Наследие из сейфа № 666

Два эпилога

Эпилог первый

Итак, турнир начался и тут же закончился, по стечению обстоятельств превратившись в настоящий смертельный бой со злом. Так что наши доблестные герои действительно выполнили свою задачу сверх нормы. Приехали-то они на международные соревнования магического спорта, а тут нате вам… Стадион оказался захвачен террористами и заминирован. Что в таких случаях полагается? Правильно, компенсация и извинения со стороны облажавшегося руководства. Ну, миллион галлеонов девятеро парней честно поделили на десять, вычтя лишнее в пользу разгромленной кухни. Причем Северус свою долю тоже вложил в Хогвартс — он тут и так живет. А остальные так и быть, пусть уматывают со своими ста тысячами…

Известие о том, что василиска пришлось убить, Гарри не расстроило, он сам видел его тушу во дворе и понимал — тварь очень темная и неестественного происхождения. Рецепт разведения василисков был фу какой: яйцо извлекается из тела мертвого петуха, а потом его весь лунный цикл высиживает жаба. Ну и что может вырасти из эдакого некромантского инкубатора? К слову, яд и шкура василиска оказались непригодны, Северус ради эксперимента сцедил немного яда и тут же изошел желчью — яд мертвого гада содержал самую высокую концентрацию трупных бактерий, куда круче, чем у комодского варана. Скривившись, зельевар велел утилизировать тело целиком. В этом ему помогла Калина, подпалив обложенного хворостом василиска и лично проследив за тем, чтобы от гада ничего не осталось. Как потом выяснилось, она преследовала свои собственные цели при помощи волшебного очищающего огня.

Забрав из леса Книгу, Гарри принес её в спальню и, прежде чем убрать в стол, раскрыл на той, вечно пустой, странице и замер — она больше не пустовала: на нарисованном камне свернулся Василиск. Не то гигантское шипасто-колючее чудовище, умершее и сожженное во дворе, а грациозный, глянцево-гладкий Змей с алой роговой короной на благородной клиновидной голове… Возрожденный и обновленный Василиск, почувствовав внимание, поднял головку и выжидающе уставился на хозяина, ожидая, когда его назовут по имени или позовут на службу. Гарри улыбнулся, с каким-то облегчением погладил картинку и ласково шепнул:

— Ты отдохни пока…

Рисованный Зверь покладисто кивнул и положил голову на хвост. Закрыв Книгу, Гарри убрал её в стол, с лица его долго не сходила улыбка: этому Василиску пришлось умереть в реальном мире, чтобы возродиться обновленным и настоящим — в своем. Значит… таким способом можно переместить ещё кого-то, кого не достает на страницах? Этот вопрос-открытие Гарри оставил на потом. А пока у него были другие дела: проводить иностранных гостей, окунуться в учебу и вырасти…

В марте семейство Блэк пополнилось: Ирландия родила Сириусу чудесную дочку. Этот факт, как ни странно, пробудил дом Блэков из забвения. Вы помните? Родовые Гобелены пунктуально и преданно вплетают на старинные полотна свежие веточки новых поколений. Старика Кикимера чуть кондрашка не хватила, когда он увидел, как из пустого места «мертвого» Сириуса Блэка-третьего вырастает новенький свеженький листочек с именем Лира Мириам Блэк.

— Ик! Хозяйка! Хозяйка, а ну проснись, ведьма старая!!! — от невозможной радости Кикимер, что называется, берега потерял, кроя старушкин портрет счастливым матом.

Проснувшись, Вальбурга не сразу въехала в ситуацию, и с полчаса портрет и домовик матерно-вдохновенно орали друг на друга, прежде чем до половин дошло сказанное.

Драко Малфой, вернувшись в июне из школы, сначала не понял, что за писк раздается в одной из дальних комнат. Весь вечер он тряс головой и отмахивался от отца с его настойчивыми просьбами пойти куда-то и с кем-то познакомиться… Да хватит с меня знакомств, папа! И так полная школа чудиков, дай отдохнуть! Однако, когда заунывное мяуканье продолжилось, не смолкая, до глубокой ночи, Драко, доведенный до ручки, с налитыми кровью глазами вперся в покои матери — заткнуть эту чертову кошку… Его красным с недосыпа глазам предстала высокая люлька, из которой маман как раз доставала нечто розово-воздушное… Улыбаясь, она развернулась, показывая сыну содержимое свертка, узрев же орущее существо, Драко попятился и вжался в дверь.

— Ч-ч-что это? — от ужаса юный аристократ аж заикаться начал.

