Науа-Ацтек. Книга вторая

25. Стойкость

//Метцтитланский Союз, г. Метцтитлан, 21 декабря 1524 года //

Солнцестояние.

Хуицилихуитл IV не зря выбрал именно этот день для своей императорской инаугурации.

В Культе Вечного Солнца Освальд уделил особое внимание празднику солнцестояния, указав, что это очень благоприятный день для торжеств и памятных мероприятий. Народ уже привык, что на солнцестояние, летнее и зимнее, выпадают праздничные дни и обязательно масштабные торжества с некой неожиданной изюминкой.

На этот раз, в качестве неожиданной изюминки, будет футбольный матч на окончательно завершённом стадионе «Империал-Арена». Назвали стадион в честь инаугурации Эль Президенте в императоры, а чемпионат будет называться Чемпионатом Императорского Солнцестояния. Следующие три месяца заявленные футбольные команды будут играть за титул чемпионов и за главный приз – сто тысяч медных монетлей.

На пирамиде Вечного Солнца, главном храме Метцтитлана, стояли только самые близкие для будущего императора люди. И принцесса Эрендира.

Вообще, логику в действиях Хуицилихуитла проследить можно: женитьба на принцессе пурепеча позволит ему, формально, заявить права на их земли, ведь иреча Тангаксоан II достоверно мёртв, погибнув во время партизанских действий под сгоревшим дотла Цинцунцаном. Детей у него, кроме Эрендиры, нет, поэтому есть обоснованное мнение, что претензии на земли пурепеча может предъявить только правообладатель принцессы Эрендиры. И Хуицилихуитл IV знал только один способ, как можно им стать.

Она очень недовольна, смотрит волком, но от агрессивных действий её уже отучили и она просто смиренно ждёт, когда же это всё закончится.

– Начинаем, – произнёс прелатль Куохтемок, после длительного наблюдения за солнцем.

Видимо, подгадывал наиболее благоприятный момент…

Затрубили медные трубы, а от основания пирамиды раздался многоголосый выдох. Наконец-то, началось.

Освальд знал свою роль, поэтому поднял ящик, стоящий у ног и медленно понёс его ко встающему с трона верховному правителю.

Этикет инаугурации разрабатывали жрецы Вечного Солнца, поэтому то, что будет происходить дальше, ещё не видел никто.

Ос поставил ящик у ног правителя.

Подключился Охтли: упал на колени и пополз к ящику. Аналогично поступили и жёны Хуицилихуитла IV. Эрендире пришлось получить тычок дубинкой от гвардейца, чтобы начать выполнять свою часть.

Освальд встал на одно колено и подал сигнал барабанщикам.

Удар.

Все задействованные, включая Освальда, но исключая Хуицилихуитла IV, положили руки на крышку ящика.

Удар.

Ящик был синхронно открыт, а Охтли отполз назад с не нужной теперь крышкой.

Удар.

Хуицилихуитл подошёл к ящику, а Охтли приполз обратно.

Удар.

Освальд достаёт булатную кирасу и вручает её правителю. Две жены его раскрывают крепления и помогают надеть сталь на голый торс. Неприятные ощущения, вероятно, но подобрать уместно выглядящий поддоспешник не удалось.

Удар.

Охтли достаёт булатные поножи с набедренниками. На этот раз, надеть их помогают Освальд и Эрендира. Последняя делала свою работу, но поджав губу и всем своим видом выражая недовольство.

Удар.

Освальд и Эрендира отходят назад, а жёны Неуцтика и Зиткэла достают из ящика наручи, после чего вдевают в них руки верховного правителя.

Удар.

Освальд достаёт из ящика шлем и передаёт его Хуицилихуитлу. Тот надевает его и размещает поудобнее.

Удар.

Охтли достаёт булаву и щит-баклер, то есть скипетр и державу. Хуицилихуитл берёт инсигнии в руки и поднимает их вверх.

Удар.

Прелатль Куохтемок взмахивает кадилом и окропляет вполне состоявшегося императора самым чистым спиртом в городе.

– Сим правиши долгие года, – напутствовал он императора на старинном диалекте науатля.

– На то воля Вечного Солнца, – синхронно подтвердили все присутствующие.

На этом инаугурация была завершена, точнее, её самая ритуальная часть.

Хуицилихуитл IV решил, что, раз уж он станет императором, то надо и имя себе подобрать под стать. Он знал, что в Европе Папы Римские принимают новые имена при избрании. А раз всяким папам можно, то чем хуже верховный правитель?

И, естественно, он выбрал нечто, что считалось крутым в метцтитланском обществе.

Теперь его зовут императором Оцелотлем I.

«Ягуар, но не Ленд Ровер, а животное», – мысленно усмехнулся Освальд. – «Символично, учитывая, что у меня фамилия Точтли – кролик. Кролик, работающий на Ягуара… В этом что-то есть…»

И Эль Президенте вышел на край вершины пирамиды, чтобы пообщаться с народом.

– Гордые жители Метцтитлана! – громко заговорил он. – В этот достопамятный день, под бдительным взглядом Вечного Солнца, началось наше благополучное будущее!

Народ заорал восторженно. В целом, Хуицилихуитл IV пользовался поддержкой народа, так как он, ещё до прихода Освальда, был культовой личностью, а с новой религией, новыми завоеваниями, беспрецедентным ростом уровня жизни и победой над голодом, стал где-то на уровне бога из прошлой религии. Несомненно, кто-то ему уже давно поклоняется, не приняв новой религии и не отказавшись от старой. Дополнительным фактором было то, что в городе уже стоит две ростовые статуи из мрамора, очень достоверно изображая Хуицилихуитла IV в самых величественных и внушающих позах.

