Наследник огня и пепла. Том VI. Сердце бога

Глава 25 Хитрый план

В этом мире я иногда чувствовал себя, как стендапер в случайной компании. Все вокруг постоянно ждут искрометных заявлений. А ты просто на свадьбу к знакомому пришел. Сидишь, салатик кушаешь, а все на тебя пырятся. И вот прямо чувствуешь, надо что-то ляпнуть. Вот и сейчас, стою я, держу перед собой свистящего перерезанной трахеей сеньора Борса. Потряхиваю его для большего эффекта, от чего его седая голова безвольно болтается в латном воротнике. Кровь хлещет из щелей доспехов и стекает на траву. И все вокруг молчат, даже лошади не ржут. Арбалетчики со стен стрелять перестали. Пауза, явно для моей реплики. А я текст забыл.

К счастью, у меня есть с собой багаж фраз из другой культуры, поэтому я быстро нахожусь:

— Итвис всегда платят свои долги! — ору я и иду к своим, волоча за собой тело Старого Волка. Он еще жив, но обмяк и потяжелел — потерял сознание. У меня уже есть некоторый опыт по ранениям — я понимаю, что он вытечет минуты через полторы. Может, меньше, возраст. Поэтому я, по возможности, беспалевно, перехватываю его за шею. И бросаю в Сперата. Лишь на секунду задержавшись, чтобы пустить волну лечения и закрыть рану.

— Заверни его в стяг, — я киваю на валяющейся неподалеку баннер Старого Волка.

Сперат машинально ловит тело. Все еще смотрит на меня расширенными от непонимания глазами. Я иду к Коровке, и цежу сквозь зубы:

— Быстрее, баран, пока они не поняли, что он жив!

Первым доходит до Ланса. Он тут же накидывает грязную ткань баннера на лицо сеньора Борса. Ткань тут же намокает от крови. Все же вылилось из него не мало. Может, еще раз руки наложить?. Потом, когда чуть отъедем. Хотя, смысла нет. Не знаю, как моя магия работает, но кровопотерю я, похоже, не восстанавливаю. Поэтому, даже раненые с полностью восстановленными тканями еще некоторое время слабы. Я вскакиваю на Коровку и еду не оглядываясь.

В общем, все проходит неплохо. Мои люди быстро собираются и уезжают вслед за мной. Жирный оруженосец остается валяться на земле, рядом с ним паж с тремя лошадьми — тело Старого Волка, завернутое в баннер, везет Сперат. Перекинул через круп своей несчастной лошадки. У лошадки несчастная морда. Сперат сам весит как два человека. Ему тяжеловоза надо подобрать. Только где его взять, лошади тут товар штучный, выбор очень не велик.

Паж Старого Волка льет на лицо лежащего без сознания знаменосца вино из фляги на поясе. Тот приходит в себя, некоторое время орет на пажа. Видимо, тот рассказывает ему произошедшее, но знаменосец не хочет верить. Толстяк некоторое время кричит, бегает вокруг, находит лужу крови, падает рядом с ней на колени и долго рыдает. Это все докладывает мне вполголоса Ланс. Мне же не солидно оглядываться. Борсо тихо стонет из своего кулька. Я отправляю одного из щитоносцев вперед с приказом поставить мою палатку. Немедленно.

Но быстро тут ничего не бывает, поэтому через полчаса, когда оруженосец Старого Волка приезжает забрать его тело, палатка так и не установлена. А мы с сеньором Борсо и Сператом сидим в большой крытой повозке. Те, кому я могу доверять больше других, сторожат повозку снаружи и не подпускают к ней никого.

Мне пришлось лечить Старого Волка снова, после того как мы укрылись от лишних глаз в повозке и развернули баннер. Слишком слаб был Борсо. Подозреваю, это от кровопотери. Я мастерски закрываю раны, иногда даже шрама не остается. И все же, везде есть свои границы. При втором лечении, когда я подошел к этому с чувством и толком, я обнаружил у него рак горла. Оказывается, это я тоже могу лечить. Я рассказал про это Борсо. И он, внезапно, очень проникся ко мне, когда я сказал, что избавил его от этой напасти.

Мы неплохо поболтали, в ожидании его знаменосца и темноты. Я воспользовался случаем и спросил его, а за каким, собственно, хреном, он сдался мне в плен?

— Вы молоды, сеньор Магн и не поймете меня. Я скажу так. Есть войны, которые лучше проиграть, — наконец ответил он.

Я не долго думал. Тут же спросил:

— Я к стыду своему признаться, плохо представляю себе семейное древо семьи Эст… — начал было я.

