Науа-Ацтек. Книга вторая

11. Цель оправдывает средства

//Метцтитланский союз, г. Метцтитлан, 20 октября 1522 года//

– Цинцунцан взят и предан огню!!! – голосил глашатай. – Великая армия пурепеча разбита! Войска Метцтитланского Союза осадили Иуацио! Окончательная победа метцтитланского оружия как никогда близка!

Освальд шёл по своим делам на рынок, когда на тумбу посреди площади поднялся этот глашатай и начал орать сводку новостей.

Кальдерон свою работу знает, поэтому неудивительно, что пурепеча, уступающие как в оружии, так и в тактике, были разбиты. Непонятно только, что понималось под «Великая армия».

«Или глашатай немного пропурепечский, или армия действительно была большой», – с усмешкой подумал Ос.

Вокруг тумбы глашатая собралась толпа с вопросами.

– … потери армии Метцтитланского Союза незначительны – двести десять доблестных воинов пало! – продолжал глашатай, игнорирующий адресованные ему вопросы. – Потери пурепеча не поддаются подсчёту! Более пяти тысяч их воинов было убито! Они оказались неспособны защитить свои дома и близких! Так будет с каждым, кто посмеет усомниться в величии Метцтитланского Союза и верховного правителя его – Хуицилихуитла IV Дальновидного!

Хуицилихуитла в народе любят.

Он учёл ошибки всех правителей, которые не смогли удержать власть во время эпидемии гриппа. Кто-то решил ужесточить обращение, что вызвало закономерную реакцию граждан, кто-то наоборот, начал применять популистские методы, что тоже нехорошо, так как последнее, что должны чувствовать граждане – это слабость правителя.

Монтесума II, правитель ацтеков, выбрал второй путь. Люди умирали от гриппа, а он лично пошёл к ним, чтобы раздавать еду. Кортесу такая ерунда не понравилась, поэтому он запер уже заражённого гриппом ацтекского правителя во дворце, из-за чего заразился сам и заразил своих людей. Сиди он тихо во дворце, возможно, ему удалось бы пережить самую острую фазу эпидемии, после чего попробовать вернуться на Кубу.

Но обвинение Кортеса в том, что он не знал обо всех нюансах жизни в условиях пандемии гриппа – это, как минимум, глупо. Никто, кроме Освальда, не знал об этом. Даже он сам опирался на данные из раздаваемых в полиции агитационных брошюр. Он ни разу не вирусолог, но того, что он знал, хватило для относительно эффективного смягчения последствий для Метцтитлана.

В общем-то, Хуицилихуитл IV держался золотой середины: он не уходил в крайнюю жестокость, бессердечно реагируя на мольбы граждан ударами деревянных дубинок своих воинов, но также не разбазаривал ограниченные запасы провианта, чтобы любой ценой удовлетворить потребности населения.

Освальд не знал, как бы вёл себя, будь он на месте правителя Метцтитлана…

Но всё кончилось хорошо: эпидемия пошла на спад, больше нет улиц, усеянных трупами, популяцию рыжих волков удалось сократить, хотя эти твари до сих пор портят кровь сельским жителям, Метцтитлан вырос вширь и ввысь, больше нет проблем с продовольствием, что, в совокупности, обусловило начало устойчивого развития.

Хуицилихуитл IV прозван Дальновидным совсем не зря: Освальд, окажись он на его месте, оставил бы пурепеча в покое, что, как теперь понятно, позже привело бы к ещё более жестокой войне.

Освальд припомнил цитату из фильма «Револьвер» Гая Ричи: «Войны нельзя избежать, её можно лишь отсрочить к выгоде твоего противника». Написал эту фразу Никколо Макиавелли, поэтому она может быть уже известна в Европе и много кто её прочитал.[20]

«Вот этот тип бы здесь не помешал…» – подумал Освальд. – «Они бы спелись с Хуицилихуитлом в унисон…»

И тут его озарило. Надо было выяснить судьбу этого итальянца. Если он до сих пор жив, то, за определённое щедрое вознаграждение, может послужить хорошую службу Метцтитлану…

Забыв и думать о том, чего хотел на рынке, Ос быстро зашагал к дворцу верховного правителя. Он не мог вспомнить точно, какую дату приводили при цитировании Макиавелли в «Револьвере», но это точно было начало XVI века, а значит, Макиавелли может быть вполне себе жив.

