Навь Остров. Территория забытых богов

Глава 17

Федор растолкал всех, как только сквозь мелкие прорехи в густых кронах забрезжил рассвет. Наспех перекусив и собрав вещи, маленький отряд продолжил путь вглубь острова под предводительством Василенко.

— Семеныч, — обратился к нему Алексей, обогнав всех остальных и пристроившись рядом, — а этот Ваш… Болот, случайно не тот, которого называют «йети», «алмасты», «сасквоч», «бигфут», или, более для нас привычно — «снежный человек»?

— Да кто его знает, — ответил Василенко, немного подумав, — лично я «снежных людей» не видел, но, судя по описанию очевидцев, которые их встречали — вполне может быть. К тому же, не раз слышал версию о том, что эти существа проникают к нам из другого измерения, поэтому такие неуловимые и скрытные. Так почему нельзя предположить, что то — другое измерение и есть Навь?

— А как он становится невидимым? Прям технология «Стелс» какая-то!

— Да никаким тут «Стелс» и не пахнет, Леха. Просто внушил он на телепатическом уровне, что вы его не видите. А если еще проще — отвел он вам глаза, вот и вся недолга. Морок навел, а я снял, потому вы его и увидели.

— Понятно. Помнится, кто-то в этой истории чем-то подобным уже занимался.

— Постойте, постойте, Григорий Семеныч! — Пристроился с другой стороны Матвей. — У меня тут другой вопрос назрел. А как же на счет наглухо закрытых Сварогом порталов, через которые обитатели Нави не могут проникнуть в наш мир? Выходит — могут, если тут вот так вот запросто леший гуляет, в лесном озере Вы лично русалок видели, дед Арсений этого, как его… овинника лицезрел? Они же все, насколько я понимаю, как говорится — не от мира сего, то есть — не являются обитателями Яви! Как же они сюда проникают?

— Позвольте, Григорий Семенович, я Вам помогу в деле просвещения молодежи. — Присоединился к разговору Игорь.

— Да уж будьте так любезны, профессор.

— Дело в том, молодые люди, что, согласно тем же Ведам, то есть — сборникам самых древних знаний, Навь делится на три уровня: «Светлая Навь», «Срединный мир», и «Темная навь». Так вот, все мифические существа: лешие, русалки, домовые, навки, луговые, шишиги, берегини, и другие, с которыми люди жили бок обок испокон веков, относятся к верхнему уровню — «Светлой Нави», откуда им не составляет особого труда попасть в нашу реальность, и запрет Сварога на них, скажем так, не распространяется. Они живут на самой границе с миром людей и никакого отношения не имеют к темным силам, которые были заперты на самых нижних уровнях мира мертвых.

— Все верно, Игорь Павлович. Более доходчиво я и не смог бы объяснить. — Удовлетворенно кивнул Василенко.

Спустя час после оставления места ночевки путешественники обратили внимание на то, что лес значительно утратил свою дремучесть, стал более привычным. Больше утреннего света прорывалось сквозь поредевшие кроны, стволы деревьев, верхушки которых все так же были загнуты к центру таинственной территории, почти очистились от густого серого мха, а заросли папоротника сменил ковер из изумрудной травы и чудесных цветов. Но главное из того, что увидели искатели на своем пути, и что их насторожило — легкая дымка, заполнившая пространство между деревьями и кустарниками.

— Ну, чего притормозили?! — Весело спросил невольно замедливших перед полупрозрачной пеленой движение мужиков. — Вы ведь сами стремились сюда! Столько тайн раскрыли, столько секретов! Неужели какой-то туман вас остановит в каком-то шаге от главного ответа, от окончательной разгадки всех здешних заморочек, длящихся две сотни лет!

После этого Василенко развернулся, и двинулся в сторону почти неподвижных хлопьев полупрозрачного тумана. Немного потоптавшись на месте, друзья переглянулись, и неуверенным шагом двинулись за Григорием Семеновичем.

