Наследие из сейфа № 666

Летние сюрпризы

К Книге Гарри дошел вовремя и, подойдя, с удивлением смотрел, как в неё течет нескончаемый ручеек черных паучков. А так как Моисей сидел неподалеку и тоже смотрел, Гарри не стал разводить панику, а спокойно подошел к Дракону, встал возле его лапы и поинтересовался:

— Это вы их позвали, сэр?

— Верно думаешь, малец, — степенно кивнул Моисей.

— А зачем, сэр?

— Тш-ш-ш… Смотри, сейчас сам увидишь… — шепнул Дракон, пригибаясь к мальчику и загораживая его частоколом когтей. Гарри глянул в щель между ними и обомлел — к Книге суетливо шли пауки куда большего размера. В течение следующего часа перед глазами Гарри вместе с вереницей картин из жизни прошла самая ужасающая армия из гигантских пауков размером с собаку, с пони, скаковых лошадей, и наконец, последним приходулил совершенно жуткий паукалистый монстр со среднего индийского слона, совершенно поседевший от старости. В этот момент Гарри был прямо на грани обморока. Что и говорить, пауки и бабочки выглядят крайне неприятно под микроскопом, а если это само по себе гигантское насекомое? Инфаркт в таких случаях обеспечен всем.

А истинному арахнофобу гарантирована и прямая могила, ибо не кайф, одно дело — пугаться крошечного крестовичка в паутине под крышей сарая, и совсем другое — смотреть, как на тебя прет восьминогое и восьмиглазое чудище размером с танк, у которого воочию без микроскопа видно всё: и страшенные ловчие хелицеры, и жуткие челюсти-жвала, лязгающие с пушечным грохотом, и ужасные, просто ужасные лицевые щетинки, торчащие вразнобой, хаотично и во все стороны, из-за них паук просто неописуемо страшен. Симпатичные паучьи лапки с кокетливыми коготочками сейчас предстали в виде кошмарных волосатых колонн. Гарри просто обмер, видя собственный малый рост по сравнению с пауком-гигантом — всего по первую фалангу лапы!!!

Скрылся в Книге последний акромантул, Дракон убрал когти, отпуская мальчика, а Гарри почувствовал, как его колотит сильная дрожь, и понял, что ни в жисть не подойдет теперь к Книге!

— Не бойся, Гарри, — вздохнул Моисей. — Пауки отправлены в Зеркальную долину на странице Василиска. Говорят, скоро он придет и наведет порядок, ведь только василиска боятся пауки… А пока на них поохотятся Балиониски с Кокатрисами, обитатели Зеркальной глади, они давно не ели арахнидов, самого вкусного для них лакомства. Этому лесу они больше не будут мешать, ведь уже сейчас его можно переименовывать из Запретного в Мертвый, звери и птицы в нем почти истреблены ненасытными пауками… Чем только думал тот, кто запустил сюда пару акромантулов?! Это очень ограниченная территория, совсем не подходящая для огромных колоний подобного рода. Ну вот и всё, Гарри, пора и нам с дочкой… кстати, её как-то называют?

— Норберт! — хихикнул Гарри. — Хагрид думал, что она мальчик. Он назвал его по породе — норвежский горбатый.

— Куда мы катимся?! — удрученно покачал головой Моисей. — Разводим драконов, как породистых собачек! Ты ещё скажи, что их того, в суп пускают!

— Ну, суп — не суп, а ингредиенты из них точно добывают, — сочувственно бормотнул Гарри. — Сердечные жилы дракона, э-э-э… на волшебные палочки идут. Ещё когти и чешуя куда-то используются.

Моисей на это лишь вздохнул и посмотрел на дракошку. Та, находясь в полнейшей нирване, вдумчиво посасывала чешуйку, которую старательно выковыряла из папиного пальца, с таким расчетом, чтобы она встала дыбом. Дракон снова покачал головой.

— Ты гляди, Гарри, уже жрет меня, паразитка мелкая… Норвежский горбатый, значит? Норвегия, Скандинавский полуостров, Нидерланды сбоку… Фьорды, горы, северная дикая красота. Ну, в ней красоты пока маловато будет, вот подрастет, тогда и решу, красивая она или нет, а пока пусть побудет Нирваной, во, гляди, до сих пор в ней.