– Ох… – вздохнул Освальд, оказавшись в душевой.

Правила едины для всех, поэтому даже легатля, звание которого он имел, омывали в спирте и воде, заставляя надевать сменную одежду.

Хуицилихуитл IV не болел гриппом, поэтому, вполне обоснованно, боялся заразиться. Ос его понимал, но считал, что принимаемые меры – это ненужная перестраховка. Хотя медицинская проверка, осуществляемая этими барышнями, не являлась лишней. Параллельно с омыванием тела посетителя они выявляли характерные признаки заражения: кашель, температуру, воспалённость слизистых.

– Здравствуй, Освальтль, – приветствовал его правитель. – С чем пожаловал на этот раз? Надеюсь, с хорошими новостями?

– Лучше, повелитель, – улыбнулся Ос, разогнувшись после поклона. – Я знаю человека, который способен сильно упростить управление вашим разрастающимся государством. Также он способен дать ценнейшие советы по управлению государством и ведению войн.

– И кто же это? – спросил Хуицилихуитл IV без особого интереса.

– Никколо Макиавелли, повелитель, – ответил Освальд. – Он уже написал трактат, известный как «Князь»,[21] в котором описал необходимые для правителя добродетели.

– Чем оно мне поможет? – спросил правитель скептически.

– Вы можете удивиться, но вы соответствуете большей части этих добродетелей, будто бы Макиавелли писал образ идеального князя именно с вас, – решил польстить правителю Освальд.

– Он в Метцтитлане? – спросил Хуицилихуитл IV, благотворно воспринявший грубую лесть.

– К сожалению, он в Италии, – вздохнул Освальд. – И, в свете набирающего обороты мора, не могу гарантировать, что он всё ещё жив…

– Есть ли веские причины для того, чтобы отправлять туда корабль и рисковать им ради одного человека? – спросил правитель.

– Не только одного, – покачал головой Освальд. – Вы говорили, что вам нужны произведения искусства, а также художники и скульпторы. Вероятно, у них сейчас мало работы, поэтому есть шанс, что я смогу нанять как можно больше людей, которые смогут увековечить образ правителя в камне и на холсте.

Добытые и обменянные произведения европейского искусства, в следовых количествах, во дворце есть. В основном серебряные кубки, несколько иконок, одна картина, принадлежавшая Эрнану Кортесу, а также несколько статуэток. Правитель выражал интерес ко всему этому, высказавшись однажды, что было бы неплохо заиметь пару-тройку своих мастеров, способных на такое.

– Зачем мне каменная копия меня самого? – спросил Хуицилихуитл IV. – Такого достойны только боги.

Да, изображения простых людей отоми считали напрасной тратой сил и ресурсов, поэтому возводили статуи только богов, которые этого, по их версии, определённо стоили.

И тут, как и ожидалось, вылез прелатль Куохтемок.

– Вечное Солнце очень сложно изобразить в камне, – сказал он своё слово. – Но я считаю, что нарисовать его можно, как делает мастер Антониу в храме.

Один из украденных берберами португальцев оказался сведущим в рисовании, поэтому Куохтемок нанял его, чтобы украсить стены своего храма. Люди должны видеть Вечное Солнце, даже находясь в его храме.

– Ты говорил, что есть в Европе люди, способные с максимальной точностью воссоздать образ человека, – вспомнил правитель. – Я хотел бы на это посмотреть.

– Я могу найти таких людей, – уверенно заявил Освальд.

– Хорошо, я склонен одобрить очередной поход в Европу, – кивнул Хуицилихуитл. – Но только после того, как увижу результаты по увеличению поставок стали.

– Скоро, повелитель, – заверил его Освальд.

– Как только увижу результаты – отправишься в Европу, – кивнул Хуицилихуитл. – Только зачем это тебе? Что ты забыл в Европе?

Освальд задумался.

О личных его интересах никто и никогда не спрашивал. С самого раннего детства, если подумать.

Зачем ему в Европу? Ради чего это всё?

