Наступающая Тьма

Глава 1 Воспоминания о земле

– Я замерз, – сказал Джодах, съежившись над незажженным костром.

– Ты всегда мерзнешь, – смеясь, ответил Воска, демонстративно потирая руки над собранным сухим хворостом и листвой в яме, обложенной камнями.

– Все время холодно, – ответил юноша. – Весь мир мерзнет.

– Ну, становиться теплее не собирается, – сказал учитель, – поэтому ты можешь спокойно согласиться с таким ходом событий и продемонстрировать мне свое умение. Зажги огонь. Прогони холод. – Он провел рукой над кострищем, разорванный рукав его одежды развевался на холодном вечернем ветру.

Джодах смотрел на толстую вязанку хвороста с чувством, похожим на ненависть. Ненависть к холоду. Ненависть к нынешнему состоянию дел, к удаленности от цивилизации и семьи. Ненависть к Воске за то, что тот поставил его в такое положение, за то, что повел их по этой богом забытой тропе. А в первую очередь, ненависть к себе за то, что отправился с этим колдуном, восхваляющим самого себя.

Злость злостью, но груда сухого дерева оставалась на дне неглубокой ямы. Если бы действие магии зависело только от силы воли, то Джодах уже был бы могущественным магом, могущественнее чем Воска и Джарсил, легендарный маг из его рода, и даже сильнее, чем Урза и Мишра, устроившие Опустошение.

Могущественнее кого бы то ни было.

Но Воска скажет (а он обязательно выскажется, понял Джодах, если не попробовать быстро что-либо предпринять), что только сила воли, ярость или ненависть не высвобождают магию. К ней вели другие пути, и время, проведенное в учениках у Воски, научило его хотя бы этому.

Джодах попробовал перестать хмуриться. Он знал, что Воска может зажечь огонь с помощью нескольких слов и легкого движения руки, но сейчас дело было не в этом. Замысел состоял в том, что Джодах зажжет огонь без кремня, трута и всего остального, одной лишь силой разума.

Это было испытание, а их Джодах ненавидел еще больше, чем холод.

Джодах расправил плечи и покачал головой, стараясь очистить свой разум от гнева и раздражения. Его длинные темные волосы, которые после бегства с побережья он носил распущенными, при движении нежно и ласково касались щек. Покачивание не очень-то помогло привести мысли в порядок, но действие было правильным, как и следовало из объяснений Воски о том, как работает магия. Все шло хорошо.

Джодах глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

– Всякий раз, когда ты хочешь начать, – сказал Воска. Он откинулся назад и, прищурившись, разглядывал темноволосого парня. Джодах задал себе вопрос, не насмехается ли над ним старик. Может быть. Воску регулярно смешило большинство вещей, с которыми он сталкивался, особенно Джодах. Морщины в уголках глаз старика свидетельствовали о том, что смеется он регулярно.

– Я хотел бы приготовить этих зайцев до полуночи, – небрежно сказал Воска, указывая на освежеванных и выпотрошенных зайцев, лежавших на плоском камне и ожидавших только прикосновения огня.

Джодах снова пристально уставился на груду валежника. Теперь он смотрел сквозь него и думал о земле. Это и служило одним из ключей к магии, как еще в начале его ученичества заявил Воска. Земля хранит свою силу возле сердца, сказал старик, и лишь ждет того, кто обладает талантом, волей и терпением, чтобы вызвать ее. Это вызывало воспоминания, с их помощью человек узнавал землю так же, как и себя. А в случае Джодаха – лучше.

Юноша подумал о горах над древними семейными владениями. Воска говорил, что воспоминания о горах хранят в себе огромную мощь пламени и бурь. Огонь происходил с гор, и воспоминания о них могут помочь его вызвать. Джодах сотни раз видел, как Воска это делал. В холодные ночи, подобные этой, он шаг за шагом показывал, как надо действовать, но сегодня Воска впервые потребовал, чтобы он сделал все самостоятельно.

