На юг, на запад, на восток

Глава 10

Мы ехали по горной дороге. Огль, впереди, потом я, Звёздочка, Зорька и Китаф на Гаврюше. Мурку мы продали при переправе через Аунду, вторая великая река. К тому времени Огль раздал больше сорока комплектов книг. Семь из последнего ящика Мурки, мы распихали по поклаже, а последний комплект из первого ящика Зорьки отдали атнивки три назад, в городе у подножия оделотских гор, название я не запомнил. Мы потом проезжали ещё пару городов уже в самих горах, но там даже на ночь не останавливались, что странно. В одном я видел вывеску фехтовальной школы. На мой вопрос, Огль отмахнулся ничего не объясняя. Сэкономили на продаже мурки мы неплохо. За перевоз лошади через Аунду нужно было заплатить четыре больших медных, Так ещё и за «растаможку» с каждой стороны по одной. В общем шесть медных монет мы сэкономили, и семь получили за саму лошадь. Очень уж местным понравилось что она недалеко от аномалии росла. На корм она конечно не пойдёт, для этого содержание магии в неё слишком маленькое, а вот то, что она крепче местных было видно невооружённым глазом. Если бы ещё под седлом была обучена ходить, можно было бы два серебряка брать.

Кстати по поводу скормить, это мысль. Если получится на территории аномалии организовать выпас, это же разведение магических животных. Можно будет таких отправлять в другие районы, и продавать за бешенные деньги. Надо запомнить, и на привале записать. Считай ходячее зелье на ножках. Мы кстати четыре зелья по пути продали, за неплохие деньги. Не меньше большого серебряка за штуку, а одно так за четыре. В той местности с аномалиями вообще туго. Продали бы больше, но покупатель с такими деньгами это редкость, а продавать дешевле — обидеть того, кому уже продали. В общем заработали и хорошо, но питание в городах и пересечение границ с грузом стоили немало, так что деньги улетали как в трубу.

К полудню мы закончили очередной подъём, и Огль замер. Я остановил Буцефала рядом.

— Ноксаг, — с непонятными интонациями произнёс горец.

Кажется он… волновался? Никогда не видел его таким. Впрочем, я никогда не видел как он возвращался домой после почти двух десятков лет. Местных лет, по земным меркам там все тридцать. Ну двадцать пять. Внизу действительно виднелся город. Вообще местность слабо ассоциировалась у меня с горами как я их представлял. Никаких отвесных скал, пиков или чего-то подобного. Только южнее иногда выглядывала из дымки Стена. Но и ровной местность не назвать. Дорога на километр поднималась и опускалась на пару десятков метров раза два-три, слой условно плодородной почвы от сантиметра до полуметра, травы сочными не назвать. В какой-то момент мне это напомнило юг Франции по версии Ридли Скотта. Там где начинался и заканчивался фильм, в котором Леголас защищал Иерусалим. Вот подобная же унылая местность. Иногда встречались небольшие поля, но в основном тут садили какие-то бобовые, что-то типа овса, и пасли… хомяков. Я не шучу, разведение хомяков тут было основным средством добычи мяса. Только вот хомяки местные были размером с капибару. Кстати мясо у них было вкусным. Я сначала попробовал, потом узнал кого, а потом решил что по большому счёту хомяки и кролики где-то родственники, и вообще я в другом мире. Съедобно, вкусно — значит жуй и молчи в тряпочку. На севере я и не такое ел.

