Наследие из сейфа № 666

Три команды

Тут девочка увидела его зеленый галстук и нехорошо побледнела, дернула мальчика за рукав и что-то зашептала на ухо, выразительно кивая на Гарри. Пацанчик тоже посмотрел на гаррин галстук и разочарованно опустил камеру.

Гарри хмыкнул, прошел меж расступившимися первоклашками и устремился в свои подземелья, тихо ликуя в душе — а фанаты не будут фанатеть по слизеринцу-Поттеру! У дверей в гостиную его догнали Невилл и Драко. Последний выглядел разочарованным, а Невилл каким-то обалдевшим.

— Парни, в чем дело? — естественно, поинтересовался Гарри.

— Профессор Снейп сказал, что он не собирается участвовать, — уныло сообщил Драко, а Невилл объяснил свое обалдение:

— А ещё он добавил, что в октябре приедут родители всех студентов и примут участие в жеребьевке — кинут свои имена. Гарри, ты представляешь, а вдруг мой папа станет чемпионом?

— Или мой… — вставил Драко. И вдруг восхитился. — Ух ты! Мой папа — чемпион!

Гарри только покивал на это, пересек гостиную и, толкнув дверь, ведущую к спальням, скрылся за ней. Невилл прожег Драко гневным взглядом.

— Чего?.. — поежился тот.

— Дураки мы с тобой, вот чего… — тоскливо буркнул Невилл. — У него-то папы нет.

Драко прикусил язык. Притихнув, мальчики вошли в комнату и тревожно огляделись — к их облегчению, Поттер обнаружился не горюющим, а вполне беззаботно разбирающим сумку. Но извиниться они всё же извинились, так, на всякий пожарный…

— Прости.

— Мы не подумали.

На их натужную повинность Гарри лишь кивнул отрывисто да плечом дернул, мол, проехали. Потом, доразобрав вещи, с интересом глянул на Невилла.

— А ты бодрей выглядишь. Как твои каникулы прошли?

— Потрясающе! — рассиялся Невилл. — Первое лето с родителями! Всё время вместе! И собаки, собаки, собаки, сплошные собаки!!! Лапы, морды, лай! У меня никогда таких каникул не было, Гарри! В Грецию ездили, на Эгейское море, в первый раз в жизни море увидел!!! И мама меня постоянно обнимает, папа ей уже и выговоры делать начал, мол, перестань парня тискать, дотискаешься. Глупый папа, разве я могу устать от маминых объятий, ведь я так скучал по ним, когда был маленьким! А вместо этого дед Элджи меня колотил-убивал… — тут Невилл замолчал, нерешительно глянул на Гарри. Тихо-тихо спросил: — А эти… предвестники смерти у тебя… тоже из Книги, да? Мне про них бабушка и мама с папой рассказали.

— Ну… — Гарри конфузливо опустил голову и колупнул пальцами ковер. — Только приказ не я отдавал, а Гамаюн. Это был её суд.

Невилл серьезно посмотрел в лицо Гарри.

— Я очень благодарен Птице-Правде. Наконец-то я понял, что такое счастье, как это здорово, когда рядом живые мама и папа.

Драко нервно дернулся, но Гарри отмахнулся.

— Ну чего ты, Брыска? Нормально у меня всё. И семья у меня хорошая, дядя и тётя самые замечательные люди на свете! А их сын самый лучший кузен в мире.

— Но они же магглы, разве нет? — скривился Драко. — Жалкие простецы, грязные вонючие свиньи, не умеющ…

«Хрясь!» Крепкий кулак Гарри смачно впечатался в аристократический нос, в следующий миг Драко был опрокинут на лопатки и оседлан разозленным Поттером.

— Что ты сказал, Малфой? — злобно рявкнул Гарри в разбитую рожу. — Ты у меня щас бомжей научишься уважать, идиот! Вот отберу у тебя палочку, выпущу в мир без документов и посмотрю, как ты будешь выживать без колдовства целый год под мостами!

— А они выживают? — в полнейшем шоке не то от нападения, не то от факта ошеломленно переспросил Драко.