Джодах не мог вспомнить горы. Горные цепи, подернутые туманом, были видны из его семейных владений, но горы всегда были далеко, они словно стражи стояли на западном горизонте. Там находились погибшие королевства гномов, а теперь обитали новые племена гоблинов и орков. Горам отдавали должное, их уважали и одновременно боялись. Воска не опасался гор. Он утверждал, что вырос в Керских скалах, и горы были для него родным домом.

Вместо гор Джодах думал о своей родине, удаленной от него на многие лиги. Он думал о фермах и садах провинции Гива. Когда его прапрадеду, могущественному Джарсилу, было столько же лет, сколько Джодаху сейчас, то человек мог целый день ехать в любую сторону и все равно встречать арендаторов, вассалов его семьи, а поместья приносили богатые урожаи яблок, вишни и клюквы. Даже когда был жив его дед Таргрин, урожаи были изобильными, и выплачиваемой крестьянами десятины вполне хватало, чтобы наслаждаться жизнью. При жизни Джодаха фруктовые сады заросли сорняками, большая часть окрестных ферм опустела, поскольку хозяева не успевали обрабатывать землю из-за становившегося все более коротким лета, и земли в основном превратились в пастбища. Усадьбу после Опустошения построила мать Джарсила, но прошедшие затем годы отразились и усадьбе. В тот холодный дождливый день, когда семья окончательно покидала поместье, юноша в последний раз видел родной дом, деревянные подпорки уже опасно прогнили, а черепичная крыша прогнулась в середине.

Часть разума Джодаха подсказывала, что он должен отринуть воспоминания о поместье и старых фермах, поскольку огненная магия, которую он пытался найти, обитала в горах. Но, однажды начав, он уже не мог избавиться от воспоминаний о доме. Он знал, что больше никогда не увидит ни его, ни, возможно, свою уцелевшую семью.

Однако, из воспоминаний о родине возник свет, словно в разуме Джодаха открылась некая дверь или вспомнился сон. Он знал, что это и есть магия – та таинственная сила, которая управляла всем произнесением заклинаний, это – основа, которая питает машину видений. Это была не магия гор, полная огня и яростных камней, а скорее магия, возникшая из его воспоминаний об окружавших лугах, полях и равнинах. Джодах чувствовал запах ветров, дующих кратким, теплым летом над залитыми солнцем нивами, и слышал крик одинокого летнего ястреба.

Такая энергия не годилась для зажигания огня, но это было все, что явилось ему, и явилось без приглашения. Джодах знал, что попытка сохранить или отвергнуть ее может нанести ему вред. Это тоже был один из первых уроков Воски. Джодах воспользовался энергией, потянув ее из своих воспоминаний, словно пряха, тянущая нить с колеса прялки. Одна часть его разума видела хворост в кострище, а другая была где-то в другом месте, в их фамильном поместье, слушая рассказ бабушки о том времени, когда земля была во всей красе. Он собрал все вместе и сфокусировал энергию на собранной куче листьев и маленьких веточек. Затем что-то шевельнулось внутри него, в глубине его разума.

Сидя напротив Джодаха, Воска наблюдал за парнем сквозь полуприкрытые веки и был почти уверен, что тот неожиданно покачает головой и признает поражение. Старый маг молчал, пока Джодах готовился и размышлял, хотя, как правило, ему приходилось обучать, сосредотачивать и направлять мысли мальчика. Если юноша сможет зажечь огонь, то значит он хорошо усвоил уроки. Если не сможет, ну что же, они достаточно далеко от цивилизации, чтобы не привлечь излишнего внимания, и достаточно близко к ней, чтобы отвести Джодаха к церковному лекарю, если он причинит себе вред.

