(Не)идеальный момент

Глава десятая

Эти умоляющие зеленые глаза!

Слезы на ее щеках.

Выражение отчаяния на лице. Я чувствую себя бесполезным.

Не думаю, что я когда-либо видел Лию такой. Никогда. Что может означать только одно – она не готова сейчас пройти через это одна, а я ни за что не оставлю ее одну.

– Конечно, я могу остаться, – киваю я, вставая и увлекая ее за собой.

Тук. Тук.

– Мисс Лия, – окликает помощница. – Вы готовы примерить несколько платьев?

Лия смотрит на меня с испуганным выражением лица, поэтому я подхожу к двери и приоткрываю ее.

– Вообще-то, я собираюсь помочь ей надеть платья, если вы не возражаете. Не могли бы вы принести несколько простых платьев с такими кружевными вставками на них? В частности, то, что на манекене в витрине магазина.

– Да, конечно, мистер Кейн.

Я закрываю дверь и поворачиваюсь обратно к Лие.

– Если ты доверяешь мне одевать и снимать с тебя свадебные платья, то мы подберем для тебя что-нибудь, отражающее твой стиль. Долой эти вычурные, цветастые платья. Даже при том, что я не особо разбираюсь в моде, скажу, что они смотрятся ужасно.

Она улыбается на мое замечание, но это не та улыбка, к которой я привык. Это всего лишь маленькая искра в полной темноте. Придется потерпеть.

– Они и правда не очень. – Она подходит к платьям, которые выбрала для нее Бив, и дотрагивается до шелка: – Из той же ткани, что и халат, который на мне надет. При желании гости могли бы разглядеть каждую округлость моего тела, если бы я это надела.

– Ну, во-первых, у тебя нет никаких округлостей, не считая двух в районе груди, а во-вторых, я не уверен, что этот крой предполагает наличие нижнего белья.

Она съеживается.

– Мне нужно нижнее белье. Я не привыкла демонстрировать соски толпе гостей.

– Не считая нескольких из круга избранных? – шучу я.

– Очевидно, – говорит она, прислоняясь к стене раздевалки.

– Что ты делаешь? – Мы слышим, как Бив спрашивает свою помощницу. – Почему ты набираешь больше платьев? Мы даже не видели, как на ней смотрятся те, что я подобрала.

Лия умоляюще глядит на меня, поэтому не остается ничего другого, кроме как выйти из раздевалки и подойти прямо к Бив, которая сидит в кресле с нетронутым бокалом шампанского в руке.

– Миссис Бивер, можно вас на пару слов? – Я сохраняю нейтральный тон.

– Ну конечно! – Она встает, и мы вместе отходим в угол, где нас не будет слышно. Во всяком случае, эта женщина предпочитает соблюдать приличия. Она не хочет, чтобы кто-нибудь подслушал разговор, который им слушать и не следует. – Что, черт возьми, происходит в этой раздевалке?

– Платья, которые вы подобрали, красивые, но они не совсем в стиле Лии. – Я немного понижаю голос и говорю: – Она сейчас очень расстроена, и я не хочу устраивать сцену, поэтому я подумал, что мы могли бы примерить несколько платьев, которые ей больше подходят.

– Расстроена? Почему? Примерка платьев – веселое занятие.

– Согласен. Вот почему мы не должны диктовать ей, что носить, и критиковать ее выбор.

Бив щурится.

– Вы хотите сказать, что я слишком на нее давлю?

Что навело ее на эту мысль?

Представьте, как закатываются выпученные глаза.

– Вовсе нет, – отвечаю я с улыбкой. – Знаю, вы пытаетесь ей помочь, но давайте дадим Лие время выбрать, а затем, если она не сможет найти ничего подходящего, мы предложим свои варианты. Согласны?

– Наверное.

– Отлично. – Я протягиваю ей руку, и она кладет ладонь мне на предплечье, чтобы я мог проводить ее обратно на ее место. – Кстати, прошу меня простить за опоздание. Я задержался на деловой встрече.

– Вы занятой человек. Как продвигается судебный процесс?

– Все строго конфиденциально, но все скоро должно быть улажено. У Хаксли все под контролем.

– Меня бы удивило, если бы дело обстояло иначе.

Я помогаю ей сесть, а затем спрашиваю:

– Может быть, я могу вам что-нибудь принести?

– Все нормально, но спасибо.

– Хорошо, тогда я пойду помогу Лие. Мы сейчас выйдем.

Я возвращаюсь в примерочную, стучу, а затем вхожу и обнаруживаю Лию, стоящую посреди комнаты, одетую в кремовое кружевное платье с открытыми плечами, которое подчеркивает ее талию и мягкими волнами струится до пола. Святая. Мать ее. Богиня.

У меня пересыхает во рту, когда мой взгляд медленно скользит вверх по ее фигуре, к вырезу, а затем останавливается на лице и… что-то поражает меня. Что-то настолько сильное, настолько чуждое, что я не знаю, как это объяснить. Это похоже на внезапный приступ… астмы. На мгновение мое сердце перестало биться, а земной шарик разом остановил вращение, и все замерло, как только она появилась в поле моего зрения.

– Что скажешь? – смотрит на меня она, когда помощница выходит из примерочной, оставляя меня наедине с Лией. Такое чувство, будто миллион бабочек порхают у меня в животе, когда я пытаюсь выразить словами то, что происходит в моей голове. – Так ужасно? – Она поворачивается к зеркалу, чтобы посмотреть на себя, открывая моему взору глубокий вырез, демонстрирующий ее стройную спину. Мой взгляд опускается туда, где ткань плавно изгибается на ее бедрах. – Думаю, оно немного чудно́е, но тебе не кажется, что это перебор? Хотя оно понравилось мне больше всех. – Лия снова оборачивается, и ее убивающий наповал взгляд умоляет меня что-нибудь сказать. – Тебе оно не нравится.

