Насмешливый лик Смерти

Глава 21

В коридоре стоял один Шварц. Я спросил, где Брейк.

― В машине. Его вызвали на связь.

Я направился к служебному входу и там столкнулся с Брейком.

― Норрис что-нибудь сказал?

― Много чего.

― Признает свою вину?

― Нет, но он готов сделать заявление.

― Подождем, когда я буду готов. Теперь у меня дела поважнее. Я приглашен на жаркое в горах. ― Он мрачно улыбнулся и крикнул через весь коридор Шварцу: ― Отведи Норриса в камеру. Если он хочет сделать заявление, вызови Пирса из прокуратуры. Постараюсь вернуться поскорее.

― Жаркое? ― переспросил я.

― Ага.

Он выскочил в обшитую металлическим листом дверь, отпустив ее прямо мне в лицо. Я бросился за ним к его машине и впрыгнул на правое сиденье в тот момент, когда он впрыгнул на левое.

― Я подумал, вас это заинтересует, Арчер. ― Машина рванула вперед, заскрипев шинами по гравию больничной парковки. ― Там зажарился человек. Человек.

― Какой человек?

― Еще не опознан. Сегодня рано утром его машина сорвалась в каньон Ранчерия и загорелась. Когда ее нашли, сначала даже не знали, что внутри. Не могли к ней подступиться, пока не пригнали из лесничества пожарную машину. К тому времени парень превратился в головешку.

― Убийство с сожжением?

― Холлман считает, что да. Это капитан дорожной инспекции. Они квалифицировали происшествие как несчастный случай, пока не проверили бензобак. Он не поврежден, значит, загорелся другой бензин.

― Какой марки машина?

― «Бьюик-седан», сорок восьмого года. Номерной знак уничтожен. Сейчас по номеру мотора пытаются установить владельца.

Последние пригородные коттеджики остались позади. Стрелка спидометра, миновав отметки пятьдесят, шестьдесят и семьдесят, задержалась на восьмидесяти.

Брейк включил сирену. Она завыла, набирая громкость.

Я поспешил ее опередить:

― А машина случайно не зелено-салатная? У Синглтона был двухоттеночный «бьюик» сорок восьмого года.

Брейк сорвал шляпу, оставившую на его лбу красную вмятину, и метнул на заднее сиденье.

― Везде у вас Синглтон. Мне ничего не сообщили про цвет. Как тут может быть замешан Синглтон?

― Норрис говорит, его убили! ― завопил я, перекрикивая сирену.

Брейк тут же ее выключил.

― Что может быть известно Норрису?

― Люси Чэмпион сказала ему, что Синглтона застрелили.

― Свидетель она теперь хреновый. Не слишком ему доверяйте, приятель. Он сплетет любую небылицу, лишь бы стащить со своей черной шеи петлю, которая вот-вот затянется.

Стрелка спидометра перевалила за восемьдесят. На небольшом возвышении машина вдруг отделилась от земли и почти полетела. У меня возникло ощущение, будто скорость подняла нас над миром, вырвав корни Брейка из разбитых мостовых Белла-Сити.

― Вы не считаете, что самое время признать свою ошибку?

Он бросил на меня косой взгляд. Мчащаяся машина слегка вильнула и тут же выровнялась.

― Когда у меня есть орудие преступления, его собственный нож?

― Она одолжила его, чтобы защищаться. Нож был у нее в кошельке.

― Он может это доказать?

― Он и не обязан. Это ваша задача.

― Черт возьми, вы разводите демагогию, как самый настоящий адвокат. Терпеть не могу этих краснобаев, которые спят и видят, как бы обойти закон.

― Крепко.

― Ничего, проглотите.

Дорога, по которой мы ехали, делала крутой поворот, вливаясь в автостраду, пересекавшую долину с запада на восток. Брейк промчался на красный свет и на полном ходу вошел в вираж, так что завизжали покрышки.

― Что мне делать, если они без конца пыряют друг друга ножами, жгут друг друга в машинах? Хлопать их по спинке, мол, продолжайте, друзья, в том же духе? Нет, их надо остановить, упрятать куда подальше.

― Но только тех, кого нужно. Вы не можете разделить эти два преступления: убийство Люси повесить на Алекса, а последнее на кого-то еще.

― Могу, если они не связаны.

― А я полагаю, связаны.

― Представьте доказательства.

― Я еду не свежим воздухом дышать.