Воска хотел, чтобы юноша достиг успеха, но в этот раз не собирался проходить весь путь вместе с ним. Последние полтора года он говорил Джодаху, что маг должен самостоятельно постигать суть вещей и не надеяться ни на кого, даже на своего учителя. Воска чувствовал, что у Джодаха есть чутье, хотя тот начал учиться слишком поздно – когда ему было пятнадцать. Все же Джодах проявил способность к искусству, в нем текла кровь старого Джарсила, а тот был легендарным магом.

Воска отвлекся от своих мечтаний, когда глаза на худом мальчишеском лице Джодаха расширились от удивления. Он качнулся вперед, разведя руки в стороны. Заклинание должно было произноситься по-другому. Что-то было не так.

Между руками Джодаха вокруг кучи валежника возник огромный раскаленный светящийся шар, в одну секунду он стал еще белее и горячее. Воска предупреждающе крикнул, но его голос заглушил треск. Трещала не молния, а свет, искрившийся и поглощавший воздух в центре костровой ямы. Свет полностью лишил все вокруг своих красок и оттенков, деревья и камни, даже выцветшее шелковое одеяние Джодаха превратились в белые лоскуты и черные тени.

Мгновением позже, словно феникс, возносящийся из своего охваченного пламенем гнезда, свет поднялся над кострищем и прожег себе дорогу сквозь древесный шатер у них над головой. Шар поднялся футов на двадцать, за ним тянулся факел света. Затем произошел беззвучный взрыв. Воска прикрыл лицо рукой и плотно закрыл глаза, но все равно он видел яркую вспышку от раскалившегося шара.

Остаточное изображение все еще жгло Воске глаза, и он долго моргал, пытаясь избавиться от голубоватого сияния в глазах. Когда старый маг снова смог видеть, он заметил, что стройный юноша уже склонился над кострищем и старательно подкармливает щепками мерцающее пламя. Светящийся шар, пройдя через кострище, поджег сухое дерево.

Воска нахмурился и открыл рот, чтобы сделать парню выговор, но не знал, что сказать. В конце концов, Джодах зажег все же огонь.

Наконец он произнес:

– Ты же не концентрировался на горах, не так ли?

Теперь пришла очередь Джодаха нахмуриться.

Некоторое время спустя молодой человек кивнул и сказал:

– Казалось, что все правильно. Вы ведь всегда говорили, что надо правильно чувствовать.

Воска посмотрел на парня с холодным безразличием и сказал:

– Я сказал так лишь один раз, когда еще мог видеть. Займись костром, а я закончу свежевать зайцев, если только твоя небольшая демонстрация не оживила их, и они не со страха убежали. После еды мы поговорим об этом.

Воска отвернулся от молодого человека, чтобы принести зайцев и скрыть широкую улыбку, стремительно появившуюся на его обветренном лице. Он был уверен, что едва он отвернулся, на губах Джодаха тоже появилась улыбка.

– Каким образом маг вызывает свои заклинания? – спросил Джодах после того, как они покончили с зайцами и выкопали из золы последние картофелины.

Беззвездное небо было темным, непрерывная облачность уменьшала мир за пределами костра до меняющихся очертаний черноты. В те дни на Терисиаре ночи почти всегда были облачными и беззвездными.

– Маги запоминают их различными способами, – сказал Воска. – Одни вплетают заклинания в песни и стихи, содержащие мнемонические ключи. Другие приписывают мысленное значение каким-то предметам одежды. На южном побережье, недалеко от древнего Алмааза, есть волшебники, чьи одеяния украшены гирляндами пуговиц. Они все время перебирают их, напоминая себе о каждом заклинании, которое они когда-либо произносили. Некоторые маги хаоса и вовсе не утруждают себя запоминанием и произносят заклинания по мере необходимости. Иногда я тоже так поступаю.

Наступила пауза, пока юноша переваривал информацию.

– А книги? – наконец спросил он. – Моя бабушка однажды сказала, что у ее деда было несколько книг на эту тему, хотя они уже давно пропали. А вы можете записать свои заклинания?

