Нарушенная клятва

28. Рэйлан

Эта свадьба — самая прекрасная из всех, что я когда-либо видел. Я надеюсь, что если я женюсь, то только в таком месте, и рядом со мной будут только те люди, которых я люблю больше всего.

После церемонии мы пьем, танцуем и едим, пока все приятно не устают, включая Генри и капризного малыша Майлза, который выплевывает соску и начинает реветь. Каллум и Аида уносят его на огромной скорости, после того как Данте и Симона поцеловались в последний раз.

Риона тише, чем обычно. Я не возражаю, потому что она все равно приглашает меня на танец. Мы кружимся в вальсе под стеклом и звездами, воздух полон кислорода из-за зелени. На этот раз она не отстраняется от меня, мы танцуем в идеальном тандеме, наши тела прижаты друг к другу, а ее голова прижата к моей груди.

После церемонии мы возвращаемся в отель «Межконтинентальный», где я снял номер на ночь. Я надеялся спать рядом с Рионой, ведь она только что вышла из больницы. Но как только за нами закрывается дверь, она набрасывается на меня и целует со всей силы.

Мне приходится заставлять себя целовать ее в ответ с разумной степенью нежности. Я хочу сорвать с нее это платье. Она сводит меня с ума всю ночь, ее кожа выглядит бледной и яркой, как луна, на фоне насыщенного темного цвета платья. Ее волосы, как поток лавы, стекают по спине, теплые и дымчатые.

Она никогда не была так прекрасна. Забавно, мы были в комнате, полной великолепных женщин, но я смотрел только на нее. Риона обладает свирепостью, которая захватывает меня и удерживает. Я хочу знать, о чем она думает и что чувствует, всегда. Она одновременно и прямолинейна, и загадочна. Сильная и властная, но в тоже время хрупкая.

И самое главное, она чертовски сексуальна. Она навалилась на меня с такой силой, какой я никогда раньше не видел. Распахивает мою рубашку так, что пуговицы отлетают, срывает с меня брюки.

Я поднимаю ее и бросаю на кровать, так же отчаянно желая обладать ею.

Когда я целую ее рот, чувствуется вкус шампанского.

— Ты не должна была пить! — обвиняю я ее. — Когда ты успела выпить шампанское?

— Я сделала только глоток, — говорит она. — Пока ты поздравлял Данте и Симону.

— Ты непослушная маленькая шалунишка, — рычу я, схватив ее за горло, хотя и не слишком сильно. — Как мне тебя наказать?

Я стягиваю платье и беру ее грудь в рот. Я сильно сосу ее сосок, пока она не завизжит.

— Прекрати! — кричит она, отшлепывая меня.

Я хватаю ее за обе руки и прижимаю их к голове. Затем я возвращаюсь к ее груди, замечая, что оба соска стоят прямо, напрягая ее грудь.

Легкими движениями я провожу языком по ее соскам, не беря их в рот. Я дразню их языком, пока ее руки не начинают дрожать в моей хватке.

— Мне прекратить? — говорю я. — Или продолжать?

— Продолжай, — задыхается она.

— Скажи: пожалуйста, папочка.

Она хмурится на меня, и я могу громко рассмеяться от удовольствия дразнить ее. Я знал, что ей это не понравится. Я щелкаю языком по ее соску, заставляя ее стонать от разочарования.

— Пожалуйста, папочка! — жалобно говорит она.

Я снова закрываю рот вокруг ее соска и посасываю, нежно. Я ласкаю ее грудь языком, пока она не издает долгий, стонущий вздох удовлетворения.

Затем я сползаю вниз по ее телу и начинаю работать между ее ног. Я кладу ее ноги себе на плечи и ласкаю ее киску, пока не чувствую, как ее бедра сжимаются вокруг моей головы, ее руки впиваются в мои волосы, а ее клитор трется о мой язык. Мой рот полон ее сладкого и жгучего вкуса, как корица и сахар, как чистое, дикое возбуждение.

Я никогда не пробовал ничего настолько хорошего. Я мог бы провести здесь часы.

Некоторое время я позволяю ей контролировать темп, двигая бедрами навстречу моему языку. Затем, когда я чувствую, что она близка к краю, я беру ее бедра в свои руки и усиливаю давление языка. Я лижу быстрее и сильнее, пока она не задыхается, пока не впивается ногтями в мой скальп, крича:

— О боже! О мой бог!

На ней все еще наполовину надето платье, а моя рубашка все еще на мне, хотя и разорвана. Мне все равно. Мне нравится, когда мы полуодеты. Мне нравится, как она выглядит: одежда натянута, волосы растрепаны и беспорядочны, макияж размазан. Мне нравится непосредственность, нетерпеливая похоть, которая не позволяет нам потратить ни секунды на то, чтобы как следует раздеться.

Я переворачиваю ее и вхожу в нее сзади: я сижу на пятках, а она на моих коленях, скользя вверх и вниз на моем члене. Входить в Риону — это просто рай. Ощущения от нее вызывают привыкание. Вкус и запах тоже.

