Дело в том, что я так и не рассказал ей о той первой встрече с ее наследием, после которой уже ничем другим заниматься не мог. По ходу разговора что-то заставляло меня отыскивать в черных папках или в библиотеке все о том предмете, который мы обсуждали. Я читал и запоминал, где я это нашел.

«Без памяти нет писателя», — как-то сказала она.

Ее память меня поражала. Она точно знала, в какой книге автор уделял внимание тому, что ее волновало.

«Завтра тебе предстоит продистиллировать дневник Гомбровича[6], — говорила она. — Хочу обменяться с ним мыслями о молодежи». Или же ей необходима была «Жюстина» Даррелла[7], которая, по ее словам, проявляла близкое сходство с одним из героев ее собственной книги.

«Я не знаю дословно, что там написано. Но я знаю, что там это есть», — ответила она, когда я выразил свое изумление по поводу ее феноменальных способностей. «Все это могут, и ты тоже. У всех есть память, просто большинство людей не помнит, откуда у них те или иные знания. Наша с тобой книга и об этом тоже».

Я был ее секретарем или «личным секретарем», как она меня называла, и должен был следить за тем, чтобы ее воспоминания оставались для нее доступными.

Загрузка...