Наступающая Тьма

Глава 2 Инквизиция

Комната была относительно богатой, по крайней мере по стандартам эпохи. В стене был камин, каменные стены увешаны толстыми гобеленами. Джодах заметил тяжелые столы и стулья из крепкого дерева и тяжелые портьеры, частично прикрывавшие окна в свинцовых переплетах, чтобы не впускать ночной воздух. Более того, Джодах обратил внимание на большое число металлических кочерёг и щипцов, их концы лежали прямо в камине и светились красным, словно глаза гоблинов.

Обратное путешествие в обнесенный стеной Алсоор заняло большую часть ночи, и теперь до рассвета оставалось лишь несколько часов. Самое время для вопросов, саркастически заметил Воска, поскольку большинство казней по расписанию должно происходить в то время, когда покрытое облаками небо освещают проблески рассвета, который для осужденных никогда не наступит.

Брат Танар надел на Воску изысканно украшенные наручники, и тот был вынужден держать руки перед собой. Браслеты были сделаны из железа и покрыты тонкой паутиной узора из серебристого металла. Узор напоминал рассыпанный по темному металлу сахар.

Воска попробовал пошевелить пальцами, и рисунок тускло засветился. Старый маг подавил крик и упал на колени, опустив голову на закованные запястья.

– Больше так не делай, – сказал брат Танар, поднимая Воску на ноги. Джодах понял, что означает «так» – любая попытка мысленно начать использовать магические силы земли. Браслеты несомненно обладали какими-то противомагическими свойствами. А как иначе заключить в тюрьму мага, если вы сами не обладаете магией?

Они не стали надевать оковы на Джодаха, но заставили его идти рядом с Воской, а за их спинами шли два стражника. Их не интересовало, что Джодах делает или говорит, пока он не пытался совершить побег.

– Куда они нас ведут? – тихо спросил Джодах.

– В Алсоор, – хрипло ответил Воска. С одной стороны рта темной струйкой запеклась кровь. Солдаты перевязали ему раненую руку, но в качестве предупреждения не стали лечить повреждение, нанесенное Танаром. – Церковь сильнее всего в городах, и нас ведут на церковный суд.

– Почему на церковный? – спросил Джодах.

– Потому что магия – это преступление против человечества, – сказал Воска с тихим смешком, неуместным в его нынешнем состоянии, – и лишь церковь обладает достаточным могуществом … и достаточной мудростью …, чтобы судить подобные преступления.

Джодах еще сильнее понизил голос: – Но почему они не заковали меня?

– Потому, – ответил Воска, в его голосе проскользнула веселье, – что никто не был свидетелем того, что ты произносил заклинание, а пока ты этого не сделаешь, по церковным законам ты невиновен. Они не заковывают невинных, а только тех, кто виновен. Они не животные, ты же знаешь.

Раздался еще один смешок, и в его голосе прозвучал слабый намек на торжество.

Джодах не был уверен в правильности высказывания о том, что алсоорцы – не животные. Закончив преследовать гоблинов, охранники вернулись с коллекцией страшных трофеев, голов и рук, покидали их в мешок и взяли с собой. Джодах заметил, что по крайней мере на одной из голов были сожжены волосы, и задавался вопросом, не будет ли убийство приписано Воске.

Теперь, в запертой комнате на втором этаже представительства церкви в Алсооре, Джодах смотрел на нагревавшиеся кочерги и щипцы в камине и размышлял о человечности алсоорцев. Он чувствовал, как по спине у него побежали мурашки, причем не от прохладного вечернего воздуха, просачивавшегося сквозь занавеси.

– Миленькая отделка, – пробормотал Воска, не обращаясь ни к кому конкретному. – Мне нравится, как здесь все сделано.

Дверь справа открылась и закрылась. Потянуло легким ветерком. Вошел крупный священник в сопровождении двух женщин-писцов. Нет, это была священнослужительница, хоть и выглядевшая достаточно большой, чтобы победить двух из трех алсоорских стражников. Она была широкоплеча и высока, с впалыми щеками и тяжелым, задумчивым взглядом, который, казалось, всегда смотрел сурово.