Это был не совсем обычный туман, а если точнее сказать — совсем необычный. Несмотря на свою легкость и прозрачность, как будто вот-вот собирался окончательно растаять под лучами утреннего солнца, он оказался вязким, и передвижение в нем было схоже с передвижением в толще воды. Между более густыми хлопьями, плавно и хаотично летающими вокруг, иногда, с легкими щелчками, проскакивали фиолетовые разряды, от которых, впрочем, не было никакого вреда, если не считать легких «мурашек», пробегавших по спине после каждой вспышки. Но самое главное, несмотря всю прозрачность, сквозь туман нельзя было разглядеть ни лес, оставшийся позади, ни того, что ждало путешественников впереди. Даже под ногами, вместо привычной лесной почвы, с листьями, травой, и цветами, была все та же полупрозрачная субстанция.

Мужики шли словно водолазы — плавно переставляя ноги, оглядывая все вокруг широко открытыми глазами, в которых явно читался страх. И чем дальше они углублялись в странную пелену, тем больше хотелось как можно скорее вернуться в лес, который в этот момент казался более безопасным.

Но вот сопротивление тумана стало заметно ослабевать, впереди стали различимы стволы деревьев, под ногами опять зашуршала трава.

— Ну и ну, мужики! — Оглядываясь назад, сказал егерь. — Ощущение — не из приятных. Подобное я испытывал в Афгане, когда выходил на боевые задания. Чем дальше, тем страшнее. Со временем привыкаешь, но страх полностью не проходил до самого дембеля.

— Все правильно, Федь. — Василенко стоял в метрах пяти от «вынырнувших» из странного тумана искателей. — Сюда слабые духом вряд ли прошли бы. А вы — молодцы! Попрошу вас подойти, ребята. Посмотрите!

Открывшееся взору мужиков, подошедших к тому месту, куда пригласил их Григорий Семенович, повергло их в шок не менее, чем все то, что приключилось с ними за последние несколько дней.

Они стояли на возвышенности, у подножия которой раскинулась удивительной красоты долина. На залитом утренним солнцем пространстве сияло голубизной большое озеро, занимавшее больше половины доступной обзору территории, окруженное густым камышом и зарослями кустарника. Ветер, для которого простора было достаточно, что бы разгуляться, гнал по поверхности гребни волн, увенчанных белыми барашками, в левую сторону озера, которая была отделена полосой камыша от густого леса. К правой стороне примыкало поле, а за ним, словно клетки на шахматной доске, рассыпались квадратики огородов, большинство из которых, заросших высоким однообразным сорняком, выглядели заброшенными. Только за теми грядками, которые вплотную примыкали к постройкам начинавшейся за огородами деревни, и отличались друг от дружки разноцветными орнаментами, похоже, кто-то ухаживал.

Деревенские домики, выглядевшие с высоты холма, словно игрушечные, утопали в садах, показывая над деревьями только верхи крыш, крытых дранкой, или материалом попроще — камышом, которого в долине было предостаточно. Из печных труб некоторых домов вился сизый дымок. Его тут же подхватывал вездесущий ветер и уносил в туже сторону, в какую катил волны по озеру.

Поле между деревней и озером пересекали две дороги, или широкие тропы, одна из которых вела от селения к озеру, а другая уходила на задний план раскинувшегося перед искателями пейзажа — в противоположную от наблюдателей сторону, где виднелась большая ветряная мельница.

Между озером и подножием холма, с которого путешественники любовались местными пейзажами, расположилась березовая рощица, протянувшаяся, от самого поля, по всему ближнему к возвышенности берегу. Ближе к мельнице она сменялась густыми ивовыми зарослями.

Но насколько открывшаяся картина была великолепной, настолько во всю эту красоту не вписывалась тишина, царившая над долиной. Не было привычного и совершенно естественного для любой деревни звукового фона, состоящего из лая собак, крика домашней птицы, блеяния и мычания скота. На это сразу обратил внимание Федор, всю жизнь проживший в селе:

— Что-то слишком уж тихо в этом раю. Если бы не дым из дымоходов, решил бы, что все тут вымерли.

— Ну, вымереть — не вымерли, но дело к тому идет, если им не помочь.

— А как мы им можем помочь, Семеныч?

— Пока не знаю. — Ответил Лехе Василенко, тяжело вздохнув. — Но надеюсь, что вместе мы найдем выход. Я, все-таки, уверен, что не зря вам сюда разрешили прийти.

— Послушай, Гриша, что ты заладил — «впустили, разрешили»?! Кто они такие?! Кто может впустить кого-либо сюда, или не впустить?! В конце концов, на каком основании, и, главное — каким образом?!

