Наследие из сейфа № 666

Всеобщий любимец

Местность за окном изменилась — исчезли виды города, сменившись пригородными пасторальными картинками: желтеющие и буреющие поля пшеницы и виноградников, милые домики, утопающие в разноцветных кронах деревьев, водяные и ветряные мельницы, лениво крутящие колесами и лопастями… Осень давно вступила в свои права, любовно наряжая природу в красочные яркие одежды.

Гарри сидел и смотрел на проплывающие мимо фантастические деревья и луга, все растения вдруг приобрели инопланетный вид: малиновые и рубиновые, желтые и оранжевые, и это не считая привычный цветущий вереск, лиловыми туманами покрывающий горизонт. И на их фоне теперь как-то инородно смотрелись тополя и дубы, ели и сосны, пихты и тисы, сохранившие зеленый цвет. И он был разным… Гарри никогда раньше не замечал так много оттенков зеленого: тут тебе и глубокий малахитовый, и оливковый, и прозрачный аквамариновый, и даже морской ультрамарин кое-где просвечивал. Гарри удивился вдруг — а откуда он знает, как называется тот или иной тон зеленого? Вот табачный, а вот охристо-салатовый, изумрудный, бутылочный и хаки…

Подумав, он закрыл глаза и прижался лбом к стеклу: ну-ну, с рождения иметь зеленые очи и не знать всех их оттенков при различном освещении — да сами эти знания появились, сами в подкорку впечатались. Вспомнились разные случаи, когда обсуждался цвет его глаз. Тут-там Гарри узнавал, что его глаза как вот эта бутылка, а вот они как цвет морской волны, здесь ему говорят, чтобы он прикрыл свои болотные фонарики, там скажут — растопырь папоротники пошире, кретин! Ну и так далее и в том же ключе в подобных ситуациях.

Именно этот момент выбрал первый посетитель — дверь отъехала, и в купе заглянул рыжий мальчишка с пятном сажи на носу. Быстренько стрельнув голубыми глазами по свободной лавке, он бодренько осведомился:

— Можно к тебе? А то в других купе вообще сесть некуда. У нас багажа много, братья сами едва поместились…

Гарри припомнил четыре сундука и торопливо кивнул, приглашая парня. Рыжик обрадованно улыбнулся и шмыгнул внутрь, плюхнулся на лавку напротив Гарри и деловито сообщил:

— Я Рон Уизли, а ты кто?

— Гарри Поттер, — очень неохотно отозвался Гарри. Реакция рыжего была вполне ожидаемой — он округлил глаза и смешно, косо раззявил рот.

— Ух ты… тот самый Гарри Поттер?! — требовательно-восхищенно уточнил Рон и спросил, желая доказательств: — А у тебя есть?.. Ну, этот… — показал на лоб и договорил шепотом: — Шрам…

Как ни претило Гарри это делать, пришлось откинуть волосы со лба и показать Рону свой знаменитый шрам. Чтоб его…

— Ух ты… — Рон от волнения порозовел. — Значит, это сюда Ты-Знаешь-Кто…

— Нет, — развеял Гарри радужные мечты Рона. — Это не Он, это мама. Понимаешь, — принялся он разъяснять Рону на пальцах, — убийца пришел за мной, но меня защитили родители: сперва умер папа, а пока они дрались, у мамы было время забаррикадировать комнату и провести ритуал последнего щита, она чем-то острым вырезала у меня на лбу руну Жизни, а потом умерла, защищая меня. Даже несмотря на руну, она не рискнула отойти в сторону, всё равно предпочла закрыть меня от убийцы.

К концу монолога лицо Рона приобрело виноватый свекольный оттенок и немножко вытянулось от понятного разочарования. А в дверях купе замерли пять фигур, внимательно слушавшие Гарри. Лохматая девочка и четверо мальчиков, среди которых Гарри узнал белобрысого прыщика из ателье мадам Малкин.

— О… привет, — слегка растерялся он. И махнул рукой: — Входите!

Полный мальчик вздрогнул и, заикаясь, спросил:

— А я ж-жабу ищу. Т-ты её н-не видел? — и мучительно покраснел.

