Назад в СССР: демон бокса – 2

Глава 3

3

Фея

Милиционер сдержал обещание и получил аванс в счёт обещанной суммы премии. Дом и гараж на две машины стояли с кровлей, работники возились с обустройством и коммуникациями.

Отопления пока не было, даже камин не сложен. Санузел частично готов, канализация подключена, но воды ещё нет, буровая бригада подкачала. Только колодец во дворе. Вместо электричества — батарейный фонарик.

И всё же это мой дом! Мой, пусть не на сто процентов достроенный, зато на сто процентов собственный, здесь отец тела не будет орать «проваливай, гадёныш». И хозяева, вернувшиеся с востока страны, не потребуют съехать.

На участке в четверть гектара мне смогли сохранить все сосны, кроме пятна застройки и небольшой площадки перед крыльцом. Дом из кругляка, сложенный «в чашу», то есть с выступающими по углам оконечностями брёвен, идеально вписался в ландшафт. Крыша, покрытая нержавейкой, была окрашена в кирпичный цвет с сеткой, очень удачно имитирующей черепицу. Металлочерепица здесь пока не известна, а организовать привоз настоящей керамической из Литвы руки не дошли.

Я перегнал в гараж «мерседес», избавив деда от ответственности за него, тот вздохнул с облегчением, а бабушка положила в объёмистый багажник баул с продуктами, словно у человека в большой машине столь же большой аппетит. Они не пропадут, холодильник уже ждёт, завтра должны были дать свет, да и погреб выкопан, куда же без него в деревне.

Первая ночь в собственном доме… Запах смолистых сосновых брёвен, шум ветра, шорох падающей на крышу хвои… Не Божья Благодать в полной мере, но какая-то часть её.

Это было в ночь с субботы на воскресенье. Мог, конечно, пригласить в койку кого-то из нетребовательных подружек, не выставляющих претензию по поводу отсутствия душа в доме, да и отхожее место пока за соснами, но не стал. Тем более что ночевал не один.

В числе подарков, свалившихся на мою голову после победы нокаутом в финале московского олимпийского турнира по боксу, нашёлся и один довольно необычный, хоть не скажу — нежеланный. УВД Мингорисполкома презентовало мне щенка восточноевропейской овчарки из своего питомника. Естественно, пса списали на выбраковку, хоть на самом деле он был чертовски хорош. Вот только забрать его сразу не мог, предстояли командировки в Варшаву и в Киев, да и дом не достроен, а на съёмную квартиру — никак. Инструктор-кинолог заверил, что пёселя я и дальше смогу к ним закидывать на передержку, но чем больше времени с ним проведу, тем лучше установится контакт между человеком и животным.

В августе всё небольшое своё свободное от спорта и стройки время я проводил в питомнике, непременно заезжая туда утром и вечером, кормил кобеля только из своих рук. Поскольку в СССР восьмидесятого года собачьи корма не попадались в продаже вообще, он рос исключительно на натуралке, получая с детства кости, хрящи и мясо. Я мудрил с добавками вроде творожков, Рекс, так бесхитростно его окрестили ещё до отнятия от суки, благодарно сметал всё, лизал руку и просительно заглядывал в глаза: а ещё кусочек?

Мы ходили на дрессировочную площадку, он слушался, но так себе. Что взять с четырёхмесячного пацана? Выучили до моего отъезда в Киев пяток команд общей послушки, не более того, и я не питал иллюзий, по возвращении придётся их восстанавливать, работая с инструктором. От собак, отобранных для службы в милиции и тренирующихся ежедневно, Рекс отставал.

Но ему не придётся патрулировать улицы, брать след, бросаться на правонарушителей и валить их с ног. Как охранник дома и вообще просто любимец он меня устраивал вполне.

В первую совместную ночь обнюхал отведённую ему подстилку и улёгся. Но сквозь сон донёсся стук когтей по половым доскам и тяжкий вздох, словно на Рекса навалились все горести мира, потом довольное причмокивание. Он нашёл коврик у моей кровати и разлёгся, отправившись на первую в жизни реальную службу — по охране моего сна.