— Вот же неугомонный какой! — Воскликнул Григорий Семенович, хохотнув. — Бубнов, дорогой, ну давай на эту тему конкретно поговорим тогда, когда я сам все до конца пойму! Ладно?! А сейчас нам нужно идти. Попрошу всех быть предельно осторожными. Насколько все тут может быть интересным, настолько же и опасным. Давненько я не был в долине. По пустующим, заброшенным огородам, по отсутствию рыбацких лодок на озере, скота на поле, по безлюдным улицам деревни, можно сделать вывод, что тут произошли большие изменения, и, к сожалению, совсем не в лучшую сторону.

Василенко снял с плеча свою «вертикалку», переломил, проверил патроны.

— Ты тоже держи наготове свою «сайгу», Федька. — Сказал он многозначительным тоном. — И, знаешь что?… поглядывай за нашими тылами.

В долину спускались по узкой тропке, изрядно заросшей травой, но, все же, достаточно заметной в густых зарослях холма. У самой рощи тропка расширилась до размеров грунтовой дороги, тоже выглядевшей достаточно запущенной. Пройдя сквозь тоннель из белых стволов и зеленых крон, искатели вышли в поле, сплошь укрытое высокой шелковистой травой, и по дороге, еле заметной в зеленом ковре, направились к ближайшим огородам.

— Гришаня! — Окликнул егерь Василенко, шагающего впереди всей команды. — Ты говорил, что тут не впервые, так?

— Говорил.

— Так, может, ты уже встречался с этими птичками?!

— С какими еще птичками, Федя?

Семеныч остановился. За ним остановились и все остальные.

— А вон те, что летят к нам со стороны озера?! Уж больно странные они, и большие!

Федор протянул отставному капитану бинокль.

— Нет, не видел я ничего подобного раньше. Да и не птицы это, скажу я вам, а…. Ну-ка, мужички, прибавим ходу! Быстрее, быстрее! К ближайшему дому! Федька, мы сзади, прикрываем!

— Да что это такое, можешь сказать?! — Егерь двигался, чуть ли не вперед спиной, беря наизготовку карабин.

— Не знаю я! Но уверен, что встреча с ними ничего хорошего не сулит!

Крылатые существа значительно приблизились к искателям, и стало видно уже даже невооруженным взглядом, что это действительно были не птицы, а огромные уродливые твари, с размахом крыльев от четырех, до шести метров. До слуха искателей донеслись крики, которые издавали чудовища. Они походили на крики чаек, но более резкие, с нотками ярости, ожесточения.

— Прямо динозавры какие-то! — Заметил Матвей, оглянувшись на бегу. — Драконы! Не хватало еще пламени из пастей!

— Беги, пацан! — Рявкнул на него Василенко. — Ворон потом считать будешь!

До укрытия оставалось совсем ничего — какая ни будь пара сотен метров, но высокие заросли бурьяна и травы сильно затрудняли бег, поэтому стало понятно, что от тварей друзьям не убежать.

— Федька, стой! — Григорий Семенович остановился, развернувшись в сторону преследователей, и вскинул ружье. — Может, получится отогнать их! А вы бегите! Бегите!!!

Егерь, остановившись, сбросил с плеч рюкзак, и, последовав примеру отставного капитана, навел свой карабин на приближающихся крылатых чудовищ. Профессор тоже избавился от своей внушительной ноши, и тут же стал лихорадочно копаться в боковых карманах, даже не думая выполнять команду Василенко. Алексей с Матвеем, осмотревшись вокруг, невдалеке обнаружили остатки заборчика, которым, вероятнее всего, был когда-то огорожен давно заброшенный огородик.

Вскоре вся пятерка, вооруженная двумя охотничьими ружьями, внушительного размера кольями из забора, и электрошокером, который Платонов таскал с собой во все экспедиции, готова была встретить крылатых чудовищ.

— Сюда, оглашенные!!! — Вдруг раздалось у них за спинами. — Сюда бегом!!!

Оглянувшись, друзья увидели мужичка, возникшего в каком-то десятке метров позади, словно из-под земли.

— Сюда, скорее, убогие! Сожрут ведь!