Гарри засмеялся, смотря на кайфующую дракошку, с упоением грызущую папину родную чешуйку. Моисей подмигнул мальчику, подхватил малявку в ладонь и ушел в Арку. Подождав немного, Гарри с опаской подошел к Книге, непроизвольно шаря глазами вокруг и около в поисках запоздавших пауков, ну мало ли, ветеран какой дома остался и сейчас ковыляет где-нибудь по лесу на оставшихся трех ногах… Потом, собравшись с духом, прыгнул вперед и поспешно захлопнул Книгу, словно боясь, что из неё выскочит то многоногое страшилище.

Н-да-а-а… а у Моисея силища внушения просто невероятная! И как только заставил пауков войти на суверенную территорию их извечного врага — Василиска? Ладно, будем надеяться, что у акромантулов там найдется своя природная ниша, где они займут законное место, найдут себе пропитание и, главное, сами станут кому-то пищей для идеального равновесия в природе. А то выжрали весь этот английский лес, где у пауков нет естественного врага.

С этими мыслями Гарри покинул поляну. Вернувшись в замок, он увидел необычайно притихших профессоров: при виде Гарри они жались к стенам и пугливо моргали на него. Понятно. Ну спасибо тебе, Мойше, заработал ты мне авторитет… Осторожно, стараясь не делать резких движений, Гарри прошел мимо, дошел до конца коридора и уже собрался облегченно вздохнуть, но тут по закону подлости сработал фактор неожиданной подлянки — в носу зачесалось, и Гарри, прежде чем успел остановить себя, оглушительно чихнул. Этот чих заставил учителей подпрыгнуть и рвануть прочь без оглядки. Ну прекрасно! Просто отлично!.. Едва не плача с досады, Гарри бросился к себе — ну ничего, ничего, вот-вот каникулы начнутся, и он уедет отсюда на два месяца, а к осени, глядишь, и успокоятся учителя, придут в себя и перестанут видеть в нём вечную угрозу.

К счастью, пятеро профессоров остались в адеквате: Гамаюн, Сильванус, Дамблдор, Северус и Вижн — они, слава богу, относились к Гарри так же, как и прежде: Снейп язвил и сдирал баллы, Кеттлберн и Гамаюн добродушничали, как и Дамблдор, а Вижн оставался тем же другом. Благодаря им Гарри не стал всеобщим изгоем и божком, а спокойно доучился до конца второго семестра, сдал экзамены и беспечально начал сборы домой: зазвал в Книгу всех Зверей, кроме Плио, любовно обернул драгоценную Бестию в прочную материю и уложил в сумку. Котел и сундук Гарри решил оставить здесь — не имело смысла таскать их туда-сюда.

В день отъезда Северус раздал своим ученикам листы с предупреждением не колдовать на каникулах. Драко заныл:

— Ну мне же можно, да? Ведь я с родителями-волшебниками живу.

— Вот с ними пусть и разбираются комиссии по контролю колдовства несовершеннолетних, — равнодушно ответил Снейп.

Из этого Гарри усек, что колдовать нельзя всем. Даже в семьях волшебников. Интересно, почему?

«Потому что оценки некому ставить, — чирикнула в ухо Гарри Плио, обдав его щеку теплым дыханием. — Контроль стоит на палочке, по ней учитель оценивает степень колдовства: плохо — минус балл, хорошо — плюс. Вне Хогвартса учителя не смогут засчитать или вычесть балл, поэтому и ставится Запрет на колдовство вне школы. Но это не значит, что ты не можешь колдовать без палочки», — тонко намекнула Плио. Гарри улыбнулся и благодарно погладил лемура. Как всё просто… и комиссия, получается, следит за тем, чтобы студенты зря не расходовали магические резервы палочки, чтобы волшебство не распылялось впустую, это всё равно, что стрелять в молоко дорогими пульками, за которые уплачены деньги. А вот по делу колдовать как раз можно, например, спасти себе жизнь, сделать домашнее задание и прочее необходимое заклинание, а то, что за самостоятельное волшебство может прилететь наказание из Министерства, то это не страшно, потому что его можно доказать и объяснить.