Утром вынесся наружу метить территорию, в доме не сделал ни единой лужи. Так как забор стоял только в виде бетонных оснований и без ворот, я метнулся вслед, чтоб не убежал в лес, и вовремя: пёс принялся облаивать случайных гуляющих из пансионата, всем своим видом показывая: р-р-разорву! Так как очень здорово вымахал с момента нашей первой встречи и набрал веса килограмм под тридцать, точнее не скажу, выглядел вполне устрашающе. Щенячья милота с непропорционально большими лапами, заплетающимися в прыжках и на бегу, стремительно исчезала, кобелёк всё больше напоминал небольшого волка, особенно благодаря серо-чёрному окрасу.

Я ухватил его за ошейник и потащил в дом.

Была ещё одна причина, по которой торопился забрать Рекса из питомника. На общей площадке, по словам кинолога, его начал щемить и унижать взрослый кобель немецкой овчарки, кусал, придавливал голову лапой к земле. Рекс, не стерпев, однажды сам набросился на обидчика, полоснул клыками по морде и сразу принялся удирать. Когда тот, разъяренный до потери самоконтроля, почти догнал маленького хулигана и вознамерился в него вцепиться, мой направился в бетонный столб заграждения, буквально на последнем миллиметре резко свернул. Взрослый влетел в бетон со всей дури и крепко пострадал, теперь на излечении у ветеринара, стоит вопрос о дальнейшей пригодности к службе. Значит, Рекса придётся держать в отдельном вольере, в том числе при передержке, таких апартаментов мало.

Несколько часов посвятил обустройству. Уничтожил мелкий кустарник, под соснами останется одна только трава. Из очередного турне привезу бензиновую газонокосилку, в СССР с ними туго, и буду поддерживать в порядке собственный уголок планеты.

Перспективные мысли о бегстве на Запад покинули меня практически полностью. Здесь так хорошо! А миллионы успею сделать после распада СССР.

Пообедал и отдохнул, потом отругал себя за расслабление и двинул на берег водохранилища, прихватив Рекса на поводке. Я убедился, что бежать с ним на пару — пропащее дело, пёсель не умеет приноравливаться к моему темпу, часто тормозит, чтоб пометить куст или дерево, ломая мне ритм и сбивая дыхание. Но если привязать дома и не заниматься, ничего путного не произойдёт и дальше, к сожалению. Понукая овчарку, я проследовал к верхнему водосбросу, ближе к санаторию «Крыница», там развернулся и потрусил в сторону кольцевой.

Ближе к ней находится мой любимый пляж с двумя большими уродливыми крокодилами размером с бегемота-переростка. Естественно, привлекали не эти чудовищные дощатые монстры, а мини-спортплощадка с турником и железной шведской стенкой, если, конечно, шведы осведомлены, что у них бывают подобные жутковатые стенки.

Несмотря на конец сезона, всё же начался октябрь, воскресным днём на пляже заседала компания молодёжи, длинный парень моего возраста и три девицы. Они расстелили покрывало, что-то употребляли, это мне не помешало, скинув майку и привязав собаку, отработать на турнике силовой минимум. Потом разделся до плавок и с наслаждением прыгнул в бодрящую осеннюю воду, градусов четырнадцать, не выше. В два десятка гребков переплыл к островку прямо напротив пляжа, но вылезать не стал, повернув назад, потому что Рекс начал прямо-таки разрываться на берегу.

Кавалер, обременённый тремя дамами, нашёл себе развлечение в том, что пытался схватить мою одежду, брошенную около собаки. Пёс, совершенно не обученный охране и не злённый, принял игру за чистую монету и рвался с поводка, пытаясь схватить длинного. Тот ржал, дразнил Рекса палкой, даже не подозревая, что пёс привязан едва-едва, а его юных силёнок вполне хватит, чтоб вырвать кусок мяса из задницы придурка.