Никому из путешественников сожранным быть не хотелось, поэтому стали пятиться, шаг за шагом, к указанному мужиком месту. Этим местом оказалась довольно глубокая — чуть ли не в человеческий рост, траншея, в которой изготовились к стрельбе несколько мужичков, вооруженных охотничьими ружьями и самострелами. За мгновение до того, как искатели достигли укрытия, крылатые твари, с жуткими визгами, вытянув вперед распахнутые пасти, усеянные, как у акул, несколькими рядами острых зубов, стали пикировать на отступающих людей.

— Навали-и-и-и-сь!!! — Прозвучало вдруг совсем рядом, в тот момент, когда искатели спрыгнули в траншею. И в тот же миг большой участок поля ощетинился, словно почуявший опасность дикобраз, длинными и тонкими заостренными кольями. Первая из шести крылатых тварей, прилично разогнавшись в пике с целью схватить намеченную жертву, не успела среагировать на внезапно возникшее препятствие, и напоролась сразу на два шеста, один из которых вошел ей в брюхо, а второй сильно распорол левое перепончатое крыло. Второму чудовищу кол пробил бедро, но оно, отчаянно замахав крыльями, смогло подняться вверх, истошно вопя, и разбрызгивая вокруг черную, зловонную кровь.

Тут же грянул ружейный залп, защелкали самострелы. Еще одна из тварей, принявшая на себя большинство зарядов дроби и стрел, бесформенным кулем свалилась на землю, нанизавшись на колья. Остальным досталось меньше, но они не рискнули опускаться ниже, опасаясь повторить судьбу своих подельниц, а только зависли над «колючим» полем, высматривая более доступные жертвы. Наконец, одно из чудовищ, вероятней всего — самое сообразительное из всей шестерки, сложив крылья, ринулось к земле. Казалось, еще мгновение, и этот крылатый монстр тоже найдет свой конец на остриях кольев! Но чудовище, почти достигнув земли, вдруг остановило стремительное падение, резко расставив крылья, и стало планировать в паре метров от поверхности, сшибая заостренные колья и не получая от них никакого вреда. События развивались настолько быстро, что к этому моменту засевшие по кустам и траншеям стрелки еще не успели перезарядить свое оружие, поэтому тварь безнаказанно достигла места, где находились искатели. Приземлившись у самой траншеи, она широко разинула пасть и издала душераздирающий полувопль-полувизг, после чего когтистой лапой попыталась схватить замершего с широко раскрытыми глазами Звягинцева. Спас его Матвей, сильно толкнувший друга в сторону и тут же упершийся своим дрыном в грудь монстра. В тот же миг Василенко дуплетом разрядил свою «вертикалку» в уродливую голову, с большими заостренными ушами свиноподобным рылом с огромными клыками, и небольшим костяным гребнем, начинавшимся прямо у переносицы и уходящим за спину. Какой бы прочной голова зверя не была, но двойной заряд картечи, сильно ударивший Григория Семеновича прикладом в плечо, разнес ее, как спелую тыкву.

Крылатый дракон, (а именно такое определение более всего подходило атаковавшим селение чудовищам), следовавший сразу за проторившим путь сотоварищем, был встречен интенсивной стрельбой Федора из карабина. Но двенадцатый калибр не мог сравниться с двадцатым «вертикалки» Василенко, поэтому зверь, несмотря на попадания, завис над укрытием, норовя ухватить кого либо из спрятавшихся там людей своими когтистыми лапами и тут же взмыть вверх. На пути зверя встали Матвей и Алексей, пытаясь подобранными шестами удержать тварь. Но дракон, сильным ударом крыла, выбил деревянное оружие Матвея, и тут же схватил его за предплечье. От сильной боли у парня помутилось сознание, и он, практически, повис безвольной куклой в лапе зверя. Теперь, когда чудовище собралось взмыть вверх, уже Алексею пришлось выручать друга. Запустив свой шест, словно копье, в голову монстра, парень с отчаянным воплем подпрыгнул вверх и ухватился за край крыла, мешая взлету. Казалось, еще мгновение, и чудовище достанет Леху своей страшной зубатой пастью. Но тут раздался громкий и продолжительный треск, как будто кто-то разорвал большой кусок прочной ткани. Это сработал электрошокер, который подскочивший профессор ткнул в лапу дракона, державшую Матвея. Тварь резко дернулась, истошно завизжала, задрав голову вверх и разбрызгивая все вокруг вонючей слюной. Когтистая лапа разжалась и Матвей выпал на дно траншеи, туда же свалился и Леха. В этот момент грянул залп успевших перезарядиться стрелков, снова засвистели стрелы. Буквально истерзанная тварь рухнула замертво.