Вернёмся к городу. Был он огорожен каменной стеночкой мне по грудь, дороги в нём были ровными и утоптанными до состояния камня, дома сложены из хорошо подогнанного камня. И вообще он был какой-то ровный, аккуратный и… сельский? Вот не знаю как иначе это описать. По моим меркам так и вовсе не город, тысячи на полторы жителей. В Толпо и то раза в три больше живёт, а уж мы проезжали и через местные «миллионники». Точнее конечно стотысячники, но для этого мира это всё равно что миллионник. И кстати на счёт отвесных скал. В нескольких километрах от города плато на которое мы незаметно вышли заканчивалось. Даже отсюда было видно что там несколько километров перепад, а внизу были болота. Из этих болот вытекала третья великая река — Акномаз. За ней начинались земли либо официально принадлежащие султанату, либо странам которые султанату подчинялась, номинально оставаясь независимыми. Мы тронулись дальше, и Огль стал ускоряться, иногда переходя на рысь. Перед городской калиткой, а иначе это было не назвать, он встал. Спрыгнув с Утёса, он зашёл за вросшую открытую створку.

— Э-э-э, поссать и в другом месте можно, — из стоящей за стеной каменной будки вылез полноватый мужик.

Кольчуга, шлем с бармицей, копьё — всё было начищено до блеска. При этом было видно, что в настоящем бою этого ничего не использовали. Необходимости не было.

— Чего уставился низовец? Или ты настоящей речи не понимаешь.

Местный стражник постучал древком по калитке поторапливая Огля. Тот вышел, и стал рассматривать стражника. Оделотцы похоже все такие, готовы из штанов выпрыгнуть чтобы доказать что именно их город или деревня лучшие.

— А ты чего уставился? Не видел настоящих стражников на своей кочке, и пришёл посмотреть к нам? — мужик подбоченился, приняв бравый вид.

— Да нет, ходил показать низовцам настоящих ноксагцев. Теперь вот пришёл рассказать что наш город скоро будут знать все королевства.

У стражника брови поползли вверх и спрятались под шлем.

— Ну что Сотр, Яца таки стала женой стражника, или Трада выбрала с его хомяками?

— Огль?! Да чтоб мне в болото сверзиться! Огль!

Стражник выпустил копьё, раскрыл объятья и пошагал навстречу. В последний момент, он поменял положение рук, и попытался обойти фехтовальщика, и взять «на удушающий». Но в доли секунды сам оказался на земле с заведённой за спину рукой.

— Ай! Всё, сдаюсь! Хватит, Пышка!

Огль улыбаясь отошёл в сторону, давая стражнику подняться.

— А ты силён, как ты это сделал?

— У низовцев научился, не все из них увальни.

Мужчины раскрыли объятья и шагнув вперёд стали хлопать друг друга по спинам.

— Кстати знакомься, — продолжая держать стражника правой рукой за плечо, Огль показал в нашу сторону, — мой лучший ученик. И его э-э-э последователь.

Мы с Китафом за это время спешились, и взяли лошадей за уздцы.

— Орден чтоль?

— Ну-у-у, не совсем, но похоже.

— Ага- ага, — стражник вернулся к будке и подобрал копьё, — Так чего припёрся?

Огль даже поперхнулся от серьёзного вида. Стражник посмотрел так какое-то время на фехтовальщика, и рассмеялся.

— Да шучу я, видел бы ты свою рожу.

— Шуточки у тебя всё такие же тупые, — выдохнул Огль, — Давай пополним карманы старого Кивода.

На этот раз помрачнел стражник.

— Старый Кивод уже лет пять как в болото ушёл. Симар его лично упаковывал. Теперь вместо него Венак, и Яца к нему ушла, что ей хомяки?

— Родители? — с затаённой опаской спросил Огль.

— Живы, и даже… впрочем сам узнаешь.

Огль выдохнул. Сотр замолчали думая о своём.

— Так сколько с нас? — наконец разорвал молчание Огль.

— Со своих не берём, так что два зуба. С твоего ученика, и… последователя.

— Так достал? — непонятно спросил Огль.

— Не представляешь как.

Огль подошёл к Утёсу, порылся в сумке и достал зелье.

— Держи, — вложил он глиняный пузырёк в руку стражника.

— Да ты что! Сколько он стоит?!