Работал над статуями сам Альфонсо Ломбарди, прибывший в Новый Свет полгода назад. Ваял статуи он быстро, так как Хуицилихуитлу IV не терпелось увидеть себя, но в камне. Но Ломбарди был профи, ученик одного из лучших скульпторов Италии – своего дяди Пьетро Ломбарди. Но дядя его давно умер, завещав племяннику стать легендой.

А ещё Освальд, буквально, охренел, когда узнал, что легендарный Микеланджело сейчас вполне себе жив и здоров. Он в Риме, ваяет статуи по папскому заказу. И кидать Папу Римского для него было неприемлемо, поэтому он отказал Макиавелли, и не соблазнили его щедрые посулы. Он просил обратиться через пару лет, когда работа по контракту со старым Папой будет завершена. У Освальда поджилки тряслись от перспектив. А что, если САМ Микеланджело сотворит что-нибудь гениальное именно в Новом Свете? Именно в Метцтитлане? И Освальд, пусть и косвенно, приложит к этому свою руку? Это было бы потрясающе…

Леонардо да Винчи, к сожалению, уже умер. В 1519 году, старым и никому не нужным. Окажись Освальд тут лет на десять пораньше, возможно, удалось бы пересечься…

«Окажись я здесь на десять лет раньше, всё пошло бы совершенно иначе», – подумал Освальд, перестав слушать речь императора. – «Вообще, Копчёный мог дать кейс с этим дерьмом Пако. И тогда я бы просто сдох, а здесь оказался бы Пако. И бес его знает, как бы всё тут повернулось…»

Иронично, что именно он, простуженный и совершенно не готовый к тому, что его ждёт, оказался в этом мире. Будь у него, действительно, банальная и безопасная простуда, привычная местным, испанцы бы прикончили Метцтитлан. Кортес бы не пощадил никого.

Но Кортеса не пощадил грипп и исторический процесс совершил резкий поворот. Освальд и миллиардной части не сделал из того, что сотворили эти неклеточные инфекционные агенты за очень короткое время…

Тем временем, император перешёл к главной части.

– … отныне все зарегистрированные в городе свободные жители являются гражданами Метцтитланского имперского союза! – провозгласил император Оцелотль I. – Это даёт вам право участвовать в политической жизни города, для чего будут созданы районные самоуправления! Подробности сообщат глашатаи на площадях завтра на рассвете! Грядёт новая эра нашей с вами жизни!

Это он про новую районную администрацию. Старая система управления отнимала слишком много административных ресурсов, не отвечала растущим требованиям резко скакнувшей численности населения, поэтому должна была быть реформирована.

И тут Освальд сказал своё слово.

Теперь все бюрократы районного самоуправления должны будут избираться голосованием жителей. Если районная бюрократия не удовлетворяет избирателей, они могут подать жалобу, которая должна набрать не менее пятидесяти процентов голосов, в администрацию дворца императора и та инициирует перевыборы. Благодаря звену дворцовой администрации с бухты-барахты скидывать полномочных людей будет нельзя, но администрация получит негласный указ удовлетворять каждую жалобу на функционера. В конце концов, этим людям самим жить в своём районе, поэтому они должны лучше знать, какой кандидат их устраивает или не устраивает.

Власть у районной администрации будет распространяться только в выделенном районе, но более сложные вопросы предполагается решать в районном совете, обладающим большими полномочиями и большей широтой властью.

Таким образом, сильно снижается нагрузка на администрацию Эль Президенте, что позволит его бюрократам вздохнуть с облегчением, начав заниматься более глобальными вопросами.

Немножко автономии людям не повредит, Освальд считал, что поступает правильно.

Конечно, Хуицилихуитл IV не захотел сразу давать много власти простым людям, изначально восприняв проект реформы отрицательно, но Освальд хорошо подготовился и всё продумал. Настолько проработанную реформу сразу завернуть будущий император не мог, а когда вник в суть, посчитал, что дело-то, на самом деле, хорошее и выгодное.

С завтрашнего дня начнётся организация выборов достойных, по версии избирателей, людей, на ключевые посты в районных администрациях. Первый месяц покажет, насколько был прав Освальд, а на второй месяц практика будет распространена на союзные города.

Ничего подобного нет во всём мире, поэтому Метцтитланский Имперский Союз с завтрашнего дня можно считать самым демократическим и свободным государством на планете Земля.

«А ведь вот эта автономия на районном уровне резко снизит недовольство людей», – подумал Ос. – «Если случится некое дерьмо вследствие ошибок управления, можно сказать, что люди сами виноваты, раз выбрали такого головожопого главу».

Накладки и ошибки будут, система новая. Но также нельзя сказать, что нынешняя система работает без ошибок и накладок. Ошибаются, накладывают кучи – систематически и масштабно. Потому что реального интереса следить за качеством жизни жителей городских районов, у бюрократов просто нет. Они просто делают свою работу, заполняют отчёты и делают доклады вышестоящим, отрабатывают поступающие жалобы, устраняют неполадки – при таком отношении нет причин гореть за людей. А при избираемых районных администраторах есть шанс, что определённый процент функционеров пройдёт не за властью и богатствами, а ради простых людей. Освальд и сам подумывал баллотироваться в соседнем с зоной «ОсКорп» районе в главы районной администрации. Полномочий там дают нормально, поэтому будет реальная возможность помочь людям. И послужить наглядным примером.

– … видя трудности, с которыми ежедневно сталкиваются простые граждане, неспособные прокормить себя в силу болезней или увечий, – продолжал император, – я принимаю решение учредить пенсию Вечного Солнца! Забота о собственной семье и своих близких – это одна из заповедей нашей веры! Кто семья для императора?! Вся держава! Порядок оказания помощи нуждающимся будет озвучен глашатаями завтра, на рассвете!