— Эй, молодежь! Мот, Леха! Вы в порядке?! — Кинулись к лежавшим в беспамятстве парням друзья.

— Что? Что это было?! — Пробормотал приходящий в себя, после нескольких шлепков по щекам, Алексей. — Чем это меня?

— Это наш профессор вас своей «игрушкой» угостил. — Усмехнулся Федор, помогая Лехе подняться.

— Ну, игрушка, не игрушка, а сработала! И потом это настоящий электрошокер, такими полицейские пользуются. Мне его глава МВД Карелии подарил. «Мало чего, — говорил, — в экспедициях бывает. Будет хоть чем защититься». Вот и пригодился его подарок.

Матвей, придя в себя, застонал, схватившись правой рукой за предплечье левой.

— Э! Да у него плечо из сустава выкручено! — Сообщил Василенко, осмотрев руку парня. — Ну, герой, придется тебе потерпеть, будем вправлять. Игорь, помоги мне! Федь, дай ему что ни будь в зубы зажать, будет больно.

Егерь отстегнул от ружья кожаный ремень, и, сложив его несколько раз, дал прикусить Матвею.

— Ну, — сказал Семеныч, когда все было готово, — на «раз, два, три»!

На счет «три» Василенко резко дернул руку парня. Сустав с глухим щелчком встал на место. Матвей, вытаращив глаза, замычал, и опять отключился.

В это время на поле недавней брани с драконами мужики длинными рогатинами добивали одну из тварей, которая в числе первых получила ранение, напоровшись бедром на кол. Через большую рану чудовище потеряло много крови, поэтому сильно ослабело и не могло ни взлететь, ни оказать какого либо значительного сопротивления. Шестая же тварь, не получившая, практически, никаких повреждений, тем не менее, не рискнула ввязываться в бой и, издавая панические крики, удалялась в сторону озера.

К искателям подошли несколько мужиков, одетых, преимущественно, в простую одежду из домотканой материи, но на некоторых были и брезентовые куртки-ветровки, которыми, обычно пользуются рыбаки и охотники, и даже джинсы. Из обуви на местных мужиках были, преимущественно, лапти, но попадались и простые кирзовые сапоги, и ботинки.

— Здравы будьте, люди добрые. — Поприветствовал искателей мужик с окладистой бородой и пышными усами, за спиной которого висело охотничье ружье. — О, Григорий Семенович, и ты тут! Давненько ты у нас не бывал!

— И тебе здравствовать, Николай Акимович, и всем людям твоим! — Ответил на приветствие Василенко, пожав протянутую руку. — Да вот, решил заглянуть, и не один. А дела у вас, я погляжу, совсем невеселые?

— Верно, Григорий, не до веселья нам совсем. Нечисть совсем одолела! Раньше хоть редко, и не в таких количествах появлялись, да и то, в основном, по земле ходячие и ползучие. А теперь — сами видели. С этими крылатыми демона сладить гораздо тяжелее. Вот и пришлось вот это все нагородить. — Мужик махнул рукой в сторону ощетинившегося поля. — Эти твари, хоть и более свирепее и кровожаднее, по сравнению с другими, но глупее курицы. Мы не впервые их вот так — на приманку берем. Сегодня этой приманкой, по воле случая, стали вы. Помогли нам здорово, за что и благодарствуем, от всей души! Я гляжу, у вас раненный есть?

— Да ерунда. — Поспешил заверить Матвей, окончательно пришедший в себя. — Просто вывих.

— Э-э-э, паря, не скажи. — Засомневался Николай. — Видали мы, как эта собака летучая схватила тебя. Вот когда твою руку наша Акулина осмотрит, тогда и будем говорить — ерунда, или нет.

Николай Акимович, который, по всей видимости, верховодил местной обороной, отошел к мужикам, нашептал им чего-то, после чего они разбежались в разные стороны выполнять указания своего предводителя, а сам вернулся к пятерке гостей.