— Замок Эст груда камней у внешних стен Таэна, приданное моей жены, — перебил меня Борсо. — А Фарра деревенька, затерянная в горной долине, живущая с путников идущих по дороге между замком Мерт и Башней. Когда я впервые встал под стяги Одной из Великих Семей Таэна, у моей лошади были проплешины от хомута.

Это одно из оскорблений, заподозрить, что конь под аристократом использовался для работы. Борсо намекал, что поднялся с самых низов. Что логично, поэтому именно его отправили за мной — компромиссная фигура, не принадлежавшая ни к одной из семей. И это же делает его уязвимым — стоит только Великим Семьям заподозрить в нем конкурента, то у него не окажется союзников. А для этого достаточно, например, победить кого-то знаменитого. Вроде меня. Похоже, я не до оцениваю собственную значимость. Зато, это многое объясняет в действиях Борсо в день перед ночной битвой. Он намеренно дал мне возможность уйти. Потянул время до вечера, оставил наш лагерь без присмотра. Скорее всего он планировал, что сможет рассеять мою армию, но без громкой победы. И Пиллары довольны, и он не сказать, чтобы прямо вот герой. Так, нормальный крепкий полководец. Можно дальше нанимать. И мириться с популярностью Борсо у наемников. Не страшно. Не опасен. Если будет нужно, то победить старика можно.

— После моего лечения вам грозит еще минимум лет пять жизни без болезней. Подозреваю, суставы не болят? — сказал я, переводя тему. Если хочешь перевести тему в разговоре с пожилым человеком, спроси его про болячки.

— Не болят, — лаконично ответил Борсо. И неожиданно добавил. — Что бы вам не пообещали благородны люди Таэна, помните, они дадут только если вложения окупятся втройне. А еще, знайте, жизнь и смерть тоже товар. А как у вас в Караэне докатились до того, что горожане указывают всадникам, что делать?

Борсо сам перевел тему. Я не торопился с ответом. Некоторое время обдумывая его предупреждение. У меня ситуация, в первом приближении выглядела иначе. Мне нужно пощупать сердце бога. И вернуть Гвену. Все эти цели были скрыты от Регента и его совета директоров. Поэтому просчитывая меня, они изначально исходили из неправильных предпосылок. Это позволяло надеяться, что мои действия могут быть для них неожиданны. Хотя, конечно, втравить меня в свою междоусобицу — мастерский ход. Интересно, они думают что я готов рвать жопу ради великой чести носить нелепую красную шапку, или подозревают меня в более амбициозных планах? Думают, что я хочу стать Регентом?

Долгие переходы в седле располагают к размышлениям. И недавно мне пришло в голову, что моя уверенность в том, что Регент, пусть и с оговорками, на моей стороне, очень мало обоснована. Да, они сводили меня к божеству, запертому, по его словам в карманном измерении. По его же словам, это божество меня знает. И, по его же словам, я бессмертен. У меня были какие-то видения… В гостях у Регента. Правда, до этого тоже были некоторые проблески… В любом случае, у меня, помимо кучи фокусов, просто слова.

Может Пан каждому, кого к нему приведут, говорить что он избранный. И дурачок рвет жопу для Регента. Все хотят быть не таким как все. А ведь это очень удобно, надо тоже что-то такое сделать. Но пока избранный, скорее, Сперат. Это у него теперь песенка-озверин в арсенале. И Ланс явно чего-то недоговаривает. Один я просто «избранный». Я утвердился в своем решении — хрен с ней, с этой Кесаеной. Им надо, пусть они себе месторождение и отбивают. Надо сворачиваться и валить в Караэн. В любом случае, получится с Мертом или нет, потом назад в Таэн, требую церемонию, или другим путем пытаюсь потрогать Сердце Бога и сразу в Караэн. Мне там еще армию строить… Кстати, об армии.

— Сеньор Борсо. Как вы решаете вопрос с питанием людей в армии? — спросил я, немного невпопад.

— Я? — удивился он. — Никак. В этом и прелесть армии, сеньор Магн. Армия кормит сама себя,Это не крестьяне, которые так и норовят подохнуть от голода…

Военно-полевые кухни. Вот оружие победы. Я топчу предместья Таэна с отрядом численностью меньше, чем батальон и мне сделать никто ничего не может. А что будет, если я выставлю в поле армию численностью в дивизию? Тут все упирается в логистику.

— Куда важнее дрова, — отвлек меня Борсо. — Знаете, почему никто не воюет зимой? Потому что если вас застанет ночь в поле, утром в живых останется половина. Если повезет. А знаете, сколько надо дров, чтобы согреть десять человек? Не меньше двух возов!

Я присвистнул. Кубометров десять. Я для бани на год шесть покупал.