— Я от самого великого леса его вёз, там ему гнутый зуб цена, так что не обижай.

Стражник посмотрел на Огля, потом на бутылку, и бережно прижал к груди.

— Сыну отдам. Мне уже поздно, а ему в самый раз.

— Сыну?

— Ага, — улыбнулся мужик, — скоро одиннадцать лет как Вака родила, а дочке семь.

— Хвостик?

— Этот хвостик через год как ты уехал так расцвёл, — Сотр попробовал одной левой изобразить пышные женские формы, правая крепко прижимала зелье к груди, — И вообще, она лучшая жена лучшего стражника лучшего города. Так что никакой она не Хвостик.

— Понял, если смогу — в гости зайду. Ты в родительском доме?

— Куда ты денешься, не придёшь сам — силком приведу. И про этот приёмчик низовский не забудь.

Стражник отошёл в сторону давая нам провести лошадей, и прижимая зелье к груди. Огль достал ещё одно, и проходя мимо, сунул во вторую руку счастливому стражнику.

— Для дочки, — шепнул он, и повёл нас вперёд.

Я молча пристроился рядом. Огль шёл вертя головой во все стороны. В какой-то момент он остановился, и решительно свернул в сторону. За поворотом, на взгорке оказалась таверна. Оставив коней у коновязи, мы зашли внутрь. Китаф порывался что-то сказать, но я его остановил видя, что другу нужно помолчать. В таверне, которая называлась «На вершине». Заказав местных бобовых с мясом, естественно хомячьим, Огль сидел и внимательно вслушивался в разговоры. Был обед и тут было многоместных. С разных иногда раздавались взрывы смеха, где-то тихо переговаривались. Нам принесли еду. Огли положил в рот пару ложек, откусил хлеб, и замер. Выражение лица его не поменялось, но из глаз потекли слёзы. Китаф снова хотел что-то сказать, но я снова его остановил. Я понюхал свой кусок, откусил, и ничего не понял. Ну вкусный, мягкий. За последние месяцы я столько разного хлеба перепробовал, что не отличу один от другого. Медленно прожевав первый кусок, Огль аккуратно продолжил есть. При этом слёзы периодически падали в тарелку. Он доел свою порцию, подозвал паренька, который тут был в роли официанта, и спросил где они берут хлеб. Тот странно посмотрел на Огля, и объяснил как пройти к булочнику. Видно было что объяснения он не слушал, а просто кивал. Мы вышли, спугнули стайку ребятни от наших коней, и пошли в указанном направлении. Через минут десять неспешного шага, по узкой улице мы поднялись до магазинчика, с вывеской в виде калача. Огль остановился, и с удивлением посмотрел на ещё одну вывеску слева от дверей. Там был нарисован меч, перечёркнутый большим чёрным крестом. По выцветшей краске было видно, что вывеска тут уже давно. Из лавки вышла молодая девушка с корзинкой, прикрытой чистой тряпицей. Чуть не наткнувшись на нас, она остановилась. Удивлённо посмотрела на Огля, потом скептически осмотрела с ног до головы каждого из нас, и выдала.

— Если хотите хоть что-то купить у Секи, вам придётся все ваши ковырялки оставить снаружи. Ему отец запретил торговать с теми у кого оружие. Даже ножны.

Она протиснулась между нами, и гордо пошагала вверх по улице. Я засмотрелся на виляющие ягодицы, прикрытые просторной юбкой со складками простого платья. Метров через двадцать она обернулась, застала меня за этим занятием и улыбнулась, после чего стала идти медленнее и… выразительнее. От зрелища меня отвлёк странный звук. Я оглянулся. Огль снимал с себя портупею, на которой сейчас крепилась шпага с кинжалом. Я поспешил сделать то же самое. Мимо нас, стрельнув в мою сторону глазками, протиснулась ещё одна красавица, пришедшая с противоположной стороны от ушедшей. Как и все местные она была кареглазой, черноволосой и смуглой. Им что там, мёдом намазано?

