На юг, на запад, на восток

Глава 12

Что такое ад? Точных ответов нет. Хотя, могу ошибаться, я ведь даже Библию не читал полностью ни разу, не то что Деяния апостолов или книги богословов. В православии говорится что это место, где нет Бога. Точнее, нет связи с Богом, потому, что Бог трансцендентен. Чистилище, это выдумка то ли католиков, то ли протестантов. Геенна огненная — тоже, как и прочие круги ада. В моём представлении, ад — это одиночка, в которой тебе ничего не нужно, но ты полностью осознаёшь каждую свою ошибку. При этом исправить её ты не можешь, и попросить прощения тоже. Вы помните как искренне у кого-то просили прощения? Не формально, а именно с осознанием той боли, что вы принесли человеку, с принятием её на себя. А представьте что вы испытываете вот это моральное терзание из-за всех ваших даже самых малых ошибок одновременно. И даже на сон голод или физическую боль нельзя отвлечься ни на секунду, потому, что их нет. В общем ад — страшное место. Поэтому, второе пришествие, считается одновременно концом света, и большой радостью.

В общем так. После того как Бог изгнал людей из рая, попасть туда было вообще никак нельзя. До первого пришествия, после смерти, все попадали в ад. Иисус как человек, тоже попал в ад. Но ад — это место где нет Бога, а Иисус — Бог. Произошла «системная ошибка», ад раскололся, и Иисус вывел всех ветхозаветных праведников в рай. Такой вот «баг в системе», хотя это не баг, а фича. Всё так и было задумано. Но… ничего не поменялось для живых, почти не поменялось. После смерти, они так же попадают в ад, кроме некоторых святых. Или всех? Не знаю, нужно было читать богословов. Когда умирает человек, вопроса всего два. Сколько грехов человек совершил, и не покаялся в них на исповеди? И сможет ли он во время второго пришествия попросить прощения за них, а не озлобиться? Естественно чем раньше будет второе пришествие, тем меньше будет страдать человек. Точнее все люди. Чем больше грехов, тем человеку тяжелее, и тем больше шанс «сломаться». Смертные грехи в этом плане самые ужасные, они не давят сверху, они ослабляют опору. В моём случае возникало ещё несколько вопросов. Есть ли отдельный ад для этого мира? Если да, то к какому аду я «приписан»? Было ли тут «первое пришествие»? Если да, то когда, и почему о нём ничего неизвестно? Если нет, то когда будет? В то что его не будет вообще, мне не хотелось верить, но подлая натура зануды и такое допускала.

К чему это я всё? Да к тому, что мне было хорошо, но при этом я знал, что это хорошо вызвано не совсем правильным поступком. Точнее даже одним конкретным смертным грехом — блудом. А ещё я чётко понимал, что если она придёт снова, то я снова поддамся этому греху. В английском есть специальное выражение «guilty pleasure». Но оно применяется когда говорят о процессе чего-то, у меня же оно было вызвано скорее анализом своего поведения. Хотя разные мысли и во время «процесса» мешались. Когда Лега ушла, я не знаю, но проснулся я один, и достаточно поздно, о чём говорило солнце, проникавшее через щель в ставнях. В наших широтах такое не практиковали, а тут вот — пожалуйста. Широкие окна, пусть и без стёкол — просто дыра прикрытая ставнями. На лестнице раздались шаги.

— Вставай, ученик, нам пора собираться, — радостно произнёс Огль, открыв мою дверь.

Он как и прежде был в одних подштанниках, ну или как там они назывались. Весело насвистывая Августина, которому я его научил пару лет назад, Огль прошёл в свою комнату, и, судя по звукам, наконец-то стал одеваться. Китаф заглянул в дверь, и угрюмо посмотрел на меня. Не комната, а проходной двор.

— Брат Тимур, у меня много вопросов.

— Сегодня обязательно, — ответил я одеваясь.

— По парадному, мы идём в совет! — крикнул из соседней комнаты наставник.

Пришлось переодеваться. Штаны не обычные, коричневые, из грубого льняного сукна, а из хлопкового и тёмно-зелёные. Такой же камзол поверх тонкой рубахи, шляпа как у Д’Артаньяна, но без пера, и сапоги. Основные у меня были на деревянной подошве, Эти, с несколькими слоями кожи поверх деревянной подошвы. Я огорчённо топнул, вбивая портянку. Похоже скоро и из этих вырасту, а стоят такие немало. Встал с кровати, нацепил на себя портупею, и прикрепил к ней ножны с коротким мечом. В дверях снова появился Огль.