Всё это Гарри объяснил Гермионе, Невиллу и Драко, пока ехали в карете на вокзал. Потом была станция, на которой детей дожидались три поезда — алый паровоз до Лондона, желтый до Эдинбурга и синий до Кардиффа. Придерживая сумку и Плио на плече, Гарри с друзьями доскакал до своего поезда и заскочил в предпоследний вагон. Быстренько разыскав пустое купе, ребята с комфортом расположились на сиденьях, надеясь, что весь путь они проведут вместе. Но против Рона они, впрочем, не стали возражать, когда тот сунулся к ним со своим котом. Пола Пэнна тут же попросила Гермиона, и Гарри заинтересовался.

— Слушай, а хочешь, тебе тоже достану, у Дикманов ещё есть котята.

— Мм-м-м… — с сомнением протянула Гермиона. — Такие же? Я вообще-то пушистого хочу, перса или ангора.

— А… ну, такого сама ищи, — разочарованно сдулся Гарри.

— Мне достань! — торопливо попросил Невилл. — Жабу я дома оставлю, мне его дед Элджи всучил, мне он не нравится.

Однако по прибытии стало ясно, что с котом для Невилла тоже придется повременить: мальчика встречали родители — смеясь, они махали руками, в других удерживая рвущихся с поводков трех черных пёсиков: желтоглазого лабрадора, синеглазого хаски, черного, как канадский волк, и косматого красноглазого дворника, тоже черного, понятное дело… Все три щена с визгом накинулись на Невилла и страстно облизали его с ног до головы, приведя в такой же щенячий восторг: миг, и вот он лихорадочно гладит трех пёсиков, силясь обнять всех сразу и расцеловать их веселые мокрые носики. Особенно старался хаски — он визжал и извивался, наскакивал на плечи, бодался по-кошачьи и барабанил лапами по всему телу мальчика. Мама с папой смеялись, ласково одергивали щенков за поводки и окликали:

— Ну тише-тише, Шаки, Бари, Гримми, тише…

Друзья Невилла подошли поближе и с интересом спросили, как зовут щенков? И узнали, что лабрадора звать Гримом, хаски Шаком, а дворнягу Баргестом. И он единственный, кто оказался красноглазым, как его тезка. А когда Невилл додумался спросить:

— Мама, папа, но с чего вы решили завести сразу трех собак, да ещё и простых, маггловских, а не наших волшебных крапов?

Ему ответила Алиса:

— Наши крапы мелкие и белые, как гладкошерстные терьеры Джека Рассела. А нас к жизни вернули три черных пса: Грим, Шак и Баргест. Мы и выбрали наиболее похожих на них собак. А самые похожие и подходящие собачки оказались именно у магглов.

Гарри к тому времени попытался потихоньку слинять, без труда и подсказок поняв, что к чему. Его попытка улизнуть была замечена Роном.

— Гарри, ты куда?

Невилл встревоженно оглянулся на окрик Рона, а увидев, как покраснел Гарри, моментально всё понял. К счастью, его такта хватило не заверещать дурниной и не привлекать внимание к не пойми-чему, только сдержанно-коротко кивнул, благодаря взглядом. Гарри облегченно улыбнулся, кивнул в ответ и, подхватив сумку поудобнее, буркнул Рону:

— «Куда-куда»… на свою сторону, я у магглов живу!

— Гарри, подожди! — крикнул Рон. — Ты в гости к нам на лето не приедешь? Будет классно! Я маме скажу, она тебе в моей комнате постелет, и будем… — далее Рон неуверенно замолчал, потому что Гарри вернулся, встал вплотную, нос к носу, и приста-а-ально уставился в глаза. Дождавшись, когда Рон закончит тарахтеть, Гарри медленно проговорил:

— Слушай, т-ты… — пауза. — Я уезжал из дома на десять месяцев с короткими каникулами на Рождество (две недели) и на Пасху (снова две недели), и теперь, когда у меня появилась чудесная (и такая редкая) возможность побыть в кругу семьи целых два месяца, ты зовешь в какие-то гости к незнакомым людям. У тебя совесть есть, Рон?

Гермиона, стоявшая рядом, утвердительно кивала на каждое слово Поттера, полностью согласная с его вердиктами. А когда Гарри умолк, вставила свои пять пенсов.

— Точно. К тому же у нас есть ещё и друзья по улице и начальной школе, о них тоже нехорошо забывать!