Народ восторженно заорал. Слухи ходили, но в них мало кто верил.

Освальд несколько недель клевал мозги верховному правителю, чтобы организовать такую неслыханную в нынешние времена социальщину. В итоге, ключевым фактором положительного решения стало то, что инвалидов и беспомощных стариков очень мало, поэтому сильно это на бюджет не повлияет. Зато эта забота об обездоленных купит народную поддержку.

Император планировал вести интенсивные завоевательные войны до самого края цивилизованных земель. А ещё будут войны против инков, майя и испанцев. Чтобы вести войну, недостаточно изобилия ресурсов и мощной армии. Ещё нужно, чтобы был лоялен народ. И подобные мелкие и необременительные действия, правильно поданные СМИ, читай глашатаями, станут кирпичиками в здании незыблемой репутации доброго и заботливого правителя, за которым, как за каменной стеной.

Хуицилихуитл IV уже удостоверился, что намерения Освальда чисты, поэтому он внимательно прислушивался к его рекомендациям. Пусть большую часть предложений по социалке он отвергал, считая их или несвоевременными, или совсем неуместными в их обществе, но меньшая часть, например, как пенсия по устойчивой нетрудоспособности, находила отклик и принималась в работу.

«Когда-нибудь мы построим настоящее социальное общество, гордые члены которого будут строить могущественное государство, способное принести мир всей планете», – подумал Освальд.

Мечты. Но если бы люди не мечтали, то история человечества закончилась бы на этапе спуска с деревьев.

Речь императора была завершена.

Люди ликовали, так как их заранее разогрели чтением докладов об успехах. Освальд как-то видел выступление Фиделя Кастро с докладом о успехах кубинского народного хозяйства. Это было частью передачи о годовщине смерти Кастро. Запись выступления была архивной, с ещё относительно молодым лидером. Вспомнив об этом эпизоде, Освальд предложил Хуицилихуитлу IV выступить перед народом с докладом, но тот не принял идею. Потому что ему показалось, что это будет выглядеть, будто он брал какие-то обязательства перед своим народом.

Но освальдская идея нашла вторую жизнь сегодня. Функционеры из дворцовой администрации публично зачитали часть готового отчёта, составляемого лично для верховного правителя. Цифры были большими и громкими, так как экономика Метцтитланского Союза переживала бурный рост от притока рабов и ресурсов. Подавляющая масса горожан понять значения этих статистических цифр не могла, поэтому функционеры делали подробные пояснения.

Непривычные к пропаганде уши восприняли хорошие новости очень положительно, поэтому Хуицилихуитл IV толкал свою речь уже подогретому и восторженному слушателю. Поэтому имел максимально возможный успех.

Возможно, эту императорскую инаугурацию люди запомнят, как самый лучший день на их памяти…

«Во всяком случае, новости сегодня были только хорошие», – подумал Освальд, глядя на отступающего с края платформы императора Оцелотля I.

//Русское государство, Астраханское наместничество, 30 июня 1525 года//

Войной пропах воздух.

Голица, также известный как воевода Михаил Иванович Булгаков, прибыл в Астраханское наместничество вместе с армией.

Шокирующая эффективность полков нового строя, созданных при помощи метцтитланца Освальда Точтлева и соратника его, гишпанца Альвара Мурильева, полностью изменила представления государя о принципах организации войска.

Поместное войско, в обоих походах против татар показавшее себя посредственно, потеряло всякий смысл.

Деньги поступали из-за Океана всю навигационную пору, поэтому Василий III, в какой-то момент, решил, что формировать войска по-старому теперь нерационально.

Поместное войско было упразднено, брони и оружие выкуплены казной по щедрой цене, а каждый удел получал солдатский наказ – два раза в год предоставлять оговорённое количество солдат в формируемые полки. Готовить их не надо было, нужно было просто отдать государю, а дальше он как-нибудь сам. В солдаты людей брали немного, но систематически.

Полки нового строя разделили на пограничные и атакующие. Пограничные, что подразумевается их наименованием, стояли в сети острогов вдоль границ государства, а атакующие квартировались в казармах близ Москвы и неплохих дорог, по которым скоро можно будет добраться до любого края государства. Дороги ещё не закончены, но это вопрос времени, так как в них вкладывается ещё больше денег, чем в полки нового строя.

Остроги постепенно «переодевают» в камень, чтобы татарва даже думать не смела, что их можно просто так взять и спалить. К каждому острогу проведена дорога, вдоль которой ходят патрули. Вообще, в целом, пограничную территорию тщательно шерстят патрульные разъезды, чтобы вовремя сообщить о татарском набеге.

Уже было несколько случаев, когда перехватили крупные группы налётчиков и предали их мечу. С мелкими группами дело обстоит похуже, но и вреда они несут меньше. Перехватывают, бывает, а затем казнят. Теперь, когда граница под присмотром острогов, перехватывать вторженцев стало намного легче и приятнее.

Душа Голицы радовалась по пути в Астрахань: вдоль дороги уставили колы с телами налётчиков. По замыслу князя Андрея Шуйского, каждые тридцать метров вдоль дороги будет стоять кол с пленённым налётчиком. И так до самой Москвы. Это наглядно показывает, что он тут не мух ловит, а занят полезным делом. Может, такой подход покажет всяким охочим до чужого, что на Русь идти невыгодно и опасно для жизни.

«Но кого это останавливало?» – подумал Голица.

Государь, в целом, был доволен работой князя Шуйского, но Голицу всё-таки послал. Послал не просто так, а с наказом взять под командование полк нового строя и выжидать.

