Насмешливое вожделение

Глава двадцать пятая ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР

Был август, его последние дни. Сухой западный ветер с континента воздвиг над городом горячий влажный купол. Листья вдруг зашумели, кроны зашевелились. На водной глади реки замерцала рябь. Свет, ставший прозрачным, залил фасады домов, которые вдруг посветлели, зазеленели, заиграли нежными оттенками. Настало время уезжать.

Вернулся Фред. Он не был доволен тем, что было сделано. Но был доволен собой. С Мэри, — сказал он, — мы хорошо понимаем друг друга, — и добавил, — здесь мой дом. Мэг в Нью-Йорке. Похоже, она там останется. Каждый вечер он бегал до парка Одюбон. Ирэн тоже в Нью-Йорке. Каждый вечер бегает до Центрального парка.

Гамбо уехал. По телефону найти его не удалось. В его квартиру вселилась черноволосая палестинка из Аризоны. Поставила в холле новый красивый велосипед. У нее на ногах были белые носочки. Она поступила в Колледж свободных искусств. Каждое утро гремела велосипедом у двери, снимая с него замок. Грегор преподнес ей свой экземпляр «По Новому Орлеану на велосипеде».

Грегор и его landlord по-дружески урегулировали вопрос с электричеством. Landlord извинился. — Вы хреново тогда выглядели, — сказал он, — но таковы уж все творческие личности. Залога не вернул. Из-за имущества, уничтоженного пожарными.

Перед отъездом на Канал-стрит он увидел Луизу. Она сидела перед магазином на тротуаре, на спальном мешке. Иногда вставала и обращалась к прохожим. Она продавала маленькие тетрадочки. Ее пшеничные славянские волосы, спадавшие на лицо, трепал ветер. Некоторое время он наблюдал за ней. Все проходили мимо. Тогда он к ней подошел. Она посмотрела на него отсутствующим взглядом. Я продаю пьесы, — сказала она. — Пьесы? — В маленькие тетрадки она переписала диалоги из произведений Теннесси Уильямса. — Это одноактные пьесы. Иногда кто-то покупает. Человек благодаря им духовно обогащается… Обогащайтесь! — сказала она. — Enrichissez-Vous. Это ей Гамбо посоветовал? Луиза пожала плечами. Кожа на ее лице и руках потрескалась. От ветра. Видимо, спит в этом мешке на берегу реки. — Где Гамбо? — Гамбо в тюрьме. Получил три года. Гамбо в тюрьме… представил, как он там, круглый энергичный и свободный человек… в помещениях с углами… с острыми краями.

Подошел мужчина с редкой рыжей бородой. Через плечо мешок. — Я теперь с ним, — сказала она. Я не могу ждать три года. — И дала Грегору крошечную тетрадку, в которой красивым почерком был переписан короткий диалог Стеллы и Ковальского. — А порошок? — спросил Грегор. — Perlainpainpain? — Она улыбнулась.

Мне пора, — произнесла она. Он смотрел, как они уходят сквозь сутолоку дневных покупателей, унося на плечах, все, что имеют. Мужчина поднял пустую консервную банку, сплющил каблуком и бросил в мешок. Луиза еще раз обернулась. — Гамбо просил, чтобы ты его навестил, — крикнула она. — Ты ему нужен для того, что он пишет, для «Конечной остановки».

Анна, наконец, известила о своем приезде. Она прилетает в Нью-Йорк в начале сентября. Фред помог ему найти квартиру. Он будет жить в здании, которое называется «Уитби», соученик Фреда по колледжу уехал, и жилье будет два месяца свободно.

Больше ему здесь делать нечего.

Он ни с кем не прощался. Все это уже давно было сделано. Однажды утром в «Сторивилле», когда он ел бобы с рисом. Бобы с рисом тоже были давно.