— Даже моются! — язвительно сказал Гарри, слезая с дурака. — Повторяешь за всеми всякие глупости и сам не понимаешь, о чем толкуешь, как попугай, право слово.

— Но так папа говорил! — возразил Драко, переворачиваясь на бок и садясь. — А папа разве может глупости говорить?

— Твой — может! — непреклонно припечатал Гарри. — Тоже мне сноб, задрал свой породистый нос до облаков и не видит, что на дворе давно уже двадцатый век наступил!

— Это… Это тут при чем? — опешил Драко, совсем ничего не понимая.

— При том, что он, как вшивый консерватор, цепляется за прошлый век, когда наследником родовых поместий, земель и батиных денег становился только старший сын, остальным пятнадцати братьям доставались лишь сапоги, пара дукатов и кот. Вот поэтому-то и пошла мода на единственного ребёнка в семье, чтоб других не обделять! Ну, пару столетий назад это было актуально, но сейчас-то зачем??? Ваши родители че, хотят, чтоб всё их богатство только тебе одному досталось после их смерти? Потому сестричек-братишек — ни-ни? А то ж помрут кормильцы бедные — отпрыски их по миру пустятся, голые да босые!

Драко онемело отвалил ротик, поэтому вместо него спросил Невилл:

— Гарри, а откуда ты всё узнал?

— Свой старый учебник по истории почитал на каникулах! — независимо вздернул нос Гарри.

Драко икнул, шокированный вдогонку ещё и тем, что Поттер, оказывается, на каникулах учебники почитывает. Однако, информация до него тоже дошла, и горе-наследник растерянно задумался о папином консерватизме — неужели по этой причине Малфои не заводят много детей, ограничиваясь одним-единственным наследником? И не только Малфои, остальные родовитые семьи тоже по одному ребёнку заделали: Нотты, Гойлы, Креббы… исключение разве что Гринграссы с Паркинсонами составили, но у них девчонки. Сестры Дафна и Астория уже сейчас считаются завидными невестами с приличным приданным, а мама Пэнси вот-вот кого-то родит, причем все надеются, что пацана. И будет у Пэнси братишка на зависть всем. Ну, или сестрёнка, фиг его знает, как Мерлин с Морганой решат…

Очень сильно захотелось вдруг домой — пнуть хорошенько папу, подтолкнуть его к маме и потребовать, чтобы они, ондатры такие, сделали ему брата или сестру… хотя почему «или»? Пусть обоих делают! Сначала брата, потом сестру! А ещё лучше сразу близняшек, вот! Разозлившись и накрутив себя до белого каления, Драко взвился с пола и унесся в классную комнату — строчить грозное письмо-требование родителям, прибавив в конце приписку, что он-де, Драко, щедро поделится своим наследством с младшими братьями и сестрами. Последние панталоны им отдаст, если надо будет!!! Это письмо Драко отправил с чувством мрачного удовлетворения и долго стоял у окна в совятне, провожая взглядом своего филина по имени Злобный Энцо. Рядом с ним стояли Гарри и Невилл, составившие ему компанию.

Ну, как бы там ни было, а механизм времени запустился — закрутились-затикали шестеренки небесных часов, просеивая секунды с минутами, как зерно сквозь мельничные жернова. Потек-полился сентябрь по Гринвичу, открывая дорогу осени. Будучи весьма многогранной леди, осень порой ошеломляла всех своими переменчивыми настроениями: то она ноет целыми сутками, проливая на землю бесконечные потоки слез, и, донывшись, устраивает скандал с битьем посуды, вынося мозг своему супругу лету. Грохот тарелок и сковородок всему миру слышны. Отведя душу, леди осень успокаивается, и тогда начинаются чудесные солнечные дни с радугами, яркими красочными одеждами — всех оттенков красного, желтого, багряного, рыжего, золотого…

Такой спокойный солнечный день, слава богу, пришелся на девятнадцатое сентября — день рождения Гермионы. В прошлом году её поздравили только мама с папой, прислав открытку и шарфик, однокурсники заметили обновку и намотали на ус, срочно запоминая, в какой день пришел подарок. И в этом году тринадцатилетнюю Гермиону ждал сюрприз — подарки от друзей. Не успела почтовая сова отдать ей посылку от родителей, как к столу Гриффиндора подошли трое слизеринцев и, застенчиво краснея, хором протянули имениннице сверточки, после чего Драко, заикаясь от смущения, от лица всех поздравил её с днём рождения. Гриффиндорцы молча уставились на покрасневшую сокурсницу и, опомнившись, дружно заорали на весь зал, заставив дрогнуть свечки на потолке:

— С днём рождения, Гермиона Грейнджер!!!