Первоначальный план, заключающийся в создании корпорации, которая будет, закулисно, управлять Мезоамерикой, а, в перспективе, вообще всей Америкой, выполнялся в точном соответствии с пунктами. Но надо ли оно ему?

Внутреннее ощущение подсказывало, что Ос хотел не этого. Вся эта бюрократия, контроль работы ОсКорп – на самом деле он хотел не этого.

Он хотел, чтобы на его Родине всё было хорошо. Он хотел, чтобы не было больше позорной истории, в результате которой в его родной стране всем заправляли наркокартели гринго и насквозь коррумпированное правительство.

Да, Освальд, поварившийся в этой криминальной каше, прекрасно понимал, что для всех «мексиканских» наркокартелей настоящей родиной являются именно США. Просто они не могут вести там полноценную деятельность, поэтому используют Мексику как перевалочную базу для наркотиков со всего мира на пути в США.

Голливуд и СМИ создали иллюзию, будто бы это мексиканцы заправляют всем в Синалоа, но настоящие владельцы сидят в мягких креслах в высоких кабинетах. В США.

Поэтому главной целью для Оса в нынешних условиях, что он раньше понимал лишь подсознательно, было не допустить появления США. Но был риск того, что Мексика, которую они сейчас создают, со временем встанет на их место. Проблема отдалённая: сотни лет должны пройти до достижения такого уровня развития, когда у сотен миллионов людей будет достаточно денег и времени, чтобы тратить его на наркотики.

Ведь если начать завозить наркотики вроде героина или опиума сейчас, то масштабной проблемой это не станет.

Племена, в изобилии обитающие в Мезоамерике, можно смело сбрасывать со счетов: наркоманы, плотно сидящие даже на героине, в диких условиях племенного быта просто не выживут. Они не смогут работать, не смогут добывать еду и приносить пользу племени. Это гарантирует, что их будут изгонять или убивать. Старейшины точно быстро смекнут, что наркотики ослабляют племя и решат, что надо всё это счастье как-то прекращать. Слово племенного старейшины – это закон для рядовых членов. Поэтому эпидемия наркозависимости им не грозит.

Развитые города, пережившие эпидемию гриппа и войны, тоже вне опасности: быт горожан мало отличается от племенного, так как социальная помощь и прочие блага цивилизации ещё не существуют. Если ты, вдруг, оказался слаб и зависим от какой-либо дури, никто за тебя не пойдёт на работу, никто не прокормит твоих детей. Какой-то процент наркоманов возникнет, но очень быстро вымрет, создав крайне негативную репутацию для наркоторговцев.

Какие условия нужны, чтобы в стране возникла эпидемия наркозависимости?

Во-первых, наркоманы должны жить хоть сколько-нибудь долго, не загибаясь от голода и холода. То есть нужна социальная поддержка, которую, обычно, предоставляет государство.

Во-вторых, медицина должна быть достаточно развита, чтобы смертность среди наркоманов была на приемлемом уровне. Без откачки передознутых, популяция наркоманов стремится к естественной своей численности – к нулю. Передозы случаются в жизни каждого наркомана, но, большей частью, их успевают откачать, поэтому они продолжают своё очень унылое, но всё такое же короткое существование.

В-третьих, нужна налаженная инфраструктура. Если возить героин гужевыми караванами, то цена за каждый грамм продукта будет взлетать к небесам, потому что производство того же героина – это сложный процесс, требующий недоступных сейчас технологий, но Освальд обдумывал это как мысленный эксперимент, опустив техническую реализуемость наркоторговли в условиях Ренессанса. Фантастическое допущение – у Освальда есть передовые фабрики по производству героина, морфина и прочей дури, но в остальном он ограничен технологиями этого времени. Поставки ингредиентов на конных телегах, распределение готового товара аналогично. Лошади стоят баснословно дорого, поэтому накладные расходы на логистику будут отнимать солидную сумму от чистой прибыли.

В-четвёртых, проистекающее из «в-третьих» – покупательная способность целевой аудитории. Состоятельные люди смогут позволить себе любые наркотики, но состоятельных людей сейчас исчезающе мало. С учётом одной только логистики, наркота будет стоить существенно дороже, чем в XXI веке, поэтому купить её сможет далеко не каждый. Но даже если Освальд будет работать себе в убыток, лишь бы подсадить как можно больше людей на свою дурь, включаются предыдущие пункты.

