Наследница двух родов

Глава 18. Правда или ложь

Вестница конца.

“Потолок был из тёмного дерева, массивные балки скрещивались друг с другом, образовывая глубокие квадраты, внутри выложенные мелкими досками с вырезанными на них узорами. Готова поклясться, я никогда прежде не замечала, что сверху на меня смотрят аккуратные кленовые листы, объединённые ровными и грациозными линиями. Интересно, это бывший жених отдал дань традициям моего рода, и приказал вырезать их там или они были здесь ещё раньше? Меня это никогда не интересовало, но вот почему вдруг стало настолько важным сейчас, что я не могу оторвать глаз от изображения листов, изучая каждый изгиб, углубление и перекрещение? Не знаю.

Важным казалось и то, что я лежала на чём-то шерстяном и приятном на ощупь, но не делающем паркетный пол мягким. Чувствуя спиной неровность досок, я протянула руку в надежде найти участок, не скрытый тканью, и ощутить его поверхность. Оказалось, что всё вокруг меня завалено книгами и ладонь сразу наткнулась на одну, лежавшую обложкой вверх. Повернув голову, я удивилась виду завалов и поняла, что нахожусь на полу в библиотеке поместья. Стол, за которым обычно сидела, склонившись над очередным трактатом с историями и легендами, доставленными сюда Хенорпом или с гонцами брата, располагался слева от меня. Книги и свитки раньше были стопками разложены на нём, но сейчас поверхность оказалась почти пустой. Потому что всё это валялось на полу рядом. Один из стульев опрокинут, словно я свалилась с него, но ничего такого я не помнила.

Зато перед глазами моментально всплыли воспоминания страстных поцелуев, нежных прикосновений, холодных, но сильных пальцев, и растекающийся по всему телу жар, что сопровождался волной мурашек. Дыхание перехватило, и готова поклясться, я забыла, как сделать вдох, ощущая, как незнакомые губы оторвались от моих и скользнули к уху, оттуда вниз, по шее, пока не остановились на самом изгибе. Незнакомые, но такие родные и близкие, что не хотелось отпускать их от себя. Любимый запах ударил в нос, окончательно сведя с ума, а осознание того, чей это запах, вернуло меня к реальности.

Открыв глаза, я встряхнула головой, прогоняя наваждение и сразу схватилась за волосы. Пальцы разрыхлили их и пропустили сквозь себя длинные пряди, что не могло не удивить, ведь я знала их нынешнюю длину. Нахмурившись, я всмотрелась в обстановку вокруг и поняла, что лежу на чёрном балахоне. Том самом, который принадлежал Богу смерти, и с которым он никогда не расставался. Проведя по нему ладонью и в очередной раз убедившись в мягкости ткани, я оттолкнулась от пола и села. Голова закружилась, но я поспешила закрыть глаза и взять себя в руки. Я никак не могла находиться на полу библиотеки поместья с такой длиной волос после случившегося в гостиной. Спохватившись, я ощупала собственный живот, открыла глаза и, задрав рубашку, осмотрела неповреждённую кожу. Белая рубашка на завязках – единственный элемент одежды, который оказался на мне надет, это обескураживало и пугало. Опустив пальцы ниже и ощупав лодыжку, я не нашла следов её повреждений.

Могла ли я умереть в гостиной и воскреснуть уже здесь? Но почему здесь и кто отнёс меня сюда? Откуда взялись волосы? Бесконечный поток вопросов наполнил голову, и она просто шла кругом и начала болеть. Боль. Здесь я чувствовала эту боль, пульсирующую и такую непривычную, что казалось слишком странным.

– Ты, как обычно, бежишь впереди всех, дорогая моя, забывая, что поспешность приводит к ошибкам, которые потом трудно исправить, – раздался до боли любимый голос, заставивший судорожно обернуться. Его владелец спокойно стоял сзади, склонив голову набок и рассматривая меня блестящими зелёными глазами. Протянув руку, Хенорп ждал, пока я приму помощь и поднимусь на ноги.