— Да! — подхватила девочка, вспомнив, где они и зачем. — Вы её не видели? Невилл потерял жабу, а я помогаю ему её разыскать!

И стоят, молчат, Гарри рассматривают, как ту мартышку в зоопарке. Рон, разочарованный понятно чем, тишком-тишком, бочком-бочком доелозил тощим задом до двери и выскользнул вон. Ну, поймем его, что ли… искал героя, ан нет, оказывается, его мама защитила. Гарри, не заметив бегства рыжего, снова пригласил ребят. Поколебавшись, те зашли и разместились следующим образом: прыщик с двумя крепышами сели напротив, а девочка с Невиллом — рядом.

— Значит, тебя мама спасла? — с уважением спросила девочка. Прыщик при этом нахмурился, но потом просветлел лицом и одобрительно кивнул каким-то своим мыслям, которые, к счастью Гарри, озвучил:

— Ну и правильно! Моя бы мама точно так же поступила!

— А так все мамы должны поступать! — авторитетно заявила девочка.

— Слушай… ты кто? — неприятно посмотрел на неё белобрысый мальчик.

— Гермиона Грейнджер! — с достоинством ответила девочка, гордо задрав подбородок. Воспитание заставило прыщика тоже назваться.

— А я Малфой. Драко Малфой.

«Бонд. Джеймс Бонд», — вспомнилось Гарри. Затихарившись в уголочке, он сидел тихо, как мышка, смотрел и слушал, как натуралист, наблюдающий за животными в дикой природе, роль которых играли юные маги.

— Очень приятно! — тем временем вежливо отозвалась Гермиона и представила своего спутника: — А это Невилл Долгопупс, он потерял жабу, и мы…

— О, Долгопупс! — перебил её Малфой и счастливо распростер руки. — Мой дальний и горячо любимый родственник! Кстати, ты — тоже! — развернулся он к Гарри.

— Кхе… чего?! — поперхнулся тот от неожиданности. Драко снисходительно пояснил:

— Ты тоже мой родственник, со стороны бабки. Наши деды Карлус и Флимонт Поттеры были двоюродными братьями, ну, во всяком случае у Линдфреда, нашего далекого предка, было шестеро сыновей, так что… Ну, в общем, наши бабушки повыходили замуж за наших дедушек! — торопливо протарахтел Драко, видя скептически поднятую бровь Гарри. И осторожно добавил, робко, на всякий случай: — Их звали Дорея и Юфимия Поттер, — потом, ещё сильнее заробев, договорил вовсе тихо: — Дорея Поттер-Блэк моя прабабушка, тётя Вальбурги, а моя мама — её племянница…

И замолчал, совсем стушевавшись под сочувственным взглядом Поттера. Помариновав Драко в соку виноватости, Гарри мягко сказал ему:

— Это очень сложно — запомнить наизусть свое гигантское родовое древо, выучить наперечет всех своих родичей до седьмого колена. Почему бы тебе просто не сказать, что ты — единственный ребёнок в семье и очень сильно жалеешь, что у тебя нету родного брата?

Драко опустил голову, его щеки покрыл розовый смущенный румянец. Гарри вздохнул и, придвинувшись, тронул его плечо.

— Ладно, не грусти. Здравствуй, родственник.

Драко поднял голову и обнадеженно посмотрел в лицо Гарри. Зачем-то объяснил:

— Просто у Малфоев всегда по одному наследнику рождается. Родного брата или сестру мне уже не дождаться.

— Ну, не знаю, — с сомнением ответил Гарри. — У меня есть кузен, тётин сын, так он родней родного. Наверное, потому, что мы вместе выросли, всю жизнь были рядом.

— И кто этот счастливчик? — с завистью спросил Драко.

— Ты его не знаешь. Он маггл, — аккуратно пресек Гарри зачатки ревности.