— Постоишь тут? — попросил я Китафа, сунув ему свою сбрую с уздечками Звёздочки и Буцефала.

Огль минутой раньше молча сделал то же самое, и теперь длинный напоминал столб опутанный проводами. Я шагнул в лавку. Ну-у-у, теперь понятно почему тут такой ажиотаж. Симпатичный молодой мужчина в фартуке, испачканном мукой, поверх обычной одежды, стоял у прилавка. И хочу заметить, если я, который в мужской красоте не понимает ничего, считаю мужчину симпатичным — скорее всего он тот ещё красавчик. Впрочем немного портили впечатление широко открытые глаза, и приоткрытый рот. Девица зашедшая чуть раньше, тоже широко раскрыла глаза, а вот рот прикрывала двумя руками. Ну да, я бы тоже удивился если бы ко мне зашёл человек, который выглядит как я, только лет на двадцать-тридцать старше.

— Это шутка? — наконец отмер продавец.

— Думаю ты мой брат, — развёл руками Огль.

— Оте-е-ец?! — прокричал мужчина.

Из-за шторки, отделявшей пекарню от «торгового зала» послышалось кряхтение, и через какое-то время в комнату вошёл сгорбленный старик.

— Отец? — сглотнув произнёс Огль.

Старик подслеповато щурясь посмотрел на фехтовальщика. Оглянулся на мужчину за прилавком, и молча пошёл обратно.

— У меня только один сын, — наконец произнёс он, и задёрнул шторку.

Стараясь не шуметь, я подошёл к покупательнице, и коснулся плеча. Она вздрогнула, и продавец обратил на нас внимание. Быстро заполнив её корзинку пирогами и булочками, он вышел из-за прилавка, и мы проводили её до двери. Он вопросительно глянул на меня, и я кивнув тоже вышел. Огль всё это время стоял не пошевелившись.

— Как его зовут? — спросил мужчина почти закрыв дверь.

— Огль, виртуоз и мастер меча.

— Сека, — мне протянули руку.

— Тимур, — ответил я тем же.

Мы быстро пожали руки и дверь закрылась. С той стороны послышался звук засова. Я постоял смотря по сторонам.

— Это что, у сеньора Иказа ещё один сын есть?! — раздалось с боку, — Ой, мамочки!

Девушка посмотрела на меня оценивающе.

— А ты получается племянник Секи?

— Нет, я ученик, а не сын.

— Ученик? А чему учишься? Грамоте, или ремеслу какому?

— Фехтованию, — ответил я, забирая у Китафа свою портупею, и привычно одевая.

— Ой мамочки! — девушка снова прикрыла рот руками, — ты должен мне всё рассказать!

Она схватила меня за руку и прижала к груди. Весьма упругой надо сказать, у меня аж дыхание перехватило. Твёрдая двоечка. С плюсом.

— Брат Тимур, а что произошло-то? — влез в разговор Китаф, на местном он говорил очень плохо, но понимал, хотя и не всегда успевал.

— Произошло то, что нам нужно искать где заночевать, и на всякий случай троим.

— А у нас и заночуйте, — обрадовалась девица, отпуская мою руку, — я в доходном доме сеньоры Януд служу, это лучший доходный дом в городе.

— Он давно работает? — уточнил я на всякий случай.

— Да лет сто уже, — она всплеснула руками, чуть не уронив корзинку, — это недалеко, идёмте.

Думать было тяжко, кровь устремилась явно не к самому трезвомыслящему органу. Дышать, дышать, Тёма. Сообразив, я залез в сумку, достал оттуда сумку с писчими принадлежностями, из неё карандаш с листочком, и крупными буквами на русском написал «Доходный дом сеньоры Януд». Девица заглядывала через плечо, при этом наклонилась так, что почти касалась грудью моего уха. М-да буквы из-за этого вышли ещё корявее. Закончив шифровку, я сложил всё обратно, сложенный лист бумаги воткнул поглубже в щель между дверью и косяком, и повернулся к девушке.