Крымский хан Саадет Герай, пришедший к власти в 1524 году, был настроен проосмански. Это было неудивительно, так как его кандидатуру одобрил лично Сулейман I, отправив вместе с ним отряд янычар. В Кафе янычары обеспечили безопасность нового хана и помогли ему подчинить крымскую знать. Против воли османского султана местные беи идти не решились, поэтому смиренно приняли нового хана.

Теперь, когда на ханском троне сидит гарантированно проосманский хан, карательный поход на Москву может быть поддержан силами османского султана, который заинтересован в том, чтобы русский государь не лез к побережью Чёрного моря. Крымские татары Сулеймана I вполне устраивали, так как привозили большое количество рабов и ценностей с русских и литовских земель. А ещё они, гарантированно, не пойдут против османов, в случае чего. Случаи бывают всякие, поэтому Сулейман I был готов раскошелиться для сохранности своих протеже.

И вот пришли вести, что татары уже готовятся к походу, который состоится в ближайшие месяцы. Им надо не просто разбить русскую армию, но взять и разорить Москву, как это сделал золотоордынский хан Тохтамыш.

Если армию, теоретически, разбить можно, что теперь, после результатов двух походов, видится сомнительным, то Москву просто так взять уже не удастся. Василий III вкладывал безумные деньги в строительство фортификаций и теперь нужна основательная и многомесячная осада, чтобы вскрыть все линии обороны и подавить все пушки, обильно расставленные в крепостных башнях. Похоже, что с Москвой у кочевников ничего не получится.

Но был ещё один вариант у хана Саадет Гирея. Он мог «восстановить честь собратьев» путём освобождения Казани и Астрахани. Освобождение этих земель и посадка прокрымски и проосмански настроенных правителей на троны – это, фактически, восстановление статус-кво. Василий III склонялся к тому, что крымский хан выберет именно этот путь, так как уже все в регионе знают, что с Москвой будет не так просто. И никто, кроме государя и поверенных людей, не знает точного числа полков нового строя, так как информация эта – тайна за семью печатями.

«Когда враг не знает, сколько у тебя рук, приготовиться ко всем ударам он не сможет», – подумал Голица, наблюдая за степью с крепостной стены Астраханского кремля.

Русское государство окружают враги. Литовцы, ливонцы, поляки, татары – все они хотят завоевать и поработить Русь. И если литовцы сидят, пока что, очень тихо, то ливонские конфедераты[57] начали некую активность на границах.

Голица знал далеко не всё, но в Московском Кремле крутился и был осведомлён о новостях с Запада: Карл V почти в открытую поддерживает Ливонскую конфедерацию деньгами и оружием, с вполне понятными целями.

Новый игрок на восточных границах был никому не нужен, поэтому реакция следовала объяснимая и ожидаемая.

Порт Рюрик – это новопостроенный город рядом с Михаило-Архангельским монастырём, созданный, исключительно, для обхода ненадёжных датских проливов и приёма кораблей из-за Океана. Метцтитланские благодетели привозят туда золото и серебро, а обратно забирают ткани, шелка, булат и иную сталь, которую государь смог достать за период между плаваньями.

Сталь очень дорога для метцтитланцев, но они также очень ценят шёлк, дубовые доски и олово. Олова и самим мало, но золото дороже. Поэтому всё олово, что добывается на землях Руси, уходит за океан. Бронзу всегда можно купить у литовцев и поляков, которые перекупают её у германских княжеств. Олово тоже покупается там же, за что метцтитланские посланники отсыпают дополнительные золото и серебро. Серебра, к слову, последнее время начали привозить существенно больше и само оно стало намного качественнее.

Сам Голица, за успешные действия в походе, получил одно обещание от государя. Если он сможет отразить татарский удар, ему будет даровано наместничество в покорённой Казани. Это, конечно, не удельное княжество, но всем и так ясно, что государь больше уделов не раздаёт.

«Надо брать, что дают и не возмущаться», – подумал Голица. – «Наместником государя не может быть человек без княжеского титула».

Княжеский титул – это предел мечтаний для Голицы. Из бояр в князи – это головокружительная карьера. Многие поколениями остаются боярами, без надежд на улучшение положения, а тут такая возможность…

Нужно очень хорошо проявить себя при вторжении татар. И тогда княжеский титул будет в его руках, а также перспективная должность наместника.

У него зачесался шрам на затылке. Это последствия касательного удара литовской саблей.

В битве под Оршей его чуть не убили литовцы, но он выжил и был взят в плен. До 1519 года его держали в темнице. Государь предлагал серьёзные деньги за его выкуп, но великий князь Сигизмунд I не пожелал отпускать Голицу. С течением времени, отношение стало мягче, Голицу выпустили из темницы и позволили жить в скромных палатах. А в 1523 году, в январе, в Вильну пришёл мор. Это был отличный шанс.

Первое время люди и носу не казали из своих домов, поэтому Голица тщательно приготовился и совершил дерзновенный побег. Украв лошадь и саблю, он, замерзая посреди зимней стужи, добрался до русских земель. Истощённого и изнеможённого его доставили в Москву, где государь очень обрадовался такой новости. А в мае того же года, когда Голица восстановился, государь поручил ему не слишком обременительное занятие – встретить дорогих заморских гостей…

И именно с этого момента Голица начал отсчитывать, про себя, новую историю Русского государства. До прибытия Освальда Точтлева было одно, а после прибытия стало совсем другое…

Вот так, стоя и размышляя о делах минувших дней, Голица чуть не упустил из виду отряд всадников, спешащих в город.

– Дозорный, кто это? – крикнул Голица наблюдателю на башне.

Наблюдатель был снабжён гишпанским стеклом, позволяющим видеть намного дальше, чем обычным взглядом.