Она тяжело прошла к столу, край ее одеяния прошуршал по каменному полу и отозвался в ушах Джодаха звуком множества ползущих змей. На ней была белая мантия, отмеченная знаком Тала – двойной солнечной вспышкой. В свете камина ее костюм имел цвет бледной разлагающейся плоти.

Огромная священнослужительница села в массивное кресло у стола. Джодах подумал, что Воска прокомментирует то, что огромный, чудовищный предмет мебели был специально создан для того, чтобы выдержать ее тяжесть, но старик ничего не сказал. Священнослужительница оперлась локтями о столешницу, переплела пальцы и взглянула на пленников.

Джодах снова почувствовал мурашки, когда его окинули взглядом, рассматривая и одновременно отвергая. Все выглядело так, словно она смогла заглянуть ему в сердце и разоблачила все грехи, мнимые и истинные. Он дрожал, ощущая, как ее взгляд переходит на Воску. Она долго пристально смотрела на старика, затем спросила скрипучим голосом: – Каковы обвинения?

Одна из писцов, простая девушка, державшая табличку возле лица, сказала: – Колдовство, ваша светлость.

Грузная женщина проворчала. – Есть ли свидетели преступления?

Заговорил брат Танар. – Я, ваша светлость. Мой отряд выслеживал на северных холмах совершавших набег гоблинов, когда мы стали очевидцами фонтана неестественного света, бьющего с одного из холмов. Когда мы добрались туда, то стали свидетелями сражения между этим колдуном и гоблинами. Маг с помощью адского огня и черной магии поджигал своих врагов на расстоянии. Мои люди включились в битву и разделались с гоблинами, а затем арестовали колдуна.

Джодах открыл было рот и хотел отвергнуть обвинение, но на его плечо опустилась тяжелая рука в перчатке, принадлежавшая охраннику, стоявшему у него за спиной. Он взглянул на Воску, но старик лишь покачал головой.

– Обвинения брата правдивы? – спросила священнослужительница у старого мага.

– Ну, это зависит от вашего толкования правды, моя леди, – начал Воска.

Священнослужительница прервала его, ударив мясистой ладонью по столу. – Я не ваша леди. Я – Примата Делфайн на службе в Ордене Святой Зилы, да освятится имя ее. Я обладаю полной властью в вопросах искоренения колдовства в восточных городах-государствах, поэтому со мной опасно играть. Вы должны называть меня ваша светлость или Примата Делфайн. Понятно?

Воска медленно кивнул, тщательно усваивая слова и тон приматы. – Я понял.

– Вы поняли что? – рявкнула примата.

– Я понял, – ответил Воска, сделав лишь еле заметную паузу. – Ваша светлость.

– Я еще раз спрашиваю вас, – сказала она, сжимая пальцы, – обвинения брата правдивы?

– Они правдивы в отношении того, что на склоне холма был фонтан света, – серьезно ответил Воска, – и по своей природе он мог быть волшебным. Мы с моим спутником, естественно, тоже его увидели и отправились туда, как гоблины и благородные рыцари Алсоора, чтобы изучить его.

– А обвинение в том, что вы напали на гоблинов, используя адский огонь? – напомнила Примата Делфайн тоном, спокойным словно каменная гробница.

– Я не могу сказать, что нападал на кого-нибудь, – сказал, воодушевившись, Воска, – скорее гоблины напали на меня, точнее на нас. Я принял меры предосторожности, зачерпнув чашей немного углей, и бросил их в вожака гоблинов, когда тот побежал на меня.

– Ваша светлость, – сказал брат Танар. – Гоблин загорелся при движении руки колдуна!

– Я не предполагал, что гоблины так легко … воспламеняются, – Воска ухитрился пожать плечами, несмотря на рану и скованные руки.

Джодах и раньше видел, как Воска притворяется невиновным, это представление обычно предназначалось для того, чтобы извлечь пользу из взимающего десятину землевладельца или преступившего закон покровителя. Его бойкая непринужденная ложь вызывала улыбку и избавляла их от неприятностей.

Лицо священнослужительницы оставалось неподвижным. – Вы говорите, что брат святой церкви ошибся?

– Ошибся? – невинно моргая, произнес Воска. – Я не могу даже представить себе, как слуга святой церкви может ошибиться, ибо его ведет свет Тала. Я просто утверждаю, что прославленный брат в своем священном рвении мог увидеть одно, а посчитать другое.