Невилл, Гермиона и двое безымянных пока мальчишек сидели тихо, как морские губки, и жадно впитывали информацию, слушая их разговор и становясь свидетелями первого знакомства и зарождающейся дружбы. А после того, как Гарри и Драко пожали друг другу руки, приятно при этом улыбаясь, Невилл рискнул тоже предложить свою руку, которую, к его удивлению, с одинаковым энтузиазмом пожали оба — Поттер и Малфой. Причем Гарри, тряся Невиллову конечность, внимательно смотрел ему в лицо и, видимо, что-то увидел в нем, потому что озабоченно нахмурился, посадил рядом с собой и велел:

— Никуда от меня не отходи, ладно? Держись рядом со мной.

Дальнейшая поездка прошла в познавательных беседах о том о сем: о многом в этот долгий день узнали Гарри и магглорожденная Гермиона от своих попутчиков. Устройство Хогвартса и его факультеты, квиддич и спортивные команды, модели метел и виды транспорта… Кроме того, Гарри познакомился с волшебными сладостями, с легким удивлением рассматривал движущиеся картинки и читал о важных исторических личностях на карточках от шоколадных лягушек. И подумал, что портреты волшебников ни в какое сравнение не идут с Живыми картинками его Зверей из волшебной Книги. Кстати, о животных…

Гермиона долго не могла въехать, что за зверек сидит у окна рядом с Гарри, наконец неуверенно спросила:

— Это такая обезьянка, да?

Плио фыркнула и обдала Гермиону тонной презрения. Гарри, подумав, на всякий случай решил назвать близкую к Заре породу современных лемуров. Потому что серые гала-лемуры на свете уже не существовали, их раса появилась в одно время с динозаврами и, судя по всему, эволюционировали в…

— Сифака Верро. Это лемур такой, индри хохлатый. — Во всяком случае, Плио походила именно на индриевую сифаку, серенькую, очень маленькую и симпатичную сифаку. Гермиона с недоверием оглядела зверька и вдруг придралась:

— А разве их можно возить в школу? Ведь в письме было написано, что студентам разрешено привезти с собой сову, жабу или кошку.

— Кошка у меня тоже есть, я её отдельно везу… — туманно ответил Гарри.

В осеннюю пору, как известно, темнеет рано, так что когда поезд добрался до конечной станции, за окнами царила прямо-таки ночная темень, благодаря чему были хорошо видны ярко освещенные окна небольшого вокзала и второго поезда на параллельной ветке: судя по названиям на вагонах, он прибыл из Эдинбурга, что было вполне понятно, ведь не из одного Лондона студенты в Хогвартс едут, а и из Шотландии.

Выйдя из вагона, Гарри услышал прибытие ещё одного поезда: к станции, раздувая пары, подъехал синий паровоз из Кардиффа, собравший пассажиров по всему Уэльсу и югу Англии. Крепко держа Невилла за руку, Гарри вместе со всеми смотрел, как выпрыгивают из вагонов новоприбывшие студенты, и слушал, как завораживающе-многоголосо зазвучала их особенная напевная валлийская речь, присущая всем корнуольцам.

Старшекурсники двинулись к вокзалу, а младших начал собирать здоровенный детина, похожий на какого-то толкиеновского персонажа — огромный, косматый, в блестящей черной куртке из меха какого-то животного. Гарри невольно задумался — у какого зверя есть такая серебристо-черная шкурка? Так и не додумался, а великан тем временем начал созывать детей из лондонского поезда, подошел ближе, и Гарри наконец услышал его зычный голос.

— Первокурсники, ко мне! Первокурсники! Все сюда!

В одной руке фонарь, другой к себе машет, подзывает. Вздохнув, Гарри потянул Невилла за руку, за ними молча пошли Драко с Гермионой и Кребб с Гойлом. Кучка набралась… ну так себе. Всего тридцать один первоклашка. Великан их пересчитал по головам:

— Так, три… пять, десять, ещё десять… одиннадцать, ага, тридцать один! За мной пошли! И под ноги смотрите… Идемте-идемте.

М-да, негусто. И под ноги вскоре стало бесполезно смотреть: стемнело так, что прямо глаз выколи, разницы, кроме боли, никакой не будет. Теперь Невилл сам цеплялся за Гарри, испуганно дыша. Драко и Гермиона давно уже держались за руки, поддерживая друг дружку на скользких подъемах и спусках.