Я качаю головой.

Черт возьми, как оно может мне не нравиться?!

В нем нет ничего отталкивающего.

Она… Господи Иисусе… она… она просто сногсшибательна в нем!

С трудом сглатывая, я уверяю ее:

– Нет, оно потрясающее. Ты выглядишь… Черт, ты выглядишь в нем сногсшибательно, Офелия.

Мои слова звучат отрывисто, необузданно и немного грубо, как будто что-то застряло у меня в горле и я не могу откашляться.

Самая красивая улыбка, которую я когда-либо видел, расцветает на ее губах:

– Правда?

Я чешу затылок и еще раз оглядываю ее.

– Да, ты выглядишь… – Я с трудом сглатываю. Просто… черт. Она выглядит так хорошо, так великолепно, что у меня слюнки текут, мое сердце бьется со скоростью света, и я хочу… протянуть руку и прикоснуться к ней. – Ух ты! Просто… по-настоящему красиво.

– Ты покраснел, – замечает она.

Я чувствую, как горят мои щеки.

– Да, я просто, э-э-э, не ожидал зайти и увидеть тебя в платье.

Или что у меня перехватит дыхание. Или что у меня возникнет желание, чтоб меня, поцеловать ее.

Вот на что это похоже. Давящее, дурманящее чувство у меня в груди. Бабочки. Непонятные мысли в моей голове. Желание пульсирует у меня в ногах.

Мысль о том, чтобы поцеловать ее, поглощает меня, а у меня никогда раньше не возникало такой мысли, с того самого вечера нашей с ней первой встречи. Как будто эти десять лет кто-то на немыслимой скорости отмотал назад, и прошлое, запечатленное на моментальном снимке, развернулось вокруг меня в мгновение ока, и я вернулся в тот день, когда столкнулся с ней в коридоре. Где я впервые увидел ее идеально расположенные веснушки и замешательство на ее лице.

Туда, где она впервые остановила на мне свой взгляд, скрытый очками в фиолетовой оправе. В тот момент, когда проявилась непростая многогранность ее личности. Тогда я подумал, что она чертовски красивая. Такая забавная! Такая очаровательная! Такая живая!

А потом я узнал, какая она умная и что у нас с ней общие интересы и пристрастия. В течение всего вечера, когда мы играли с ней в «Скраббл», я не переставал думать о том, что надо пригласить ее на свидание, когда все будет сказано и сделано, но потом… она попросила меня стать ее другом. Она нуждалась в друге. И вместо того чтобы действовать, я задвинул свои чувства подальше, чтобы они настигли меня, когда я меньше всего этого ожидал. Прямо сейчас. В этот самый гребаный момент!

Она снова разворачивается к зеркалу, и я замечаю, как ее взгляд пересекается с моим в отражении.

– Может, мне показаться ей? – В ее голосе слышится неуверенность. – Но не хочу, чтобы оно ей не понравилось.

– Мне все равно, что она говорит. Мы купим это платье, – решаю я, и мой голос звучит чуть более прерывисто, чем мне хотелось бы.

– Но это только первое из многих. Разве это не плохой знак? Может, мне стоит примерить что-нибудь еще?

Я качаю головой:

– Нет, иногда ты просто знаешь, как должно быть. – Я облизываю губы. – И это платье, Лия, просто создано для тебя.

Она застенчиво улыбается, а затем снова поворачивается и подходит ко мне. Я слежу за каждым ее шагом, по мере ее приближения в моем теле нарастает напряжение. И когда она прижимает руку к моей груди, желудок ухает вниз, а ноги начинают дрожать.

– Спасибо, что ты здесь, Брейкер. Я не думаю, что ты когда-нибудь поймешь, как много твое присутствие значит для меня.

– Без… проблем, – запинаюсь я, снова сглатывая.

Она встает на цыпочки и запечатлевает легчайший поцелуй на моей щеке. Несмотря на то, что для Лии это лишь дружеский поцелуй, у меня такое чувство, что она только что заклеймила меня и отметила, что я принадлежу ей навечно.

А затем, не говоря ни слова, она открывает дверь и демонстрирует Бив свое платье, оставляя меня в полнейшем раздрае.

Что, черт возьми, только что произошло?

Крепко вцепившись в руль, не отрывая глаз от дороги, направляюсь на окраину города, прямо к тому месту, где живет Бэннер. Его квартира расположена в жилом комплексе в десяти минутах езды от того места, где живу я.

Нас с Бэннером свел его брат – Райот Бисли. Райот и Бэннер придумали замечательную идею под названием «Спортобзор» – своеобразная группа по интересам для поклонников спорта и околоспортивных тем, где спортсмены могут общаться со своими болельщиками из фанатских групп один на один. Когда Райот рассказал Джей Пи и Хаксли об этой идее, они сразу же захотели вложиться в проект, потому что заранее предвидели, что он выльется в нечто грандиозное. И так оно и вышло. Райот и Бэннер, которые на тот момент жили в Чикаго (Райот – завершивший карьеру третий защитник бейсбольной команды «Чикаго Бобби»), переехали сюда, в Калифорнию, где открыли представительство «Спортобзора», быстро заняв пустующую тогда нишу мира спортивных мероприятий.