– Да и нет, – воодушевился Воска. – Записать заклинание – все равно, что записать танец. Это можно сделать, уловив каждый нюанс танцора, но сложно перенести со сцены на написанную страницу. То же самое относится и к магии. Ты можешь описать ее, попробовать объяснить, даже выучить ее, но без присутствия самой магии ты не сможешь правильно ее использовать. За долгие годы я видел много магических текстов, от ученых томов о природе маны и ее связи с землей до бесполезных сборников народных слухов и суеверий. Наиболее бессмысленны те книги, в которых магия объясняется для тех, кто уже постиг ее. Они настолько же ценны, как и те, в которых рыбу учат плавать. Все подобные фолианты, естественно, запрещены церковью.

Снова наступила пауза, затем Джодах задал вопрос:

– А как вы запоминаете свои заклинания?

Воска позволил себе хищную, похожую на волчий оскал, усмешку.

– Я представляю себе огромный замок в Керских горах, где я вырос. В каждой комнате моего мысленного замка есть балкон, выходящий на горы, из которых я черпаю свою силу. В каждой комнате я храню одно используемое мною заклинание в дом воспоминаний.

Джодах немного поразмышлял над этим. Он думал о старой усадьбе среди потрескавшихся каменных плит и заросших сорняками садов. Вспоминал о входе в нее – широких лестничных площадках из пожелтевшего гранита и потрескавшегося гагата, видевших поколения грязных ног. Поместив свое заклинание, свой светящийся шар, у подножия широкой лестницы, построенной одновременно с домом, он мысленно снова закрыл входную дверь.

Воска потянулся к своему мешку и вытащил небольшой серебристый диск размером с ладонь. Он протянул его Джодаху через огонь, и юноша осторожно взял его.

В свете костра Джодах увидел в диске свое отражение: длинные черные волосы, свободно разметавшиеся над ушами, черные брови над пронзительными темными глазами. Он внимательно посмотрел на щетину на своем лице, первые попытки вырастить бороду и усы, обрамлявшие его рот с тонкими губами. Он сжал губы в тонкую линию.

– Это зеркало, – просто сказал он.

– Наблюдателен, как всегда, – сказал Воска с улыбкой. – Его создали до Опустошения, как и почти все вещи, имеющие в наши дни какую-то ценность. Бедный маг, первым обучавший меня магии, дал его мне после того, как я произнес свое первое настоящее заклинание. По той же причине я отдаю его тебе.

– Оно волшебное? – брови Джодаха поднялись над узким носом.

Воска засмеялся.

– Все волшебное, – сказал он. – Нити и переплетения потоков магии проходят сквозь нас точно так же, как и через землю.

– Магия заставляет его работать? – спросил Джодах.

Воска ответил: – Зависит от того, какой вид магии ты хочешь заставить работать. Некоторые зеркала используются для предсказаний. Некоторые для медитации. А это … – Он замолчал.

– Для чего я могу его использовать? – напомнил Джодах.

– Для отражения, – снова засмеялся Воска.

Джодах почувствовал, как кровь приливает к его лицу, и Воска добавил:

– Парень, не злись. Мой первый учитель сказал мне то же самое. Он многое мне рассказал, например, что зеркало было частью заброшенного механизма, найденного в пустыне, или что его создали в рудниках, где Ашнод Бессердечная держала своих рабов. Я посчитал, что оно подходит для того, чтобы видеть себя таким, каким меня видят другие, и подумал, что тебе оно тоже пригодится.

Джодах снова посмотрел в зеркало и увидел в нем отражение молодого человека, уже не мальчика, но еще не взрослого. Воска был прав, но его насмешки докучали Джодаху. Вне зависимости от происхождения зеркало было крепким и прохладным, непохожим на то, что делают в эти дни.

Юноша кивнул и сменил тему.

– Почему запрещены книги о магии? – спросил он.