— Готов? Держи, — он повесил мне на плечо один из ящиков с книгами.

Килограмм под двадцать пять-тридцать. Видимо Китаф их вчера перетаскал, первоначально мы их в конюшне оставили. Нам тогда хватило и обычных вещей да сумки с холодняком — старой спутницы фехтовальщика. На четвёртый этаж. Женщины — коварные существа. Мы направились вниз. Огль нёс две сумы, откуда выпирали ещё несколько коробок с наборами книг. В общем зале народу было мало.

— Сначала туда, — Огль указал в направлении туалета, — мы там надолго, но чем быстрее придём, тем лучше.

Я чуть не разбрызгал содержимое мочевого пузыря. Забыл что после ночи с девушкой, струя идёт совсем по другой траектории. Что скажешь, в этом мире практики не было вовсе. Избежал конфуза не без помощи магии. Лега за стойкой демонстративно повела себя как обычно, то есть никак не заметила нас, хотя румянец и мелкая мимика были достаточно выразительны. Не уверен что и я за собой уследил в достаточной мере. Я вышел на улицу, где уже ожидал Огль.

— Что я пропустил, — спросил наставник, когда мы пешком пошли по улице.

— Ты о чём? — смутился я.

— Ну, можно сказать что с того момента как мы зашли в город, вы были сами по себе. Ты волчат кормил? А то я со всем этим, — он неопределённо покрутил рукой, — про Лень забыл даже. Стыдно как-то.

— Да, заплатил мяснику за десять туш. Договорились что по две в день буду забирать, там в стойле у Зорьки мешки окровавленные. Сегодня ты кормишь. Друг твой, на воротах, сказал что на них хотели сегодня охоту начать, но он предупредит кого надо.

— Мда-а… Нехорошо, но терпимо. А может сегодня тоже ты?

— Не-не-не. Я и так ношу тяжесть твоих дум, — я постучал по ящику, — Кстати, почему стражник звал тебя Пышкой?

Огль после моих слов сбился с шага, но потом снова пошагал бодрой походкой. Пусть и не так расслабленно.

— Меня так в детстве прозвали, после того как отец мою первую удачную партию пышек раздал всем друзьям. Ну или тем кого он считал моими друзьями.

— Извини, — попытался исправиться я.

— Ничего.

Надо запомнить, в этом городе вообще не касаться темы хлебобулочных изделий в разговоре с Оглем.

— Куда мы идём, и что нам предстоит? — перевёл я тему.

— Городской совет. Сегодня как раз приём. Оставлю им книги, расскажу что делать если меня будут искать, покажу тебя как ученика, и постараюсь договориться о том, чтобы у нас основали постоянную школу меча и по совместительству просто школу и больницу.

— Прям университет какой-то.

— Что?

— Университет. Я не рассказывал? Учебное заведение.

— Нет.

Огль перехватил пару пирожков с лотка, оставив мужчине, который его носил, немного меди. Один достался мне.

— Нам в очереди скорее всего пару часов стоять, расскажешь, — перешёл он на русский.

Я кивнул, рот был занят вкуснейшим пирожком с мясом. Когда он кончился, я сконденсировал в воздухе пару глотков воды, и ими и запил. Огль повторил за мной, после чего у ещё одного лоточника взял ещё пару пирожков. Эти были с кисло-сладкой начинкой из какого-то растения. Так набивая животы, мы добрались до площади. Площадь была небольшая, посреди стоял глубокий колодец. Несколько молодых парней, с явной натугой, крутили ворот. Рядом стояла небольшая очередь с разными ёмкостями. Видимо такая вот городская система водоснабжения. Ну как минимум её часть. Я за время путешествий и не такое видел. На противоположной стороне стояло большое красивое здание в стиле…, а вот не знаю я стилей. Чем-то на венецианские храмы по стилю похожие. Ну какие я в фильмах и играх видел. Внутри было прохладно, и стояло человека три прилично одетых. Огль показал мне на стулья, стоящие у одной из стен, и подошёл к столу в дальнем конце… даже не знаю как это назвать. Фойе? Вестибюль? В общем вот этого большого зала сразу при входе.

Я рассматривал потолок. Впервые вижу тут расписные фрески. На них были какие-то люди, звери, и, наверное, духи.

— Что-там за уверинисет? — спросил Огль, отвлекая меня от картин.

— Погоди, сначала скажи что тут изображено?

Огль с удивлением проследил за моим взглядом.