Я едва-едва успел. Узел на поводке распустился, парень, не прекращая ржать, кинулся наутёк. Сорвав глотку, заставил-таки овчарку выполнить команду «ко мне», с трудом успокоил.

— Не обращай внимания, пёс. Долботрах не понимает, что ты в один ням перегрызёшь ему горло.

Длинный остановился, прислушался. Потом, набычившись, пошёл к нам.

— Ты что-то тявкнул, урод?

Был он гораздо крупнее, под метр девяносто или даже больше, мощный, плечистый. Коротко стриженный. В спортивном костюме с биркой «вооружённые силы» и изображением чего-то милитаристского, гармонирующего с зелёной кормой УАЗа с чёрным армейским номером, брошенного в кустах. Явно выделывался перед девушками, подрастерявший часть реноме крутого, когда бежал от щенка.

Не обращая внимания, я натянул трико, майку и куртку. Похоже, тип меня не узнал, не обратил внимания на буквы СССР через спину и герб Союза на груди справа, намекавшие, что перед ним не простой физкультурник.

— Я с тобой разговариваю. Если ты мужик, то повернись и ответь. Только собаку привяжи крепче.

— Кто ты такой, чтоб мне указывать? Барышни, кто смелее этого мудака? Подержите, будьте любезны, поводок, пока он меня учит уму-разуму.

Рассмотрел их, приблизившись. Самая красивая, стройная брюнетка, вытянувшая длинные ноги на покрывале, смотрела вопросительно. Хрупкая и очень декоративная блонда, скорее одетая для похода в бар, чем на пляжный пикник, демонстративно отвернулась. Зато крупная в росте и широкая в кости деваха протянула руку.

— Давайте. Я люблю собак. Можно дать ему кусочек колбаски?

— Один кусочек, маленький. И так он жирный. Рекс! Можно!

Как только отдал поводок, ощутил движение сзади и рефлекторно пригнулся, уходя с линии огня. Длинный ударил, пытаясь провести маваши в затылок.

Секунд десять я отступал, уклонялся, блокировал его выпады. Пацан явно ходил на что-то вроде классического каратэ-до, физически был неплох, но в реальном бою никакой, к тому же благоухал спиртным.

— Это всё, на что способен? Жаль. Спокойной ночи.

Я вырубил длинного, уронив физиономией в песок, вытащил шнурки из его куртки и штанов, соединил щиколотки между собой и запястья, потом ноги и руки между собой, соорудив излюбленную милицией живую скульптуру «ласточка». Все это заняло едва минуту-две, девицы смотрели на шоу молча, даже Рекс не пытался вмешаться, давно проглотивший колбасу.

— Девочки, извиняюсь, и спасибо, что подержали Рекса. Ему всего пять месяцев, он очень впечатлительный щенок.

— Да не за что! — проворковала крупная, возвращая поводок. Меня зовут Зоя.

— Валерий.

— Срочно развяжите Гошу, Валерий! — вступила декоративная блондинка.

— Непременно. Но не я и не сейчас. Позвоню в милицию, в опорный, они сообщат в комендатуру гарнизона. Принявший на грудь военнослужащий заехал на казённом автомобиле в природоохранную зону, проигнорировав запрещающий знак, распивал спиртное. Можно даже умолчать про нападение на меня сзади, ему суток на тридцать гаупвахты хватит и так. Вы обождите немного, схожу к телефону. Рекс! Рядом.

— Обождите, Валерий, — вмешалась брюнетка, ради которой и был произнесён обвинительный спич в духе прокурора Вышинского «расстрелять изменников Родины как бешенных собак». Они привстала на локте и смотрела на меня таким взглядом… Собственно, из-за подобных взглядов мужчины дрались на дуэли, совершали безумства, а то и развязывали войны.

— У вас есть неотразимый аргумент, кроме обаяния?

— Да. Гоша — курсант ВИЗРУ. У него первый выходной за много месяцев с разрешением отлучиться из расположения. Взял служебный автомобиль отца. Вот и расслабился излишне.