— Вот что, мужики, — начал он тоном, не терпящим возражений, — сейчас пойдем в деревню. Наши баньку сготовят. Пообедаете, попаритесь, отдохнете. Опять же, знахарша наша поврачует вас, ежели в том надобность будет. А завтра, с утра, пойдем к Тихомиру. Он вас давно уже ждет.

Войдя в селение, искатели обнаружили, что в запустении находилась не только околица с огородами, но и сама деревня. Большинство изб были брошены, о чем свидетельствовали заколоченные крест на крест окна и двери, к тому же, из сараев не доносились обычные для сельской местности голоса домашней живности, что давно уже заметили друзья, да и недавно отцвевшие сады казались неухоженными.

Искателей привели в дальнюю от поля оконечность селения, где друзья с удивлением обнаружили что-то похожее на небольшую крепость, или даже — форт. При ближайшем рассмотрении оказалось, что несколько домов со всеми их домашними постройками окружили одним высоким частоколом, за который можно было пройти через большие ворота.

Внутрь строения попали через калитку, справа от ворот, после чего у друзей сразу же сложилось впечатление, что они оказались в огромной коммуналке. По всему огромному двору, коим являлось все пространство между внутренними постройками, туда-сюда сновали люди, бегали неутомимые детишки разных возрастов, мужики пилили и рубили дрова, чинили растянутые сети, женщины что-то стирали в огромных деревянных корытах, периодически черпая воду из стоящего тут же колодца, что-то выпекали в открытых печах.

— Матрена! — Крикнул Николай дородной моложавой женщине, ловко орудовавшей ухватом у печки. — Вели накрывать в графской светлице! Гости у нас! Да воды пусть принесут, умыться им надобно с дороги!

— Сейчас накроем, Акимыч, все сделаем! — Ответила молодуха звонким голоском, в котором явно проскальзывали нотки кокетства. — Погоди немного!

Друзей привели к большому дому, окруженному несколькими хозяйственными постройками. Все строения располагались посреди большого двора, с аккуратными дорожками, вдоль которых росли кустики чайной розы. Справа уютно устроился небольшой прудик, или что-то на подобии бассейна, потому что берега водоема были отделаны каким-то камнем, скорее всего — мрамором. С левой стороны, в окружении все тех же кустов розы, возвышалась мастерски сработанная беседка, каменная крыша которой частично отсутствовала. Двор был окружен каменным забором, от которого тоже мало что осталось — кладка, во многих местах, была обрушена почти до основания.

Искатели за Николаем стали подниматься на крыльцо, один егерь задержался внизу, посреди двора, с хмурым видом внимательно рассматривая все вокруг.

— Ты чего замешкался, мил человек?! — Обратился к нему мужик.

— Да так, — все еще находясь в глубокой задумчивости, ответил Федор, — показалось.

Уже в доме, когда рассаживались за большим обеденным столом, шепотом спросил у своих товарищей.

— А вы что — ничего не заметили?

— Заметили. — Ответил за всех Алексей. — Этот дом очень похож на дом Левашова. Там — на хуторе.

— Да что там — «похож»! — Поддержал друга Матвей. — Это его точная копия! Посмотрите!

И действительно, при близком рассмотрении, дом казался братом-близнецом дома на хуторе близ Дубравино. То же крыльцо, перила, ступеньки, наличники на окнах, большая двухстворчатая дверь. Казалось, даже резьба скопирована один к одному! Внутренняя планировка дома тоже мало чем отличалась от оригинала: все тот же огромный зал, лестница на галерею второго этажа, расположение комнат, подсобных помещений. Даже камин стоял на своем месте. Старинных напольных часов, правда, не наблюдалось, да и вместо огромной люстры в виде ветки с листьями висела более скромная кольцевая люстра, на которой частично сохранились хрустальные подвески.

— Знаете, что я вам скажу, парни? — Обратился егерь к друзьям. — Помните, я рассказывал вам, как когда-то, еще в детстве, мне Тоха поведал о той жуткой ночи, когда к ним явилась хорошо знакомая вам девица с болот, со своей свитой из мертвяков. Друг тогда еще подметил, что в тот момент пейзаж вокруг дома изменился: пруд какой-то появился, беседка…

— Ты хочешь сказать, что Антон видел именно этот дом? Вернее — его окружение?