— Жизнь Ноксага. Одного из воинов святого Одела. Ну и немного самого Одела. Вот тут они с соратниками пришли к духу земли, и потребовали его отодвинуться. Вот Ноксаг обхитрил духа болота, и тот ушёл вниз. Там встреча со Снавой, Мы кстати через Снаву проезжали. В общем всё как везде.

— Погоди, так Ноксаг, это имя человека? И Одел?

— Ну да, а что тебя удивляет? У нас почти все города, страны и места названы в честь разных людей. А у вас разве не так?

Я задумался. Петербург, Калининград, Берингов пролив, Вашингтон. На счёт последнего не знаю, но то что одного из отцов основателей звали Вашингтоном помню. Даже Филиппинские острова вроде как в честь короля Филиппа были названы.

— Многие, но не все, — согласился я, — Но обычно эти люди в тех местах ни разу не были, иногда даже умерли раньше чем город построили. Ну или впервые оказались в этом месте, и вернулись о нём рассказать.

— Странно как-то.

— Наверное, расскажешь потом про Ноксага и Одела.

— Расскажу, но сначала ты, про уверинисет.

— Университет, — поправил я Огля, — точно не знаю, но судя по схожести с другими словами других языков, происходит от слов объединять, собирать вместе или других с подобным смыслом. В этом как раз и суть, разные науки преподают в одном месте. У нас например был естественно-научный факультет, где преподавали естественные науки — математику, физику. А был факультет информационных технологий, радиоконструкторский, — я посмотрел на поплывший взгляд Огля, — Короче. Возьмём твои книги. Представь себе место, куда приходят люди, которые уже что-то знают. И одни изучают математику, но помимо этого учатся оказывать первую помощь, немного тренируются держать меч, и неплохо разбираться в механике. Другие учатся именно механике, тому что я делал на севере. Для этого им нужно неплохо понимать математику, а ещё они учатся хотя бы не протыкать себя мечом и оказывать первую помощь. Третьи учатся именно лечить, но тот кто лечит, и своё тело должен развивать, ну и механику понимать, а для этого математика нужна, а четвёртые — воины. Но ты сам хотел написать книгу только по фехтованию, а пришлось и по медицине, и по механике с математикой.

По мере моего объяснения, глаза Огля разгорались.

— Тимур, — наконец сказал он, когда я закончил, — пообещай мне, что рядом с твоей гильдией, ты поможешь мне создать такой униреситет.

— Университет.

— Не важно! Я хочу чтобы в нашем мире было такое место.

Я вздохнул. Язык мой — враг мой.

— Обещать не буду, но помогу.

Ещё пару часов мы провели в ожидании. После нас пришло ещё несколько человек. Часть из них позвали куда-то вглубь даже раньше нас. Я рассматривал фрески. Чтобы рассмотреть особо интересные детали, пытался создать воздушные линзы. Но… магия не настолько ещё мне подчинялась, получалось только искривить изображение. В теории всё было просто, берёшь под контроль малую часть воздуха, понищаешь или повышаешь его плотность, делаешь из него тарелку — линза. На практике плотность внутри тарелки была очень и очень разной, из-за чего лучи свето преломлялись вообще непонятно под какими углами. Я даже своё отражение пару раз увидел. Наконец пришла и наша очередь, и я поволок ящик книг шагая вслед за Оглем и каким-то служкой. А ведь три года назад я был даже в меньшем «чине» чем он.

— Виртуоз Огль, с учеником. По вопросу сотрудничества, — спокойно проговорил служка, пропуская нас в небольшой зал.

Стол дугой, пять кресел с мужчинами в дорогих костюмах, у трёх стен по пять-десять стульев, середина зала пустая. Зашли мы в зал сбоку, для сидящих за столом справа. Я удивился что тут всего пять человек, у нас город вроде как тоже не большой, но совет состоял почти из трёх десятков людей.

— Огль? Где-то я о вас слышал, — произнёс мужчина лет тридцати, сидящий с правого от нас края стола.

— Гил, это изгнанный булочником сын, ты можешь не помнить этой истории, но я с ним рос вместе, — ответил сидящий вторым с левого края мужчина, — привет Пышка. Стал таки мастером меча?

— Здравствуй Шкурка, не просто мастером, виртуозом, признанным более чем двумя десятками школ.

Детское прозвище хлыща заставило меня улыбнуться. Шкурка скривился, как буд-то лимон проглотил.

— Хватит, — старик в центре поднял ладонь, — детские обиды будете обсуждать в нерабочее время. Чего ты хотел, Виртуоз Огль.