И песню грянули вдогонку, традиционную Happy Birthday to you… За ними подтянулись и остальные два стола — Когтевран и Пуффендуй — не особо врубаясь, впрочем, кого именно поздравляют.

К октябрю характер осени испортился окончательно: она не только стала жуткой плаксой, так ещё и располнела и оплыла обильными урожаями. На бедную беременную женщину все так и набросились с лопатами и граблями, безжалостно корчуя глубоко вросшие корни моркови и свеклы, вспарывая сырую землю и лихорадочно выкапывая из её недр картошку, репу, топинамбур и прочие плоды-клубни. Досталось и её крашеным волосам: стригли роженицу, как солдата-новобранца, под машинку — налысо. Состриженное богатство — яблоки и груши, сливу, шиповник и виноград — увозили грузовиками…

Ко дню всех Святых ограбленная осень ненавидела весь гринвичский мир. Плакать перестала, но теперь она всех морозила, злобно и мстительно. Но люди — вот же сволочи! — оделись потеплее. Укутавшись в сто свитеров и курток, замотавшись шарфами по самые глаза, студенты и профессора забрались в теплые кареты и покатили на станцию в Хогсмид.

Поезд, прибывший на перрон, против ожидания, оказался неизвестным — Трансконтинентальным. Очень современный, обтекаемый и стройный, серый его ладный корпус вызвал волну зависти и восхищения среди махровых волшебников, привыкших разъезжать на допотопных паровозах. По достоинству его оценили только магглорожденные и маггловоспитанные, в том числе и Гарри, не раз ездивший в Швейцарию в вагоне подобного скоростного ICE и не понаслышке знавший о его очень комфортных благоустроенных купе.

Маги, вышедшие на перрон, на первый взгляд ничем не отличались от британских колдунов, было их прилично — где-то с полсотни. Среди них, к восторгу студентов, были замечены и дети. Гарри тоже восхитился и прямо-таки приклеился глазами к маленьким иностранцам — ох ты, как здорово, не только взрослые могут с ними пообщаться, но и они! Чудная иностранная речь дивной музыкой разлилась над толпой, сливаясь с оркестром, которым, как и положено, встретили иностранных гостей. Потом к зданию вокзала подкатили ещё несколько дополнительных карет, запряженных белыми лошадьми, Гарри их узнал, они зимой везли сани по замерзшей глади озера.

Вроде бы полсотни не так уж и много, но в Большом зале, казалось, стало очень тесно. Новоприбывшие гости расселись по всем свободным местам, какие только смогли найти. Профессорский стол магически удлинили, и за ним встали несколько новых стульев, на которых восседала дюжина важных господ и дам, судя по всему, это были делегаты, представители своих стран и просто судьи.

— А кто за нашего чемпиона отвечает? — запоздало спросил Гарри, ни к кому не обращаясь.

— А вон тот, тощий, с тараканьими усами, — подсказал Драко. — Он из Департамента международного магического сотрудничества…

Тут он прервался, потому что в без того переполненный зал вошла новая группа людей, а среди студентов раздались радостные возгласы — прибыли родители школьников. Им, как ни странно, тоже нашлись места, правда, некоторым детям пришлось сесть родителям и старшекурсникам на колени. Как Драко, которого без церемоний сгреб к себе представительный, высокий и очень сиятельный папа — лорд Малфой. Невилл тоже оказался на коленях у отца. Сам Гарри без заморочек взобрался на колени Люциану Боулу, и тот молча смирился с его немалым двенадцатилетним весом. Сириуса почему-то не было, но Гарри даже не подумал расстраиваться, помня, что у крестного была довольно странная свадьба, так что, вполне возможно, его жена не пустила.

