Наследница двух родов

Глава 12. Предательство и преданность

Вестница конца.

Возвращаясь в выделенные мне покои, я с трудом удерживала себя в руках, ведь в глубине души просто торжествовала. Богиня войны, сама того не ведая, дала мне ответ на главный вопрос, оставалось только правильно применить эти знания и воспользоваться ими. Наша с дочерью судьба зависела от того, могут ли Боги поделиться с нами своей силой в нужном количестве, а учитывая возможности Хенорпа, мне казалось это вполне осуществимой задачей. Если же Бог смерти воспротивится по известной только ему причине, есть ещё и Риан, и я могла попросить силу у него, но для этого брата придётся обмануть. От таких мыслей мне стало неожиданно противно, и я поморщилась. Кем я стала, что всерьёз обдумываю план по уничтожению мира, а вместе с ним и своих братьев? Встряхнув головой и стянув с неё парик, я провела рукой по волосам, избавив ещё и от сетки, удерживающей их в нужном положении.

Мне было неважно, увидит кто-то меня или нет, я жутко устала, а отсутствие сна на протяжении нескольких дней до свадьбы сказывалось всё сильнее. Стоило мне приблизиться к дверям выделенных покоев, и, к своему удивлению, я увидела перед ними не гвардию короля, а Эрика, уже облачённого в доспехи гвардейца моей страны, и всё так же сжимающего рукоятку меча в ножнах. Это чем ему Хенорп пригрозил, что мужчина так стремиться служить мне?

– Доброй ночи, моя принцесса, – поклонился Эрик, стоило подойти ближе, и разом открыл передо мной дверь.

– Вы успели отдохнуть за день? – поинтересовалась я, решив не высказывать удивления от его присутствия, ещё обидится.

– Да, Ваше Высочество, у меня был целый день, – подтвердил он, а я кивнула, пожелала доброй ночи и прошла в комнату, предварительно закрыв за собой дверь. Чтобы избавиться от платья, мне точно потребуется помощь служанок, но я забыла об этом, ведь уже давно не прибегала к их помощи в столь мелочных делах, как раздевание перед сном. Устало закатив глаза, я плюхнулась на кровать, в чём была и обхватила руками подушку, уткнувшись в неё лицом.

Мысли в голове путались и мне требовалось немедленно привести их в порядок, ведь когда придёт Риан, план должен быть готов, ну, или хотя бы та его часть, которую я смогу ему озвучить. Фраза в духе: “Ты поделишься со мной и моей дочерью своей силой, а сам будешь гореть с миром”, не годилась, и я на самом деле не знала, что следует ему сказать. Аиона рассказала всё это, предполагая, что до рождения ребёнка ещё как минимум девять месяцев, ведь она, как и все остальные Боги, кроме Хенорпа, считали, что моя дочь мертва. С мыслями о ней и том, что можно предпринять, учитывая всю собранную информацию, я не заметила, как уснула.

***

“Холодные пальцы коснулись сперва моих волос, убирая их со лба и едва дотрагиваясь до кожи, а затем и шеи, вызвав такую приятную и знакомую волну мурашек, что я невольно зажала чужую руку между плечом и подбородком. Решив, что это Риан заявился ко мне в покои, как я и велела, попробовала отмахнуться от него и потянулась, собираясь открыть глаза, но замерла, стоило просто ледяным и твёрдым губам коснуться сперва моего виска, затем опуститься чуть ниже. Такими, едва заметными поцелуями, оставляющими за собой только жар моей кожи, незнакомые губы оставили дорожку вплоть до шеи, а когда они дотронулись до неё, я ощутила шероховатую поверхность языка, оставляющую после себя слабый след. Нет, это было уже слишком, один поцелуй от брата на балконе по вполне объяснимым причинам – одно дело, а вот это уже просто недопустимое поведение. Открыв глаза и повернувшись лицом вверх, я застыла, уставившись в зелёные глаза человека, нависшего надо мной, и его лицо не принадлежало Риану.