– Что случилось? – дрожащим голосом спросила я и не поняла, отчего он прозвучал именно так. Приняв протянутую руку, я встала и от прикосновения к холодной коже Бога смерти перед глазами всплыла картина того, как наши ладони прижаты друг к другу, пальцы сжимаются, обхватывая их. От подобных воспоминаний меня бросило в жар, ведь я не понимала, откуда они взялись, ничего из проносящегося перед глазами не было, я бы знала.

– Ты разорвала клятву, вот что случилось. Это позволило мне появиться в центре гостиной и вернуть разум Венториэля в его тюрьму, – отпустив мою руку, он извлёк из кармана фибулу в виде кленового листа бирюзового цвета, некогда бывшего зелёным. Проведя пальцами по поверхности неровного украшения, собеседник поднял на меня взгляд. – Теперь Лайсер может в любую минуту созвать собрание и призвать к уничтожению мира. Вот только ты сделала всё неправильно и слишком поспешила. Твой разум, как и ожидалось, оказался не в состоянии вынести силу, что передал Риан, и теперь ты мирно лежишь на кровати в своей спальне и больше никогда не сможешь проснуться. Благодаря мне, ты хотя бы смогла использовать эту силу, прежде чем она вырубила тебя, иначе всё могло оказаться напрасным. По нашему плану мы должны были сперва вселить в тебя разум Бога, чтобы ты вынесла мощь божественной силы, и только потом передавать её тебе. Это позволило бы сохранить жизнь и тебе, и твоему отцу, а ты, дорогая моя, всё испортила, – покачал он головой, заставив меня приподнять брови от удивления. Последняя фраза казалась настолько шокирующей, что я не поверила своим ушам. По нашему плану? У нас с ним был план вселить в меня моего отца, и я согласилась на это? Вместо ответов Бог смерти зародил в голове только больше вопросов.

– Благодаря тебе, что? – непонимающе спросила я и неожиданно вспомнила всё, что поняла в тот самый миг, стоя на коленях в гостиной. А ещё я вспомнила, как подползла к раненому брату, как закрыла собой женщину с ребёнком и поймала кинжал, вспомнила, как один из моих гвардейцев сжимал горло могучей ладонью, а его взгляд принадлежал моему отцу. Воспоминания вставали перед глазами, какие-то я узнавала, какие-то казались чужими, но такими родными, что голова шла кругом.

– Ну, да, – пожал плечами Хенорп, пропуская фибулу между пальцев и возвращая на прежнее место, – только способность отвернуться от боли и не чувствовать её, выработанная во время истязания, позволила тебе продержаться так долго и использовать полученную силу, иначе ничего могло не получиться, и ты это знаешь, – стоило ему произнести эти слова, как перед моими глазами всплыл момент, выпавший из жизни, но я определённо участвовала в нём.

Мы с ним сидели на улице, под каменной стеной, и смотрели на остатки замка. Вокруг меня сомкнулись нежные руки, а подбородок Бога лежал на моём плече. “Ты уверена, что справишься? Тебе не обязательно так поступать, я найду другой путь”, – сказал тогда он, а я положительно кивнула. “Ты сказал, что это единственный способ заставить моего отца проявить себя, и это выработает у меня привычку к превозмоганию боли, что может помочь при любом исходе”. Неужели, это было на самом деле? Но почему я не помню? Тут картинка сменилась, и я увидела продолжение видения, то, как я обернулась на Хенорпа, встретилась с ним взглядом, а он медленно и аккуратно поцеловал меня. Закрыв глаза и тряхнув головой, отгоняя это наваждение, я снова посмотрела на собеседника, не понимая, что за обрывки событий всплывают в мыслях. Ведь ничего такого никогда не было, мы с ним никогда не целовались, не обнимались, и единственный частый физический контакт, который между нами был, это перебирание моих волос. Голова начинала идти кругом, боль усиливалась, но теперь она стала настолько привычной, что я перестала обращать на неё внимания.

– Ты сказал, что это единственный способ заставить моего отца проявить себя, и это выработает у меня привычку к превозмоганию боли, что может помочь… – повторила я слова из видения и отрицательно покачала головой. Схватившись за неё руками и буравя волосы пальцами, я окончательно во всём запуталась.