Уголок рта приматы дернулся, и Джодах подумал, что это максимум улыбки, на которую способна Примата.

– У вас живой ум, – сказала она, – чтобы быть колдуном надо думать быстро. Но здесь вы не добьетесь хорошего результата быстротой ума или бойкостью языка.

– Я понял, ваша светлость, – ответил Воска, слегка кланяясь, – и высоко ценю выше понимание и мудрость в недопущении осуждения невинного человека за ужасное преступление.

Звук, изданный Приматой Делфайн, являлся чем-то средним между фырканьем и хрюканьем. Она повернулась к Джодаху. – А ты, мальчик. Твой друг говорит правду? Или правду говорит брат Танар?

Ее глаза впились в него, и Джодах почувствовал, как у него пересохло во рту. – Я… – начал юноша и закашлялся. – Я видел все, что говорит мой друг Воска. Я видел и то, что описывает добрый брат. Я могу понять, почему брат полагает, что к этому имеет отношение магия, поскольку то, что один человек смог остановить отряд гоблинов, кажется чудом.

– Чудо, – Воска ухватился за слово. – Несомненно, в Книге Тала говорится о чудесах, и добрый брат, возможно, стал свидетелем одного из них.

– Тихо, – рявкнула примата. Джодах уже знал, что Воска сыграл в этой партии лишнюю карту. Глаза приматы оставались сосредоточенными на Джодахе. – У тебя, парень, странный акцент. Ты северянин?

Джодах слегка кивнул и ответил: – Я родился в провинции Гива.

– Да, – сказала примата. – Это важно. Это языческая провинция, полная бедных магов и колдуний. Ты когда-нибудь посещал школу?

Джодах открыл рот, чтобы возразить, но сдержался.

Потом он произнес: – Я никогда не ходил в церковную школу, если вы это имеете в виду. Меня учили дома. – Про себя он добавил, что те, кто это делал, знали больше, чем она узнает за всю жизнь.

Примата Делфайн печально покачала головой. – В эти дни мы видим очень много беженцев из Гивы, таких как ты. Холод, снег и гоблины гонят многих твоих соотечественников на юг в более цивилизованные земли. И здесь вы теряетесь, словно козы, которым нужен пастух. Церковь, – добавила она, – может стать им. Твоим пастырем.

Она поднялась из-за стола и медленно неуклюже обошла его, продолжая говорить. – Давным-давно, до Опустошения, Провинция Гива называлась Аргивом и была родиной Урзы и Мишры. Вы, конечно, слышали о них, – пауза продолжалась достаточно долго, чтобы Джодах кивнул. – Гива была языческой провинцией, там не верили ни в каких богов, кроме темных богов магии, и там же началась Битва Братьев. Большая часть мира до сих пор остается испорченной заклинаниями Братьев, и Книга Тала гласит, что мы должны заплатить полную цену за их колдовство.

Примата Делфайн стояла перед столом и снова смотрела прямо на Джодаха. – Урза и Мишра пользовались магией. Магия – преступление. Хуже того, это грех. – Черты ее лица на мгновение смягчились. – Грешник может быть прощен, но грех должен быть искуплен. Ты понимаешь?

Джодах кивнул, но уже медленнее.

На лице Приматы Делфайн появилась едва заметная улыбка. – Тогда ответь мне правдиво и безбоязненно ­– твой спутник пользовался колдовством?

Джодах смотрел на священнослужительницу, а не на Воску. – Нет, мадам.

Примата кивнула, и живот Джодаха взорвался от боли. От сильного удара юноша сложился пополам, и лишь стражники сзади сумели удержать его в вертикальном положении. В глазах юноши плясали искры, но и сквозь них он сумел увидеть, как брат Танар заносит кулак для нового удара.

– Ваша светлость, – сказала священнослужительница, откидываясь в кресле, заскрипевшем под ее весом. – Не мадам. Обращайся ко мне ваша светлость или Примата Делфайн. Я повторяю вопрос. Твой спутник пользовался колдовством?

На этот раз Джодах посмотрел на Воску, но на лице старика отражалась смертельная бледность, а брови были нахмурены. – Нет, ваша светлость, – начал он и был вознагражден еще одним сильным ударом в живот, не успев выговорить третье слово.