Видя, что я больше не сплю, мужчина улыбнулся несвойственной своему лицу улыбкой, которая испугала меня до ужаса, а пальцы ног похолодели несмотря на то, что всё ещё были в сапогах. Тот, кому принадлежало лицо, просто не мог находиться здесь, и даже если он добрался сюда пешком, как порой делал, приходя ко мне в поместье, что ближе к границе, нежели Кленск, то он определённо точно не стал бы покрывать меня поцелуями.

– Я тебя разбудил? Вот незадача, я не хотел, просто соскучился, – тихо проговорил он, наклонившись к моему уху, а сразу после слов его ледяные губы снова коснулись моей шеи, командуя там, словно этот участок кожи принадлежал только ему. Чувствуя, что завязки корсета слишком ослаблены, я с ужасом обнаружила ещё и одну из рук мужчины, копавшуюся в складках платья. Можно смело сказать, что пышные юбки, которые шли в комплекте к моему наряду на свадьбу брата, буквально спасли меня от чьих-то пальцев, ведь настоящим владельцем лица, смотревшего на меня всего несколько секунд, незнакомец не мог быть. Выставив вперёд ладони, я попыталась оторвать его от себя, но в ответ его руки только сильнее стиснули меня и прижали к груди, и тем самым заключили в своеобразную тюрьму. Вскрикнув, я попыталась пинаться ногами и дёргаться, но этим ещё сильнее загнала себя в ловушку, ведь ноги раздвинулись, и мужчина ловко скользнул так, что смог устроиться между ними. Любые удары не причиняли ему особого вреда.

– Ну, что ты, какая тебе разница? – прошептал мужчина, я же взвыла от досады, а взгляд упал на его ухо, торчавшее прямо на уровне моего рта. Вцепившись в него зубами, что было сил, я не знала, кто кричал громче, я или незнакомец с лицом Хенорпа. Неожиданно мужчина выругался неизвестными мне словами, а мои зубы сжались, ударившись друг о друга. Той части человеческого тела, которую они сжимали секунду назад, в них уже не оказалось, а существо отлетело к ближайшей стене, где и повисло, растопырив руки в стороны. Только теперь я и увидела его. Фигура в чёрном балахоне стояла в дверях и не шевелилась, но пустота под капюшоном смотрела прямо на человека на стене. Запыхавшись, я поправила юбки и корсет платья, отметив, что меня толком-то и не раздели, спасибо куче завязок и узлов.

– Я понимаю, если бы ты вселился в какого-нибудь бедолагу и попытался изнасиловать её в жизни, но вот являться к ней во сне. Да ещё и в моём виде – это верх безвкусицы, смысл которой далёк от моего понимания, – раздался мой любимый голос, и я готова была вскочить с кровати и бросится настоящему Хенорпу в объятия, но присутствие постороннего лица мешало это сделать.

– Я лишь проверял теорию, вспыльчивый ты наш. Отпусти меня, – раздался такой же голос, но только от человека на стене, а я удивлённо уставилась на него, но отпускать его никто не собирался.

– Молви, – велела фигура в балахоне.

– Лайсер велел убедиться в отсутствии связи между вами, – мужчина на стене запнулся и через секунду по его образу прошла рябь, меняя внешний вид, и теперь это оказался блондин с короткими пышными волосами и аккуратными бакенбардами, но совершенно чистым подбородком и областью над верхней губой. Я прежде никогда его не видела и невольно подтянула слегка съехавшее с груди платье.

– Убедился? – отозвался Хенорп, медленно скидывая с головы капюшон и демонстрируя нам своё лицо. В том, что это был он, у меня не возникло никаких сомнений. У того, первого, выражение выдавало в нём чужака, оно не было настолько безразличным и равнодушным, как у оригинала.

– Да, – выдавил блондин на стене, а Бог смерти кивнул, и незнакомец пропал. Переведя взгляд на меня, Хенорп пожал плечами и преодолел разделяющее нас расстояние всего за пару шагов.