Она приподнимается, и я притягиваю ее спиной к своей груди, мои руки лежат на ее обнаженных грудях. Я ласкаю ее сиськи, пока трахаю ее сзади, сжимая и натягивая ее соски. Я собираю всю ее грудь в своих руках, и она идеально подходит, как каждая ее часть подходит мне.

Я хватаю ее за волосы и оттягиваю ее голову назад, чтобы поцеловать ее шею. Я нежно покусываю ее и посасываю нежную кожу, а другой рукой все еще ласкаю ее грудь.

Я оставляю следы везде, где прикасаюсь к ней. Ее кожа настолько нежная, что я вижу покрасневшие отпечатки там, где я сжимаю ее груди, где покусываю ее шею. Мне хочется выпороть ее еще раз, просто ради удовольствия увидеть эти красные рубцы на ее безупречной попке. Мне хочется дразнить и мучить каждый сантиметр ее тела.

Мне нравится, что это делает ее дикой. Чем больше я давлю на нее, тем больше она хочет. Она не может насытиться. Она скачет на моем члене, ее голова откинута назад, а моя рука запуталась в ее волосах. Она крепче прижимает мою руку к своей груди, умоляя меня сжать ее сильнее, помучить ее маленькие чувствительные соски.

Я хочу знать, о чем она думала на той свадьбе. Я знаю, что она плакала не от чувств. Это была прекрасная церемония, но я знаю Риону, ее разум должен был быть переполнен до отказа, чтобы она так отреагировала.

Я переворачиваю ее на колени, чтобы посмотреть на ее лицо. Я смотрю, как она скачет на мне, ее голые груди прижимаются к моей груди. Я глубоко целую ее, мой язык проникает в ее рот. Пробую последние остатки шампанского.

Вижу, что она уже на грани.

Я тоже. Я могу продержаться еще несколько секунд.

Смотрю ей в глаза и говорю, очень тихо:

— Я люблю тебя, Риона.

Вижу, как ее лицо сморщивается, как на свадьбе. Как будто она вот-вот заплачет. А потом она начинает кончать и зарывается лицом в мою шею. Она прижимается ко мне, бьется об меня, и я отпускаю себя. То, что я чувствую, гораздо больше, чем сексуальное освобождение. Это облегчение от того, что я произнес вслух то, что чувствовал так долго.

Когда я просыпаюсь утром, ее уже нет. Солнце струится в окна, освещая пустое место на матрасе рядом со мной.

На мгновение я чувствую тошнотворный ужас. Кажется, я снова спугнул ее.

Затем я вижу записку на подушке.

Прежде чем взять ее, я говорю себе: Доверься ей. Поверь, она не сбежала.

Я прочитал первую строчку:

Не волнуйся, Рэйлан, я не сбежала.

Я улыбаюсь про себя. Я знаю Риону, и она знает меня.

Есть кое-что, что я должна сделать сегодня утром. Это не займет много времени. Пожалуйста, встретимся внизу в 12:00. Обещаю, я буду там. Я хочу ответить на то, что ты сказал вчера вечером.

xoxo

Риона

Здесь не написано: С любовью, Риона. Но, в конце концов, мы говорим о женщине, привыкшей к юридической переписке. Я знаю, что одно только xoxo — большой шаг для нее.

Я иду в душ и привожу себя в порядок. На этот раз я действительно собрал сумку, так что неважно, что Риона уничтожила мою рубашку. У меня есть отличная удобная фланелевая рубашка на пуговицах, чтобы заменить ее.

Приведя себя в порядок, я спускаюсь вниз, чтобы выпить кофе и съесть кекс в кафе отеля.

Сейчас 11:00. Я чувствую себя спокойно и уверенно.

Чем ближе к полудню, тем больше нервозности.

Я хочу верить, что Риона чувствует тоже самое, что и я. Я хочу верить, что она любит меня.

Но я не хуже ее знаю, какие преграды стоят на нашем пути. У каждого из нас есть обязательства перед своими семьями. У каждого из нас есть цели.

Я не знал, что Риона все еще в опасности из-за своего дяди. Я приехал в Чикаго, чтобы преследовать ее. Чтобы между нами все наладилось.

Но у меня не было настоящего плана. Сейчас, размышляя над этим, я думаю, смогу ли я отказаться от ранчо и своей жизни в Теннесси. Если она попросит меня остаться, скажу ли я да на этот раз?

Думаю, я должен. Я обещал маме, что вернусь домой навсегда. Но я знаю свою маму. Я знаю, что она хочет, чтобы я был счастлив. Если я скажу ей, что Риона — это та, кто сделает меня самым счастливым… она поймет.

Приняв это решение, я наконец-то почувствовал, как в моей груди разливается спокойное тепло. Когда Риона вернется, я скажу ей, что останусь здесь. Я научусь любить городскую жизнь. Возможно, она займется юридической фирмой, а я… что-нибудь придумаю. Я всегда умел быть полезным.