– Наши! – крикнул дозорный в ответ. – Патрульный разъезд боярина Измайлова! Руками машут! Кричат что-то, но не слышно.

– Открыть ворота! – приказал Голица, увидев, что преследователей за ними нет.

Патрульные заскочили в кремль и остановили коней.

– Михаил Никитич, что за спешка? – спросил спустившийся со стены Голица.

– Татарва! – выпучив глаза, сообщил боярин Измайлов. – Тьма тьмущая!

– Где? – напрягшись, спросил Голица.

– На Волге уже! – воскликнул боярин. – Разделили войско, одна часть на север пошла, одна к нам! Завтра будут уже здесь!

– Воевод ко мне! – приказал Голица ближайшему солдату, который сразу же убежал исполнять.

Примчались воеводы правой и левой руки.

– Сколько татар, чем вооружены, османы среди них есть? – спросил Голица у Измайлова.

– Татары конниками в основном, орудий не видели, но османы есть, – ответил Михаил Никитич. – Только османы с частью татарского войска на север пошли, Москву брать. К нам идут только татары, в числе не меньше двадцати тысяч.

– Полки к бою, – не стал долго думать Голица. – Аркебузиров снабдить десятикратным запасом зелья и дроби, обоз не брать. Будем встречать супостатов…

//Русское государство, Астраханское наместничество, 1 июля 1525 года//

Войска выстроились на поле. Вокруг бескрайняя степь, а позади Астрахань.

Голица смотрел на формации татар и с отчаяньем осознавал, что патрульных жестоко обманули.

Половина «татарских» конников – это османские азапы, что видно по не в пример лучшей экипировке, чем у кочевников. Кавалеристы размещены по флангам, что нехарактерно для татар, всегда делающих ставку на лавинный удар. В центре расположена османская пехота, которую, вероятно, везли сюда на лошадях. Иначе их столь скорое прибытие не объяснить. По Волге их доставить было нельзя, иначе бы их расстреляли с кремля. Значит, тот табун лошадей, создающий фон войску – это транспорт для пехоты. Янычары…

Их не меньше двадцати тысяч, если примерно. Кавалерии не меньше шести тысяч, но половина из них османские азапы, что очень и очень плохо.

Разведчиков отправляли неоднократно, но османские войска очень хорошо играли роль кочевников. Но это и не слишком для них обременительно: мехов добавить к броням, а морды у них точно такие же, как у татар…

Янычары не слезали с коней до последнего момента, чтобы точно заманить врага в ловушку. Вооружены луками,[58] поэтому обмануться было очень легко. Сейчас-то янычары сбросили все эти шкуры и татарские шапки, надев свой традиционный наряд.

Про этих османских воинов Голица только слышал. И ни разу там не было ничего хорошего. Опасные, смертельно опасные воины.

А у Голицы только четыре полка нового строя против этой орды…

«Не собирались эти супостаты идти на Москву», – подумал Голица. – «Астрахань и Казань им нужны, чтобы вернуть, как было…»

Сейчас их будут жестоко убивать, скорее всего, убьют, а потом поставят в Астраханский кремль нового хана. Он будет очень благодарен Василию III за качественные фортификации…

Стратегической ошибкой было бросаться навстречу. В городе были шансы выстоять, пусть и очень маленькие. А теперь…

«Но сдаваться рано», – решительно положил руку на саблю Голица. – «Рано сдаваться».

Переговоров, как и всегда с кочевниками и басурманами, не ожидается. Голицу они знают лучше некоторых русских бояр, поэтому у них не должно быть сомнений в том, что он не сдастся и другим не позволит.

– Не выдюжим… – посетовал воевода правой руки, князь Старицкий.

Андрей, князь Старицкий – младший брат государя Василия III. Голица хотел от него отказаться, но государь настоял. А теперь получилось очень неудобно. Даже если Голица выстоит и выживет, гибель брата государя ему не простят.

– Выдюжим, – как можно более уверенно произнёс Голица.

Артиллерии у русского войска мало, но есть, чем ответить. Зато пороха очень много и воевать они смогут очень долго.

Войска приготовились к бою.

Голица забрался на коня и поехал к войскам.

– Братцы! – начал он свою речь. – Супостаты злокозненные пришли на землю нашу! Басурманского султана помощью заручившись! Не дадим в обиду землю русскую! Не посрамим чести предков наших! Они глядят на нас с небес! Пришедших к нам с мечом – в землю сырую!

На противоположной стороне, лично хан Саадет I Герай, читал свою речь. Там было, в основном, про то, что злокозненные русские захватили исконно татарские земли Астрахани и Казани, что прощать никак нельзя. Что это новая война. Не обыденный набег, но восстановление справедливости.

Когда речи были закончены, войска, почти синхронно, двинулись на сближение.

Отдавать инициативу никто не хотел, поэтому предполагалась битва манёвров. Прикрыть свои фланги, но одновременно с этим ударить по вражеским, обойти с тыла, дезориентировать и рассеять вражеской войско – задачи, коим насчитываются тысячелетия.

У русского войска с защитой флангов дела обстоят получше: четыре полка войска представляли собой четыре каре, защищённые со всех сторон. Единственным способом разрушения терции, огрызающейся смертоносными свинцовыми залпами, являются скоординированные удары в углы. Чисто логически понятно, что по углам пик гораздо меньше, чем на любой из сторон, поэтому именно там можно создать пробой в центр строя. И тогда для терции наступит смерть. Ни в коем случае нельзя допускать прорыва формации.