Ну, сначала гости чинно-мирно поели, согреваясь и приходя в себя с дороги, потом, когда пир подошел к концу, Дамблдор встал с места и обратился к залу:

— Торжественный миг приблизился. Турнир Трех Волшебных Команд вот-вот будет открыт. Перед тем, как вне­сут ларец, я хотел бы коротко объяснить правила нынешне­го Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества, беспристрастного судью Хогвартса. А также Людо Бэгмена, на­чальника Департамента магических игр и спорта. Наши дорогие гости, поддерживающие своих чемпионов: Жан Марк Дюпон из Франции, Драгомир Соколовски из Болгарии, Штефан Мессер из Германии, Лоуренс Барри из Америки, Зола Сингх из Индии, Сергей Рощин из России, Бван Ханай из Африки и Лю Пи Линг из Китая! Их будущие подопечные чемпионы сейчас сидят в зале и вот-вот будут избраны для состязаний. Приступим же, господа. Мистер Филч, будьте любезны, внесите ларец, пожалуйста!

Откуда-то вышел Филч, осторожно поставил ларец перед Дамблдором, и тот продолжил объяснения:

— Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура все готово. Туров — три, состязания основаны исключи­тельно на академической программе мракоборцев. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусства­ми, личную отвагу и умение преодолеть опасность.

При последних словах зал притих, затаив дыхание. А Дамблдор невозмутимо продолжал:

— В Турнире, как известно, участвуют три бригады чемпионов из девяти человек, по одному от каждой союзной страны, у себя на родине в предварительных соревнованиях они признаны самыми лучшими, и здесь для них проводятся финальные испытания в командной работе, тем самым они покажут моральную подготовку и способность сработаться в любых условиях, а также свою профпригодность. Их будут оце­нивать по тому, как они справились с очередным заданием. Команда, набравшая во всех турах самое боль­шое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из предоставленных кандидатов беспристраст­ный выборщик — Кубок огня.

С этими словами Дамблдор под настороженное молчание всего зала торжественно открыл ларец и извлек из его недр простенький деревянный кубок, который, однако, как только был поставлен на крышку ларца, вспыхнул, до краев наполняясь пляшущим синим огнем. Далее, завороженные важностью момента, студенты смотрели, как к кубку подходят по очереди их отцы, матери, старшие братья и гости, бросают в огонь свернутые кусочки пергамента со своими именами, странами и законченными школами и возвращаются на места. Снова поднялся Дамблдор.

— На решение Кубку огня дается ровно шесть часов, и сегодня вечером он выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебных Команд. Конечно, избраны будут самые достойнейшие из достойнейших.

Все тут же посмотрели на свои таймеры на руках (своих, соседних, в карманах на цепочках — своих и соседних) и завздыхали — было всего два часа пополудни. Окончательный вердикт Кубка они смогут узнать только в девятом часу. Ну ладно, это хоть не сутки… И начали рассматривать гостей: холеные, прилизанные, надушенные дорогими духами и чирикающие на французском языке были, понятное же дело, опознаны как французы, узкоглазые китайцы и чернокожие гуталиновые негры вопросов вообще не вызывали, равно как и индусы в чалмах и с красными точечками на лбу. Худые высокие люди арийской внешности были идентифицированы как немцы, хотя их можно перепутать и с американцами… а нет, вон они, у них бабы блядовитее, по выражению Маркуса Флинта. Болгары и русские перемешались и стали неотличимы, как родные.

Поглазев на взрослых, переключились на сверстников, благо что приезжие дети оказались всех возрастных категорий и даже младше — восьми или десяти лет. Однако по-английски толково разговаривали только американцы, да французы худо-бедно объяснялись на варварском языке бриттов. Но попробовав пообщаться с американскими мальчиками и девочками, Гарри вскоре ощутил желание удрать от них подальше — худших прагматиков он в жизни не видел. У американца на каждый предмет находилось практическое применение: по их мнению, собака нужна только для работы и никак иначе. Машина старше пяти лет сдается в утиль. Вчерашнюю еду никто не доедает, она сразу выбрасывается в мусорный бак.