Повторение не сделало удар слабее. Джодах попытался прикрыть живот и отбить удар руками, но его крепко держали за запястья и плечи. Прошла целая вечность, пока в уголках глаз погасли искры.

– В третий и последний раз задаю вопрос, – сказала Примата Делфайн таким голосом, словно обсуждала покупку винограда на рынке, – твой спутник пользовался колдовством?

Джодах посмотрел на Воску. Казалось, что кровь совсем отлила от лица старика. – Нет, – просто сказал он и вздрогнул в ожидании удара. Но брат Танар не стал его бить. Вместо этого церковник отошел к занавешенному окну.

– Понимаю, – сказала примата, – и опечалена тем, насколько сильно распространилось разложение. Ты давно знаешь своего спутника?

Полтора года, подумал Джодах, но сказал: – Лишь несколько недель.

– А как вы встретились?

Когда земля совсем перестала приносить урожай, и моя семья окончательно покинула старое поместье, подумал Джодах. Когда снег лежал до летнего солнцестояния, один брат ушел к морю, другой отправился исследовать северные земли, умерла моя мать, а перед смертью она взяла с Воски обещание смотреть за Джодахом и научить его истинной магии. Это было полтора года назад.

Он сказал: – Мы встретились по дороге.

– Из Гивы? – спросила примата.

– Да, – ответил Джодах.

– Многие идут дорогой скорби, – сказала Примата Делфайн, словно цитируя кого-то. – Многие приносят печали с собой. – Затем она добавила. – Итак, ты встретился с ним на дороге.

– Да, – сказал Джодах.

– Вас обнаружили вдали от дороги, – сказала примата.

– Мы думали, что там есть путь напрямик, – сказал Джодах, затем вспомнил рассказ Воски и добавил, – и увидели свет.

– Ах да, – сказала примата, – свет. Тот самый, который видели брат Танар и гоблины?

Джодах пожал плечами. – Полагаю, что да.

Примата покачала головой. – Во время странствий твой спутник упоминал о магии?

– Нет, ваша светлость.

– Он произносил заклинания? Призывал существ из преисподней? Вызывал отвратительных созданий?

– Нет, ваша светлость.

– Он учил тебя магии? – спросила она.

Джодах поднял глаза и обнаружил, что ее глаза снова впились в него. – Нет, ваша светлость, – справился он, но его голос звучал слабо и фальшиво, как оловянная монета.

– Мишель, – сказала примата, ближайшая девушка положила табличку и подошла к камину. Она вытащила из огня кочергу и вернулась к священнослужительнице. Кончик железного шипа светился словно оранжево-красная звезда.

Примата Делфайн взяла кочергу за ручку и пошла к Воске. – Вы загрязняли магией разум этого юноши?

– Нет, ваша светлость, – сказал Воска, но его голос звучал неискренне, а глаза не отрывались от кончика кочерги.

Она провела горячим концом кочерги в нескольких дюймах от лица Воски. – Я снова спрашиваю, вы учили мальчика магии?

– Нет, ваша светлость, – ответил Воска.

Кочерга оказалась еще ближе. – В третий и последний раз спрашиваю, учили ли вы его своей адской магии?

Старик сглотнул и с трудом выдавил из себя: – Нет, ваша светлость.

Примата сделала шаг назад и внимательно осмотрела Воску. Затем снова подняла кочергу и, не глядя, медленно поднесла ее к лицу Джодаха.

В Джодаха снова вцепились сильные руки. Молодой человек попытался отклониться от инструмента для выбивания признания. Он чувствовал, как при приближении железа к лицу становится жарче, как из ближнего к источнику тепла глаза текут слезы. Еще несколько дюймов и …

Он услышал, как Воска выдохнул «Стойте!», и жар медленно отступил.

Джодах взглянул на старого мага, его плечи поникли от горя.

– Вы хотите сделать заявление? – спросила Примата Делфайн, ее брови поднялись, уголки рта дернулись назад в фальшивой улыбке.

Воска молчал, и священнослужительница повторила: – Снова задаю вопрос: вы хотите сделать заявление? Заявление по поводу магии?

Воска посмотрел на Джодаха и закусил верхнюю губу.

– Спрашиваю в третий раз, – сказала примата, крепко сжимая горячую кочергу, – Вы…

– Джодах, – сказал Воска замогильным голосом, – покажи ей.