— Вы тоже из военной семьи, от барышни из штатских не часто услышишь «отлучиться из расположения». Но, простите, ВИЗРУ — это Высшее инженерное зенитно-ракетное училище, а на песке задницей вверх валяется, выходит, будущий ракетно-ядерный щит нашей Родины. Так что я укрепился в намерении сообщить в комендатуру.

— Я ещё не всё сказала. Начальник училища генерал-майор Щеглов — мой отец, гошин папа служит у него на кафедре огневой подготовки, они друзья ещё с Сибири. Если история во всех подробностях всплывёт в минской комендатуре, крупные неприятности будут и отца. Следовательно — и у меня. Скажут, что я вдохновила Гошу на нарушение.

— Правда, вы?

Длинный, по женским меркам, был, наверно, хорош собой, манекен для песни «а я люблю военных, высоких здоровенных» (группа «Комбинация»). Понятно, что привлёк внимание красотки.

— Признаюсь, да. Он в меня влюблён с детских лет, когда отцы служили в за Уралом. Мой перед пенсией получил перевод в Минск, дядю Пашу вскоре перетянул за собой. Стало быть, Гоша — моя судьба.

Я так и не понял, всерьёз или в шутку она произнесла эти слова. Чёрт побери, совсем юная, двадцати точно нет, наверняка в голове пусто как в вакууме… а меня зацепила. Пусть мне третье тысячелетие, но телу всего девятнадцать. Гормоны, гормоны. Половое воздержание дня три, они давят на мозг.

— Предлагаете мне забыть его оскорбления, нападение со спины? Понимаю, защитничек Отечества пьян как свинья. Но водка не освобождает от ответственности.

Она уже давно встала и приблизилась, уперев руки в бока.

— А если он извинится?

— Ну, посмотрим. Развяжите его сами. Вас как зовут?

— Виктория. С Зоей вы знакомы, третья — Наташа. Мы поступили в институт иностранных языков на первый курс, была первая картошка. В честь возвращения задумали пикничок — проводы лета. Тут Гоша мне позвонил, умолял встретиться, обещал, что не будет мешать нашему девичнику…

Наташа уже сражалась с узлами, стреноженный тихо мычал, крайне недовольный развитием сценария. Его спасительница раздражённо прошипела Виктории сквозь зубы на скверном английском: скажи этому, чтоб убирался подальше, сами разберёмся. Виктория ответила, тоже по-английски, что обещала извинений от Гоши.

— Дорогие мисс! Сори, но я спортсмен, часто езжу за рубеж и полагаю, что владею английским несравнимо лучше вас. Просил бы придумать иной способ держать от меня свои мысли в секрете.

Моё лондонское произношение, когда-то сразившее Марию Васильевну, учительницу английского в более чем средней советской школе, здесь произвело не меньшее впечатление. Первой опомнилась в неловкой ситуации Вика, напрягшая своё скудное знание языка Альбиона.

— Тогда вас как истинного джентльмена приглашаю за стол, сэр. Надеюсь, мы уладим недоразумение с мистером Гошей.

— Сэнкс! К сожалению, мисс, ваш стол недостаточно изобилен, чтоб принять ещё одного мужчину, обременённого собакой, выпрашивающей кусочки. Чтоб не быть обузой, позволю себе покинуть вас минут на десять, обещаю удивить. Смею надеяться, что вы приведёте мистера Гошу в достойное состояние.

Не уверен, что она всё поняла, хоть пытался изъясняться на английском как можно проще. Не теряя времени, помчался к дому, где переоделся в сухое. Вскоре вернулся с объёмистым баулом. Там лежали припасы, врученные мне дедушкой-бабушкой из загашников хладкомбината, упаковка из шести банок хорошего немецкого пива, остаток с поездки в Польшу, и бутылка водки, хранившаяся для расчёта за краденые стройматериалы. Если кратко, мой залп крупного калибра был раз в надцать тяжелее бутербродиков, сока, винца и уже опустошённой бутылки «Столичной» в активе четырёх пляжников.

На них на всех я не пытался произвести впечатление. Только на одну.