Когда мы сошлись с Бэннером поближе, я понял, что мы с ним очень похожи. Несмотря на то, что по природе он азартен, мне не пришлось демонстрировать ему свои таланты. Стоит отметить, что мы оба любим компьютеры и каждый собрал свой под себя. Мы также пришли к выводу, что нашим братьям очень нравится придираться к нам при любой удобной возможности, поэтому мы создали что-то типа «союза младших братьев». Сейчас он как никто другой подойдет на роль моей персональной жилетки, потому что он в курсе, на что способен гнев старшего брата, когда дело касается твоей тонкой душевной организации.

Я сворачиваю направо на его улицу и вижу свободное парковочное место прямо перед его многоквартирным домом. Должно быть, у меня сегодня счастливый день – если его можно так назвать.

Припарковавшись, я выпрыгиваю из машины, блокирую дверь и направляюсь прямиком к нему домой. Терпеть не могу приходить в гости с пустыми руками, но когда решение приходит в последнюю минуту, то это меньшее из зол.

Я подхожу к его квартире, стучу и слышу, как он кричит:

– Открыто! – Толкнув входную дверь, я замечаю его на кухне с двумя бутылками пива в руках. – Когда ты звонил, мне показалось, что момент выпить по бокалу пива самый подходящий. Я прав?

– Чертовски прав, – соглашаюсь я.

Он кивает в сторону своего балкона.

– Давай посидим снаружи.

Бэннер живет в отличном месте. Его квартира занимает весь верхний этаж жилого комплекса. В просторных апартаментах свободной планировки больше места, чем нужно одному человеку; стены заняли французские окна от пола до потолка, а по периметру раскинулся широкий балкон. Наверное, я выбрал бы для себя точно такую же квартиру, если бы не жил по соседству с Лией.

Я иду за ним на балкон, проходя через раздвижную стеклянную дверь, а затем сажусь за обеденный стол на открытом воздухе под зонтом в черно-белую полоску.

– Знаю, я был здесь всего дважды, но не думаю, что когда-нибудь забуду обстановочку твоего жилища, – говорю я.

– Да, мне кажется, я везунчик. Хотя Райот все еще продолжает уговаривать меня переехать в Малибу с ним и Милой. Но я пока не готов к этому. Я люблю пляж, но там мне почему-то кажется, что я более или менее остепенился, а я еще не дошел до этого этапа своей жизни.

Я хихикаю:

– Прости меня, если я ошибаюсь, но разве ты ни с кем не встречаешься?

Он проводит рукой по лицу, скорчив скорбную мину:

– Не заставляй меня начинать обсуждать этот вопрос. К тому же мы собрались здесь, чтобы обсуждать твои проблемы, а не мои.

– Предлагаю подсократить вводную часть, чтобы осталось немного времени на то, чтобы обсудить и твои недоотношения.

– Да все в порядке. – Я тоже так думал. Он делает глоток своего пива и говорит: – Так что стряслось? Перечитав твое сообщение, я перевел его следующим образом: «Отчаянно нуждаюсь в помощи». К слову, я фанат красивых любовных историй, так что выкладывай.

Я тоже делаю глоток пива – ну, или, по крайней мере, это похоже на глоток, – и говорю:

– Ты ведь знаешь, что Лия выходит замуж, верно?

– Ага, а ты стал ее дружкой невесты.

– Верно. – Я смотрю на горизонт, не зная, как облечь в словесную форму то, что у меня на душе. – Черт возьми, не думаю, что смогу сказать тебе что-то осмысленное. Со стороны это может показаться бессвязной болтовней, но я не представляю, как понять, что происходит.

– Хорошо, что ты пришел. Я спец по бессвязной болтовне. Доверься мне.

– Ну, начнем с начала: я был шокирован, когда Лия сообщила мне новости о помолвке. У нее с Брайаном, не знаю… другие отношения. Мне кажется, если встречаешься с кем-то, ты отдаешься этим отношениям полностью, верно? Например, ты хочешь проводить со своей девушкой как можно больше времени.

Баннер кивает в знак согласия.

– Ага, я понимаю, о чем ты.

– Ну, Лия с Брайаном не такие. Для них в норме проводить вечера и ночи раздельно, причем регулярно. И одно это всегда казалось мне странным, поэтому, когда она сказала, что Брайан сделал предложение и она согласилась, я был в шоке.

– Ага, меня бы тоже это шокировало.

– Но потом она огорошила меня, сообщив, что свадьба будет через пять недель, ну, если быть более точным, через четыре. И я не знаю, меня охватила необъяснимая паника. Я не мог списать это ни на что другое, кроме как страх потерять ее.

– Что вполне естественно, учитывая, что вы, ребята, так близки. – Бэннер делает глоток своего пива.

– Точно подмечено. – Я поднимаю вверх большой палец. – Я тоже так подумал. Мы так близки, что я боюсь потерять нашу дружбу. И я не лажу с ее женихом, не провожу с ним время так часто, как, вероятно, следовало бы, поэтому я поднапрягся и решил встретиться с ним, чтобы все прояснить, потому что не хотел, чтобы между нами установились натянутые отношения. Не хотел давать ему козыри, которые он мог бы использовать против меня и заставить ее реже со мной видеться.

– Очень умно.

– Но кончилось все тем, что он свел меня с девушкой по имени Берди. На двойном свидании.

Бэннер вздрагивает.

– Это, наверное, было архинеловко.

– Верно. Очень неловко, но Берди оказалась по-настоящему классной и забавной, и с тех пор мы несколько раз встречались.

– Ладно, а как насчет химии? Она есть?