– Показать ей? – спросил Джодах, недоверчиво моргая. Если единственным способом признать свою вину было произнесение заклинания, то просить его об этом перед этими людьми было самоубийством. Неужели Воска захотел общества на погребальном костре?

Тут Джодах сообразил, о чем действительно просит Воска. – Если вы так хотите, – просто сказал юноша, судя по голосу, он, как и старик, смирился с поражением. Примате он сказал: – Ваша светлость, для демонстрации мне нужно немного свободного места.

Священнослужительница Церкви Тала впервые улыбнулась по нормальному, и Джодах подумал, что ее улыбка пугает сильнее чем что-либо из виденного им за всю недолгую жизнь. Она вытянула руку и отдала кочергу Мишель, которая покорно положила ее на место. Примата Делфайн произнесла: – Освободите ему место, но будьте наготове.

Тяжелые руки отпустили его.

Джодах опустился на колени и заметил, что часть пола покрывает толстый, тяжелый ковер из северных земель, возможно даже из Гивы. Он разгладил участок ковра перед собой и начал пальцем рисовать квадраты, круги и загогулины.

– Внимательно веди записи, – сказала примата женщине-писцу, усердно пытавшейся записать все бессмысленные надписи Джодаха.

Руки Джодаха порхали по ковру. Вскоре он перестал рисовать на нем и начал выводить знаки в воздухе. Там были схематические изображения деревьев и бабочек, и быстро проявились грубые слова.

Разум Джодаха абстрагировался от движений его рук. Он снова думал о своем поместье. Он вспоминал дом и освобождал магию, скрытую в воспоминаниях о тех землях.

Он чувствовал, как пылает сила, такую же он ощущал накануне вечером, когда дневной свет угасал, перед столкновением с гоблинами и солдатами, в особенности перед встречей с церковью. Он вызвал в воображении план своего дома и оказался там, в дверях, на лестничной площадке из белого гранита и черного гагата. Он наклонился вперед и схватил оставленное там заклинание.

Движения рук юноши становились все исступленнее, он начал что-то шептать. Примата, стражники, писцы и даже брат Танар склонились вперед, чтобы уловить его слова. Воска отвернулся.

Джодах плотно закрыл глаза, надеясь, что Воска сделал то же самое. Одновременно с последним взмахом Джодах дал волю своему заклинанию.

Ослепительный свет проник даже сквозь закрытые глаза. Джодах представлял себе, как он бьет струей вверх словно фонтан, разбивается о потолок и распространяется наружу яркой колонной. Все продолжалось лишь мгновение. Через секунду яркое сияние погасло.

Юноша открыл глаза и увидел, что примата и почти все остальные кричат и трут незрячие глаза, лежа на полу. Воска был готов к произошедшему и теперь изо всех сил бежал к занавешенным окнам.

Неожиданно Джодах заметил, что старик был не один. Перед собой он наполовину вел, наполовину тащил брата Танара. Одну руку священник прижимал к глазам, а другой отчаянно водил вокруг, пытаясь схватить хоть что-нибудь.

Воска и святой брат прыгнули сквозь портьеру в скрытое за ней окно. Свинцовый переплет сломался от удара, и они оба вылетели вместе с окном и большей частью занавеси, оставив зияющую дыру. В нее ворвался ночной воздух, остатки портьер заколыхались на холодном ветру.

Джодах подбежал к дыре с зазубренными краями и посмотрел вниз. Старик использовал брата Танара в качестве подушки, чтобы смягчить приземление. Брат валялся лицом вверх на булыжной мостовой, а Воска уже откатился в сторону.

– Давай! – закричал старый маг, – они не будут все утро ждать, пока мы спасемся!

Все еще ослепленный брат Танар поднялся и потянулся в ту сторону, откуда раздался голос Воски. Старик обернулся и ударил его скованными запястьями. Тот снова упал на мостовую.

Джодах оглянулся на разгромленную комнату. Примата уже стояла на ногах, опираясь на стол, и ругалась, по ее щекам текли слезы. Джодах снова глянул на улицу. До рассвета было еще далеко, за закрытыми ставнями окнами всех домов было тихо.

Юноша прыгнул вниз.

