила ей отдать приказ именем королевы.

— Феи способны уничтожить гвоздь?

«Нет. Для такого дела феям не хватит сил. Темный талисман может разрушить только другой талисман, наделенный огромным количеством энергии света».

— Вы знаете, где можно найти светлый талисман?

Королева фей снова надолго замолчала, а потом ответила:

«Я могу сделать такой талисман, но для этого придется уничтожить святилище».

Кендра ждала. Перед ее глазами возникло видение. Она видела остров и святилище словно с большой высоты. Их окружало сияние, особенно заметное на фоне обступившей остров тьмы. Вода в озере почернела, в ней кишели злобные, уродливые наяды. Настил и беседки обвалились, между гниющими останками летали темные феи. Среди черных, искривленных деревьев и в зарослях бурьяна рыскали темные гномы, сатиры и дриады.

«Лучше уничтожить святилище, чем допустить полное разорение заповедника. Лучше лишиться одной из точек соприкосновения с вашим миром, чем допустить, чтобы мои сестры мучились в черном рабстве. Всю силу, охраняющую святилище, я помещу в один предмет. После того как я изготовлю талисман, я больше здесь не появлюсь».

— И я не смогу с вами общаться? — спросила Кендра.

«Отсюда — нет. Как только талисман окажется за живой изгородью, озеро и остров лишатся всякой защиты».

— Что мне делать с талисманом?

«Бережно храни его. Силу талисмана будет подпитывать светлая энергия, заключенная внутри тебя. Пока талисман у тебя, ты и те, кто находится рядом с тобой, будут окружены его защитой, словно зонтиком. Как только светлый талисман соприкоснется с темным, оба будут уничтожены. Но берегись! Если ты прикоснешься к обоим талисманам одновременно, ты тоже погибнешь».

У Кендры пересохло во рту.

— Значит, именно мне придется дотронуться разом до обоих объектов?

«Не обязательно. Я бы предпочла, чтобы ты осталась в живых. Не знаю, кто соединит светлый и темный талисманы; понесенная жертва не будет напрасной. Почти все, что было темным, восстановится в прежнем виде».

— А ваше святилище потом можно будет восстановить? — с надеждой спросила Кендра.

«Восстановить здешнее святилище уже не удастся».

— Значит, больше мне не придется с вами общаться?

«Здесь — нет».

— А если я вдруг найду другое ваше святилище… Можно мне будет войти туда?

В голове Кендры зазвучал тихий, нежный смех.

«Ты спросила, почему мои святилища так надежно охраняются. В точках соприкосновения с вашим миром я становлюсь ранима. Если зло отыщет дорогу в мое королевство, пострадают все существа света. Ради них я должна сохранять свои владения незапятнанными. Вот почему святилища окружает мощная защита. Как правило, все, кто проникает туда без приглашения, погибают. Я редко допускаю кого-то к себе».

— Но я ведь фееподобная, значит, мне можно приближаться к святилищам? — спросила Кендра.

«Не всегда. Если когда-нибудь найдешь еще одно мое святилище, спроси ответ у своих чувств. В тебе много света; пусть он ведет тебя».

— Я боюсь уничтожать гвоздь, — призналась Кендра. Ей не хотелось, чтобы разговор с Королевой фей заканчивался.

«А мне не хочется разрушать здешнее святилище».

Кендра уловила в голосе королевы глубокую грусть. На глаза у нее навернулись слезы.

«Но иногда приходится делать то, что должно».

— Хорошо, — сказала Кендра. — Постараюсь сделать, что смогу. У меня последний вопрос. Если я выживу, что мне делать дальше? То есть… как мне дальше быть? Я ведь фееподобная… Что это значит?

«Живи полной жизнью. Борись со злом. Больше давай, чем бери. Помогай другим поступать так же. Все остальное получится само собой. Отойди подальше от святилища!»

Кендра попятилась от миниатюрной статуэтки на крошечном постаменте. Перед ее глазами все поплыло; ее разом наполнили многочисленные ощущения. Она чувствовала вкус меда, хрустящих яблок, сочных грибов и чистой воды. Ее ноздри вдыхали ароматы свежевспаханного поля, влажной травы, спелых ягод и пышных трав. Она слышала шелест ветра, рокот прибоя, раскаты грома и еле слышное потрескивание, как будто утенок клювиком пробивался из яичной скорлупы. Солнце согревало ее, а легкий туман охлаждал. На некоторое время она утратила зрение, зато сохранила слух, осязание, обоняние. Мир воспринимался ясно и отчетливо, как никогда.

Когда к Кендре вернулась способность видеть, она заметила, что статуэтку окружает яркий ореол. Она инстинктивно прищурилась и закрыла глаза рукой, боясь ослепнуть. Потом снова осторожно взглянула на статуэтку, но свет не причинил ей боли. Надеясь, что этот свет добр к ней, она осмелилась открыто посмотреть на статуэтку. По сравнению с ней остальной мир стал скучным, серым, мрачным. Весь свет и все цвета мира сосредоточились в крошечной статуэтке размером с палец.

И вдруг статуэтка пошла трещинами; в траву с тихим звоном посыпалась каменная крошка. На пьедестале остался лишь ослепительно блестящий камешек в форме яйца. На секунду камешек сверкнул ярче статуэтки. Потом свет словно пригас, ушел, впитался в камень, и он стал неотличим от миллионов других — разве что был особенно белым и гладким.

В мир вернулись краски. В небе снова ярко засияло полуденное солнце. Кендра больше не чувствовала присутствия Королевы фей.

Опустившись на колени, она бережно взяла с пьедестала гладкий камешек. На ощупь он казался самым обычным — не легче и не тяжелее своих собратьев. Хотя он больше не мерцал, Кендра не сомневалась в том, что камешек — талисман. Как могла вся сила, охранявшая святилище, вместиться в такой маленький и ничем не примечательный предмет?

Обернувшись, Кендра увидела, что шлюпка снова причалила к острову. Она побежала к Пэттону, боясь, что наяды вытащат шлюпку на середину озера до того, как она в нее прыгнет.

— Не спеши, — сказал Пэттон. — Они подчиняются приказам.

— Нехотя! — уточнил голос из-под воды.

— Тише! — шикнул другой голос. — Нам нельзя говорить!

— В прошлый раз я тоже беспрепятственно доплыла назад, — вспомнила Кендра, ступая в шлюпку.

— Ну как, все хорошо? — спросил Пэттон.

— В общем, да, — ответила Кендра. — И все-таки лучше давайте я все расскажу, когда мы доберемся до палатки.

— Тоже верно, — согласился Пэттон. — Пока могу сказать лишь одно — твой камешек сияет почти так же ярко, как ты.

Кендра посмотрела на камешек. Он был совершенно белый и гладкий, но ей вовсе не казалось, будто от него исходит свет. Она села. Пэттон положил весла на колени. Ведомая невидимыми руками, шлюпка отчалила от острова и заскользила к лодочному сараю. Задрав голову, Кендра увидела на высоком дереве золотистую сову с человечьей головой. Их взгляды встретились; из глаза совы выкатилась слеза.