— А у тебя, Лех, сомнения есть?

Обед состоял из наваристого борща, приготовленного в настоящей печи, и душистой каши из кукурузной крупы. Принесли даже солидный штоф местного самогона, закусками к которому были всевозможные соленья: огурцы, помидоры, грибы, капуста.

— Ешьте, мужики, закусывайте! — Верховодил за столом Николай Акимович. — Вы уж извиняйте, ежели чего, но у нас все по-простому. Раньше разносолов на столах больше было, а с этой бедой…. У нас ведь рыбы в озере полно, дичи разной в лесу, одного урожая ржи да пшеницы на два-три года хватало, скотинка домашняя на лугах за лето выпасалась так, что ни в мясе, ни в молоке недостатке никогда не было! А нынче мы на озеро, в лес, да в огородиках покопаться, словно воры какие, выбираемся! Все опасаемся нападения тварей этих!

— За забором этим от них спрятались?! — Поинтересовался Василенко. — Когда я прошлый раз у вас был, все, вроде бы, по своим домам жили?

— Беспокойства тогда меньше было! Ну, забредут когда упыри, пара-тройка, гад какой ни будь приползет. Так еще наши прадеды наловчились с ними управляться. Мы-то люди православные, Словом Божьим больше боремся, распятием, водичкой святой. А вот соседи наши — община, больше колдовством-знахарством пользуются, оберегами всякими, заговорами, травами…. Ну, они ведь люди другой веры. Хоть, как и мы — славяне, но бог у них другой, Сварогом зовется. Община эта, сказывают, с незапамятных времен тут живет, потому как бог ихний велел им Врата какие-то охранять, что бы с Того свету к нам, значится, беда какая не могла пробраться. Не углядели, получается, за Вратами-то! Вот и одолела нас нечисть! Тут уж и им, и нам пришлось и за топоры с вилами да рогатинами браться. На поле видели что нагородили? Только так и сподручнее с летучими змеями справиться! С ползучей да ходячей нечистью полегче было, от них, в случай чего, и в избе, или на подворье, за забором схорониться можно было. А крылатые — быстрые твари, да сильные дюже! Одному змею мужика здорового поднять — что коршуну кутенка малого! Да вы и сами видели, вон — вашего парня чуть не уволок, скотина! Так они еще и крыши наловчились срывать, аспиды эти, прости Господи, ежели из соломы или камыша, да срубы ломать! Немало народу успели погубить. А сколько скота доброго в поле — не счесть! Вот и решили мы огородить несколько дворов вокруг барского дворца, да всем тут и поселиться, вместе со скотом да птицей домашней. Скопом-то оно полегче будет.

— Николай Акимыч, — обратился к мужику Игорь, — Вы сказали, что община тут давно проживает, а вот люди из вашей деревни, когда тут появились?

— Что касаемо моей родни, то ее привел сюда, почитай — лет под сто назад, прадед мой — Савелий Мирошников, с кумом своим Игнатом. А остальные пришли сюда гораздо раньше, еще, сказывают, при царе-батюшке Николае Первом.

— А вот знакомец Ваш — Григорий Семеныч, уверяет, что на землю эту вот так вот просто попасть нельзя. Мы вот тоже, говорит, пришли сюда только потому, что это кому-то здесь надо.

— Верно толкует Гриша, — подтвердил Николай, — абы кого общинники сюда не пускают. А вот тех, у кого беда какая приключилась — принимали. У нас, как раз, нужда великая была, в помощи мы нуждались! Ведь советская власть тогда бесчинствовала….

— Ну, с вами понятно, а почему разрешили тут обосноваться графу Левашову с его дочкой и крестьянами?

— Вы и про него знаете? — Удивился мужик. — Так у барина — Михайлой Константинычем величали его, доченька сильно хворая была. А здешние знахари кого угодно на ноги поставят! Кто ему про общину поведал, кто привел сюда — то неведомо. Но приняли. Со всеми людьми, со всей челядью, что с собой привел, приняли.