Он тяжело приземлился и немного прокатился вперед. Воска тут же оказался рядом и помог ему подняться.

– Надо действовать.

– Куда мы идем? – спросил Джодах.

– Мы не идем никуда, – быстро, но твердо сказал Воска. – Ты как можно быстрее сматываешься отсюда. Укради какую-нибудь одежду и тайком выберись из города. Не знаю как, но тебе надо покинуть Алсоор. Я за это время постараюсь найти кузнеца. – Он поднял скованные руки и потряс ими, подчеркнув сказанное. – При условии, что мне удастся отыскать того, кто не слишком верит матери церкви.

– Я иду с тобой, – сказал Джодах.

– Нет, – резко ответил старый маг, – вместе они заметят нас за милю. Я обещал твоей матери защищать тебя, и я собираюсь так и сделать, даже если это подразумевает, что мне придется увести за собой ищеек церкви. Ты понял?

– Но…

– Никаких споров, – сказал Воска, и Джодах понял, что старик непреклонен. – Ближайший отсюда город-государство – это Гед, три дня пути на юго-запад. Это порт. Там через пять дней я встречу тебя в «Арфе и Павлине». Если на шестой день меня не будет…

Воска сделал паузу и поднял голову, прислушиваясь, не приближается ли стража. Слышна была лишь далекая ругань приматы.

– Слушай меня. На случай того, если мы не встретимся, существует группа магов. Там есть учителя и ученики, в эти темные времена они пытаются сохранить огонь знаний. Я хочу, чтобы ты разыскал их. Ты понял?

Джодах почувствовал, как в уголках глаз появляются слезы, словно от какой-то новой боли. Он лишь кивнул.

– Отлично, – сказал Воска с улыбкой в голосе. – Ты справишься, парень. У тебя есть дар, такой же, как у твоего прапрадеда. Ты выберешься из города, а я присоединюсь к тебе в Геде. Ладно?

У их ног шевелился брат Танар. Воска посмотрел на избитого брата и сильно ударил его ногой по лицу.

– Бить святого человека – грех, – сказал он с насмешливой серьезностью, – и преступление. Но ты знаешь, сейчас это правильно.

Они вместе прошли квартал, идя мимо закрытых ставнями окон и запертых дверей. От их ртов поднимался белый пар. Вдали раздавались первые звуки пробуждавшегося города.

Они подошли к Y-образной развилке. Воска пошел направо, указав Джодаху на левую улицу. Они оба знали, что через несколько минут весь город наводнят алсоорские войска под командованием церкви.

На мгновение юноша заколебался, но увидел лишь спину удалявшегося Воски. Старый маг не оглядывался.

Джодах пошел налево.

За его спиной не было шума преследования, и он позволил себе идти помедленнее. Бегущий человек всегда является преступником, или, по крайней мере, его запоминают.

Город вокруг начал оживать, и Джодах направился в сторону одного из торговых кварталов. Уже зашевелились некоторые купцы, открывавшие висящие снаружи на окнах ставни, чтобы привлечь тех, кто поднялся рано. В воздухе приятно пахло хлебом, мимо юноши проехала первая повозка, запряженная пони.

Рассвет осветил небо и сделал его серым. Казалось, что небо над Терисиаром навсегда стало таким. Где-то в другой части города обвиняемых в преступлениях против церкви вели к деревянным столбам на площади, у которых подножия громоздились вязанки дров. Джодах задал себе вопрос, не наблюдает ли Примата Делфайн за этим важным ритуалом.

Нет, решил он, она ругает брата Танара за его неповоротливость и выкрикивает приказы, следуя которым алсоорские войска должны найти и возвратить пленников. Неужели тяжело отыскать закованного в кандалы старика и подростка?

Слишком легко, подумал Джодах. Когда на улицах стало появляться больше людей, он чувствовал себя одновременно защищенным и уязвимым. Его присутствие на улицах ранним утром вызвало бы меньше вопросов, но любой горожанин мог запомнить его и рассказать об этом стражникам, которые будут его разыскивать.

У них будет их с Воской описание. Надо украсть другую одежду, сообразил он, и, может быть, сбрить бороду и усы. Против этого выступало его тщеславие, поскольку ему потребовался месяц, чтобы суметь отпустить эту редкую растительность, но Джодах предпочел бы остаться в живых и отстать от моды, чем хорошо выглядеть на костре инквизиции.