– Что может тебе помочь, когда Венториэль проникнет в твою голову и попробует захватить власть над телом. Это должно было помочь победить его и загнать вглубь твоей головы, запереть там. Забавно, что помогло в другом ключе, но помогло, – кивнул Хенорп, я же выставила руку вперёд и сделала шаг назад, пятясь от него. Уставившись в лицо собеседника, я не хотела верить в услышанное, не хотела думать об этом, но выбора не оказалось.

– Ты хотел вселить его в меня, и этим спасти от предстоящего уничтожения мира. Ты для этого отправил меня к Вильгельмским, зная, что он там, в одном из них, и надеялся, что моё появление заставит отца проявить себя и показаться тебе во всей своей красе. Ты знал, что он будет делать, пытаясь ослабить меня и надеясь довести до такого состояния, когда сможет вселиться, вне зависимости от одного зелёного глаза, но когда он вселился в Эрика в момент моего спасения, ты не нашёл ничего лучше, чем бросить меня рядом с ним, и не появляться, в надежде, что он справится сам. Но он не справился, и ты решил заманить меня туда, куда сможешь прийти сам и помочь ему, – последние слова я едва слышно прошептала, однако Хенорп прекрасно услышал их.

Сделав шаг вперёд, он протянул руку, но я снова отступила, а перед глазами мелькали воспоминания несуществовавших моментов. Вот его губы спускаются с моей шеи ниже, касаются ложбинки между грудей. Холодные пальцы ложатся на талию, скользят по ней, вызывая волну мурашек и заставляя все волоски на теле приподниматься от растекающихся волн наслаждения.

– Что за бред? – выругалась я, закрывая глаза и пытаясь отогнать эти наваждения, появившиеся так не вовремя. От них меня бросило в холодный пот.

– Ты не права, дорогая моя, очень во многом. Ты так ничего и не поняла, даже сейчас, – тяжело вздохнул он и опустил глаза на фибулу в своей руке. – Это не бред, это воспоминания, которые я был вынужден тебе стереть перед твоим пленением Вильгельмскими. Мы не знали, кто именно будет пытать тебя и будет ли он задавать вопросы, оттого я стёр из твоей памяти всё, что не следовало знать никому, особенно Богам. Сейчас божественная сила постепенно разрушает твой разум, стирает стены, которые я воздвиг, скрыв эту память, и возвращает её тебе отрывками. Я могу вернуть всё, если хочешь, и ты всё поймёшь, либо сила Риана сделает это постепенно.

Я смотрела на него, не веря своим ушам, но всплывающие перед глазами картинки тех ситуаций и моментов, которых не происходило, сводили с ума. Казалось, какая разница, что я помню, раз я сейчас лежу на кровати и теперь никогда не очнусь, не увижу дочь и не смогу спасти её. Но для меня это было важно, была важна правда, ведь я всегда верила, что Хенорп на моей стороне вовсе не потому, что собирается использовать для спасения Венториэля. Я слепо верила ему, ведь он этого заслуживал.

– Наоборот, я всё поняла, раз даже ничего не помня, влюбилась в тебя снова, несмотря ни на что, – сказала я, сделав шаг вперёд и замерев прямо перед ним. Стоило это сказать, и, как назло, перед глазами снова всплыли воспоминания, которые я видела впервые. Всё случилось в этой самой библиотеке, должно быть, потому я проснулась здесь. Я ощущала прикосновения, поцелуи, движения и не могла прогнать, не могла остановить. На губах собеседника всего на секунду появилась улыбка, если её вообще можно так назвать. Просто дёрнулись уголки губ и снова опустились, вернув лицу серьёзное выражение. Протянув руку, он коснулся моего виска, и я всё вспомнила, буквально за секунду, и эти воспоминания тяжестью легли на моё сердце, ведь теперь я знала, что имел в виду Хенорп. Я и правда всё испортила.