В итоге выходит, что наркоторговля сейчас невыгодна, даже несмотря на этическую сторону вопроса. Опиум, насколько он знал, сейчас вполне успешно применяют в медицине, но дальше этого дело не идёт. Потому что, чтобы сидеть на опиуме, нужно состояние, позволяющее покупать его в нужных количествах. А он растёт где-то рядом с Индией, поэтому доставить его в Европу гораздо сложнее, чем наладить трансатлантическую торговлю.

Создать наркоимперию сейчас нельзя, но Ос и не собирался. Его целью было нечто противоположное: он жизнь положит на то, чтобы истории его родного мира здесь не повторилось. Гринго в Америке уже не будет, но это больше заслуга гриппа, Мексика останется независимой, над чем они сейчас усердно работают, а испанцы будут окончательно изгнаны из Нового Света, для чего нужно создать условия.

Но нужна сталь. Только со сталью они смогут осуществить задуманное. Вторжение на Кубу и иные карибские острова может быть обеспечено только развитой цивилизацией с сильной армией. Силу может дать только сталь. Потому что сталь – это основа цивилизации. Без неё можно даже не начинать.

– Повелитель, – заговорил Освальд, отвечая на заданный вопрос. – Мой интерес в том, чтобы европейцы не смогли закрепиться на наших землях. Я хочу, чтобы наша земля была независимой, чтобы мы сами выбирали свою судьбу. И ради этого я готов положить свою жизнь.

– Сильные слова, – оценил Хуицилихуитл IV. – Я знаю тебя, Освальтль. Поэтому я верю тебе. Возвращайся к работе – если сделаешь всё, что от тебя требуется, благодарность моя будет иметь очень широкие пределы.

Ос кивнул и покинул тронный зал.

Переодевшись в своё, он направился к мастерским.

//Метцтитланский союз, г. Метцтитлан, мастерские «ОсКорп», 20 октября 1522 года//

– Новости, Платов? – спросил Ос, войдя в кузню.

– Есть новости, – улыбнулся русский. – Пока ты шлялся неизвестно где, я выковал всё как надо, но за заказом пришлось отправить сынка. Ты где был?

И тут Освальд вспомнил, зачем именно ходил на рынок. Форсунки для печи делали из стали, но, по старой мексиканской традиции, делали через задницу. Испортив заготовку, они с Платовым были вынуждены заказать материал у левых ребят, торгующих сталью на главном рынке Метцтитлана. Деньги были уплачены ещё вчера, но ребята должны были найти сталь только сегодня. И Ос пошёл прояснять ситуацию с заказом, но так увлёкся мыслями о Европе, что напрочь забыл обо всём. К счастью, Платов оказался ответственным человеком, болеющим за дело не меньше его.

– Во дворце верховного правителя, – ответил Ос. – Сглупил и забыл о деле.

– Ну, у правителя ежели, тогда ладно, – махнул рукой мастер. – Я поставил эти штуковины… как ты их там кличешь? «Форстунки»?

– Форсунки, – поправил его Ос.

– Неважно, – пренебрежительно ответил Никита. – Поставил, значит. Посмотрим, не сгорят ли от жара…

Ос лично разработал форсунки для равномерной подачи горячего воздуха. Он понимал, что термин «форсунка» для этого изделия не очень верен, но функция у него такая же: он участвует в подаче воздуха, с созданием некоторого давления, что, теоретически, должно увеличить температуру. Меха они сделали механические, с шестерёночным механизмом, облегчающим эксплуатацию до необременительного вращения рукоятью.

– Всё готово, ждём только тебя, – произнёс Никита. – Трофим уже битый час вьётся вокруг печи как овод. Пойдём!

Трофимом он звал Тототла, чьё имя для русского оказалось слишком неудобным.

Освальд проследовал за мастером, который повёл его к экспериментальной печи.

На самом деле, они уже не сомневались, что она заработает. Узлы были проверены многократно, теории подтверждены на практике, но только сейчас они собрали всё это воедино.

Форсунки, например, они сначала делали из бронзы. Около десятка форм внутреннего устройства не давали существенного прироста силы нагнетания воздуха, пока они не нащупали верное направление. В итоге сделали, уже из стали, успешные образцы, некоторые из которых «повело» после закалки.