– В этом-то и проблема. – Я откидываюсь на спинку стула и делаю глоток пива. – Я целовал ее уже дважды, и хотя мысль о близости с ней витала в воздухе, каждый раз, когда я целовал ее, это было не совсем то, чего я ожидал. Такая реакция показалась просто нормальной. Как и в случае с другими женщинами, которых мне доводилось когда-либо целовать. И я не понимаю, что чувствую… Мне же не должно все это казаться нормальным, верно?

– Если ты хочешь услышать честный ответ, то определенно не должно. Когда ты целуешь девушку, с которой, как тебе кажется, ты мог бы встречаться, должна быть искра. Особенно эту искру важно почувствовать при первом поцелуе. Он расскажет тебе все, что нужно знать.

– Не было никакой искры. Ни единого проблеска. – Я тяжело вздыхаю. – А потом вот это все… сегодня.

– Теперь мы переходим к ложке меда, – шутит Бэннер.

Я не возражаю, потому что такой непринужденный подход разряжает обстановку, что очень ценно для меня.

– Мы с Лией поссорились пару дней назад, а сегодня была запланирована покупка свадебного платья. Она сказала мне не приходить из-за нашей ссоры, а я ни за что не позволил бы ей пройти через это в одиночку, поэтому пришел, и выражение облегчения на ее лице стало для меня полнейшей неожиданностью. А еще она цеплялась за меня так, словно я был ее спасителем…

– Угу… – отзывается Бэннер, вытягиваясь.

Поджимаю губы и наконец произношу:

– Ну, когда я увидел ее в платье… – Я качаю головой. – Чувак, богом клянусь, моя душа едва не покинула тело. Не думаю, что когда-нибудь испытывал что-то подобное. У меня пересохло во рту, я начал потеть, но в то же время меня знобило. Я забыл как дышать, но при этом мое сердце билось так сильно, что я думал, что оно разорвет грудную клетку. А потом… – Я отворачиваюсь. – Когда она встретилась со мной взглядом, у меня в животе словно миллион бабочек запорхали, и клянусь тебе, в тот момент у меня возникло непреодолимое желание поцеловать ее. И я почти сделал это. Я никогда не чувствовал ничего подобного, никогда, не считая того дня, когда встретил ее впервые. Теперь же у меня в голове полный кавардак, я абсолютно дезориентирован. Я не понимаю, что со мной происходит.

Бэннер медленно кивает головой, осмысливая все сказанное. Отхлебывает пиво, а затем ставит стеклянную бутылку на стол.

– Я расскажу тебе, что происходит. – Он смотрит мне в глаза. – Ты влюбился в свою лучшую подругу, но осознание этого пришло к тебе только сейчас…

– Да ладно, чувак, – отмахиваюсь я со стоном. – То же самое сказали мне мои братишки

– И они правы. Я знаю, ты не хочешь этого слышать, но почему тогда ты не чувствуешь искры, когда целуешь других женщин? Все потому, что в глубине души ты понимаешь – они не Лия. Эти странные ощущения, которые ты испытываешь, вызваны тем, что женщина, которую ты любишь, выходит замуж через четыре недели, а ты паникуешь из-за этого.

– Но…

– Никаких «но», приятель. Посмотри правде в глаза: ты любишь ее, и чем скорее ты признаешься в этом самому себе, тем лучше.

Вытираю ладонью лоб. Его слова кинжалом вонзаются мне в живот, в грудь, лишь повышая градус беспокойства. Прав ли он? Действительно ли я всю жизнь любил ее, но осознал это только сейчас?

В моем воображении возникает ее образ в платье и то, что я чувствовал, как хотел бы оказаться на месте того мужчины, которому выпадет честь поцеловать ее, одетую в это платье. Как я не мог отвести от нее глаз, как меня буквально выворачивало наизнанку от осознания того, что это платье предназначалось не мне, а Брайану.

– Господи Иисусе. – Я поднимаю взгляд на Бэннера. – Черт, кажется, мне нравится Лия.

Бэннер качает головой.

– Не, приятель. Ты любишь ее. И спору конец.

Я расхаживаю по гостиной, прокручивая в голове слова Бэннера.

Пытаюсь убедить себя в обратном. Что это предположение, которое на первый взгляд кажется верным, на самом деле не соответствует действительности. Что, возможно, я просто неправильно воспринимаю свои чувства.

Но каждый раз, когда я слышу ее шаги за стенкой, мое тело покрывается липким потом, потому что я почти уверен: Бэннер прав.

Я ушел от него и вернулся к себе, где открыл еще одну бутылку пива и стал кружить по своей квартире. Не останавливаясь, просто расхаживаю взад-вперед, пытаясь справиться с этими чувствами, пытаясь убедить себя, что Бэннер неправ, что я неправ, что все это чертовски неправильно.

Паника.

Тошнота.

Беспокойство.

Все это накатывает на меня, отчего мне кажется, что я схожу с ума. Мне становится не по себе. Я прокручиваю в голове варианты, о рациональности которых мне даже задумываться нельзя… Что, если бы я поцеловал ее в примерочной? Что бы она сделала? Что, если я прямо сейчас отправлюсь к ней и расскажу, что чувствую? Что, если я буду умолять ее пересмотреть скоропалительное решение о вступлении в брак?

Тук. Тук.

О, черт. Это, должно быть, она. Больше некому.

Не зная, как поступить, я сжимаю свои потные ладони и откликаюсь:

– Кто там?

– Брейкер? Это я. Открывай.

– О… Лия, ты?

Я закатываю глаза от смехотворности того, что творю.

– Да, Брейкер, я. Что ты там возишься? Открывай.

– Ха, извини! – кричу я, не двигаясь с места. – Хм, просто дай мне секунду.