— Вот именно! — подхватил Гарри. — Наши верные друзья, боевые товарищи, знакомые с горшка и до парты! О них-то как забыть?!

Снова подкинув на плече ремень сумки, Гарри цапнул Гермиону за руку и увлек в сторону перехода, оставив тупо моргающего Рона, у которого как раз не было друзей с горшка, а были пятеро старших братьев, постоянно подкалывающих и поддразнивающих его, младшая, вечно ноющая сестренка и желанная крыса, которая так и не стала его собственностью. Ну и ладно, Рон обиженно шмыгнул носом, потерся щекой о голову Пола Пэнна и вздохнул — ничего, у него теперь тоже есть друг, пушистый, серый и полосатый.

Этим летом Гарри действительно оказался в полном кругу семьи. Сначала у них в доме на Тисовой несколько дней жили Майкл, Присцилла и Марджори Дурсли, приехавшие на день рождения Дадли. Потом они все вместе собрались и рванули в Коукворт, где и провели остаток июля в доме Эвансов. Сириус с лошадками-приманками оказался не у дел. Но он, к счастью, имел солнечный неунывающий характер и не умел долго обижаться. Видя, что до него никому нет дела, и прекрасно понимая это, Сириус махнул рукой и занялся лошадьми, чтобы они не испортились от застоя. Одно занятие, другое, пара манежей, тренеры, ветеринары, бинтовка-амуниция, тренерша, ещё одна… и не заметил Сиря, как его самого зануздали и заседлали. Причем в буквальном смысле: вожжи брачных уз накрепко сжала в кулаках мисс Ирландия О’Коннелл, ныне Блэк… Когда Сиря очнулся после попойки и, путаясь в фате, начал выбираться из супружеской постели, с ужасом пытаясь вспомнить имя жены, его за шкирку ухватила крепкая длань опытной наездницы с риторическим вопросом:

— Куда пошел?

— В туалет, — обреченно сообщил пойманный в брачные силки муж. В туалет жена отпустила, а вот на волю — нет. На уверения Сири, что он женился по ошибке, по пьяни, случайно, неудачно пошутил и вообще не помнит! — женушка предъявила кассету с видеозаписью свадьбы. VHS-пленка честно продемонстрировала кадры, на которых Сиря взасос целовал невесту и клялся в чистой и вечной любви. Пугаясь собственной храбрости, Сириус попробовал припугнуть супружницу тем, что он-де колдун! Ирочку это не испугало, приложив муженька хорошенько чугунной сковородкой, она встала над поверженным супружником и сообщила его наливающейся на лбу шишке:

— А нам, потомственным дворянам, и маг в семье не помеха. Чтобы О’Коннеллы да чего-то боялись?! Не смеши мои помпончики, Сириус Блэк!

В общем, доездился Сириус, лошади-заманушки сами его заманили, впрягли-зануздали в брак по самое не могу. Ну, поначалу скулил и плакал, убегал из дома в бар, жалился в жилетку понимающим парням, а потом взял да и присмотрелся к жене. И удивился. Пьяные-то глаза оказались зорче трезвых! Ирочка была дородной и прекрасной, дамой в теле, так сказать, и все эти прелести-округлости оказалось очень приятно пощупать. Было за что подержаться. Красно-рыжие кудри, зелено-карие глаза, прямой нос, волевой упрямый подбородок — стандартная волевая ирландская женщина с крепкими бедрами и сильными, накачанными гужевыми работами руками.

А Гарри жил, радовался лету и солнцу, любил дедушек-бабушек, носился по улицам родного и гостевых городов с местными ватагами мальчишек и девчонок. Справив у Эвансов день рождения, Гарри с семьей вернулся в Литтл Уингинг, где его ждали жаркий добрый август и друзья. Мэри Лу, Дик, Крис, Пирс, Джейсон… Боже, как же Гарри с Дадли по ним соскучились! Игры, приключения, походы в кино, прогулки по парку с собаками и львами… Снова бдительные стукачи стучат в полицию, снова дребезжат по велодорожкам велокопы, снова шутники-заступники указывают направо-налево, в небо-землю, куда убежал-улетел-залез-зарылся лев. Помимо прочего, ребята с удовольствием играли в легкие коллективные игры: в вышибалочку, в блошки, крокет, в британского бульдога и просто в салочки-догонялочки.