– Вот видишь, на что ты обрекла нас обоих какими-то необдуманными тремя словами. Теперь за тобой будут следить ещё и во сне, но сейчас тут безопасно, я прогнал его, следующего придётся тебе самой, – он покачал головой и присел на край кровати возле моих ног, всё ещё остававшихся в сапогах. Надевать бальные туфли на свадьбу я не стала, всё равно не планировала танцевать. В этот раз я не выдержала, перебралась на ту часть и попыталась обвить шею существа руками, но он демонстративно выставил ладонь вперёд, преграждая мне путь и мешая это сделать. Пришлось виновато склонить голову и отстраниться. Все мысли и обиды, которые терзали меня, куда-то делись, а нотки ревности сжались в глубине сознания, не рискуя высунуться наружу. Хоть я и понимала, что ничего не изменилось, и Бог смерти, если верить Аионе, спит со всеми, кроме меня, но не могла не насладиться столь приятным мигом воссоединения, даже если могла просто видеть его.

– Я думала, больше никогда тебя не увижу, – честно отозвалась я, борясь с желанием, хотя бы невинно прикоснуться к Богу.

– По факту ты меня не видишь, мы сейчас в твоём сне, это единственное место, где я ещё могу попытаться навестить тебя втайне от других и не подвергнуть себя опасности. Однако, как ты могла заметить, они пытаются найти меня здесь самостоятельно, – пояснил Хенорп, и в его красивом голосе читались нотки раздражения и злости. Обычно таким тоном он разговаривал не со мной, а со всеми остальными, и это пугало. Только я собиралась ответить, как Бог продолжил:

– Меня не было всего несколько дней, а ты уже решила предать меня. Преданность и предательство – похожие слова, но смысл в них разный, – с осуждением в голосе проговорил Хенорп, буравя взглядом, от которого хотелось спрятаться под одеяло и никогда оттуда не высовываться.

– Я предана тебе, – вложив в эти слова всю храбрость, что ещё осталась, я смотрела на него и не понимала, что собеседник имеет в виду.

– И параллельно с этим планируешь позволить Богам уничтожить мир, вне зависимости от того, спасу ли я Венториэля к этому моменту или нет. Это так ты меня любишь, что пренебрегаешь тем, что мне дорого? – это обвинение ударило, словно сковородкой по голове, и мне не оставалось ничего другого, кроме как сидеть на кровати, смотря на Хенорпа самым глупым взглядом, на который я была способна, и молча ловить ртом воздух, стараясь не задохнуться от подобной наглости. Ведь я даже не говорила об этом, и, уж тем более, не планировала. Да, я с радостью сделала бы всё, что могла, лишь бы мой отец не пережил предстоящий конец мира, но я прекрасно понимала расклад вещей.

– Кто тебе это сказал? – произнося это дёргающимся голосом, я и так знала ответ, но хотела услышать от Бога смерти.

– Аиона помолилась мне, а уж её голос среди людей, молящих об одном и том же, я всегда узнаю, – спокойно назвал он имя, и то, как оно прозвучало его голосом, всколыхнуло чувство ревности в душе, заставив всплыть на поверхность. Не заметив, как руки сжались в кулаки, обхватив часть пышной юбки и тем самым задрав её неприлично высоко, до самых колен, на которых я и сидела, поджав ноги. Я хотела прямо сейчас выскочить из покоев и приказать отрубить блондинке голову.

– Аиона планирует с тобой переспать, – заявила я первое, что пришло в голову, к тому же я была в этом более чем уверена. Но откуда во мне столько злости?

– И у неё есть на это все шансы, в отличие от тебя сейчас. Ведь она не нарушает клятв, – рявкнул на меня Хенорп так, что я вздрогнула и затряслась, с трудом удерживая себя от рыданий. Эти слова вонзились в грудь, словно это было лезвие кинжала, и прорезали её насквозь.

– Я тебе верна, – срывающимся голосом проговорила я, понимая, что сама себя зарываю этой злостью, и одни Боги видели, каких усилий мне давалось сохранение самообладания в тот момент, и что именно сейчас творилось в моей душе. Вот эта боль вполне могла сравниться с той, которую причинил мне отец в теле принца Винсента в камере дворца Вильгельмских. Она также разрывала меня на куски, только некого было просить остановиться и сжалиться.