— Конечно есть хитрости, — продолжил Борсо, явно довольный что я его внимательно слушаю. — Хорошо помогает теплая одежда. А еще, следует снабдить всех пехотинцев меховыми плащами, как у горцев. Всадники обычно возят с собой постели и покрывала в обозе. Это может помочь. Также следует…

Мы ещё немного поболтали с Борсо. Я, в основном, слушал. Да, водить войска, настоящее искусство. И, собственно, битва в этом искусстве — на последних ролях. Чем больше я слушал, тем больше понимал, что проблема средневековых армий в низкой организации. Вернее, в том, что все полагались на самоорганизацию. В этом есть смысл — условная сотня монгольских воинов в передвижении по пересеченной местности даст сто очков вперед условному спецназу из двадцать первого века. Причем через месяцев девять спецназ пора будет эвакуировать и лечить, а монголы еще и размножаться начнут, если у них с собой бабы есть. Поэтому, если у тебя есть под рукой монголы, ты на коне. А если крестьяне, то ты можешь собрать шесть тысяч их под стенами родного города. А в трех дневных переходах уже четыре сотни — армия. У местных не было примера перед глазами больших и хорошо организованных армии. Да и задач под них. Просто не думали в эту сторону. Со всем отлично справлялись маленькие профессиональные армии. Кажется, довольно злобных жителей английского Уэльса завоевали армией в четыреста человек. Если сравнивать со средневековьем я так-то, заметная личность. Вот только я уже знаю, что большие батальоны рулят, поэтому я и не впечатляюсь армией в несколько сотен человек. Зато я сполна хлебнул проблем даже с таким количеством людей. Мало того, что они все практически мгновенно засирают на сто метров вокруг, даже если заставить сортиры вырыть, так их ещё и не прокормить.

Неудивительно, что нежить рулит — мертвяки не мерзнут, не жрут, не болеют и не жалуются. Имба. Главное, побольше нагнать. Как я понял, у них та же проблема — кране неравнозначная боевая ценность между юнитами. Но действительно высокоэффективных юнитов мало, приходится их беречь, по максимуму забивая все возможные ниши использования мясом.

Снаружи послышались голоса. Пришел знаменосец Борсо. Толстяк влез в повозку с лицом черным от горя. Даже, как будто, схуднул. Его рука в латной рукавице сжимает пустые ножны. Меч мои люди у него перед входом отняли.

— Тише, тише, Жан, — шипит ему из темноты Борсо. — Я жив. Как ни странно, у меня наконец прошло горло. Хотя, теперь болит шея внутри. Сами кости.

Толстяк бросается к своему господину, падает на колени, и обнимает, как родного.

— Однажды я все равно умру, Жан, — хлопает его по плечу Старый Волк.

Может, я испорчен нравами своего мира, но подозреваю эту парочку в противоестественном. Борсо, словно чувствуя, говорит мне:

— Я подобрал жана посередине сожженной деревне в Королевстве. Я для него как отец, — говорит он. — А у вас есть тот, кто будет плакать над вашим телом?

Ланс уже успел рассказать Борсо про поведение этого Жана. Мне не понравился этот вопрос Старого Волка. Стоило появиться посторонним, как он снова начал вести себя как мудак. Ну что это за вопросы. Не думаю,что он ждет от меня душервущего перечисления тех, кто, по моему мнению, меня любит. Скорее, намекает, что меня никто не любит. Мне надоело терпеть эти мутные подколы. Я скрипнул зубами, от внезапно нахлывнувшей ярости. Положил руку на Коготь. Придвинулся поближе к Борсо.

— Вы все ещё нужнее мне больше мертвым, чем живым, — холодно ответил я. — Если вы снова захотите что-то мне сказать в таком тоне, подумайте. И промолчите.

Старый Волк открыл рот… И промолчал.

Еще через час мы снова были у ворот замка.

Толстый Жан стоял с пропитанным кровью баннером впереди и своим трубным гласом требовал впустить его внутрь. Чтобы похоронить сеньора Борсо да Эст, из Фарра, легата Престола Пустого и Хранимого, владетельного сеньора… Во время перечисления титулов, голос у Жана дрогнул, на секунду прорвалось рыдание. Не думаю, что он играл, скорее всего еще не отошел от шока. Зато это добавило правдоподобности.

Сам сеньор Борсо лежал на повозке. С руками, сложенными на мече. И покрывалом на лице — не хватало еще, чтобы он не вовремя поморщился или моргнул.