Наставник магией пролеветировал и аккуратно поставил на стол пять коробок с книгами. Одновременно открыл их, и разложил перед членами совета. Магией, одновременно. Ещё месяц назад я и не такое мог, сейчас боялся порвать.

— Вопрос не в том, чего я хочу, а в том, что я уже дал, городу, и что ещё дам, — ответил Огль, — В этой сумке у меня двадцать два письма от различных школ, о признании уровня моего мастерства, и ценности написанного трактата о фехтовании. Прошу обратить внимание на его название.

Огль дал членам совета некоторое время на чтение. Тот который сидел вторым справа от нас, видимо читать не умел, и ему прочитал название вслух первый с нами заговоривший. Когда суета немного улеглась, Огль продолжил.

— Пятьдесят вот таких коробок были мною розданы по нескольким городам центральных королевств, у меня с собой ещё семьдесят, включая те что у вас на столах. Часть я готов оставить совету, — он кивнул мне.

Ну не позорить же учителя перед советом, с трудом я пролеветировал весь ящик и поставил по правую руку старика. За стол. Пришлось на магическое зрение перейти, чтоб зрительный контакт не нарушить. Судя по круглым глазам трёх членов совета, они мой ход оценили. И кстати плотностью магии они не впечатлили, все слабее меня.

— Остальные будут мною оставлены в тех местах, которые я посещу по пути обратно. Как вы наверняка догадались, когда-нибудь, сюда начнут приезжать те, кто захочет у меня учиться, или сразиться.

Книги в этом мире были редкостью, и ценностью, поэтому даже Шкурка впечатлился.

— Что, — старик посередине сглотнул, потому, что голос был сиплым, — чем мы можем отплатить?

— Я собираюсь обосноваться в Толпо. Это небольшой город в Родноге. Он стоит на границе Пустоши и Великого леса. Просто сообщайте где меня искать. Это единственное что я хочу получить взамен.

Весь совет как-то выдохнул и повеселел.

— Я рад что путёшествия по низовьям не испортили тебя. Ты всё так же ноксагец, даже если твой отец с эим не согласен, — сказал глава совета.

Остальные одобрительно покивал, даже Шкурка. Настоящего-то имени я не знаю. Возникла пауза. Я посмотрел на наставника, он сосредоточенно дышал. Он что, готов расплакаться? Совет понимающе молчал. Тот что слева от нас стал листать одну из книг, безграмотный, смотрел в окно, остальные просто ждали. Так и буду их звать. Умник, Шкурка, Старик, Безграмотный и Гил. Так же его шкурка вначале назвал?

— Ману в гипоталамус, — шепнул я, поняв что Огль не справляется, и через секунд пять увидел что наставник успокоился.

— Мне приятны ваши слова, сеньор Дорсл, — наконец продолжил он, — Я хотел бы сделать ещё одно предложение совету.

— Мы слушаем.

— Если ничего мне не помешает, я собираюсь открыть унисе. уни, — Огль глянул на меня.

— Университет.

— Да, спасибо Тимур. Это место, где будут находиться одновременно несколько школ. Ещё утром я думал что это будет просто школа меча, но школа меча там будет только одной из. Ещё будет школа врачевания, школа счёта и школа механизмов, — Огль сопроводлал свои слова приподнимая соответствующих книг на столе.

— И магии, — шепнул я, сообразим, что если страшную тайну из пока ещё несуществующего блокнотика будут знать все, то риск что кто-то реально меня поймает будет минимальный.

Зачем? Отучись и узнаешь то же самое.

— Возможно будут и другие школы. Как вы понимаете, детали пока неизвестны.

— Это хорошее начинание, но причём тут наш город? — перебил наставника Шкурка.

— Даже если там будет только школа меча, она будет одной из лучших. И я хочу, чтобы у ноксагцев была возможность там учиться. Я готов обучать бесплатно одного ученика в год. Или трёх сразу, но тогда следующие два года учеников я принимать не буду. Проживание, питание. В качестве подтверждение письмо с печатью совета, моей личной и указанием имени, — Огль магией достал из сумки печать.

А я и не знал, что она у него есть. Свою надо тоже будет как-нибудь завести. Сам же сестре про важность бренда рассказывал. Надкусанное яблоко брать не буду, пошло. Ладно, потом подумаю.

— Что хочешь взамен? — проговорил старик.

— Склад. Сеньор Венак знает о каком складе я говорю, — Огль кивнул в сторону Шкурки, вот оказывается как его зовут, — Я хочу чтобы там тоже открыли фехтовальную школу. А ещё лечебное заведение, и место где детям смогут объяснять основы счёта.