– Сказала она после заговора против меня и поцелуя с другим, – прекрасный голос Хенорпа звучал холодно и жёстко, всё сильнее раня меня каждым своим словом, но то, как прозвучала эта фраза, напомнило его слова, обращённые к рабам. Это был тон, не терпящий возражений и вопросов, он констатировал факт и не нуждался в объяснениях и оправданиях. Вот только слова, что оказались произнесены, окончательно меня запутали и разозлили. Ведь он не имел права выставлять мне подобных претензий.

– А что из этого задело тебя больше? – стоило вопросу сорваться с языка, и я его тут же прикусила, понимая, что не должна была спрашивать это. Зелёные глаза Хенорпа заблестели в едва освещённой комнате, и мне показалось, что в них отражался свет луны, но откуда она здесь?

– Значит, ты не отрицаешь ни того ни другого? – от его тона я начинала сильнее закипать внутри и потому мысленно понимала, что сделаю только хуже, если продолжу в том же духе, но уже не могла себя остановить.

– Никакого заговора я не устраивала. А моя личная жизнь тебя не касается, как и твоя – меня. Это не я сплю со всеми, кто хоть отдалённо напоминает человека, – мне было нечего терять, и я постаралась вложить в свой тон такие же нотки, что слышались в его, но не смогла. Голос надрывался и дрожал из-за волнения. Я вскочила с кровати и встала прямо перед ним в полный рост, вздёрнув голову и выпрямив спину, как полагается принцессе, но голос подвёл. Я собиралась высказать ему все мысли на этот счёт, но фигура в чёрном балахоне настолько грозно поднялась на ноги и оказалась выше меня, что слова застряли в горле, и единственное, что я могла делать – это смотреть в его совершенно безразличное лицо.

– Я имею на это право, а вот ты – нет, ты продала себя мне, забыла? – в ответ на эту фразу мне хотелось крикнуть, что я каждый день помню об этом, а теперь мне будут напоминать ещё и воспоминания истязаний, которые я перенесла ради него и по его просьбе. Хотелось бросить ему в лицо все претензии, накопившиеся за эти несколько дней, что мы не общались, и все подозрения, зародившиеся в моей голове после разговора с Аионой, но я не могла. Я смотрела в глаза Бога смерти и не могла поверить тому, что видела там. Где-то в их зелёной глубине я видела боль, и это поразило меня. За всей маской суровости, жестокости, безразличия он тоже скрывал боль, если мне не привиделось. Меня разрывало изнутри и с этим следовало что-то делать. Да о чём вообще идёт сейчас речь? Мы не женаты, ни разу не провели вместе ночь, даже не целовались и не состоим ни в каких романтических отношениях. Ни я, ни он не имеем права высказывать друг другу всё то, что здесь сейчас прозвучало именно в этом плане. Сглотнув ком в горле, я ляпнула то, что пришло в голову, совершенно не подумав о последствиях:

– Между нами ничего нет, и мы не имеем права осуждать друг друга.

– Будь это так, этот разговор не состоялся бы, – неожиданно рявкнул он, приблизившись к моему лицу так близко, что я ощущала непривычно холодное дыхание на своей коже и уже была уверена, что Хенорп сейчас поцелует меня, но он этого не сделал и вновь отстранился продолжив. – Я Бог смерти, Вентира, и если я кому-то верен, то верен до самого его конца, – на секунду мне показалось, что в том, как звучал теперь голос Хенорпа, слышалось разочарование и печаль. Я ничего не понимала и меня бесила манера этого существа никогда не говорить прямо и всё скрывать, даже свои чувства, а они у него определённо были, но прятались там, где никто не мог их увидеть.