Только вот прошло смехотворно мало времени с момента первого применения этой тактики. Слишком мало было битв против терций, чтобы кто-то начал извлекать из них ценные уроки. Даже сам Голица, хоть и думал об этом, так и не смог придумать способа одолеть терцию. Разве только выставить такую же формацию, а там чья сила пересилит…

Один полк Голица оставил в резерве, под командованием князя Старицкого, а три взял с собой в атаку. Врагов много, но терция сводит на нет основную ударную силу конницы.

Хан Саадет замыслил фланговый удар, чтобы окружить и сковать русские силы. Это стало видно по действиям кавалерийских крыльев, начавших движение по широкой дуге. То, что должно было быть пресечено русской конницей, оставалось без ответа, так как конницы у них нет. Но это и неважно, так как татары могут с равной эффективностью убиться как о фронт формации, так и о фланг или тыл. Потому что ощетинившееся пиками каре нивелирует все эти фланговые манёвры. С другой стороны, одновременный натиск пехоты во фронт и кавалерии в тыл – хорошего мало. Но такой сценарий Голица предвидел, поэтому три полка двигались в шахматном порядке, чтобы можно было перетереть между формациями атаковавшую с тыла кавалерию. И видно, что крымский хан этого не понимал.

Именно поэтому история людского рода научила людей бояться всего непонятного. Потому что мир полон неприятностей и всё непонятное, в большей части случаев, несёт опасность. Те, кто недобдел, обычно потом не мог воспитать потомков, так как умер. Выживали только перебдевшие.

Османская пехота вышла на достаточную дистанцию и открыла стрельбу из луков. Но луки малоэффективны против русских полков нового строя: государь не экономил и снабдил солдат, всех до единого, стальными бронями, неуязвимыми для стрел и арбалетных болтов. Дошло до того, что даже панцирей в полках нового строя было мало – основная масса солдат была оснащена стальной чешуёй и глухими шлемами.

Пока османы стреляли, русское войско приближалось. Наконец, они достигли действенной дистанции и начали отвечать огнём аркебуз. От пищалей уже полгода как отказались, перейдя на самое современное огнестрельное оружие работы итальянских мастеров. Пока что так, но лишь до тех пор, пока изготовление лучших аркебуз не освоят русские мастера. Василий III прекрасно понимал, что, когда он пойдёт на Великое княжество Литовское, поставки из Европы будут прекращены. Схизматики, в случае реальной опасности, склонны держаться своих…

Какими бы ни были меткими мастерами янычары, но перед свинцовой дробью луки пасуют. Это стало ясно, когда янычарский строй начал таять под огнём. Сегодняшний день в очередной раз покажет, что лукам и арбалетам пора уходить на свалку истории.

Тут в тыл двух передних полков ударила кавалерия. Большая часть едущих в передних рядах кочевников повисла на пиках, кто-то прорвался между, но умер от ударов коротких копий и мечей, а затем их начал жать тыловой полк, резко сблизившийся и закрывший ловушку.

«Между молотом и наковальней», – подумал Голица, стоящий на наблюдательном пункте близ резерва.

Кавалерию крымский хан, таким образом, не потерял, но сильно убавил в численности.

Татарская конница отступила, теряя людей и лошадей от обстрела в спину, но затем в дело вступила османская пехота.

Столкновение двух могущественных сил проявилось грохотом металла и криками людей.

Пики двигались вперёд и назад, поражая тяжелобронированных янычар, вооружённых короткими копьями и ятаганами. Давка была невыносимой, но русский строй держался.

Крымско-османская пехота «обжала» терции полуобхватом, но это имело, пока что, слишком мало толку.

Стрельба не прекращалась, но теперь аркебузиры делали это осторожно, чтобы не задеть своих. Они протискивались вперёд, выдвигали аркебузы через плечи соратников с щитами и мечами, после чего разряжали набитые свинцовой дробью орудия в неприятеля и сразу отступали в центр строя.

Третий полк, находящийся под командованием князя Василия Андреева Микулинского, начал выполнять сложное перемещение на правый фланг.

Следовало помнить о всё ещё живой кавалерии, но сценарий битвы был написан пару часов назад и все знали, что и когда делать. Поэтому Голица взял свой полк и повёл его на место третьего полка.

Князь Микулинский планировал ударить в левый фланг вражеской пехоты, планомерно продвигаясь вдоль фронта первого и второго полков. Это должно сработать.

Спустя два десятка минут, Голица занял место и стал ждать. Остальные полки бились против превосходящего противника, но, пока что, численное превосходство врагу никак не помогало.

Голица увидел, что кавалерия кинулась на повторный удар по тылу первого и второго полков. Он опустил забрало латного шлема и перехватил саблю поудобнее.

– Вперёд! – приказал он, когда татары наступили на те же грабли и увязли в тылу атакуемых формаций.

Психологически тяжело сближаться с массой кавалеристов, которые в очередной раз застопорились и пытались прорвать строй пикинёров. Но каждый солдат в полку выучен и подготовлен к такому, поэтому лошадей не боится. И, тем более, их наездников.

Залязгал металл, обратившись в металлический грохот. Жужжали пролетающие стрелы, вопили раненые и хрипели убитые. Апогей битвы.

Полк Голицы продавил кавалеристов пиками, а остановился лишь, когда соприкоснулся с пиками первого полка.

Вновь попытка разрушения строя потерпела провал.

Но тут по левому флангу ударил отряд янычар. Эти воины яростно рубили пики ятаганами, но не могли достать до солдат, умирая ещё на подходе. Впрочем, вечно это продолжаться не могло.

Залп аркебуз солидно проредил их хаотичный строй, а затем остатки янычар прорвались через пики, чтобы столкнуться с мечниками.

Вот тут Голица и обагрил свою саблю османской кровью, развалив шею молодому голубоглазому и светловолосому пареньку.