Риона подъезжает к обочине на такси. Она выпрыгивает, держа в руке свернутый лист бумаги.

— Привет! — кричит она. Ее щеки розовеют от холода и счастья. — Ты голоден? Тут рядом есть ресторан…

— А ты как думаешь? — спрашиваю я, ухмыляясь.

Она улыбается в ответ.

— Я думаю, что ты всегда голоден.

— Это точно.

Мы идем к следующей двери. Когда мы идем, Риона кладет свою свободную руку в мою. Легкость этого жеста заставляет мое сердце забиться в груди. Я придерживаю для нее дверь, и она проходит с необычной легкостью.

— Столик на двоих, пожалуйста! — говорит она хозяйке.

Хозяйка усаживает нас в кабинку напротив окна.

Риона так улыбается, что мне становится смешно. Я никогда не видел ее такой веселой.

— Ты должна сказать мне, что происходит, — говорю я. — Это ожидание убивает меня.

— Я купила офис, — говорит она.

Это не то, что я ожидал от нее услышать.

— Что ты имеешь в виду?

— Смотри, — она подталкивает ко мне объявление. Я разворачиваю его, разглаживаю края, чтобы увидеть напечатанное изображение. Я вижу кирпичное здание с большими квадратными окнами. Оно выглядит знакомым, хотя я не уверен, почему.

Я читаю объявление:

6800 W Hill Ave

789,000 долларов

Офисное здание площадью 2 746 квадратных футов на 0,66 акрах. Построено в 1949 году, отремонтировано в 2011 году. Имеет 12 парковочных мест, плюс подвал площадью 838 квадратных футов. Единая аренда. Частичный вид на реку Теннесси.

— Риона, — говорю я, медленно. — Это в Ноксвилле.

— Я знаю, — говорит она. — Я видела его, когда мы ездили в город за ковриками для лошадиных стойл.

— Ты купила здание… в Теннесси? — я знаю, что говорю как идиот, но я не могу в это поверить.

— Да, — говорит Риона. Она начинает выглядеть обеспокоенной, либо тем, что я не так счастлив, как она ожидала, либо тем, что у меня может быть повреждение мозга. — Это немного далеко от ранчо, но не так уж плохо.

Я просто не могу в это поверить. Я не хочу позволить этому дикому счастью подняться внутри меня, вдруг оно ненастоящее.

Я хватаю ее руки и крепко сжимаю их.

— Ты хочешь вернуться домой со мной?

Она смотрит на меня своими зелеными глазами, яркими и сияющими.

— Да, — говорит она просто.

— А как же Гриффин, Брайар, Вайс? Без твоего дяди… не будет Гриффина. Если только ты не останешься.

Риона вздохнула.

— Я знаю, — говорит она. — Я думала об этом. Долгое время, на самом деле. Все время, пока я была в больнице, я чувствовала долг остаться. Но потом я поняла… долг — это не то же самое, что желание. Если я всегда думала, что хочу определенную вещь определенным образом… это не значит, что я не могу найти что-то еще лучше, и хотеть этого еще больше. Даже если я все еще зациклена на идее большой юридической фирмы в большом городе… Я хочу выбрать тебя, Рэйлан. Я хочу выбрать тебя, а не что-либо другое.

Я качаю головой в изумлении. Я действительно думал, что понял Риону. А потом она вот так меня сбивает с ног.

— Я хочу того же, — говорю я ей. — Я был готов сказать тебе, что останусь здесь, в Чикаго. И, дорогая, я все еще готов это сделать. Мы можем выбрать прямо сейчас, я хочу, чтобы ты была счастлива, Риона. Если это означает остаться, то я останусь.

Риона просто смеется.

— Я не шучу, я уже купила это место. Я отправила залог сегодня утром. Я использовала страховую выплату за квартиру. И даже если сделка не состоялась, мне все равно. Я уже получила здесь завершение. То, что ты сказал, было правдой, Рэйлан… самой счастливой в моей жизни была та неделя на ранчо с тобой и твоей семьей. Там красиво, спокойно, и я чувствую себя, как дома. Это то место, где я хочу быть.

Я все еще не могу в это поверить. Я наклоняюсь через стол и целую Риону, чтобы убедиться, что я действительно проснулся, а не просто сплю.

— Я люблю тебя, — говорю я ей снова. — Я действительно люблю тебя.

— Я знаю, — усмехается она. — И я тоже тебя люблю.

Я хихикаю.

— Тебе было больно сказать это вслух? Это было трудно?

Она смеется.

— Нет. Я думала, что будет трудно, но это не так. Мне приятно сказать тебе, наконец-то.

— Наконец-то?! — кричу я. — Как долго ты знала, что любишь меня?

— Я не знаю, — серьезно отвечает Риона. — Сначала я даже не знала, что это такое. Но теперь я уверена.

Я снова целую ее.

— Позволь мне сделать тебя еще более уверенной в этом.