— Ещё немного пройдемте, и вы увидите Хогвартс! — впереди, откуда-то из неяркого круга света, донеслось обещание великана. — Так, сюда, осторожно!

Под ногами заскрипели доски причала, а секунду спустя дети увидели и саму цель путешествия — старинный замок: черные его стены сливались с чернотой ночи, и лишь окна, освещенные желтыми огнями, давали общее представление того, что это здание. Гарри не впечатлился — ну стоит там что-то огромное, длинное и приземистое… На замки и дворцы лучше всего смотреть при свете дня или при нормальном электрическом освещении. Зато остальные, видимо, что-то там разглядели, потому что раздался всеобщий восхищенный вздох:

— О-о-о-ооо!

Гарри недоверчиво посмотрел на далекие огни и опечалился, вспомнив про свою «куриную слепоту», зрение-то ему поправили, но осталась небольшая помеха — в темноте Гарри перестал видеть. Вот такая особенность появилась у него взамен плохому зрению. Тем временем волосатый громила подвел их к краю пристани и указал на ряд маленьких лодочек.

— По четыре человека в каждую лодку, не больше! — скомандовал он. Гарри беспомощно затоптался на месте, безуспешно тараща во тьму слепые глаза. Невилл и Драко встревоженно посмотрели на него, потом Драко, что-то сообразив, вынул из кармана палочку и шепнул:

— Люмос…

При свете неяркого люмоса Гарри добрался до лодки и сел в неё вместе с Драко, Невиллом и Гермионой. И держались вместе до самого распределения (попутно забрав у верзилы жабу Невилла), стояли в маленькой группке посреди парадного великолепия Большого зала, пока волшебная Шляпа пела песню. Гермиона, кстати, начала было разливаться о чудесах и достоинствах зачарованного потолка, но её мягко заткнул Драко, сказав:

— Грейнджер, а я знаю, из чего пекут яблочный пирог.

Гермиона так впечатлилась, что от удивления замолчала. Гарри это заметил и взял на заметку. Сушеная вобла тем временем начала зачитывать имена детей по списку и вызывать их к табуретке со Шляпой.

— Итак, начнем: Аббот, Ханна!

И дальше по алфавиту:

Браун, Боунс, Булстроуд, Броклхерст, Бут… Началась перекличка на букву «Д» и, провожая взглядом Дэвис, Гарри шепнул в горячий затылок Невилла:

— Слушай… ты куда идешь?

— Бабушка очень хотела, чтобы я пошел на Гриффиндор… — так же шепотом ответил Невилл.

— А ты сам куда хочешь? — нажал Гарри. Невилл не успел ответить — его вызвали к Шляпе… Но намек Гарри он успел услышать. В результате чего отправился в Слизерин, наперекор своей бабушке. После Невилла были Финниган и Финч-Флетчли, затем: Гойл, Гринграсс, Грейнджер, Голдстейн… Кребб, Корнер… Макдугал, Макмиллан, Малфой, Мун… Нотт на букву «Н» в списке был один. На «О» не оказалось никого, а после неё… Паркинсон, Панси! Патил, Парвати! Патил, Падма! Перкс, Салли-Энн! и… Поттер, Гарри! Его имя, казалось, выкрикнули громче всех. Ноги сразу стали отчего-то ватными, а во рту внезапно пересохло. Сотни глаз в момент уставились на Гарри, и он, чувствуя себя крайне неуютно, поплелся к табуретке под громкие перешептывания всего зала:

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Трясущимися руками Гарри взял Шляпу, надел на голову и сел на табурет. Тяжелая бархатная тьма и тишина, а потом в голове Гарри раздался тихий нечеловеческий голос:

— Мой дорогой, родной, мой хороший мальчик! Как же долго я тебя ждала!!!