Члены совета начали мяться, менять позы и переглядываться.

— Не сейчас, а когда вернётся первый из моих учеников. Ответ тоже сейчас можете не давать, это просто предложение.

Люди за столом обменялись взглядами, и видимо пришли к какому-то решению.

— Мы подумаем над вашим предложением, виртуоз из Ноксага, — озвучил его старик.

Огль благодарно кивнул, и мы направились к выходу.

— Пышка, — остановил нас голос Венака, когда я уже взялся за ручку двери, мы обернулись — Заходи вечером, Яца будет рада, да и с детьми познакомлю.

— Хорошо, Шкурка, зайду. Но завтра, сегодня я к Копью.

— Договорились, — улыбнулся Венак, и мы вышли.

Солнце стояло в зените, ворот никто не крутил, но на краю колодца стояла бочка, похоже пустая. Народу на улицах не было. Похоже у местных тоже есть нечто типа сиесты. Огль подошёл к колодцу, заглянул в него, и поднял магией литров десять воды, плюхнув их в бочку.

— Это зачем? — удивился я.

Огль удивлённо посмотрел на меня.

— Так принято, воду в Ноксаге достаёт по мере сил каждый и для всех.

Я заглянул в колодец. Метров двадцать, глубоко. Это где-то с шестиэтажный дом. Напрямую «хватать и тащить» неразумно. Формул я до конца ещё не вывел, но там коэффициентом точно квадрат расстояния. Лучше короткое воздействие на расстоянии, а потом подхватить когда вода подлетит поближе. Бочка была заполнена примерно на четверть, пусть я большую часть я «пролью», значит чтобы заполнить… Я протянул руку вниз, ещё уменьшая расстояние, и сжав магией слой воды в десяти сантиметрах под поверхностью, резко его «отпустил». На громкий плюх обернулись немногочисленные прохожие. Получилось не совсем то что я хотел, но немалое количество воды всё же подлетело поближе. Настолько поближе, что часть попала мне в лицо. Подхватив жидкость я направил воду в бочку. Не под крышку конечно, но чуть больше половины, а значит литров семьдесят. Нагревая и обдувая мокрый по самое плечо рукав я раздумывал над тем, что гидровзрыв тоже стоит записать в несуществующий блокнотик со скелетом.

— Пошли поедим, ученичок, — вздохнул Огль рассматривая мой внешний вид.

— Это я всегда за, — прокомментировал я, и мы пошли по улицам.

Огль привёл меня в неплохую едальню. Всё же окна — замечательная штука. Надо придумать как и нам их сделать. Мы сделали заказ угрюмому мужику лет тридцати с лишним. Я бы тоже угрюмый был работая официантом в таком возрасте.

— Странный у вас совет, — начал я, когда тарелки с супом и отдельно варёным мясом опустели до половины.

— Чем странный?

— Как бы сказать. Он… работает, а не фигнёй страдает. Сколько мы там пробыли? Полчаса? Те кто до нас заходили примерно столько же каждый. Всего пять человек. В Толпо сколько ты говорил?

— Тридцать пять, и от увеличения их спасает только то, что добавь одного, и будет тридцать шесть. А никто не хочет быть в списках тридцать шестым.

— А это тут причём? — проглотил я очередную ложку супа.

— Ну как, тридцать шесть — плохое число.

— Первый раз слышу, — признался я, — Ну у нас вот тринадцать не любят. Шестьдесят шесть, шестьсот шестьдесят шесть. Зато три и семь наоборот.

Мы помолчали ещё немного отдавая дань местным пирогам. Наевшись, я откинулся на спинку скамейки.

— Вечером, я так понял, ты к Сотру пойдёшь?

— Ага, — Огль лениво оглядел пустой стол.

— Ну значит сейчас переодеваемся, и к мяснику.

— Зачем?

— Грехи наши тяжкие кормить. Лень с Гневом сегодня на тебе. Не забыл.

Огль вздохнул.

— Умеешь ты озадачивать.

— У меня хороший наставник, — усмехнулся я.

— А ты чем займёшься?

— Буду страдать, ибо познание суть страдание. А наставлять познающих — страдание многократно большие.

— Китаф?

Я кивнул.

— Ну раз моя очередь кормить, так тому и быть.

Мы вышли из едальни, и колобками пошагали в сторону доходного дома. Вечер обещал быть скучным, оставалась надеяться только на ночь.