Он наклонился и проверил свои сапоги. Нож, естественно, конфисковали, но в другом сапоге осталось зеркало, которое ему дал Воска. Инквизиторы Делфайн не придали юноше особого значения и даже не обыскали на предмет другого оружия.

Подняв глаза, юноша увидел стражников. Они отдыхали возле торговой палатки, их пики были прислонены к стене. Один из них быстро жевал сушеное яблоко, другой явно говорил о погоде, глядя на светлеющее небо, и щурился, отыскивая намек на солнечный свет.

Они не были похожи на солдат, занятых розыском людей по всему городу. Больше того, было непохоже, что они интересовались чем-либо, кроме завтрака и окончания своего дежурства. Джодах не мог позволить им себя заметить.

Он медленно встал и попятился, сначала сделал один шаг, затем второй. Конечно, стражники не охотятся за ним и Воской. Куда могут деться двое беглецов? Говорили, что город-государство Алсоор окружен стенами в десять футов толщиной с воротами, достаточно мощными, чтобы выдержать объединенное нападение всех остальных городов-государств вместе. Примате не надо посылать войска на поиски пленников. Она может подождать до того момента, когда Джодах и Воска попытаются покинуть город, и арестовать их у ворот. Или беглецы могут остаться внутри городских стен и ожидать неизбежной поимки.

Джодах сделал третий шаг назад. В этот момент стражник оторвался от яблока. Молодой человек, пятящийся по улице, вызывал подозрения. Джодах замер и постарался смотреть в точку в пяти футах левее стражника. Тот осмотрел пространство сквозь огрызок и вернулся к еде, а его спутник продолжал всматриваться в небо в ожидании просвета в облаках.

Джодах развернулся на пятках и пошел в противоположную сторону, глядя по сторонам в поисках первого же переулка, в который можно было свернуть и скрыться. В купеческих кварталах будет больше стражников, сообразил он, торговцы будут принимать грузы и готовить их к продаже. Самое плохое место для сбежавшего пленника, находящегося в розыске и собирающегося похитить одежду. Лучше найти свежевыстиранные шмотки и прихватить их. Джодах задумался. Переодевшись, он может попробовать незамеченным выйти через большие ворота Алсоора.

Он долго смотрел назад и увидел, как стражник выбросил огрызок. Его спутник взял короткие пики, а стражник с яблоком забрал свою. Они пошли по улице в сторону Джодаха.

Слева показался узкий переулок, змеившийся сквозь скопление рыбных лавок, и юноша нырнул в улочку. Он был уверен, что стражники заметили его и идут за ним, ожидая удобного момента для удара. Единственным вариантом оставалось бегство.

Джодах сделал два шага по переулку и ударился обо что-то твердое. Он отскочил и упал назад на сырые от тумана камни мостовой.

Он стукнулся о нечто, закутанное в толстую одежду, но под ней скрывалась неумолимая твердость гранита. Джодах заглянул под капюшон фигуры и задал себе вопрос, не столкнулся ли он с обернутой для перевозки статуей.

Статуя двинулась, и Джодах постарался отползти от нее. Она была выше него, но слегка горбилась. Ее плечи находились на той высоте, где у человека под капюшоном должны находиться уши. Лицо частично скрывал капюшон, но даже при этом Джодах мог разглядеть лишь намотанные на лицо тряпки. Одеждой служили темные, сероватые лохмотья цвета неба.

Эти же цвета Джодах мог заметить накануне вечером, когда что-то схватило его в лесу.

Оборванная фигура протянул сине-белую руку с тонкими пальцами ладонью вниз. Джодах застыл на месте.

Оборванец поднес вторую руку туда, где у него должно было быть лицо, и прижал длинный палец к скрытому рту. Джодах перестал дышать.

Существо указало рукой на узкий вход в переулок. Мимо прошли два стражника. Один шел медленно, другой продолжал смотреть в небо. Никто даже не заглянул в переулок.

Джодах позволил себе начать дышать. Он посмотрел на оборванную фигуру.

При разгорающемся свете дня она производила менее внушительное впечатление. Она была высокой, но скорее истощенной, нежели могучей. Она казалась твердой, но утренний ветер дергал и трепал края его одеяния. Ее руки были слишком длинны и худы, чтобы оказаться человеческими.