Я кружусь, пытаясь сообразить, что делать, как будто что-то можно сделать. Ничего, придурок, ничего нельзя сделать. С тем же успехом можно попытаться смыть свои чувства при помощи намыленной мылом мочалки. Но это так не работает. Взгляни правде в глаза. Тебе будет неловко.

Неохотно, на тяжелых ногах направляюсь к двери, открываю ее, а затем облокачиваюсь на дверной косяк, пытаясь выглядеть при этом как парень, который не втрескался по уши в свою лучшую подругу.

– Привет, э-э-э, как дела? Все хорошо? Ух ты, какая жара сегодня, не считаешь?

Она вопросительно приподнимает бровь.

– Почему ты ведешь себя так странно?

– Я не веду себя странно, я просто… пытаюсь завязать разговор. Разве мне нельзя поговорить о погоде с лучшей подругой? В любом случае, чем я могу тебе помочь?

Со скептическим выражением на лице она просит:

– Можно я останусь здесь ночевать?

– Эм-м, почему именно сейчас? – недоумеваю я, моргая несколько раз.

– Брайан сегодня вечером уехал в Сан-Хосе на срочную встречу с одним из своих клиентов, и его не будет дома до воскресенья. Я просто чувствую себя неважнецки и не хочу сейчас оставаться одна.

– А, понимаю. – Я медленно киваю.

– Так я могу у тебя переночевать?

Остаться ночевать в моей квартире? Это похоже на полнейшую катастрофу, которая вот-вот должна произойти. Я и так едва сдерживаюсь, и причина всего этого – искушение, с которым мне не справиться, – стоит прямо передо мной.

Что мне сказать? Как объяснить, что я почти уверен в своих чувствах к ней, и поэтому не могу позволить ей остаться на ночь?

Ничего.

Нет смысла что-то говорить.

Поэтому…

– Конечно, – выдыхаю я. – Да, знаешь, учитывая, что ты и раньше оставалась здесь с ночевкой. В этом не должно быть ничего странного.

Она хмурится еще больше.

– Почему ты так нервничаешь? У тебя аж пот выступил на верхней губе.

– Пот? – Я вытираю рот. – Это не пот. Наверное, просто остатки моего напитка.

Она смотрит на меня с подозрением.

– Ты странно себя ведешь, Брейкер.

– Знаешь, я выпил пива. – Похлопываю себя по животу. – Возможно, пиво было некачественным, скорее всего, оно не добродило. Может быть, тебе лучше немного поспать. Комната для гостей готова. – Я отодвигаюсь в сторону, чтобы она могла войти в квартиру. – Располагайся, чувствуй себя как дома.

– Я пока не хочу ложиться спать. Еще только восемь.

После событий сегодняшнего дня у меня сдвиг во времени. Мне кажется, что сейчас не меньше одиннадцати вечера.

– Хм, ну, действительно рановато. – Я посвистываю. – Думаю, мы могли бы чем-нибудь заняться.

– Ага, я надеялась на предложение.

Она обхватывает себя руками за талию, и я понимаю, что ей грустно. И если я в чем-то и уверен, так это в том, что забочусь о Лие больше всего на свете. Может быть даже больше, чем о ком-либо другом, поэтому мои инстинкты немедленно срабатывают.

– Все в порядке? – спрашиваю я, разом забывая о том, что влюблен в свою лучшую подругу и вообще-то не знаю, как вести себя с ней.

– Нет. – Ее глаза наполняются слезами. – Я не в порядке. Не совсем.

Вот дерьмо! Время позабыть о своих чувствах и сосредоточить внимание на ней.

Я буквально втаскиваю ее в свою квартиру и закрываю за ней дверь, прежде чем подвести к дивану и усадить.

– Что происходит?

– Мне грустно. – Она вытирает нос. – Сегодняшний день превратился в какой-то сюр. Я думала, что однажды разделю эти хлопоты с мамой, и то, что ее не было со мной рядом, просто убивает меня, Брейкер. Я все время задаюсь вопросом, понравилось бы ей платье, которое я выбрала? Заплакала бы она? Сфотографировалась бы со мной, чтобы запечатлеть этот важный момент?

– Да, – решительно отвечаю я. – Да, она бы одобрила все, что ты делаешь.

– Мне нравится это платье, – продолжает она. – Но какая-то часть моей души опустошена, я хотела бы быть счастливой, выходя замуж, но у меня есть сомнения, опасения по поводу происходящего.

– Насчет Брайана? – уточняю я.

– Я не знаю, – тихо отвечает она. – Я люблю его, но чувствую грандиозное давление с тех пор, как он сделал мне предложение. Словно я не в своей тарелке, сама не своя. Мне кажется, будто меня заперли в коробочке с нереалистичными ожиданиями, и теперь я начинаю сходить с ума из-за этого. – Она встречается со мной взглядом и продолжает: – Когда мы поссорились, мне не к кому было пойти. Ни родителей, ни друзей… И я не хотела говорить Брайану, потому что он, скорее всего, использовал бы это как очередной аргумент против наших с тобой встреч, несмотря на его слова о том, что его не напрягают наши с тобой отношения. – Она опускает взгляд на свои руки. – Я начинаю понимать, как много я потеряла, когда не стало моих родителей.

Ее глаза снова наполняются слезами, и она откидывается на спинку дивана, заливаясь слезами.

Я не знаю, что сказать, потому что согласен с ней – она многое потеряла, когда не стало ее родителей. Думаю, она сошлась с Брайаном, потому что он оказался рядом в нужное время, но как, черт возьми, я должен ей об этом сказать?