Янычар набирают из славян. Обращают в магометанскую веру и обучают в верных воинов султана. Им назад дороги нет, поэтому они дерутся отчаянно, до последней капли крови. Победа или смерть.

Сегодня, вероятно, смерть.

Сам Голица не ожидал, что полки продержатся так долго. Пусть многие, вероятно, ранены, но ни одна формация не разрушена, а врагов уже не так много, как всего пару часов назад.

Тем временем, бой продолжался.

По отступающим, время от времени, крымским татарам стреляли аркебузы, а пикинёры усиливали давление на стойких.

Тактическую задумку нужно было завершать, поэтому Голица повёл свой полк на левый фланг.

Обогнув первый полк, он вышел на пехоту татар и вступил с ней в схватку.

Пики изгибались в замысловатом танце, поражая случайных врагов. Трещало дерево, звенела сталь и рокотали аркебузы – последние часы Голица слышал только эти звуки.

С пехотой воевать – это не одно и то же, что с кавалерией. Если всадник ограничен в манёвре своим конём, не желающим насаживаться на пики, то пехотинец стоит на своих двоих. И, при определённой сноровке, он способен проскользнуть между пиками и поразить пару-тройку пикинёров. Если бы не мечники, стоящие рядом с последними.

Ожесточённо рубясь с врагами, Голица не забывал следить за ходом битвы, по мере возможностей.

В принципе, всё и так было понятно с самого начала: два полка связывают пехоту, а ещё два полка обходят с фланга и сжимают эту пехоту в тиски. Кто-то обязательно сбежит, но и тотального уничтожения всех врагов Голица не планировал изначально. Надо сделать так, чтобы они перестали быть войском, а выживших можно и потом добить.

«Надо было попросить конников…» – с сожалением подумал Голица. – «Догонять татар замаемся потом…»

Государь конников не дал, сказав, что их и так мало для московского направления, а в Астрахани они не особо понадобятся. Полки нового строя, в его понимании, стали необоримым оружием, которое будет справляться с любыми врагами и без кавалерии…

В чём-то он прав, но, хотя бы, лёгкая конница им бы сейчас не помешала…

Первому полку османы начали давить в угол. Опасно.

– Прошков, бери роту мечников и на прорыв к первому полку! – приказал Голица одному из сотников. – Не позволь пробить строй!

Сотник кивнул и побежал исполнять приказ.

Рота мечников вышла со свободной стороны формации и начала прорыв к сотоварищам.

Ожесточённая рубка идёт – идут часы.

Вражеские силы создавали опасные моменты ещё несколько раз. Голица устал физически и морально, устали и солдаты. Тяжело убивать отчаянно сопротивляющихся этому людей. Вечно это продолжаться не может.

Усталость брала своё: солдаты совершали смертельные ошибки, а кто-то выбивался из сил и падал под ноги товарищей, погибая в давке. Потери, даже при беглом взгляде, начали расти. А у противника они как были на высоком уровне, так и остались. Сказывались экипировка и тактика.

Крымский хан тоже что-то понял, поэтому сигнализировал отступление.

Моральных сил организовывать преследование не было. Голица обеспокоился, что это вызовет большие потери.

Поле боя осталось за русским войском.

Собрали раненых, добили безнадёжных и отошли назад, к позициям артиллерии, которая молчала весь бой.

По пути к исходным позициям Голица заметил, что у него в левом плече торчит обломанная стрела. А он, поначалу, списал слабость в руке лютой усталостью.

– Воевода ранен! – закричал один из ближних сотников. – Воевода ранен!

Голицу положили на растоптанную тысячами ног землю и начали оказывать помощь. Вот теперь стало больно.

К счастью, стрела пробила мясо насквозь и всё, что было нужно – срезать наконечник и извлечь древко.

– Где басурманское зелье?! – заорал десятник Зиновий, ответственный за врачевание.

– Тута, – подбежал некий молодой солдат, его помощник.

– Ща мы, воевода, проценицимицирование сделаем… – заверил Голицу Зиновий, открывая медную баклажку.

«Басурманское зелье» – это метцтитланский спиртль, применяемый для убийства неких мелких тварей, проникающих в открытые раны. Если свежую рану, как следует, полить зельем, а затем повязать чистую тряпку, можно избежать нагноения и, тем самым, спасти конечность. Говорят, что много кому уже помогло миновать горячки и смерти.

Получив перевязку, Голица благодарно кивнул десятнику Зиновию, а затем, при его помощи, вновь облачился в латную броню.

«Не помог мне фряжский латный доспех…» – посетовал он мысленно.

Тут бронебойная стрела неудачно попала в сочленение между пластинами, не встретив какого-либо сопротивления. Просто не повезло.

Обернувшись, он увидел усеянное трупами людей и лошадей поле. Видывал он такое и раньше, но, обычно, врагов и друзей на поле было, примерно, половина на половину, а тут, в основном, лежат османы и татары. Это было так неожиданно и приятно. Очень приятно.

Но если примерно прикинуть, осман и татар было раз в пять больше. Можно было гордиться, что побили так много…

– Переговорщики идут! – воскликнул кто-то.

– У нас с басурманами разговор короткий… – озлобленно процедил десятник Зиновий.

– Нет, в этот раз надо поговорить, – покачал головой Голица. – Может, сдаваться идут?

Зиновий недоуменно уставился на него.

– Ха-ха-ха-ха! – рассмеялся Голица.

– Хы-хы-хы! – засмеялся десятник, обнажив желтоватые зубы.

– Ладно, пойду я, – решил Голица. – Воевод ко мне, будем с басурманами разговоры разговаривать…

Примерно, за прошедшие часы, они убили не меньше десяти тысяч. Из-за малого числа броней на противнике, из-за отличной выучки солдат, из-за новой тактики, которую ещё никто не понял…

Видно, что некоторые вороги выжили – ползают в пыли среди трупов. Но сегодня они уже не противники.