– Кто ты? – спросил Джодах мрачным шепотом. Он прочистил горло и повторил вопрос. – Кто ты? Ты поможешь мне выбраться из города?

Оборванец указал на вход в переулок. Джодах медленно поднялся на ноги и начал красться вдоль стены в сторону оживленной главной улицы.

Напротив переулка стояла палатка торговца рыбой. Ее ставни уже были открыты, и муж с женой выкладывали товары – соленую рыбу, скорее всего из портового Геда. Они спорили, раскладывая на низких деревянных столах перед лавкой сушеную селедку, акулу, треску и угрей.

Джодаха больше всего заинтересовала небольшая крытая повозка, запряженная парой старых, заморенных лошадей. Фургон был наполовину заполнен трехфутовыми бочками. Пока Джодах наблюдал, один из работников выкатил из дверей еще одну бочку и в одиночку водрузил ее на заднюю часть повозки.

Пустые бочки, подумал Джодах. Соленую рыбу по суше привозят из Геда и хотят снова использовать бочки.

Пустые бочки. Отправляются в Гед.

Джодах обернулся, чтобы спросить оборванца о том, что он думает по этому поводу, но существо исчезло. Остались лишь серые стены, напоминавшие тень от его изорванной одежды.

Где-то в лавке торговца рыбой за спиной Джодаха, раздался грохот. Внутри что-то упало, и муж с женой поспешили к месту происшествия, оставив фасад лавки без присмотра.

Джодах пересек улицу и посмотрел в обе стороны. Улица в основном была пустынна, лишь несколько купцов суетились возле своих лавок.

Молодой человек взобрался в повозку и нажал на край крышки бочки. Другой край поднялся. Она была неплотно закрыта, поскольку в ней не хранилось ничего ценного. Неприятный аромат концентрированной соли и старой рыбы жег ноздри Джодаха.

Он осмотрелся по сторонам. Вокруг не было стражников, никто не обращал на него внимания, все думали, что он всего лишь работник, переставляющий бочки. Джодах залез в бочку и сгорбился, водрузив крышку на место.

Внутри было совсем темно. Он слышал голоса торговца рыбой и его жены. Бочку с ним развернули и загрузили другие. Через некоторое время раздалась команда погонщика, и повозка поехала.

Сначала они двигались мучительно медленно, прокладывая путь по улицам Алсоора. Они дважды останавливались, и оба раза Джодах был уверен, что они оказались у тяжелых механически открывающихся городских ворот, но в обоих случаях их движение возобновлялось после небольшого перерыва.

В третий раз они остановились уже возле ворот, позади бочек раздались неясные голоса. Один, грубый и гортанный, принадлежал погонщику. Другим, тоже грубым, но с командными нотками, видимо говорил капитан стражи у ворот.

От удара о пустую бочку раздался глухой звук, как от игрушечного барабана, затем еще и еще один.

На спине Джодаха выступили холодный пот – стражники проверяли бочки. Звук бочки, в которой сидел Джодах, будет отличаться от тех, где остался лишь запах соленой рыбы.

Удары приближались, хотя все было совсем неясно. Они проверяют каждую бочку, подумал Джодах, или только те, до которых могут дотянуться? Он даже перестал дышать.

Загремела бочка рядом с ним, это Джодах ощутил по вибрации деревянных стенок своего укрытия. Наступила тишина, когда юноша слышал лишь биение своего сердца. Новый удар, на этот раз с другой стороны от него, и после этого удары стали удаляться.

В конце концов раздался командный окрик, и повозка снова двинулась вперед. Лишь теперь Джодах позволил себе глубоко вздохнуть, ему пришлось бороться с рвавшимся наружу кашлем от стойкого запаха соли и рыбы, которым провоняла бочка.

Джодах выберется из Алсоора. Он сумеет выбраться из повозки и достигнет Геда. Воска найдет его, и вдвоем они отправятся в долгое морское путешествие, надеясь оказаться там, где церковь не столь могущественна.

Как только он вылезет из бочки, решил юноша, то первым делом отмоется от зловонного запаха соли и рыбы, даже если для этого придется купаться в ледяной воде.