Поддатый Гоша, разумеется, никаких извинений не принёс, валялся сбоку покрывала и зло зыркал. Не буянит — и слава Богу. Ему бесконечно благодарен, что привёз Вику на мой пляж. Даже если расстанемся без её телефончика в моём кармане, беды нет. Номер квартиры начальника ВИЗРУ вычислю через комитетчиков на раз-два.

Девушки ошеломлённо смотрели на импортные этикетки.

— Порежьте белый хлеб. Вот масло. Чёрную икру лучше всего есть так — на бутерброде с маслом.

Пиво придержал, налил курсанту полстакана водки, себе и девочкам сок.

— За мир! — провозгласила Зоя, не уточнив, имеется ли миру-мир на всей планете или только непродолжение драки между мной и Гошей.

Тот дёрнул до дна, после чего я невинно спросил, пробовали ли они когда-нибудь настоящее баварское пиво.

Зоя: а давай! Вика: нет, не пробовала пока. Ната: пиво вообще не пью.

Естественно, налил им всем, себе — снова сок. Гоша на всех парах влетел в мою ловушку, заполировав водку пивом, Зоя и Виктория приняли с удовольствием, Наталья чуть пригубила, за неё допил длинный. В течение получаса он прикончил и водку, отрубившись без моего нокаутирующего удара.

Сразу стало как-то проще разговаривать. Мы болтали о пустяках, я старался почти ничего про себя не говорить, скромный такой, всё больше расспрашивал девушек, сорил комплиментами, поднимал им настроение. Потом беседа словно на камень налетела на замечание Наты о Гоше и Виктории. Она ввернула «её парень».

— Правда? Думал, он — ваш, Наташа.

— Откуда такое предположение?

— По ряду признаков. Вика рассказала, что Гоша долго был на казарменном положении. Вырвался, но почему-то она не слишком старалась выглядеть на все сто. Косметики почти нет, волосы волнистые, требующие укладки, а собраны в банальный хвост. В простом хлопчатобумажном костюме и кедах. Зоя тоже особо не наяглась, уверен — если захочет, то постоит у зеркала и будет неотразимой. Наташа, вы, напротив, причёсаны, в босоножках, новых джинсах, блузке, на пальцах и в ушах бижутерия. Никак не на пикник по случаю окончания сельхозработ. Предполагаю теперь, что надеялись отбить Гошу. Хотя, быть может, чего-то не знаю.

— Шерлок Холмс хренов… — начала Ната, но Вика великодушно разрешила ей: — Если хочешь — забирай.

Предмет торга только причмокнул губами во сне.

Тем временем быстро и бескомпромиссно стемнело, как полагается осенью.

— Барышни! Всё хорошо, но время пикника подходит к концу, и тут одна проблема: привёзший вас шофёр не вяжет лыка. Предлагаю гуманный вариант, занесём его в УАЗ, пусть выспится и не окоченеет на земле. Вас я сам отвезу, потому не пил.

— Не будешь звонить в комендатуру?

Вика была со мной уже на «ты».

— При одном условии. Приедешь домой — набери его отцу. Если ваш недовоенный, очнувшись, сразу заведёт мотор и поедет, запросто убьётся или ещё на кого-нибудь налетит. Пусть отец организует эвакуацию.

— Дядя Паша будет в ярости… Не хотела… Хорошо. Отчасти я сама виновата, мне и расхлёбывать.

Как только ракетчик заполнил заднее сиденье «бобика», я бесцеремонно вывернул его карманы и, найдя ключ зажигания, на глазах Вики сунул его под водительское сиденье, девушка понятливо кивнула. Затем впятером, считая Рекса, направились ко мне домой.

— Барышни! Вас ждёт небольшой сюрприз. Для этого нужно набраться терпения на пять минут.

Вести их в неготовый дом, окружённый стройкой, я не хотел.

Наталья, моя перманентная контра, немедленно выразила протест, что их бросают одних в тёмном лесу, она лучше пойдёт к дороге. Тем не менее, переминалась с каблука на каблук, пока троицу не осветили фары.