— Простите? — опешил Гарри. Шляпа всхлипнула и со слезой в голосе сказала, и, кажись, на весь зал, потому что все впали в ступор:

— Мальчик мой, ты откуда такой взялся??? Тебе ж все четыре факультета подходят! И вообще, давненько что-то на свет не рождались истинные директора! Всё-то жулики, жулики да жулики. Вот что, мальчик мой, ступай в Слизерин! Последний честный директор как раз оттуда был. А вы все… — тут Шляпа, очевидно, обратилась к залу: — Вы все, запомните: чтоб ни единый волосок не упал с вот этой царственной головы! Запомните — перед вами будущий действующий и истинный директор Хогвартса!!!

Шок был полнейший. Особенно остро и сильно икалось Дамблдору. Мало того, что мальчик сам нашел себе сопровождающего в Косой переулок, мало того, что ему не подошла остролистовая палочка с пером феникса, сестра-близнец тисовой палочки Темного Лорда, так ещё и непохожим на отца оказался! А он-то… он-то все глаза себе проглядел, ища среди новоприбывших учеников щупленького заморыша в круглых очочках, и не находил до тех пор, пока МакГонагалл не зачитала его имя. К шляпе вышел крепышок с аккуратной стрижкой, ростом как все, ни ниже, ни выше… и, главное, без очков. Дамблдор закусил кончики усов — в чем дело? Где он недосмотрел? В чем промахнулся? И… тут Дамблдор чуть не застонал — ну с какой-такой стати он стал регентом при новом будущем директоре, как так-то??? Что в нем такого Шляпа углядела?! Нового Мерлина, что ли?..

Оцепенелая тишина тем временем была нарушена — Гарри снял с себя Шляпу и, смущенно улыбаясь, отдал её в руки окаменевшей МакГонагалл. Та вздрогнула, проводила Гарри взглядом и, опомнившись, продолжила церемонию отбора. Смит, Томас, Турпин, последними были Уизли и Забини, оба отправились в Гриффиндор.

Гарри вежливо хлопал каждому, ощущая рядом горячее тело Невилла: у того явно поднялась температура от пережитых волнений, а может, и от простуды, помнится, он несколько раз чихнул на дороге… Распределение, наконец, закончилось. Вот таким вышел набор в группу, поступившую в один год с Гарри Поттером:

Восемь на Гриффиндоре:

Лаванда Браун, Гермиона Грейнджер, Блейз Забини, Парвати Патил, Дин Томас, Рон Уизли, Симус Финниган, Трейси Дэвис.

Девять на Слизерине:

Милисента Булстроуд, Грегори Гойл, Винсент Крэбб, Драко Малфой, Теодор Нотт, Гарри Поттер, Невилл Долгопупс, Пэнси Паркинсон, Дафна Гринграсс.

Семь на Когтевране:

Мораг МакДугал, Терри Бут, Энтони Голдстейн, Майкл Корнер, Падма Патил, Лайза Турпин, Менди Броклхерст.

И семь на Пуффендуе:

Ханна Аббот, Сьюзен Боунс, Эрни Макмиллан, Захария Смит, Джастин Финч-Флетчли, Салли-Энн Перкс, Лили Мун.

Едва только Забини сел за стол Гриффиндора, со своего места поднялся директор и каким-то неуверенным голосом попросил МакГонагалл задержаться:

— Минерва, минуточку… Уважаемая Шляпа, а что означают ваши слова?

Весь зал, естественно, превратился в слух, вперив взгляды в кусок фетра в руках у МакГонагалл. Шляпа, как ни странно, ожила, снизойдя до ответа:

— Да я вроде ясно всё сказала… на свет родился новый директор. Так что берегите его, пуще зеницы ока берегите, и чтоб ни единый волосок с его драгоценной головы не упал! И учтите! Повредите ему — Хогвартс рухнет вам на головы. Это чтоб вы знали, насколько он важен! Будь моя воля, я бы прямо сейчас посадила его в директорское кресло, но вот закавыка — директорам тоже надо учиться. Так что пусть мистер Поттер учится, растет и в положенное время занимает свое законное место!

Шляпа замолчала, и онемевшая Минерва, деревянно двигаясь, унесла её из зала. А Дамблдор после непродолжительной паузы кислым голосом объявил:

— Да начнется пи-и-ир!..