Она и так переживает трудные времена, и очевидно, что я действую из каких-то корыстных побуждений с того момента, как сегодня утром осознал свои чувства, поэтому вместо того, чтобы что-то сказать, я молчу и слушаю, как она плачет, держа ее за руку.

По прошествии, как мне кажется, часа она поворачивается ко мне и говорит:

– Все, чего я сейчас хочу, – это лечь спать.

– Хорошо. – Я встаю и тяну ее за собой. – Позволь мне проводить тебя в комнату для гостей.

Она отчаянно трясет головой.

– Нет, я не хочу оставаться одна. Можно мне поспать в твоей кровати?

Определенно нет. Очень твердое нет. Я ни за что не позволю женщине, которую я люблю, спать в моей постели, пока она принадлежит другому мужчине. Нет, это значит напрашиваться на неприятности.

– Тебе не кажется, что это может быть немного неуместно? – мягко спрашиваю я, стараясь не усугублять.

– Мы ведь делали так раньше. Почему сейчас все должно быть иначе? – удивляется она.

Очень веское замечание. Потому что мы делали это раньше, так что… что изменилось?

Что ж, причина в том, что ты, парень, любишь ее. Все изменилось. И ты все еще пытаешься разобраться в своих таких несвоевременных чувствах.

Она помолвлена, вот что изменилось. Это веское оправдание. И оно избавит меня от крайнего смущения и возможных угрызений совести, связанных с необходимостью спать с ней в одной постели. Да, давайте-ка перейдем к теме помолвки.

– Ну, теперь ты помолвлена.

В тот момент, когда слова слетают с моих губ, она вжимает плечи и разочарованно прикрывает глаза. Я как будто вонзил гребаный нож прямо в ее сердце. Из меня выбивают весь дух, когда я наблюдаю, как она медленно приходит в себя. Ага, смотри, что ты натворил, придурок.

– Но, – ловлю я себя на том, что несу полнейшую чушь, – если тебя это не сильно напрягает, ты можешь спать в моей постели.

Она поднимает на меня глаза.

– Правда?

Натягиваю наифальшивейшую улыбку, на какую только способен.

– Конечно, что ж, отлично. Давай я для начала запру дверь и все подготовлю. Ты знаешь, где твоя зубная щетка.

Да, она ночевала у меня достаточно часто, чтобы у нее была своя зубная щетка.

Это началось еще в колледже, когда она спала на футоне на полу в моем общежитии, а я – на своей кровати. Мы проводили за разговорами бесчисленные часы, пока один из нас не вырубался.

Когда мы закончили колледж и наши кровати стали шире, мы просто делили ее и засыпали лицом друг к другу. На следующее утро заказывали пончики, пили кофе и играли в домино.

Но сейчас я чувствую себя иначе. Когда она рядом, мое тело начинает гореть от желания. В голове у меня полная каша, как будто я не могу придумать, что бы такое сказать. Так что это должно быть весело. *Ставим лайк*

Я выливаю остатки пива и запираю свою квартиру. Затем жду несколько секунд в гостиной, мысленно готовясь. Конечно, это одна и та же кровать, но не похоже, что прикосновения сегодня в программе вечера.

Не похоже, что и подушка у нас будет одна на двоих. Между нами будет по крайней мере полметра нейтральной зоны. И если я в чем-то и хорош, то в уважении нейтральных зон и личных границ. Как-никак я джентльмен.

С чуть большей уверенностью я направляюсь в спальню, где нахожу Лию, расположившуюся на краю кровати в одной из моих рубашек. Чертовски… здорово.

Рукава закрывают ее плечи, а сама рубашка доходит до середины бедра, тем не менее оставляя место воображению: под тканью этой рубашки – моей рубашки – она полностью обнажена.

– Я позаимствовала у тебя одежду. Надеюсь, ты не против.

– Ага, – выдавливаю я, а затем прочищаю горло. – Извини, не знаю, почему это так прозвучало. – Я неловко хихикаю, а затем глубоким голосом произношу: – Да все нормально. – Когда она лишь едва заметно улыбается, я указываю большим пальцем в сторону ванной. – Приведу себя в божеский вид, а потом мы сможем спокойно выспаться, потому что я люблю поваляться в постели подольше. Сон – натуральное лекарство, которое просто необходимо каждому человеку в жизни.

– Ты в порядке? – Она пристально смотрит на меня.

– В полном. Все правда здорово. – Я выбрасываю кулак в воздух. – Вечеринка с ночевкой. Ура. – Ура? Господи Иисусе, Брейкер! Почему бы тебе после этого просто не сунуть голову в микроволновку? Я хлопаю в ладоши. – Так что да. А теперь время чистить зубы. – Я поворачиваюсь, направляюсь в ванную и закрываю дверь.

Хватаюсь за край тумбочки, бросаю взгляд в зеркало, чтобы увидеть в нем свое поистине жалкое выражение, и именно тогда замечаю ее розовый кружевной лифчик, висящий на одном из крючков позади меня.

О, черт! Мои мышцы резко сокращаются. Накатывает неожиданный приступ клаустрофобии, а из легких с громким звуком выходит весь воздух, отчего возникает ощущение зажатости.

Паника. Она прошивает мое тело. И все от одного вида ее гребаного лифчика!

Лифчика, который, скорее всего, нагревается от того, что она не снимает его весь день.

Лифчика, который обхватывает и приподнимает ее сиськи.

Лифчика, при одном взгляде на который у меня возникает мысль о том, как чертовски сексуально она смотрится в нем.

Прочищая горло, я говорю:

– Э-э-э, Лия, ты забыла на вешалке свой лифчик.