Повозка не создавала впечатление слишком уж массивной. Но снизу было наскоро укреплена толстыми деревянными лагами. Предполагалось, что она заблокирует ворота в открытом положении. Под меховой постелью, на которой лежал Борсо, было укрыто оружие. Умудрились уместить даже мегабулаву, взятую мной в ночном бою у Крушителя. Мы её так между собой и называли, Крушитель. Я некоторое время с ней практиковался во время похода, и остался не доволен. Не удобно в бою, слишком инерционная. Зато она могла очень пригодиться, если придется выбивать двери. Благодаря моей силе и скорости, я мог разогнать шипастую боевую часть до скорости, при которой воздух гудел в шипах. Если по земле ударить, то она зарывалась в неё во всплеске, как пушечное ядро. Физика, мать вашу. Вот только человек не дверца, и не земля. он так и норовит то увернуться. то в ответ чем-то маленьким и острым ткнуть.

Со стороны мы должны выглядеть, как обычная поминальная процессия. Почетный караул у тела прославленного полководца. Не маленький, но и не настолько многочисленный, чтобы выглядеть опасным. Кроме меня повозку сопровождали еще семеро. Все рыцари, кроме двух моих щитоносцев. Отобраны по внутреннему рейтингу мастерства. Магия у всех была посредственная, но в бою они все показали себя хорошо.

Динадад был мной услан с его друзьями загодя прочь, в разведку. Я, по-прежнему, ему не доверял. И не хотел, чтобы он все испортил в самый важный момент. С него станется меня подставить. Надо его уже или как-то насовсем услать из армии, или убить, в конце концов. Но он, как назло, ведет себя образцово показательно. Хоть медальку «за отличную службу» вешай.

В повозку был запряжен молодой бычок, поэтому она двигалась медленно. Было время подумать. Хуже нет, когда перед боем есть время подумать. Я люблю внезапность. Чтобы увидел врага, тебя затопил кураж, и ты как бутылка колы с ментосом, полетел навстречу судьбе. А вот так, брести навстречу мрачной громаде замка, да еще пешком… Хуже нет. и чем ближе ворота, тем больше вопросов к моему плану. Честно говоря, план был очень плохой. Если не сказать «отчаянный». Я опять делаю ставку на все деньги. Как Гитлер. Нет, я постарался предусмотреть план «Б», но меня преследовало чувство неправильности.

Может, это во мне говорит крестьянин — от Магна во мне только болезненное вожделение скорой драки, аж свербит внутри, и хочется непрерывно хихикать.

Я пропустил момент, когда появился Себас. Я узнал его голос. Что-то приказал стоящем у бойниц людям. Рядом с повозкой упал факел. Еще пара полетела в темноту за нашими лошадями, которые держали конюхи чуть в стороне. Излишняя предосторожность, ночь довольно светлая. Метров на сто всё вокруг просматривается. Может боялись, что кто-то в тенях под лошадьми прячется? В любом случае проверка ничего не выявила.

Хозяин замка Мерт не стал разговаривать с Жаном. Вместо этого он приказал что-то своим. На верху началась беготня. Далеко не сразу в массивных замковых воротах открылась крохотная калитка, высотой мне до локтя. В неё выбрался паренек с внимательным и цепким взглядом. Он прошелся вдоль рыцарей, требовательно протягивая руку. Все вытащили мечи и отдали ему. Кинжалы остались при нас — отнимать мечи у благородных всадников и без того откровенное оскорбление. Но остаться совсем без оружия было попросту немыслимо. Это как в моем мире голым на работу пойти. И стыдно, и неудобно — карманов нет, смартфон положить некуда.

Мне кажется, что этот паж слишком надолго задержался передо мной. Я делаю рожу кирпичом и поднимаю забрало. Он не должен меня узнать. Я в других доспехах. Коровка, слишком приметная коняга, поэтому я приехал на другой. Лицо мое он видеть не мог. Или мог? В Таэне по нашему лагерю столько народу шлялось… С другой стороны, они тут привычны узнавать людей по устному описанию. Поэтому брать с собой Сперата, тоже был не вариант — слишком приметное телосложение. Может, крысеныш рассмотрел Коготь? Запомнил сегодня меня с ним, и теперь узнал рукоять. Я осторожно опустил руку на кинжал. Рукоять Когтя оказывается прикрыта краем плаща… Пояс тоже другой. попроще, без золотых пластинок с гербом Итвис. Ну что ты пыришься, сука такая? наконец, после секундной задержки, паренек забирает мой меч и идет дальше. В конце тянет лапки к мечу на котором скрестил лапы лежащий на повозке Борсо. Я бью его по руке. Сильно. Он роняет со звоном все мечи. Трясет отбитой рукой и злобно смотрит на меня. Со стены замка слышатся взволнованные возгласы.