— То, что ты просил прошлой осенью! — ехидно сообщил из кресла отец. — Твоя сестра Холли Селена Малфой. Как говорится — получите и распишитесь. Обмену не подлежит, — строго воздел палец Люциус. — Создана в единственном и неповторимом экземпляре!

Драко зажмурился и с трудом проглотил огромный ком в горле. Его можно понять — пять месяцев назад Пэнси Паркинсон стала старшей сестрой своим сестрам-близняшкам, Кейси и Миранде… Вообще-то в мирное время у большинства женщин рождаются девочки как залог спокойного будущего и процветания. И магам ли об этом не знать, если эту истину знают простые люди.

С пятого курса Драко стал встречаться с Пандорой Луной Лавгуд. И это была прекрасная пара: красивые стройные блондины с чудесно совпавшим цветом волос. Прочие ребята тоже составили милые парочки: Гермиона и Невилл, Рон и Лаванда, возмужавший и ставший ещё краше Карим Капур присватался к главе семейства Патил, попросив руки Парвати, одной из девочек, которую он приметил в далеком девяносто втором году. Падма не пожелала оставаться одна и срочно положила глаз на младшего брата Карима.

Только у Гарри, казалось, не было пары, но друзья поторопились с выводами. Закончился пятый курс, и ребята, провожая Гарри к магглам, стали нечаянными свидетелями того, как к Поттеру, радостно смеясь, подбежала милая девушка, обняла за шею и поцеловала в губы. Свою девушку Гарри представил друзьям как Мэри Луизу Малькольм. Мэри Лу, маленькая верная подружка детства, выросшая вместе с Гарри с одного горшка…

***

— Северус, приезжай поскорей, мне страшно, мне кажется, она умирает! — срывающийся от страха голос Тоби едва разборчив, и Северус, побросав все дела, трансгрессирует в Коукворт из Хогсмида, куда его вызвали к телефону. Лили Паркер, маленькая и неподвижная, лежит в кресле, заботливо укрытая пледом. Бережно взяв её на руки, Северус торопливо идет к автобусной остановке. Долгая пыльная тряска, ветеринарная клиника, белый стол, усталый голос врача:

— Имя?

— Северус Снейп, — автоматом отвечает Северус.

— Да не ваше, а кошкино, — терпеливо повторяет врач вопрос.

— Лили Паркер, — отвечает Северус.

— Вы опять не поняли? Я спрашиваю — как зовут кошку? Почему вы называете мое имя, сэр?

Северус поднимает голову и смотрит на врача. На него озадаченно глядит молодая женщина. Серые глаза над зеленой маской, русые волосы убраны под шапочку, мешковатый халат скрадывает фигуру, но есть кое-что, отчего у Северуса перехватывает дыхание — на нагрудном бейджике начертано имя врача: «д-р. Л. Паркер».

Судорожно сглотнув, Северус достал из кармана кошкин ошейник и показал женщине табличку с кошачьим именем «Лили Паркер». В глазах женщины мелькнуло сожаление.

— Сколько лет вашей Лили Паркер? — мягко спросила она.

— Восемнадцать… — горло сдавила тоска, до Северуса дошел смысл вопроса — старая кошка собиралась в путешествие на радугу.

Усыпить старушку не дал Гарри. Расстроенный Тоби Снейп, проводив сына, ушел горевать к Эвансам. Узнав о беде, Гарри подхватился и поехал туда же, в ту же клинику, спеша перехватить Лили Паркер.

— Северус! Не надо! Не усыпляйте её!!! — дверь с грохотом ударилась о стену, и взмыленный Поттер влетел в смотровую. Северус и врач обернулись на него от стола. Наткнувшись взглядом на вздернутую бровь профессора, Гарри привычно подавился голосом и еле-еле прозаикался:

— Пусть она сама уйдет… в Бестиарию.

В черных глазах Северуса вспыхнула надежда. С некоторых пор Звериная Книга стала использоваться как последний шанс для умирающих животных. Гарри узнал об этом ещё на втором курсе, после случая с василиском, Северусу же истина открылась на скачках в Аскоте в девяносто шестом году, когда на финишной прямой упала призовая, очень дорогая лошадь. Многие люди тогда рисковали потерять очень большие деньги, и никак не разрешали ветеринарам усыпить вороную кобылу. Её мучили, месяцами она висела на подвесках, с загипсованными ногами. Отойдя от транквилизаторов, кобыла начинала метаться, блоки и тросы не выдерживали «легкий» четырехсоткилограммовый лошадиный вес, она падала и снова калечилась, ломая ноги заново. Редкий случай, но бывает…

И снова она распята на белом столе. Ноги — в прозрачных полиэтиленовых пакетиках, в горле — гофрированные шланги, шипит насос, нагнетая в кровь и легкие чистейший фторотан, мягчайший наркозный газ. И вот парадокс: люди думают, что спасают лошадь, лечат её, дарят ей вторую жизнь. Но это не так.