– Знаю. Я не хотела его складывать! – кричит она.

– Хорошо, но почему ты не надела его? – задаю я очередной глупый вопрос. Я знаю, почему она его не надела. Кто захочет спать в чертовом лифчике? Уж точно не я.

Я слышу, как она подходит к двери, затем открывает ее и просовывает голову внутрь:

– Я всегда сплю без лифчика. Между прочим, Брейкер, я уже вешала его там раньше.

Разве? Думаю, я бы заметил, учитывая размер чашки, который просто не может не обратить на себя внимание моего мозга, кричащего о том, что у нее большие сиськи. У нее огромные сиськи.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке? – спрашивает она, опуская руку мне на грудь.

– Эй-эй, поосторожнее там, хе-хе. – Издаю хриплый смешок. – Руки держим при себе.

– Что? – Она в замешательстве, а лицо ее приобретает пурпурный оттенок.

– Ты просто напугала меня, потому что у тебя рука холодная.

– На тебе рубашка.

Я опускаю взгляд себе на грудь.

– Да, но ткань, должно быть, тонкая. Бр-р-р, может, пойдешь погреешь свои замерзшие лапки? Чтобы не простудиться.

– Сейчас середина лета. – Она отступает на шаг назад. – Если ты не хочешь, чтобы я ночевала здесь, потому что у тебя на сегодня планы, просто скажи об этом, Брейкер.

– Нет, никаких планов.

Что ты творишь, придурок? Это был твой шанс соскочить!

– Хорошо, тогда не буду мешать тебе готовиться ко сну.

Она возвращается в спальню, а я закрываю за ней дверь.

Господи Иисусе! Возьми себя в руки, парень. Ты выше этого. Тебе это по плечу. Ты же гребаный Брейкер Кейн. Перестань вести себя как полный кретин, надень чертову пижаму и будь лучшим другом, в котором сейчас нуждается эта женщина. И, черт возьми, перестань вести себя глупо.

Следующие несколько минут я трачу на то, чтобы принять душ, почистить зубы и построить совершенно непроницаемую мысленную стену. Попомните мои слова, когда я лягу в эту постель, у меня не будет никаких – НИКАКИХ – романтических мыслей о моей лучшей подруге. Все мои намерения будут чисто платоническими. Это то что нужно. Со всей платоничностью, на которую только способен человек.

«Платоничность». А такое слово точно есть?

Это не важно. Если уж на то пошло, я Кейн, а у Кейнов врожденная способность стойко держаться, не прогибаться и полагаться на свою силу духа, чтобы справиться с любой ситуацией. С тем, что за этой дверью. Конец мотивационным речевкам.

Я выхожу из ванной, выключаю свет и направляюсь к кровати, где Лия уже отдыхает под одеялом. Ее красивые шелковистые волосы рассыпались по темной ткани наволочки, словно… СТОП!

Никаких мыслей о распущенных волосах и о том, как они красиво контрастируют с темно-синей наволочкой. Никаких поэтических сонетов о том, как лунный свет ласкает ее алебастровую кожу. Ни-че-го-ше-ньки. Сосредоточься, Кейн.

Я подхожу к своей стороне кровати и спрашиваю:

– Тебе удобно?

– Как и всегда. Мне нравится твоя кровать, – отвечает она, вжимаясь в матрас.

– Хорошо. – Я забираюсь под одеяло и выключаю свет, позволяя луне освещать пространство комнаты сквозь прозрачные серые занавески на окнах.

Я поворачиваюсь лицом к ней, а она придвигается ближе. Ее колено касается моего. Осторожнее, леди. Дистанция, сохраняйте дистанцию.

– Ты сегодня какой-то нервный, – замечает она. – Я что-то сказала или сделала что-то не то?

Ага, ты просто есть. В этом-то и проблема.

– Нет. – Я смотрю в ее прекрасные глаза. – Возможно, я нервничаю из-за того, что сижу без работы.

– Ты уверен? Потому что ты вел себя странно с того самого момента, как мы с тобой вышли из магазина свадебных платьев.

Потому что я не мог перестать думать о том, какая ты чертовски красивая! Подождите, я что, стараюсь дистанцироваться? Нет, вовсе нет. С другой стороны, когда она смотрит на меня своими большими зелеными глазищами, я, кажется, не могу переключить свой мозг обратно в режим «самозащита».

– Ушиб палец на ноге, – выдаю я ни с того ни с сего.

– Что?

– Э-э-э, да. Ушиб палец на ноге и с тех пор чувствую себя неважно.

– Ты ведешь себя глупо. – Она игриво толкает меня в грудь. – Это твой способ заставить меня почувствовать себя лучше?

– Ага, – отвечаю я почти в отчаянии. – Ты же знаешь меня, я тот еще шутник.

– Что ж, я ценю твою попытку, но, думаю, мне просто нужно немного поспать и дать мозгу передохнуть.

– Да, возможно, так будет лучше всего. – Я улыбаюсь ей. – Что ж, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Брейкер.

Она отворачивается от меня, и я мысленно посылаю телу сигнал расслабиться. Что ж, слава богу. Не уверен, что бы я сделал, если бы она захотела продолжить разговор. Теперь я могу просто отдохнуть и не беспокоиться о том, что мне придется смотреть ей в глаза, потеряться в мелодии ее голоса в тишине ночи или даже думать о…

Она подается немного назад.

Э-э-э, что она делает?

Потом еще немного.

Извини, но ты на опасной дистанции!

Она тыкается попкой в мою ногу.

Прием! Прием! Она слишком близко.