— Николай Акимыч. — Немного подумав, продолжил профессор. — Мы — ученые, исследователи. Изучаем давно прошедшие события, истории. В Дубравино, осматривая дом — бывшее владение графа, сильно заинтересовались его судьбой. Ох, и удивительная его судьба, доложу я вам! Но всевозможными загадками полна, как тыква семечками! Нет ли в вашем селении кого-то, кто мог бы нам поведать что либо о графе, о его жизни тут? Может кому-то от дедов-прадедов что перешло?

— Так чего далеко ходить-то! — Даже обрадовался Николай. — Я все и расскажу, что знаю. У нас ведь эту историю все знают! Ее детишкам, заместо сказок, на ночь рассказывают! Но, гости дорогие — вечером. Забот у меня тут, нынче — невпроворот! Я ведь, в селении, за старосту, как и отец мой, в свою бытность, и дед, царствие им небесное. Сейчас отдохнете, Акулина раны ваши осмотрит, затем — банька. А уж опосля, за ужином, я вам все и расскажу.

После обеда на тюфяке, набитом свежим сеном, в отведенном друзьям для отдыха помещении, растянулся только Федор, и тут же сладко захрапел.

— Ну вас, — пробормотал он, засыпая, — замучили вы меня! Подремлю малость, пока возможность есть. И вам, кстати, советую!

Никто совету егеря не последовал.

Василенко и Платонов просто бродили по укрепленному селению, вслед за старостой, с интересом рассматривая местные достопримечательности и наблюдая за суетой местных обитателей.

Матвея с Алексеем, как и обещал староста, в оборот взяла знахарка. Раны и ссадины обработала какой-то пахучей мазью, от которой, в намазанных местах, сразу здорово защипало. Обещала, что к утру все заживет, но в бане париться, пока, запретила.

Вырвавшись из под опекунства целительницы, друзья уселись на остатках каменной скамейки в беседке.

— Ох и нихрена ж себе поездочка у нас с тобою получилась, Леха! — Заключил Матвей. — Чего-то я уже сомневаюсь в реальности всего происходящего, словно это какая-то сильно затянувшаяся страшная сказка. Ладно, еще дом с хутором со всеми заморочками вокруг него, так тут еще вепрь размером с танк размером, волчина, от которого тот вепрь слинял в панике, леший… Леха, кого ты там — на верхушке дерева, среди веток, видел?! А твари, с которыми мы воевали?! Это что — демоны какие-то, или драконы?!

— Ой, Мот, ты в голову сильно не бери, и все! Лично я уже стал привыкать. Даже интересно! И не начинай мне тут «впаривать», что если бы ты знал обо всех ожидающих нас приключениях в этой поездке, то даже не рыпался бы никуда! Вот скажи, я прав, прав?!

— Прав, — чуть подумав, ответил другу Матвей, — я, честно говоря, рад, что все так получилось. Хотя все равно все это в голову не укладывается.

— Николай Акимович, — обратился Платонов к старосте, когда вся компания вновь собралась за большим столом, теперь уже поужинать, — мы не хотели бы быть чересчур навязчивыми и настойчивыми, но разрешите напомнить, что Вы обещали нам рассказать о графе Левашове, а точнее — о периоде, так сказать, его пребывания здесь — в вашей долине.

— Так я разве отказываюсь?! — Всплеснул руками Мирошников. — Обязательно расскажу! А если чего запамятую, то баба Акулина наша, да Степан Егорыч с Иваном Кондратьичем дополнят, подскажут! Они, почитай, старожилы тута, многое из того, что старики рассказывали про те времена, помнят! Для того и попросил их повечерять с нами.

Действительно, за столом присутствовала знахарка, и еще два почтенных дедка, один из которых трубку изо рта вынимал, только когда ел, а другой все нахваливал коньяк «Арарат», который искатели, наряду с другими припасами, захваченными с собой, выставили на стол, что б хоть как-то отблагодарить хозяев за столь теплый прием.

В течение последовавшего часа с лишним Николай Акимович поведал друзьям о периоде жизни графа Левашова Михаила Константиновича и его дочери Анастасии Михайловне на этой удивительной земле. Пусть этот период длился совсем короткое время, но он настолько был наполнен драматизмом и удивительными, порою даже — жуткими событиями, что на долгие годы остался в памяти местных обитателей, практически, во всех подробностях.