— Веди, красавица.

— А мастер Огль? — спросил Китаф.

— Я записку оставил, — показал я пальцем на едва видневшийся бумажный уголок, и забирая поводья Утёса с Буцефалом.

— Мастер Огль это брат Секи?

— Да.

— А Терда тоже его не знает? — девушка пошла чуть впереди, указывая дорогу.

— Кто? — не понял я.

— Терда. Сестра Секи. Она такая милашка.

— Старшая?

— Кто? Терда? Да ей десяти ещё нет. Все так волновались когда сеньора Кабера понесла. Но и обрадовались. Мне тогда года четыре было, и я плохо помню, но все за сеньору Каберу были рады. Так она знает что у неё брат есть?

— Мы её ни разу не видели, но думаю нет.

— Ну да, если Сека не знал, то и Терда вряд ли. А сеньора Кабера?

Девушка повернулась ко мне ожидая ответ, потом видимо сообразила что вопрос самую малость глуповат, и отвернулась. Впрочем молчание продлилось не долго. Следующие минут двадцать мы шагали по узким улочкам выслушивая новости, какие-то идей вопросы и ответы на них. Психологическая пытка была окончена рядом с достаточно высоким зданием. Во двор вела арка, но она была закрыта воротами. Впрочем дверца в воротах была открыта настежь. Мы с караваном лошадей туда протиснуться не могли, а вот девушка, имени которой я до сих пор не знал, проскользнула.

— Нихо-от! Открывая ворота, гостям лошадей завести нужно, — звонко закричала она с той стороны.

Немного погодя ворота открылись под аккомпанемент ворчания крепкого мужичка лет под шестьдесят. Что примечательно, открылись без скрипа. Вообще в оделотских горах, как я понял это не было отдельным государством, скорее союзом поселений, почти всё работало «без скрипа». В том смысле, что если человек с чем-то работал, то содержал это что-то в идеальном порядке. Вот и получается, что в идеальном порядке, по итогу, содержалось всё. Например ворота. Или конюшни. Или лошади в них. Кстати, тут, в Оделоте, я впервые встретил лошадей той же породы что и Утёс, тёмно-серые серые, с «прожилками» свето-серой шерсти. И кстати окрас их, как оказалось, быд вполне объясним. Местные скальные выходя, рядом с которыми частенько можно было встретить табуны, были похожего цвета. Я оставил местному мальчишке-конюху мелкую медную монетку «чаевых», и загрузившись вместе с Китафом всеми нашими сумками — зашёл в общий зал, благо что двери со двора позволяли.

Вот! Вот что нам нужно в нашем сытом потрошителе! Чистое помещение с ровными рядами столов, стойка с полками позади, за которой сидела весьма эффектная дама возраста чуть старше «ягодка опять», вдоль стен свечи на специальных подставках, прикрытые слюдяными фонарями. Тут даже второй этаж был, с «кабинетами». Вообще, если смотреть с улицы, этажей тут было больше, поэтому я имею ввиду именно помещение для приёма пищи. Короче по местным временам это прям пятизвёздочный отель. При этом сейчас тут было пусто. Как бы сказал Винни-Пух, обеденное время уже закончилось, а полдник ещё и не думал начинаться.

— Я так понимаю вы сеньора Януд? — обратился я к даме за стойкой.

— Сеньорой Януд звали мою прабабку. Я сеньора Аттель владелица доходного дома и едальни. Это вас привела Лега? — ответила дама красивым, глубоким голосом.

Одета она была по местной моде, в простое платье со свободной юбкой, разве что ткань была явно получше, и не коричневая, а зелёная. Весьма красивая надо сказать дама, для своего возраста так и вовсе шикарно выглядит.