Быстроногая Элизабет умирала. Медленно, мучительно и верно, умирала долго, в сильных страданиях. Её ноги, разбитые скачками, давно ослабели, перегруженные спортом и вечными тренировками. У лошади был огромный внутренний букет болезней: растянутые суставы, разбитые копыта, разорванные легкие, вечно прикушенный железом язык, тоники-допинги, возбуждающие её перед скачками и отбирающие много сил после них, создающие гремучую смесь адреналина и кортизола в крови. Вот что убивало Быстроногую Элизабет, молоденькую трехлетнюю кобылку чистокровной арабской породы. Игры людей её жизнью. Азартная и веселая игра под названием конный спорт.

Северус об этом не знал, он оказался среди пострадавших от проигрыша, поставив на фаворита, как и все, большие деньги. И следил за новостями о кобыле. А прочитав однажды в газете о том, что лечение превзошло стоимость самой кобылы и посему хозяйка отказалась от дальнейшего лечения, продав лошадь за бесценок, пока она хоть чего-то стоит, Северус застонал разочарованно — не видать ему тех денег. Ту газету он читал в учительской, и сидевшая на жердочке Гамаюн услышала его стон. Спросила:

— Северус, тебе чего жальче: утерянной тысячи фунтов или молодой умирающей лошади, проигравшей свой первый скаковой сезон? Сравни её три года против сорока счастливых лет на воле.

— Мне всё равно, что там будет с этой клячей! — раздраженно отозвался Северус. — Стольких людей она ограбила, а!

Гамаюн вздохнула. Замолчала-затихла на жердочке, а Северус вспомнил о своей матери. Она умерла совсем не старой по меркам волшебников, она могла бы жить да жить и сейчас гордиться им, взрослым сыном, которого родила просто чудом. Три года против сорока счастливых долгих лет. Развернув газету, Северус посмотрел на черно-белое фото вороной лошади, её вздернутый «щучий» профиль, смешной маленький нос, неровную загогулистую проточинку на лбу… Его маме повезло — она встретила Тобиаса, не побоявшегося связать свою жизнь с больной женщиной, может, ему тоже пришло время спасти кому-то жизнь, хотя бы вот этой молоденькой лошадке?

Быстроногая Элизабет после многочисленных операций стоила всего ничего, почти гроши. Северус купил её вместе с наемным коневозом и, сев в кабину, дал водителю адрес фермы мистера Трампа. Гарри, посвященный в дела по телефону, уже ждал их с Книгой наготове. Жар-Птица выжгла из искалеченной кобылы боль и страдания, и только после этого умершей и воскресшей лошади было дозволено сменить место обитания: покинуть бренный мир и войти в новый. Обновленные копыта ступили в изумрудную траву, незамутненный болью ясный взор окинул дивный новый горизонт под сиреневым небом. Вдохнув полной грудью, Элизабет вскинула хвост-султан и резвым галопом поскакала навстречу новой жизни.

Сейчас история повторилась — Северус принес к Книге свою старую умирающую кошку. И, отступив назад, со слезами на глазах смотрел, как очищающее пламя Жар-Птицы дарует здоровье и долгую вторую жизнь Лили Паркер. Омоложенная и полностью выздоровевшая кошка удивленно посмотрела по сторонам, понюхала травинку рядом с собой, брезгливо тряхнула лапкой и… скакнула к Северусу, предпочтя прожить вторую жизнь здесь. А там, глядишь, и третью дадут, и четвертую, и пятую, вплоть до девятой, зря, что ли, легенды о кошачьих жизнях ходят?!

А с женщиной-ветеринаром Северус начал встречаться, на что Тоби как-то пошутил:

— Вот дела-то, а… Ушел из дому с кошкой, а вернулся с дочкой, и, главное, обе они — Лили Паркер! Судьба — не иначе.

Примерно в это же время встретил свою судьбу и Вижн. Избранница появилась в его жизни не так трагично-драматично, как у Северуса, скорей наоборот. Маггловские вечеринки обычно бурные, а встречи с выпускниками Вижн не пропускал, тем более с теми, с которыми учился ещё в начальной школе, и в этом году был особый случай — из-за границы вернулась однокурсница, которую родители увезли на ПМЖ. Люси Миллс стала Люсей Мил, совершенно обрусилась в этом Сан Питере, шутили друзья, глядя на Люську, одичавшую настолько, что забыла английский язык.