– Это все церковь, – ответил Воска, приканчивая последнюю картофелину и осматриваясь вокруг, не осталось ли что-нибудь из еды. – Они занимаются запрещением.

– Но почему церковь запрещает их? – настаивал Джодах.

На лице Воски снова мелькнула улыбка.

– Церковь хочет запретить все. Это дает работу их священникам.

Джодах ничего не сказал, рассматривая угольки костра.

Воска тихо и серьезно добавил.

– Понимаешь, они боятся магии. Они пытаются запретить то, что не могут контролировать.

– Мы контролируем магию, – сказал Джодах, – или пытаемся.

– Но они не контролируют нас, – сказал Воска, – и боятся того, что магия может с ними сделать.

Пытаясь разобраться в логике Воски, Джодах закрыл глаза. – Но мы не угрожаем церкви. Нам все равно, что они делают.

– Они этого не знают, – произнес Воска, – и боятся того, чего не знают.

– Это бессмысленно, – вздохнул Джодах.

– Смысла нет и в Церкви Тала, – сказал старик, улыбаясь, словно Джодах обратил особое внимание на это. Затем добавил: – Ты знаешь об Опустошении.

Джодах почувствовал, что с ним обращаются как с ребенком. – Все знают об Опустошении Урзы, – резко ответил он.

– Его также называют Опустошением Мишры, – быстро добавил Воска, – еще называют Войной Братьев и Войной Древних Времен.

– Я знаю предания, – сказал Джодах, в его голосе осталась обида.

– Тогда расскажи мне историю, – попросил Воска при умирающем свете костра. – Расскажи о том, что произошло.

Джодах помолчал и сказал: – Были два брата, Урза и Мишра. Они сражались друг с другом, стремясь править миром, а в результате они изменили и опустошили мир. Разрушали землю. Топили целые острова. Сжигали целые города. Из-за их действий мир теперь стал холоднее, темнее и опаснее. В некоторых преданиях говорится, что они убили друг друга. В других написано, что один убил другого, затем сошел с ума и бежал, стремясь найти новые земли для уничтожения.

– Они были могущественными магами, – сказал Воска.

– Они не были магами, – сказал Джодах. – Моя бабушка рассказывала мне предания и говорила, что они не были магами. Они были могущественны и создавали огромные механизмы, но не были волшебниками. Волшебники – это другие.

– Дело в том, – сказал Воска, – что они были могущественными, отличались от других и обладали способностями, которые отсутствуют у большинства людей, поэтому все считают их магами. Именно поэтому церковь разыскивает магические книги, чтобы сжечь. Именно поэтому преследуют чародеев и сжигают на кострах магов и умельцев.

Джодах поднял взгляд от костра. – Потому что они боятся, что кто-нибудь еще станет таким же могущественным, как Урза и Мишра?

Воска кивнул. – Столь же могущественный человек будет большой проблемой для самой церкви. Церковь Тала не любит соперников.

Что-то тяжелое тихо споткнулось о корень дерева на склоне несколько ниже их лагеря. Раздался резкий гортанный смех, потом зазвучали другие затихающие звуки. Затем засмеялись еще резче, но несколько более глухо.

Джодах быстро взглянул на Воску. Старик резко встал, за полтора года Джодах не видел, чтобы маг двигался с такой скоростью. Старый маг больше не улыбался, его рука потянулась к бедру, словно пытаясь выхватить меч, которого там не было.

– Что за… – начал спрашивать Джодах, но старый волшебник жестом заставил его замолчать.

– Гоблины, – сказал Воска едва слышным шепотом. – Отойди выше по холму мне за спину и сиди тихо.

Слова были произнесены столь резко, что Джодах кивнул, затем быстро вскарабкался вверх и укрылся в кустарнике, засунув зеркало в высокий сапог и одновременно вытащив оттуда короткий нож. Он встал на колени возле искривленного раздвоенного ствола древнего дуба.