– В твоей верности моему отцу никто никогда и не сомневался, но точно не мне, – аккуратно заметила я, не веря, что Бог смерти сказал именно то, что имел в виду, и едва заметная дрожь не покидала меня. Хенорп действительно только что заявил, что если бы между нами ничего не было, то этот разговор не состоялся бы? Неужели, это могло что-то означать? Между нами что-то есть, а я и знать не знаю? Я не верила своим ушам и зарождающимся в голове мыслям. Следовало поскорее отогнать их и не тешить себя ложными надеждами. Мне уже начало казаться, что мы говорим о совсем разном виде верности.

– Ну, Венториэль, пока был собой, как и Аиона, никогда не строил планов против меня, в отличие от некоторых, – пожал плечами Бог смерти и проследил за тем, как я тяжело вздохнула, обошла его стороной и присела на кровать, сложив руки на коленях. Ладони тряслись, и я пыталась их успокоить, и он прекрасно видел это. Слёзы всё же появились на глазах, но я быстро предотвратила их дальнейшее распространение и моментально смахнула. Пора заканчивать этот диалог, который ни к чему нас не приведёт, ведь ни один из нас не скажет то, что должен и хочет услышать другой. Я не признаюсь, что собиралась предать его, ведь этого не было, а Хенорп никогда не скажет, что любит меня или хотя бы может полюбить.

– Я не говорила ей, что намереваюсь поступить так, как она решила. Я озвучила, что мой отец не входит в список тех, кого я собралась спасать, и что ты будешь уничтожен вместе с миром, если в тот момент Венториэль ещё не будет спасён. И то и то – правда, и ты знаешь это лучше меня. Я сказала ей то, что она хотела услышать, и услышала от неё то, что было нужно мне, – мне удалось взять себя в руки и побороть приступ неконтролируемого выброса эмоций. Самым обидным во всём происходящим для меня стало то, что Хенорп перестал называть меня “дорогая моя” или как-то в этом духе, что делал постоянно с заключения нашей сделки. Словно он намеренно исключил из своих слов эти, сообщая мне степень ярости, что кипела внутри него, и оставалась тайной для окружающих. Осознание отсутствия подобного обращения и отрезвило, и помогло затолкать всё поглубже внутрь себя. Разгребать потом буду, одна, ночью, в подушку.

– Единственный вариант того, как спастись от уничтожения мира, полагаю, – неожиданно спокойно заметил Бог смерти, повернувшись ко мне лицом, но пока не возвращаясь на кровать.

– Да, и ты этот способ знал с самого начала, но не сказал мне, заставляя исследовать библиотеки и изучать кучу ненужной литературы, – я постаралась вложить в ответ больше мягкости, лишь бы не задеть его ещё и этой фразой.

– Я полагал, что ты безоговорочно предана мне, как мы и договорились. Под безоговорочной преданностью подразумевается и это. Я знаю всё, что нужно, особенно теперь, и всё благодаря тебе. И я сделаю всё, что нужно для достижения моих целей, как и твоих. Ты лишь должна делать то, что я говорю, в этом залог успеха, – сжавшись всем телом, я ощутила, что сутулюсь, но не стала выпрямлять спину. Когда Хенорп говорил, я чувствовала себя маленькой девочкой на уроках, и сейчас мне точно так же, как и в те далёкие годы, хотелось, чтобы нравоучительная лекция закончилась и мне позволили уйти.

– Я с первого дня слепо следовала за тобой, но мне нужно защитить себя и свою дочь от предстоящего конца, а ты ничего мне не сказал, – тихо промямлила я в ответ, не зная, что ещё стоит здесь сказать. А разве я не следовала за ним до того дня, как он просто взял и ушёл, ничего не сказав и пропал на несколько дней? До беседы с Аионой у меня не было и мысли о том, чтобы нарушить нашу с ним договорённость, а ненависть ко всему человечеству, и отцу в том числе, появилась только после её слов и этой глупой ревности, на которую я не имела права. И тут я поняла, что пока Богиня войны не бросила фразу про похождения Хенорпа в интимном плане, мне было плевать на человечество, я даже не задумывалась о нём, а теперь же я на самом деле ненавидела людей вокруг. По её словам, Бог смерти предпочёл мне кого угодно из них, и в ответ я стала их за это ненавидеть. Вот угораздило влюбиться в него и осознать это чувство именно сейчас, не могла дождаться, пока всё закончится. Я безоговорочно подчинялась ему и следовала за ним без вопросов целый год, в течение которого либо ещё не успела испытать каких-либо чувств, либо ещё не знала об этом, а стоило узнать и понять, и началось всё это. Какая же я дура. Неожиданно Хенорп подошёл ближе и встал прямо напротив меня, возвышаясь чёрной статуей. Аккуратно протянув руку, он коснулся указательным пальцем моего подбородка снизу и поднял его так, чтобы мы смотрели друг на друга.

