Над пылающей бездной

Глава 20

Ирина Нарова, которая, словно зачарованная, наблюдала за происходящим из-за стеклянной перегородки в виде двустороннего зеркала, с ужасом смотрела на то, как Джегера выволакивают из комнаты.

— А ты, похоже, не в восторге? — произнес чей-то голос.

Это был Петер Майлс. Пожилой мужчина, которого Джегер считал застреленным в лесу.

— Не в восторге, — пробормотала Нарова. — Я думала, это необходимо, но… Сколько можно? Вы хотите его доконать?

Старик развел руками.

— Ты сама сказала нам, что его необходимо проверить. Эта зацикленность на жене и ребенке… его отчаяние и чувство вины… Все это может подтолкнуть человека к таким вещам, на которые он в иных обстоятельствах не способен. Любовь — могучее чувство. Любовь к ребенку, возможно, — самое могучее из всех существующих.

Нарова обмякла в кресле.

— Осталось еще совсем немного, — ободрил ее Петер Майлс. — Основные испытания он уже прошел. Если бы с ними не справился, его бы уже не было с нами.

Нарова угрюмо кивнула, явно погруженная в мрачные мысли.

Раздался стук в дверь. Появившийся на пороге человек был гораздо старше Майлса. Он опирался тростью о пол, а на его морщинистом лице читалась озабоченность. Казалось, ему за девяносто, однако глаза под густыми кустистыми бровями были живыми и блестящими.

— Я полагаю, вы закончили?

Петер Майлс устало помассировал лоб.

— Почти. Слава богу. Осталось еще немного, и мы будем все знать наверняка.

— Но неужели все это было настолько необходимо? — поинтересовался старик. — То есть я хотел сказать, с учетом того, чей он внук.

Майлс покосился на Нарову.

— Похоже, Ирина считала, что необходимость в этом существует. Не забывайте: она находилась рядом с ним в чрезвычайно стрессовых ситуациях — в бою — и становилась свидетелем того, как временами самообладание словно изменяло ему.

Глаза старика сверкнули гневом.

— Ему столько пришлось пережить! Он может дрогнуть, но никогда и ни за что не сломается. Никогда! Он мой племянник, и он Джегер!

— Я знаю, — согласился Майлс. — Однако думаю, вы понимаете, что я имел в виду.

Старик покачал головой.

— Я никому не пожелаю того, что за последние несколько лет пришлось пережить ему.

— И мы точно не знаем, как это на него повлияло в долгосрочной перспективе. Отсюда и обеспокоенность Ирины. Отсюда и нынешние… процедуры.

Старик взглянул на Нарову. Как ни странно, но в его глазах светилась доброта.

— Моя дорогая, выше нос. Чему быть, того не миновать.

— Простите, дядя Джо, — прошептала она. — Возможно, мои опасения неуместны. Необоснованны.

Лицо старика смягчилось.

— Он слеплен из хорошего теста, моя милая.

Нарова посмотрела на седовласого старца.

— Дядя Джо, он не совершил ни единой ошибки. На протяжении всех испытаний не выдал ни одного человека. Боюсь, я ошиблась.

— Чему быть, того не миновать, — эхом повторил старик. — И, возможно, Петер прав. Наверное, мы действительно должны быть абсолютно уверены в моем племяннике.

Он повернулся, чтобы уйти, но в дверях снова остановился.

— Однако, если он собьет это последнее препятствие, вы должны мне кое-что пообещать. Ничего не говорите ему. Позвольте Джегеру покинуть это место, так и не узнав о том, что это мы его проверяли и что он… провалил испытание.

Старик вышел из комнаты для наблюдения, но его последняя фраза, казалось, еще долго висела в воздухе.

— После всего, что выпало на его долю, эта информация — она его сломает.