— Если вы про говорливую девушку которая ходила за хлебом, то да. Нам нужна комната на трёх человек.

Дама посмотрела на нас двоих, и с сомнением произнесла.

— Для троих?

— Да, наш друг занят, и придёт попозже.

— А второй ваш друг немой?

— Нет, но по оделотски он говорит плохо.

— Надеюсь тот друг которого сейчас тут нет, говорит на оделотском? Потому, что я низовских языков не знаю.

— Он оделотец, мало того, он отсюда родом.

— Ноксагец которому требуется доходный дом? Либо вы врёте, либо у него не осталось родственников, друзей и знакомых.

Я даже немного обиделся за Огля.

— Первый ноксагец которого мы встретили был его другом, и родственники у него есть, и даже больше чем он знал.

Женщина оглянулась на дверь за спиной, после чего обернулась и прищурилась.

— И Лега встретила вас в пекарне сеньора Иказа, — задумчиво сказала она, — Скажи, мальчик, а твоего друга случайно зовут не Оглем?

Я сглотнул. Похоже эта женщина из прошлого Огля, и если я не ошибаюсь, а я вряд ли ошибаюсь, это его бывшая, с которой они расстались не так как она бы хотела. Прости учитель, но кто мог знать?

— Значит этот негодяй вернулся, и даже не зашёл поздороваться, — по моей реакции догадалась сеньора Аттель.

— Мы направились сразу к его родителям…

— Но с кем-то из его дружков успели повстречаться!

— Что она хочет, — влез в наш разговор Китаф, по видимому устав стоять с большей частью нашей поклажи на себе.

— Это бывшая Огля, не мешай, — ответил я на карольском, после чего вернулся к разговору с хозяйкой заведения, — Его другом был стражник на воротах, а после этого мы отправились прям к нему домой.

— Ну конечно ты будешь его оправдывать!

Ясно, нужен асимметричный ответ, иначе это затянется.

— Сеньора Аттель, можно нам номер?

— Что?! — «сошла с рельсов» женщина.

— Я говорю что мы с дороги, устали, и нам нужно куда-то сложить вещи.

Она пренебрежительно посмотрела на меня, после чего не глядя взяла три ключа под стойкой, и со стуком положила их пере до мной.

— Четвёртый этаж, двери в конце коридора, один резец за сутки, четыре за атнивку, шкурка за месяц.

Я перевёл деньги в привычные. Средний медяк за сутки или малый серебряк, что в двадцать пять раз больше — за месяц. Уверен что это самые ужасные комнаты за бешеные деньги, впрочем в таком заведении сильно ужасными они быть не могут, а уединение мне на руку, в магии потренируюсь. Да и денег не то чтобы не хватало. Я молча пролеветировал на стойку одну среднюю серебряную монету.

— Завтракать и ужинать будем тут же, как закончится сумма — сообщите мне пожалуйста.

Уверен будь у неё резерв побольше, а выдержка послабее, со мной бы что-то случилось. Я передал один ключ Китафу, и указал головой на лестницу слева от стойки.

— Четвёртый.

Длинный кивнул и пошёл. Я двинулся следом, но на первых ступеньках остановился.

— Советую спросить вашу служанку, как именно прошла встреча Огля с родственниками. После этого надеюсь у вас хватит чувства такта подождать денёк, прежде чем высказывать моему учителю всё, чего он заслуживает.

— Она моя дочь! — донеслось мне в спину.

Ну дочь и дочь, мне с ней детей не крестить. Я прикинул возраст девушки и выдохнул, по крайней мере не Огля дочка. Может он и переживёт встречу с прошлым. Сейчас меня больше беспокоил ключ. Я впервые видел ключ на этом континенте, и меня интересовали цены на замки для сытого потрошителя. Северяне предпочитали другие габариты. Впрочем сначала нужно было справиться со старинным врагом воина-дракона — лестницей.