– Это и подразумевалось под безоговорочной преданностью, дорогая моя. Сейчас мне не нужна твоя любовь, мне нет дела до всей этой романтической ерунды, что занимает твой разум, и порой витает в голове Аионы. Я должен спасти друга, прежде чем всё пойдёт ко дну. И раз уж мы с тобой связаны, то вместе с другом я спасу ещё и его дочь, как бы сентиментально это ни звучало. И я сделаю это, несмотря ни на что, как – не ваше дело. Всё остальное может подождать, – сурово проговорил он, и его тон требовал подчинения, хочу я того или нет. И на самом деле я хотела подчиняться ему.

– Как я уже сказала, я предана тебе, и верю тебе, и я не планировала того, в чём меня обвиняет Аиона, – спокойно проговорила я, и по тому, как едва дёрнулся уголок губ Бога смерти, я поняла, что он либо верит мне, либо с самого начала это знал, но проверял меня. Только на что? На верность? Не сдамся ли я под его напором и не выложу правду, которой нет? Да, я мечтала о смерти своего отца и хотела, чтобы он сгорел вместе с миром, но прекрасно знала, что за этим последует. Если Венториэль погибнет раньше, Хенорп сам разнесёт здесь всё, по крайней мере, ту часть мира, которую сможет. Если же Бог смерти не успеет спасти друга к моменту, когда остальные решат провести голосование и начать процедуру, то его изгонят, чем обрекут на смерть вместе со всеми нами.

– Она ответит за свою клевету, и за то, что сделала с твоими волосами, – пальцы Бога скользнули с подбородка мне на голову, коснулись одной из самых длинных прядей и отпустили, я же сходила с ума от столь резких перепадов эмоций, что посетили меня за эти несколько минут. – Ты моя, Вентира, и можешь передать Алисту, что если он ещё хоть раз к тебе притронется, то не доживёт до уничтожения мира, – в этот раз улыбка появилась на моих губах, и я положительно кивнула. Подобная угроза выглядела довольно необычно, но зародила во мне призрачную надежду, которую пока следовало загнать подальше, туда, где я собиралась поселить ревность и злость на Аиону.

– Да, Хенорп, – тихо произнесла я, наслаждаясь тем, как звучит его имя. Оно мне нравилось, да мне всё в нём нравилось, кроме манеры не отвечать на вопросы прямо и скрывать чувства, это бесило. – Я думала над тем, что придётся предать Риана, а не тебя, – призналась я больше себе, ведь и правда раздумывала над таким вариантом.

– Я знаю, – спокойно ответил собеседник, ласково погладив мою щёку той же рукой, что так и держала уже другую прядь волос, а затем опустил её, – но предавать его не придётся, он добровольно сделает всё, о чём мы его попросим, – ещё больше удивил меня Хенорп, но не позволил ничего спросить, продолжая свою речь, а я не рискнула прерывать его:

– А теперь к делу, я здесь не ради всего этого. Флот Вильгельмских отплыл от их берегов и сейчас направляется сюда. Они собираются открыто объявить войну и потребовать выдать им вас с Велиантом Кристом, как виновников в смерти сама знаешь кого, иначе они сотрут всех, кого увидят. И они смогут, ведь их армия в разы превосходит ваши две, – говоря это, Бог смерти отошёл от кровати и устроился в одном из двух кресел с резными ножками и мягкой спинкой, что стояли возле выхода на балкон. Поднявшись на ноги, я последовала за ним, но остановилась в центре комнаты так, чтобы видеть выражение лица собеседника.