Звери, кстати, похоже, владели какой-то магией отвлечения внимания: стоило Гарри увести львёнка-мантикору, как у свидетелей пропадал интерес узнавать — а откуда в городе взялся лев? Решив это проверить, Гарри вытащил в парк шемизета, африканского медведя-криптозоя… Его подозрения подтвердились — народ прочно забыл о медведе, как только тот исчез из их поля зрения, а те, кто сфотографировался с детьми с забавным мишкой, обычно «вспоминали», что ходили в зоопарк. Нам с вами остается надеяться, что эти фотографии не попадут в руки ученых-криптозоологов, и они не сойдут с ума, пытаясь понять, как могли запечатлеться на глянцевой бумаге современный человек и реликтовый амфицион, вымершая стопоходящая медведесобака??? Она выглядит, как чау-чау размером с гризли.

Вижн сводил Гарри в Косой переулок за учебниками второго курса. Прикупив к ним кое-что для зелий, а также запас пергаментов, тетрадей и перьев, Гарри зашел к мадам Малкин — пополнить гардероб, за прошлый год он здорово вытянулся, прошлогодние мантии стали коротковаты. Посетил Гарри и парикмахерскую, где ему аккуратно состригли отросшие вихры и подровняли челку и виски. В общем, подготовился Гарри к школе. А в конце августа пришел Добби…

Доев свой ужин раньше взрослых, Гарри получил разрешение удалиться, поднялся в свою комнату да и замер — на его кровати скакало какое-то маленькое существо. Прыгало-прыгало, пока не развернулось в прыжке к двери, увидело хозяина комнаты и боязливо съежилось. Нос карандашиком, выпученные зелено-прозрачные глаза, влажные и испуганные.

— Ты кто? — настороженно спросил Гарри.

— Добби, сэр! — квакнуло существо.

— И чего ты тут? — продолжал допрос Гарри.

— Гарри Поттеру нельзя возвращаться в Хогвартс, — сообщил пришелец и прижал большие уши, ещё больше выпучив глаза. В комнате воцарилось молчание, прерываемое рокотанием голоса дяди Вернона, бряцанием ножей и вилок, доносившимся снизу.

— Че-че-чего??? — Гарри от неожиданности стал заикаться.

— Гарри Поттеру нельзя возвращаться в Хогвартс, — повторил какой-то мать его Добби.

— Это с чего ещё? — начал Гарри злиться. — Я должен ехать в школу. Учебный год начинается первого сентября.

— Нет, нет, нет! — Добби так сильно замотал головой, что уши заколыхались. — Гарри Поттер должен оставаться там, где он в безопасности. Великий, несравненный Гарри Поттер — всеобщее достояние. В Хогвартсе Гарри Поттеру грозит страшная опасность!

— Какая опасность? — начал удивляться Гарри.

— Существует заговор. В Школе чародейства и волшебства в этом году будут твориться кошмарные вещи, — прошептал Добби и вдруг задрожал всем телом. — Добби проведал об этом уже давно, сэр, несколько месяцев назад. Гарри Поттер не имеет права ввергать себя в пучину бедствий. Он всем очень нужен, сэр!

— Какие еще кошмарные вещи? — напрямик спросил Гарри. — Кто их затевает?

Добби издал странный сдавленный хрип и, к ужасу Гарри, стал неистово биться головой об стену.

— Ну будет, будет… — Гарри схватил нелепину за руку, пытаясь остановить истязание. Но тот ка-а-ак заверещал, словно его не руками хватали, а раскаленными щипцами. Испугавшись, Гарри выпустил Добби и отскочил к стене. В комнату, клацая когтями, вбежал Дар и залился лаем.

— Гарри Поттер должен пообещать Добби, что не поедет в Хогвартс! — настойчиво крикнул визитер, обливаясь обильными слезами. Ну что Гарри оставалось делать-то? Соглашаться с психом…

— Хорошо-хорошо, я никуда не поеду! — торопливо сказал он. Удовлетворенно кивнув, Добби с негромким хлопком исчез. А Гарри по стене сполз на пол, чувствуя, как у него противно дрожат ноги. Черт его знает, чего от него конкретно хотел этот психованный Добби…