Снизу послышались новые гортанные голоса, пытавшиеся говорить по-человечески, но не обладая подходящими голосовыми связками. – Ой, огонь! – наконец произнес один из них. – Кто-та дома?

– Привет, там, в темноте, – раздался в ответ уверенный и строгий голос Воски, в его голосе снова была слышна улыбка. – Всего лишь одинокий путник, стремящийся к уединению. Только и всего.

У подножия холма снова раздался гортанный смех.

Джодах вглядывался в темноту, стремясь рассмотреть зеленокожих существ. Он и раньше видел гоблинов в Гиве, точнее их кожу, натянутую на деревянные рамы в качестве охотничьих трофеев. Не имело значения, сколько их перебьешь, казалось, что их всегда остается больше. Они обычно обитали у себя в горах, если только не совершали набеги, но ближайшая людская ферма находилась на расстоянии многих миль. Почему они …?

Сердце Джодаха ушло в пятки. Конечно. Они же заметили свет. Гоблины отправлялись в набег или возвращались домой и тут увидели, как над лесом поднимался созданный им огонь. Они и отправились к его источнику.

В итоге они пришли к ним.

Ниже по склону снова раздался голос: – Еда для нас есь?

Воска засмеялся. Этим смехом он пользовался при общении с чиновниками и купцами. – У меня был заяц, но, боюсь, вы опоздали. Здесь есть слабый огонь, если вы замерзли, но больше ничего интересного для вас нет. Вам лучше идти своей дорогой.

Внизу послышалось бормотание, Джодах сильнее высунул голову из-за дерева. Воска спокойно стоял спиной к укрытию юноши, между ним и гоблинами находился костер.

– Можа для нас ничо нет, – произнес голос, – а можа есь. Дмаю надо пати посотреть.

– Вас не приглашали, – бесхитростно ответил Воска, – и предупредили.

Снова раздался смех, в кустарнике что-то зашевелилось, и к костру вышел первый гоблин.

Он казался издевательством над обликом человека, голый до пояса, бедра обмотаны тряпкой. Его зеленая кожа была покрыта бородавками, под ней виднелись крепкие мускулы, и, в отличие от тех гоблинов, которые Джодах видел в городах.

Существо со сгорбленными плечами было короче и коренастее Джодаха, его руки практически волочились по земле. Оно двумя руками держало дубину, и, как заметил юноша, ее конец был испачкан каким-то темным липким веществом.

На лице гоблина доминировала пасть, скорее даже жерло, нежели рот, утыканное острыми зубами, скошенными в разные стороны. Тяжелые брови защищали глубоко посаженные налитые кровью глаза, а уши, больше похожие на уши мула, торчали на макушке в разные стороны.

– Тя тоже не звали, – прорычал гоблин, – с тоим преуждением. – Из-за кустов начали появляться другие тени.

Воска жестом сеятеля повел рукой от себя ладонью вверх. Вместо зерна под ногами первого гоблина и его соплеменников из земли выросли сотни маленьких снопов пламени. Лохмотья на вожаке загорелись, он завизжал, бросил оружие и начал хлопать себя по бедрам и в паху, отчаянно пытаясь потушить пламя. Остальные испугались огня и отступили.

– Строжно! – проревел один из них. – Тама кадун!

Воска засмеялся и показал пальцем на предводителя гоблинов. Из пальца вылетел огонь и попал ему точно в грудь. Зеленая плоть затрещала, гоблин закричал, когда огонь начал пожирать его тело.

Джодах не мог отвести глаз от Воски. Казалось, что старый маг делал все так легко: выбрал заклинание, вызвал в памяти воспоминания о земле, несколькими движениями руки выпустил силу, и магические результаты воплотились в огонь. Джодах знал, насколько это трудно, а Воска держался так, словно это не требовало усилий. Позже маг будет вымотанным, но в данный момент он легко обратил вспять группу участвующих в набеге гоблинов. Вожак сейчас представлял собой живой огненный шар, несшийся вниз по склону холма и рассеивавший по дороге своих собратьев.