– Моя дочь, – это было первое, что пришло на ум. Кроме младшего брата, родных людей у меня не осталось, а захватить Эдгара можно только здесь, в этом замке, а значит, в плен мы с ним попадём одновременно, и за него не стоит переживать, но не за неё.

– Она сейчас в Эдельстауне, и лучше ей не попадать к солдатам Вильгельмских, иначе мы очень быстро сможем узнать, бессмертна она или нет, – пока он говорил, я ощутила, как кровь отхлынула от щёк, и после стыдливого румянца они слишком быстро стали белее, чем обычно была кожа самого Бога смерти.

– Что я должна сделать? – вот она та беспрекословная преданность, о которой здесь сегодня оказалось сказано слишком много. Одно его слово, и я брошусь из окна этой комнаты, если потребуется, уж не говоря о спасении собственной дочери. И вот она – та верность, о которой твердил сам Хенорп. Он рисковал своим положением, приходя в мой сон, но всё равно сделал это, намереваясь, предупредить меня и сказать, что нужно делать. Стараясь спасти ту, кто для меня значит больше всех остальных, и Бог смерти знал это. Так я видела это, не зная, что скрывается за его визитом на самом деле.

– Немедленно выезжать домой и забрать её оттуда. Люди, которые непосредственно занимаются ребёнком, служат мне, и на них можно положиться, но они не солдаты. Я велю им отвезти девочку в твоё поместье – оно не имеет стратегической или какой иной ценности, и Вильгельмские вряд ли поплывут туда, но они о нём знают, и на всякий случай её лучше забрать. Есть риск, что другие Боги узнают о её существовании, если будут следить за тобой, но это меньшее из зол, – и я была с ним полностью согласна и уже собиралась броситься к шкафу, как вспомнила, что на самом деле сейчас мирно сплю в этой самой комнате, но в реальном мире, потому у меня было время ещё на один вопрос.

– Я не понимаю, почему, когда ты был в фибуле, ты не вселялся ни в кого, но стоило отцу занять там твоё место, и ему не составило труда её покинуть? – этот вопрос не давал мне покоя с того момента, как я услышала слова, выдавшие моего отца там, возле столба. Я хотела задать их Аионе, но не задала.

– Разум Бога не может вселиться в тело человека с зелёными глазами без посторонней помощи, такие люди слишком сильны и быстро вытесняют нас обратно. Когда в фибуле был заключён я, она не покидала рук людей, что не годились для этих целей. У меня не было возможности уйти из своей тюрьмы, а у Венториэля она появилась, когда ты выкинула фибулу и она попала в руки первого встречного. Как ему удалось добраться до принца – понятия не имею, но в его теле у твоего отца куда больше власти и возможностей, чем в любом другом. Удивительно, что он выбрал младшего, а не наследника или вообще короля, хотя он ещё может сменить тело, – слушая этот рассказ, я поняла, что в Хенорпе что-то изменилось. Неужели, наша сцена глупой ревности и непонимания повлияла на Бога, и он посвятил меня во что-то? Прежде такое случалось весьма редко и в самых крайних случаях, и я была уверена, что не будь наших разбирательств в этот раз, он бы тоже не стал столь подробно рассказывать эти особенности.

Стоило ему замолчать, и я положительно кивнула произнеся:

– Я поняла, как мне проснуться? – я и правда его поняла, и была счастлива от этого, но волнение за дочь всё портило, и я спешила броситься за ней.

– Тебя разбудят, – спокойно отозвался Хенорп и встал с кресла, сделав несколько шагов ко мне. Остановившись буквально в метре, собеседник вернул капюшон себе на голову. – И да, наберись терпения, дорогая моя, всё случится в своё время. Всё, о чём ты только можешь мечтать, – и с этими словами он исчез, не дав мне ответить и даже порадоваться тому, что всё вернулось, как и его обращение.”

В двери покоев неожиданно постучались, и я проснулась.