Дорога пошла вверх между сухими глинистыми срезами. То и дело попадались желтые знаки, предупреждавшие об оползнях. Хотя Брейк до упора давил на педаль акселератора, стрелка спидометра застряла на семидесяти, как на поломанных часах. Синие ступенчатые склоны восточной гряды громоздились один на один в рамке ветрового стекла. Казалось, их можно коснуться рукой. Отщелкивали минуты, накручивались мили, а они оставались все там же. Мне стало закладывать уши. Когда мы взяли новую высоту, над вершинами повисли несколько маленьких белых облачков, как будто в небе раскрылись коробочки спелого хлопка. Далеко внизу за нашей спиной стоял среди полей Белла-Сити, как сгруженные на пыльной доске шахматы.

Проехав еще пять миль, поднявшись еще на тысячу футов, мы подкатили к полукруглому щебенчатому развороту с левой стороны автострады. Там было припарковано несколько легковушек, буксир и пожарная машина. На краю обрыва толпились люди, смотревшие вниз. Брейк остановился за новым фордом с опознавательными знаками дорожной инспекции.

К нам тут же подошел офицер в грязно-оливковой форме:

― Привет, Брейк. Я велел ребятам ничего не трогать, после того как они загасили огонь. Мы даже сделали для вас фотографии.

― Молодчаги, кое-чему научились. Я бы наклеил тебе на лоб золотую звезду, если бы она у меня была. Это Лью Арчер, мыслитель. Прошу любить и жаловать. Капитан Холлман.

Капитан одарил меня удивленным взглядом и крепким рукопожатием. Мы направились к низкому брусчатому ограждению, окаймлявшему разворот. От него склон каньона круто спускался вниз к галечному ложу реки, извивавшемуся меж виргинскими дубами. С нашей высоты сентябрьская речка казалась извилистой каменистой тропкой с редкими лужами. Игрушечный автомобиль, валявшийся на ее берегу, выпускал колечки пара, мгновенно таявшие на солнце. Это был зелено-салатный «бьюик».

Поломанные кусты, местами обуглившиеся, показывали, где бьюик сошел с дороги и ухнул в ущелье.

Брейк обратился к Холлману:

― На дороге что-нибудь нашли?

― Следы покрышек на обочине. Машина ехала на маленькой скорости. Это мне сразу показалось подозрительным. Никаких следов заноса. Кто-то ее подпалил и столкнул в пропасть. ― Холлман добавил с предельной серьезностью: ― Тот, кто разлил здесь бензин и поджег его, ― больше чем убийца. Счастье, что нет ветра, а то вспыхнул бы лесной пожар.

― Когда это произошло?

― Скорее всего, сегодня до рассвета. Фары были зажжены. Мне сообщили только в восемь. Когда я сообразил, что это убийство, я сразу связался с вами и оставил парня в том виде, в каком мы его нашли.

― Его еще не опознали?

― Кой черт опознали! Попробуйте, отыщите клеймо на жареной туше. Но по номеру мотора они быстро установят владельца.

― Это машина Синглтона, ― сказал я Брейку.

― Похоже, вы правы, ― вздохнул он. ― Ладно, раз уж надо спускаться, придется спускаться.

― Никак, старость? ― съязвил Холлман. ― Вы вытравливали дичь из более глубоких нор, чем эта. Я бы тоже пошел, да мне уже дважды пришлось туда слазить. Там мои ребята караулят.

Через кристальную толщу воздуха были отчетливо видны два парня, сидевшие на валуне у искореженной машины. Казалось, по движениям их губ вот-вот разберешь, о чем они говорят.

Брейк перешагнул через заграждение и начал спускаться. Я двинулся за ним, стараясь ступать след в след и то и дело хватаясь за ветки низкорослых деревьев. Добравшись до дна, мы оба тяжело дышали.

Два дорожных инспектора встретили нас и проводили к разбитой машине.

Она лежала на правом боку. Капот, крыша и решетка радиатора выглядели так, будто по ним прошлась кувалда. Все четыре шины лопнули. Левая дверца была открыта.

― Боюсь, он нетранспортабелен, ― сказал один из инспекторов. ― Даже если бы нашелся способ его извлечь.

Брейк грубо его оборвал:

― Очень жаль. Я собирался взять его на прогулку.

Брейк взобрался на машину и оттянул открытую дверцу до предела. Я заглянул в выжженное сырое нутро.

На правой передней дверце, придавленной к земле, лежало нечто, напоминавшее очертаниями сжавшегося в комок человека.

Брейк свесился вниз. Опираясь одной рукой на руль, он другой дотянулся до трупа. Почти вся одежда сгорела, за исключением поясного ремня. Брейк схватился за него и рванул. Ремень остался в его цепких пальцах. Он передал трофей мне. На почерневшей серебряной пряжке просматривались инициалы: «Ч.А.С.».