Затем все изменилось. У подножия холма раздался звук натянутой тетивы, и в плечо Воски угодила гоблинская стрела. Старый маг поднял руку к плечу и выругался. Он утратил концентрацию, его заклинания стали бесполезными. Уцелевшие гоблины заметили это и громко закричали.

Джодах тоже закричал, схватил свой нож и поднялся с места. Он сделал два шага и упал на прохладный мягкий мох за кустами. Я споткнулся обо что-то, подумал юноша. Приземляясь, он развернулся, ожидая появившегося над ним какого-нибудь гоблинского разведчика, готового перерезать ему горло.

Но ничего не произошло. Хотя нет, он заметил у границы леса какую-то высокую фигуру. Для гоблина она была слишком высока. Одетая в темно-серое и черное фигура задержалась на мгновение и исчезла.

Джодах поднялся на ноги и попробовал рвануться вперед на помощь Воске, но на сцене появились новые действующие лица. Справа прозвучал охотничий рог людей. За ним последовал звук по меньшей мере двадцати спускаемых арбалетов, их стрелы словно злые осы полетели сквозь листву. Джодах видел, как два гоблина упали от попавших в груди и горло стрел с белым оперением. Оставшиеся в живых существа, утратив боевой дух, на мгновение заколебались и побежали вниз по склону холма вслед за горящим вожаком.

Их спасители уже выбрались на поляну. Новоприбывшие, одетые в доспехи из плотно прилегающих друг к другу пластин, остановились только для того, чтобы вытащить оружие или зарядить арбалеты. Затем они двинулись вниз с холма, преследуя гоблинов. Поверх доспехов на них были белые туники и лиловые плащи. Джодах понял, что они из Алсоора, следующего большого города на побережье.

Один из солдат остановился, чтобы взглянуть на Джодаха, пока тот поднимался на ноги. Джодах ожидал, что светловолосый молодой человек не старше его самого будет преследовать гоблинов. Вместо этого солдат сделал жест арбалетом, из которого следовало, что Джодах должен присоединиться к учителю. На арбалетном ложе лежал болт, а тетива была натянута и взведена.

Джодах медленно поднялся и пошел к раненому Воске. Старик вытащил из плеча гоблинскую стрелу и прижимал к ране залитую кровью руку.

На поляну вышел еще один человек – высокий, с твердой походкой. Он не был закован в броню, на его тунике были видны две солнечные вспышки – символ Церкви Тала.

Воска уже начал говорить. – Не знаю, как благодарить вас за своевременное спасение. Мы разбили здесь лагерь, когда гоблины…

Человек без доспехов ударил Воску кулаком в челюсть. Старик пошатнулся от удара, из уголка рта потекла струйка крови.

Джодах вскрикнул и сделал шаг вперед, но на его левое плечо опустилась рука молодого солдата в латной перчатке. Казалось, что к ней были приделаны клещи.

Человек без доспехов заговорил. – Вы обвиняетесь в использовании волшебства на землях Алсоора.

– Милостивый государь, это все гоблины, – произнес Воска булькающим от крови голосом.

– Земли Алсоора находятся под духовной защитой церкви Тала, таким образом по ее законам вы подлежите аресту, и вас будут судить. Меня зовут брат Танар. Вместе со мной вы отправитесь на суд в Алсоор. – Он отвернулся и сделал знак трубачу сыграть сигнал к возращению тех, кто преследовал гоблинов.

– Мы нашли то, зачем сюда прибыли, – сказал Танар, награждая Воску и Джодаха холодным взглядом.

Тыльной стороной руки Воска потер кровоточащий уголок рта. – Мне кажется, – сказал он достаточно громко, чтобы услышали и Джодах, и охранник, – нам лучше было уйти с гоблинами.