— Садитесь! Такси подано!

Это надо было видеть, с какой осторожностью три белоруски устраивали попы на благородно пахнущей коже сидений. Аккуратнейше, только бы не хлопнуть, закрыли двери.

Я не готовился к поездке, сунул в магнитолу первую попавшуюся кассету. Из динамиков грянул битловский альбом Abbey Road, и буквально через минуту, оправившись от первого шока, пассажирки подпевали в три голоса: Come together right now over me! (Двигаем вместе прямо сейчас! — перевод автора).

Конечно, Наташа и Зоя ничуть мне не были нужны. Но вот Виктория… Моя фея с каштановыми волосами, собранными в хвост, тёмными глазами, кажущимися бесконечно глубокими в полумраке автомобильного салона, я был отдать очень многое, чтоб двигать вместе с ней. Прямо сейчас или немного позже — не важно, тут готов потерпеть, но лучше не долго.

— Это и правда «мерседес»? — спросила Зоя с заднего сиденья.

— Ну что ты! Вырезал из консервной банки мерседесовскую звезду и прилепил на руль горбатого «запорожца».

Они смеялись, даже Наталья устала притворяться вечно недовольной. Ночная поездка на «мерседесе» после баварского пива под классический рок Джона Ленона — тема разговоров на месяц, при любом поводе ввернуть «а я вот недавно…» прибавляет веса в глазах окружающих.

Самую строптивую высадил около Пушкинской площади, Зою возле общежития на Сапёрной, Вику последней отвёз на Пулихова к генеральским домам.

— Не хочу с тобой расставаться, и послушали бы ещё музыку, но надо, чтоб ты организовала эвакуацию ракетного пьянчужки.

— Значит…

— Значит, прощаемся, но только на сегодня. Хочешь сходить на закрытый показ в клуб Дзержинского?

— А что это?

Вот же зараза… Тут главное — с кем, а не куда. Крутит хвостом, ну и ладно.

— Запускают фильмы, не выходящие в открытый прокат. Американские, иногда европейские. С наушником, там бубнит синхронист. Но обычно тексты понятные, всё сама разберёшь. И папе-генералу объяснишь: иду на дополнительные занятия по английскому.

— А звонил-приглашал старенький профессор семидесяти лет, не соперник Гоше, сыну дяди Паши. Записывай телефон.

— Запомню. Профессиональная память.

— Кем же ты работаешь? Я так и не спросила.

— Бонд. Джеймс Бонд. Секретного советского образца.

— Брось!

Она засмеялась, как вообще охотно смеялась моим шуткам в тот вечер.

— Правда. Инструктор специальной подготовки особо специальных служб. Не веришь?

— Не верю, специальный Валера. Машина хоть — твоя?

Протянул ей техпаспорт.

— Матюшевич… Знакомая фамилия. Так кто ты?

— Говорил же — спортсмен. Машина — призовая.

— Что сразу не рассказал?

Где-то далеко за кольцевой дорогой мёрз в УАЗике её поклонник и друг детства, но она не спешила уходить.

— Из скромности.

Сейчас захохотала от души.

— Ну, до встречи, скромняга.

Я вылетел из-за руля, открыв правую дверцу, подал ей руку как джентльмен леде. Коснулся губами пальцев.

Уходя, оглянулась. Но, похоже, больше смотрела на морду лимузина с трёхлучевой звездой, сияющую хромом в свете ночных фонарей.

Жаль, что надо продавать. На «мерсе» все девушки города мои.

Пока ехал в Ждановичи, снова пел Джон Леннон. Ему в этом году предстоит погибнуть. Умер Владимир Высоцкий, потом Джо Дассен. Год многих унёс и унесёт. Но жизнь — продолжается, а со мной будет моя фея.

Сблизиться с ней казалось не менее важно, чем добыть восемьсот миллионов для «Вышнего» и подстроить, чтоб тот не мог ими воспользоваться.

Да, гормоны…