Ну, как водится, перепились парни все поголовно, в том числе и Вижн, более чем убежденный холостяк. Стемнело-запозднело на улице, девушки по домам засобирались, парни, как истые английские джентльмены, взялись их проводить. Вижну в пару и задачу досталась Люси. Что ж, пошли… дорожка странная попалась, гористая и косенькая, приходилось по ней зигзагами пробираться — вправо-влево. Дошли до домика, который Люсе по наследству от деда достался, благодаря чему она и смогла приехать на родину. До-о-олго-долго прощались, обменивались обещаниями и телефонами на одном листе бумажки, наконец догадались порвать пополам, получив по две половинки номера, разошлись. Снова идут по гористой зигзагообразной дорожке — вправо-влево… Дошли до дома Вижна.

Вот тут-то в их нетрезвые головы и закралось подозрение, что что-то здесь не так…

— Слу-ш-шай… а кто кого провожает? — озадаченно спросил Вижн.

— Мы… меня… тебя? — с трудом сориентировалась Люся, пристально оглядывая его грудь. — Так, ты цел, невредим, доставлен домой в целости и сохранности. А теперь я пойду домой…

«Это — судьба!» — твердо решил Вижн.

Эпилог второй

Джейн глубоко вздохнула, томно и сладко потягиваясь, оглядывая сиреневые горизонты — Долина Бестиария процветала: появились новые виды животных, даже такие, которых в Книге никогда не бывало, и Гарри пришлось собственноручно вписать их имена…

Появление Гиппогрифа Хагрида и Арабской Лошади внесло в Долину свежую струйку жизни, создав чудесные гибриды: от союза крылатого Пегаса и Единорога с приливом крови Элизабет был создан великолепный экземпляр Аликорна — Пегаса-Единорога, удивительного крылатого коня с рогом на лбу. Сам Гиппогриф отлично прижился, как и Арабская Лошадь. От союза Грифона и Гиппогрифа родились Гиппоруны-Янусы, совершенно невероятные грифы-кони, умеющие жить в обеих ипостасях.

Василиск взял бразды правления в своей долине, и теперь она тоже процветала — цвела и плодоносила, и новые василиски теперь рождались правильно — через размножение с Балионисками.

По земле скользнула тень двух Драконов, Джейн невольно улыбнулась, провожая их взглядом — Моисея и его приемную дочь Нирвану, всё-таки чудеса случаются. То ли стараниями Моисея, то ли волшебство места подействовало, но Нирвана научилась разговаривать.

Повернувшись, Мантикора скакнула в траву, спеша к Сосне Свиданий: пора было доложить Гарри, что в Бестиарии всё в порядке. Гарри был не один. За его бедром пряталась маленькая девочка, светленькая и испуганная.

— Ну, Софи, познакомься с тётей Джейн, она добрая и тебя не обидит.

Мантикоре Гарри объяснил следующее: на глазах у малышки только что ранили папу-полицейского, вообще-то его могли убить, но он, Гарри, успел вмешаться, и пуля маленько изменила траекторию полета. Мать малышки неизвестно где, отца увезла скорая, на той чужой улице ребёнка никто не знал, поэтому пусть она тут погостит, пока там разберутся?

— Конечно, Гарри, — подала с дерева голос Гамаюн. — Пусть Софи погуляет здесь, успокоится. Значит, ты предпочел вмешаться? — тихо спросила она, когда малышка отошла с Мантикорой Джейн посмотреть на ярких бабочек. Гарри дернул плечом.

— Пришлось. Не хотелось мне, чтобы она своему родственнику тоже задавала вопросы, как моя мама спрашивала отца, почему волшебники не вмешиваются в жизнь простых людей. Ведь мы можем, и нам это ничего не стоит…

— Ты немножко ошибаешься, Гарри, — мягко улыбнулась Гамаюн. — Это очень даже стоит. Ты подарил ребёнку веру в чудо. Уверенность в завтрашнем дне. И ты подарил ей счастье — прожить и вырасти в полной семье с любящими родителями. Ты исполнил свое обещание для дедушки — стал хорошим, настоящим добрым волшебником.

Гарри тихо засмеялся, подозвал малышку и протянул ей созданное из воздуха, из ниоткуда, лакомство — молочную шоколадку на палочке. В конце концов, законы Гэмпа он никогда не соблюдал…