– Это не я собирался спасти твоего отца, поселив его в твоё тело, дорогая моя, это была ты сама, – озвучил он то, что и так теперь крутилось в моей голове. Оторвав глаза от фибулы, Хенорп посмотрел на меня, а затем сделал разделяющий нас шаг, нагнулся и поцеловал, так и не убрав руку от виска.

Мы искали фибулу вместе, но эти воспоминания были стёрты, оставив мне лишь скучное изучение книг и безобидные беседы. На самом деле мы обследовали всё дно реки, протекающей на территории моей страны, а для этого Хенорпу пришлось на некоторое время почувствовать себя простым человеком, подобным мне, ведь сил здесь он лишился. Каждая ночь принадлежала нам, и он сводил меня с ума одним непринуждённым видом и загадочными речами, так и не притронувшись ко мне. Зато после моего возвращения в поместье он ни в чём себе не отказывал, как и мне.

Когда мы узнали, что фибула была замечена в столице страны Вильгельмских, то он сразу сказал, что в ней моего отца уже нет, и его разум свободно перемещается между людьми, оставляя за собой дорогу из трупов. Мы должны были заставить его проявить себя, и я была лучшей приманкой для этого. Что ещё разум моего отца мог желать больше, чем бессмертное тело? Тогда-то мы и решили отправить меня к Вильгельмским и позволить Венториэлю показать себя. Мы не знали, что он в принце, но ожидали пыток и истязаний из-за склонности Винсента к таким вещам. Нам было это на руку, ведь только если я буду достаточно готова и перестану чувствовать боль, то смогу подавить разум отца в голове, но для этого я не должна быть слишком слаба, тогда власть захватит он.

Тогда-то я и предложила Богу смерти позволить отцу вселиться в меня, когда буду готова к этому, а он был против такой идеи, но сдался под моими уговорами. Это решение было принято мной только по одной причине – я хотела порадовать Хенорпа хоть чем-то. Я любила его и видела, что ничего в этом мире не доставляет ему радости, даже моё присутствие рядом. Для него был важен мой отец, а других способов спасти его от уничтожения мира мы так и не нашли. Когда губы Бога смерти оторвались от моих, он аккуратно провёл пальцем по моей коже от виска к щеке, не отрывая взгляда от глаз.

– А я считала, что если Бог смерти что-то хочет, то он это получит. Вопрос лишь в том, сколько трупов он оставит на пути к своей цели, и кем они будут, – эту фразу однажды сказал мне Велиант Крист. Приподняв бровь, собеседник смотрел на меня так, словно видел насквозь, а значит, догадывался, что я имела в виду.

– В этом ты права, дорогая моя. Я всегда получаю то, что хочу, иначе нас обоих здесь не было бы. Ты любезно предложила себя в качестве тела для моего друга, несмотря на всё, что он сделал, и к чему привели его действия, несмотря на твою ненависть к нему. Ты сделала это ради меня, потому что ты предана мне, и я ценю это. А теперь ты должна впустить его, ради вас обоих, и я знаю, что ты справишься даже в столь плачевном состоянии. Справишься, ради меня, – прошептал Хенорп, наклонившись к моему уху. Его дыхание щекотало кожу, вызывая волну мурашек, от которых мои глаза сами закрылись.

– Будет больно? – спросила я едва слышно, а Бог смерти наклонился ниже, собираясь снова поцеловать меня, но вместо этого прошептал в ответ:

– Если ты ещё недостаточно слаба и готова, то ты ничего не почувствуешь и проснёшься в своей постели, если же ты слаба, то ты больше не проснёшься. Боль сведёт тебя с ума, а твой отец проснётся вместо тебя. Но ты не слаба, Вентира, я это знаю, и ты вернёшься ко мне, чего бы тебе это не стоило, – заявил он и поцеловал меня. Поцеловал так, что колени подкосились, и я с трудом не рухнула обратно на пол. Его рука соскользнула с щеки и поддержала меня в то время, как вторая прижала фибулу к груди. Я ощутила прикосновение холодного металла с острыми краями и задержала дыхание, не представляя, что меня ждёт. Но я точно знала, что ради него способна перенести многое, особенно если хочу ещё раз почувствовать подобный поцелуй.”