Освальд должен был помочь Никите с изготовлением недостающих форсунок, но теперь ясно, что тот справился сам.

Опыт Платова в обработке очень требовательной в обращении булатной стали помог им получать изделия, на которые Давид Кабрера был попросту не способен.

И вот настал час «Х».

– Наконец-то! – воскликнул Тототл, действительно нетерпеливо крутящийся вокруг новой печи. – Давайте уже быстрее! Сколько можно ждать?! Освальтль, ты чего вообще?!

Ос кивнул старому другу и подошёл поближе к печи.

Эта конструкция мало напоминала предыдущую.

Новая печь была существенно толще и на полметра выше. Они использовали только самые лучшие материалы из доступных, поэтому она, как ожидал Освальд, должна выдержать ожидаемые температуры. Платов поделился дельным замечанием, что лучше немного прогреть печь, чтобы рост температуры был не таким быстрым. Это было разумно, так как на определённом этапе кокс создаст резкий скачок температуры, что способно вызвать растрескивание кирпича. Вероятно, в прошлый раз они погорели именно на этом.

– Паша, зажигай! – приказал Платов своему сыну.

Сын его кивнул и начал перекладывать в топку тлеющие куски кокса.

О коксе тоже было, что сказать. Модернизация печи для его изготовления привела к тому, что качество итогового сырья несколько возросло и Давид почти полностью от него отказался. Его старые печи не способны держать такую температуру, а новые он строить не имеет ни времени, ни желания. Освальд пообещал ему, что лично поучаствует в строительстве новых печей в его мастерской. Давид был настроен скептически, но отказываться не стал. Они оба прекрасно понимали, что делают одно дело и конкуренция глупа. Ведь Хуицилихуитл IV купит любую сталь, которую они смогут произвести. Даже если они смогут, внезапно, начать выдавать по тысяче килограмм первоклассной стали в сутки, верховный правитель выкупит всё и спросит: «Почему так мало?!»

Ос так мечтал о доменной печи…

… но совершенно не представлял, как её сделать.

Поэтому довольствовался тем, что есть.

К тому же, вот эта экспериментальная печь – это его разработка. Он не позаимствовал что-то чужое, а создал нечто своё, практически с нуля.

Нет, надо быть справедливым: он создал новую печь на базе каталонского горна Давида, увеличив объём плавки и температуру. Но затем, на основе модернизированной печи, он создал вот эту печь, с предварительным обогревом воздуха и усиленным поддувом.

Ос не стал считать себя отцом метцтитланской чёрной металлургии, но определённо считал, что может гордиться своим вкладом.

– И понеслась… – тихо произнёс он, глядя на то, как разгорается кокс, над которым уложена руда.

– В картишки перекинемся? – предложил Тототл. – Два монетля – стартовая ставка. Анте[22] – девять монетлей.

– Умеешь уговаривать, – заулыбался Платов. – Пашка, Семён – на мехах.

– Да, батьку, – кивнули его сыновья.

– Гришка! – громко позвал Платов. – Иди сюда, будешь раздавать!

Из кузни прибыл его средний сын, здоровенный бугай, выполняющий в кузне функцию молотобойца. Вопреки ожиданиям, Григорий не был непроходимо тупым, чего ждёшь от подобных амбалов. Правда, интеллектуальных способностей его Ос определить не мог, так как Григорий ни с кем особо не разговаривал. Даже отцу он, преимущественно, кивал, изредка, когда нужен был развёрнутый ответ, скупо изрекал короткие реплики.

Григорий присоединился к ним и помог принести стол со стульями. Они поставили их недалеко от печи, после чего приступили к игре в покер. Техасский холдем, которому Ос научил практически всех членов экипажа «Святой Исидоры», начал своё победоносное шествие по Мезоамерике и, скорее всего, Европе. Карты нарезать и нарисовать не проблема, поэтому порог вхождения даже ниже, чем у игры в кости.

Игра шла своим чередом. Освальду не везло с раскладом, но сумма была смешной, поэтому он не парился.

Держа непробиваемый покер-фейс, он внимательно отслеживал эмоции оппонентов. Тототл не смог скрыть превосходства, поэтому сразу стало ясно, что он считает комбинацию достаточно сильной.