На относительно свободном от тел участке, переговорщики татар и османов встали, ожидая прибытия русских переговорщиков.

– Меня зовут Хаином Ахмедом-пашой, – представился османский полководец.

Примечательно, что говорил он, а не крымский хан, молча стоящий в отдалении. Ясно, кто тут, на самом деле, всем заправляет.

– Воевода Михаил Булгаков, – представился Голица, потерев подбородок правой латной перчаткой. – Можно звать меня Голицей.

Говорили на латыни, которой Голица неплохо владел. Удивительно, что язык давно мёртвых ромеев помогает разговаривать двум совершенно разным людям в степях канувшей в Лету Золотой Орды…

– Султан будет впечатлён вашей стойкостью, – произнёс Ахмед-паша. – Впечатлён ею и я. Я бился с госпитальерами при осаде Родоса – вы сражаетесь со сходным упорством.

Голица кивнул равнодушно.

– До заката подойдут дополнительные силы из янычарского корпуса, – продолжил Ахмед-паша. – У вас нет шансов, как не было их у рыцарей-госпитальеров Родоса.

Голица вновь кивнул с тем же равнодушием на лице.

– От имени султана Сулеймана Великолепного, – начал Ахмед-паша, – впечатлённый вашей доблестью и отвагой в битве, хан Саадет I Герай предлагает вам достойную капитуляцию. С оружием и поднятыми знамёнами вы можете оставить Астрахань и уйти на свои земли.

Голица вновь потёр подбородок латной рукавицей.

– Передайте хану Саадету I Гераю, что мы его от души благодарим, – произнёс он, сделав небольшую паузу. – Но это русская терция.

//Метцтитланский Имперский Союз, г. Янкуикатль, 20 сентября 1525 года//

Вновь морское путешествие.

Освальд готовился тщательно, потому что никто из наличных моряков по Тихому Океану ещё не ходил. Карты могли быть ненадёжными, поэтому взяли всё, что сумели достать.

Идти планировалось на каравелле «Святая Исидора», потому что это показалось императору символичным. Вообще, он считал, что отправлять первым на новые земли Освальда – это к счастью и успеху.

Помимо «Святой Исидоры», в тихоокеанское плаванье отправляются каравелла «Вестник Солнца» и каракка «Поступь Императора». Два последних корабля – это покупка Макиавелли, с экипажем не менее, чем на 80 % состоящим из отоми и ацтеков.

Первой целью будет Юго-Восточная Азия: Вьетнам, Лаос, Мьянма, Тайланд, Камбоджа, Бруней, Малайзия – пусть таких стран ещё не существует, но земля и люди там есть.

Разведают обстановку там – посетят Китай с официальной дипмиссией.

А Китай сейчас находится под властью Империи Мин. Макиавелли сказал, что туда добиралось очень мало путешественников, ибо далеко, поэтому сведения крайне неполные. Ещё там шастают португальцы, но это очень скрытные ребята, не любящие, когда лезут в их торговые дела.

Поэтому известно немного: у китайцев есть многочисленная постоянная армия, очень большой флот, позволяющий решать любые задачи в окрестных морях, а также сложная бюрократия, аналогов которой нет во всём мире. С этими ребятами нужно наладить дипломатический контакт и основать, желательно в столице, посольство Метцтитланского Имперского Союза. Серебро китайцам тоже очень нужно, но дарить им его никто просто так не будет. Китайцы, при всём желании, не смогут в реальные сроки начать представлять угрозу Европе, поэтому метцтитланская благотворительность для них закрыта. Да и им, при обретении современного флота, выгоднее будет начать колонизацию западного побережья Америки, чем лезть в непонятные дали непонятно зачем…

Ещё есть сведения, что китайцы разгромили португальский флот в 1521 году, чтобы показать, что здесь живут не дикие туземцы, а умеющая больно бить развитая цивилизация. На самом деле, португальцы просто начали слишком наглеть и проявлять колониалистские замашки, за что получили на орехи.

Китайская металлургия, по словам Макиавелли, впереди планеты всей, раз они могут снабжать оружием свою многочисленную армию. Это косвенное свидетельство, конечно, но, тем не менее, Ос сильно сомневался, что китайская армия вооружена макуахуитлями и копьями с кремнёвыми наконечниками…

После установления связей с Китаем, следующим пунктом назначения должна стать Индия. Из Китая брать рабов вряд ли получится, так как даже современные европейские корабли не являются для них неуязвимыми, но не факт, что в Индии нет никакой развитой империи…

Все эти моменты Освальд должен окончательно прояснить. Если окажется, что вся эта свистопляска с Индией и Китаем им не по зубам, придётся брать рабов в Юго-Восточной Азии… или в Австралии и Новой Зеландии. Об Австралии и Новой Зеландии Освальд знал крайне мало, но даже имеющихся знаний хватало, чтобы иметь представление об аборигенах. В Австралии жили какие-то чернокожие, а в Новой Зеландии разного рода маори. Суровые, брутальные, но пасующие против стали.

Неприятно, конечно, участвовать в разведке мест для будущего отлова рабов, но это нужно для процветания Метцтитланского Имперского Союза. Это нужно для Мексики.

И Освальд взошёл на борт «Святой Исидоры».

Это конец второй книги, уважаемые дамы и господа, но не конец цикла.

Когда будет продолжение – не знаю, но история очень интересная, получил удовольствие, когда писал. В будущем, когда-нибудь, я вернусь к этой истории. Ну и вы уже могли заметить, что качество написания второй книги существенно выше, чем у первой. В общем, цикл только выигрывает от времени.