В конце концов, представив себе примерный анонс международных отношений, Гарри оставил попытки перезнакомиться со всеми, к тому же стало известно, что после отбора большая часть гостей уедет, а в Хогвартсе останутся только участники соревнований и их ближайшее (семейное) окружение.

О боже, неужели дожили?! Хогвартские часы на Часовой башне пробили девять. Вечерний пир-ужин подошел к концу, и взгляды всех устремились на таинственный сосуд — Кубок Огня.

— Приступим! — торжественно объявил Дамблдор. — Сейчас начнется отбор первой тройки!

Огонь из синего стал фиолетовым. Потом с громким «пуф!» из него вылетел клочок, который директор ловко поймал.

— Жюли Бернар, выпускница академии Шармбатон, Франция. Профессия — колдомедик!

Среди французов раздались аплодисменты, и к Дамблдору вышла элегантная девушка, чернокудрая и быстроглазая, похожая на суетливого пуделька. Встав рядом с директором, Жюли, счастливо улыбаясь, стала посылать всем воздушные поцелуи. Кубок выфукнул следующий пергамент, Дамблдор поймал, зал навострил уши:

— Станислав Крам, выпускник Дурмстранга, Болгария. Профессия — зельевар!

Высоченный — метра два — грузный угрюмый тип протопал к старику и встал, сверля пол мрачным взглядом. Пуделиха на всякий случай отошла за спину Дамблдору, который как раз ловил третий пергамент.

— Сэм Шеридан, выпускник Ильверморни, Соединенные Штаты Америки. Профессия — боевик.

Из толпы вышел ковбоистый парень в белой шляпе. С дежурной американской улыбкой, не доходящей до глаз… Встал позади Дамблдора. Тот откашлялся и объявил вторую тройку. Огонь Кубка переменил колер — стал ядовито-розовым. Клочок он выплюнул с явным отвращением. Читал его Дамблдор с опаской:

— Свами Мани, Уаугауда, Африка. Профессия — Жрица Вуду…

Огромная, поперек себя шире, негритянка вышла из толпы и, переваливаясь по-утиному, деловито протопала к Дамблдору, всей своей фигурой источая всеобщую любовь. Сглотнув, Дамблдор трясущейся рукой схватил пятый клочок. Но, прочтя, вслух заговорил чуть ли не с облегчением:

— Карим Капур, храм Багиры, Индия. Профессия — целитель!

Смуглый, по-индусски смазливый вьюноша стройной ланью скакнул к группе, ослепляя всех искренней белоснежной улыбкой. Шестой клочок вызвал у директора истерический смешок:

— Пунь Лин, выпускник института Сяокью, Китай. Профессия — боевой маг-дракон.

Узкоглазик, высеменивший из толпы, вызывал желание проверить документы: он был настолько мал ростом, что казался ребёнком.

Третья тройка, Кубок снова сменил цвет огня — стал природного багрового оттенка. Клочок, нервно дрожащий голос Дамблдора:

— Михаил Курбатов, выпускник лесной академии Берендей, Россия. Профессия — спасатель!

К группе вышел человек весьма прозаичной внешности, каштановый и усатый, чуть выше среднего роста, со спокойным кирпичным выражением на лице. Восьмой клок директор ловил с понятным нетерпением:

— Вольфганг Моретти, выпускник Северекс-колледжа, Германия. Профессия — целитель!

Парень вышел — просто картинка! Стройная фигура танцора, черные волосы, синие глаза и ослепительная улыбка. Встал в строй и вместе со всеми уставился на Кубок Огня. Громкое финальное «пуфф-ф!», и Дамблдор с восторгом кричит последнее имя:

— Северус Снейп, выпускник Хогвартса, Англия. Профессия — зельевар!

В последовавшем грохоте оваций можно было запросто оглохнуть, чем не преминули воспользоваться некоторые обленившиеся свечки, под шумок свалившиеся на пол…