Платов же следил за реакцией Оса, иногда поглядывая на самодовольно ухмыляющегося Тототла.

– Вскрываемся, – предложил Ос.

Карты легли на стол.

– Сука… – прошептал Освальд.

– Вот то-то и оно… – довольный Платов сгрёб монетли.

– Да как так?! – возмущённо вопросил Тототл.

– Тут, Трофимка, уметь надо… – снисходительно ответил ему Платов.

Но дальнейший ход игры показал, что умения одного мало. Два раза выиграл Ос, затем три раза Тототл, после чего Никита сумел отыграть весь банк себе и тут же потерял его Освальду.

Прибыток от этого вечера составил сто семьдесят четыре монетля. Тототл был недоволен, а Платов отнёсся к проигрышу стоически.

– Давай ещё разок? – предложил Тототл.

– Нет, уже поздно, – покачал головой Платов. – Надо печь смотреть. Завтра отыграешься.

Плавка шла без сюрпризов.

Когда стало ясно, что всё кончено, они открыли плавильную камеру и обнаружили качественную крицу, почти не имеющую в себе непроплавов. Это значило, что температура была равномерной почти до самого конца.

– Ну, начинаем работу… – Платов взял со стола толстые кожаные рукавицы.

Крица была тяжёлой, поэтому они подогнали обитую бронзой тележку, куда её и вытянули.

– Надо расколоть её побыстрее, – сообщил Платов. – Семён, Пашка, за молот!

Очередным новшеством, привнесённым в кузнечное дело Освальдом, был гравитационный молот для разбивания крицы.

Это было тяжёлое лезвие с грузом, размещённое в двух направляющих, поднимаемое посредством цепи и опускаемое на манер гильотины.

Быстро поместив ещё горячую крицу под ударник, они начали процесс раскалывания.

Сыновья Платова, все как один, были дюжими ребятами, поэтому Семён и Павел сноровисто поднимали лезвие с грузом на два с половиной метра, после чего отпускали.

Удар за ударом они раскололи крицу на пять кусков, а затем начали выбивать из неё всё дерьмо с помощью молотков.

Ос не чурался тяжёлой работы, поэтому тоже взял себе кусок крицы и начал дубасить его кузнечным молотом.

Методично, участок за участком, чтобы выбить все шлаки, оставшиеся в металле.

Молотобоец Григорий помогал им с Тототлом, показывая на ошибки. Это только кажется, что работа молотобойца проста и понятна – знай себе и стучи по крице. На самом деле, если не знать нюансов, можно запороть заготовку.

Когда стемнело, они зажгли керосиновые светильники производства «ОсКорп», после чего продолжили работу.

Видимость, конечно, снизилась, но работать было можно.

В конце, после полного изнурения всех работников, они сели за стол и начали подбивать бабки.

– Свиного железа много, – вздохнул Платов. – Но и хорошей стали тоже хватает. Мало мягкой, что хорошо. Ты был прав, Остап, хорошее дело.

Освальд ополоснулся в гравитационном душе, установленном при кузнице, поэтому сидел сейчас мокрым, так как забыл дома полотенце. Погода ещё не осенняя,

– Сколько, в итоге, выход? – спросил Ос, утирая со лба воду.

– Трудно сказать, – вздохнул мастер. – Два с половиной пуда хорошего железа точно есть. Может и больше.

Освальд посчитал в уме. Предыдущая модель печи, если работать в поте лица, даёт двести пятьдесят килограмм приемлемого качества металла в сутки. А тут они за одну плавку сделали, примерно, сорок килограмм. Плавка заняла, если убрать заправку печи и работу с крицей, примерно, пять часов. Выглядит выгодно.

– Только ты зря так рано радуешься, – вздохнул Платов. – Там свиного железа много, а ещё я даже не знаю, как отделить хорошую сталь от нехорошей. Эх, работы много с этим будет…

– Свиное железо переделаем, – уверенно произнёс Ос. – Главное – новый способ работает. Наладим работу, как следует, и горя знать не будем. Если нужно больше людей – будут тебе люди. Материалы – всё, что надо. Теперь, когда я уверен, что метода работает, буду смело просить у правителя больше денег и материалов.