– Что там у тебя творится? – спрашиваю я ее, а мое тело вытянулось от напряжения, словно палка.

– Можешь обнять меня, Брейкер?

Совершенно очевидно. Нет.

Она что, с ума сошла, черт возьми?

Обнять ее?

Находясь в одной постели?

Как будто… она хочет, чтобы мы пустились во все тяжкие. Что, черт возьми, на нее нашло и почему именно сейчас? Почему именно в тот день, когда я понял, что люблю эту девушку? Это какая-то дурацкая шутка, смысла которой я не понимаю? Какая-то история, в которую я ввязался? Если так, то это ни разу не смешно.

Ни за что на свете я не буду обнимать Лию.

– Пожалуйста, Брейкер. Мне бы очень хотелось почувствовать себя в безопасности.

Что ж… раздери меня… карась.

– Эм, не считаешь, что Брайан вряд ли пришел бы в восторг, узнав, что я обнимал тебя сегодня ночью?

– Не знаю.

– А я вот уверен, – говорю я. – Ему бы это не понравилось.

– Это пустяки. Я не изменяю ему. Ты мой лучший друг, моя семья, единственный человек, который по-настоящему может успокоить меня. Если бы ты был девушкой, я бы тоже попросила тебя обнять меня.

– Правда?

– Конечно. Раньше я все время засыпала в обнимку с мамой. – Ах, значит, я для нее типа архетип матери. Я не все могу расслышать со своего места. – Ничего страшного, если ты не хочешь, – произносит она таким убитым голосом, что я чувствую, как мое сердце сжимается в груди.

– Нет, могу, – быстро отвечаю я. – Просто знаешь ли, сверяюсь со своим внутренним ориентиром по части соблюдения моральных принципов.

Я поднимаю руку и несколько секунд вожу ею, прицеливаясь. Мне просто… обнять ее? Или мне следует слегка обхватить своей крепкой мужской ладонью изгиб ее талии, чтобы казалось, что мы обнимаемся, но на самом деле я буду просто использовать ее тело как своего рода подлокотник?

Идея с подлокотником доставляет мне неимоверное удовольствие, поэтому я осторожно кладу руку ей на талию, чуть вытягивая руку, которая немного приподнимает одеяло.

Эх, это не работает, поэтому я снова поднимаю локоть и зависаю в ступоре. Приспосабливаюсь, касаюсь ее талии и замечаю, что лучше не стало.

Нет, возвращаюсь к началу. Ступор.

Не знаю, куда положить руку. Не на грудь, так как, как мне удалось выяснить по лифчику, свисающему с крючка в ванной, сейчас ее ничего не сдерживает. Можно на живот, но не слишком ли это интимно?

Остаются ягодицы, и я тоже не уверен, что это отличная идея. Прикосновение руки там, затем раздвинутые ноги и громкие стоны в ночи. Нет, это не похоже на проявление платонических чувств.

К счастью, мне не приходится долго чертыхаться и спорить с самим собой, потому что она опускает мою руку себе на живот и придвигается ближе, так что ее тело оказывается прижатым ко мне максимально близко.

Ее тело впечатано в меня.

Спиной к груди.

Аппетитной попкой к… моей промежности (запрещенной части моего тела).

Боже милостивый, парень… только давай обойдемся без стояка.

Эй, дружок, ты меня слышишь? Сейчас не самый подходящий момент, чтобы бросить мне вызов. Будь, черт возьми, хорошим мальчиком.

Собери всю свою волю в кулак. ВОЛЯ. Безвольный, обвисший, болтающийся… вялый. Вот так. О, я мог бы в этот самый момент подумать о вещах настолько отталкивающих, что предпочел бы засунуть голову в мусорное ведро.

А-а-а, я знаю.

Я зажмуриваю глаза и представляю себе Джей Пи и его друга – грязного голубя. Как его там зовут? Кокон? Карл?

– Клементина?

Я случайно произношу это вслух.

– Что? – шепчет Лия.

– Э-э-э, Клементина, – повторяю я бог знает по какой причине.

– Нравятся мандарины?

– Конечно, – отвечаю я.

– Почему ты вспомнил про них?

– Не могу вспомнить, как зовут друга-голубя Джей Пи.

– Казу?

– О-о-о, точно. – Я мысленно улыбаюсь. – Казу.

– Почему ты вдруг вспомнил о Джей Пи и Казу?

Чтобы у меня прямо сейчас не встал! Потому что ты своей миленькой попкой драконишь моего змея, и если я хоть немного пошевелюсь, то малейшего трения будет достаточно, чтобы я кончил.

– Он говорил о нем сегодня утром, и я никак не мог вспомнить его имя.

– Ну да, его зовут Казу.

– Ага, зафиксировал.

Она кладет свою руку поверх моей и говорит:

– Думаю, мне нужно какое-то разнообразие, Брейкер.

Она имеет в виду, что ей нужно переодеться? Во что? На ней и так толком ничего нет. Думаю только о том, как она в одном нижнем белье направляется ко мне, сверкая своими чертовски сексуальными сиськами… НЕТ!

Казу, думай о Казу и представь, как Джей Пи посылает воздушные поцелуи этой чертовой птице. Отвратительно.

Удовлетворенный, я говорю:

– Тебе нужны брюки или что-то в этом роде?

– Нет, я не об одежде. Я имею в виду, что мне нужно изменить свою жизнь.

Ее замечание выводит меня из состояния дурмана. Я влюблен в свою лучшую подругу.

– Изменить? Что значит «изменить»? Ты идеальна такая, какая ты есть, Лия.

– Мне кажется, что я буксую в колее, что я делаю все на автопилоте и по-настоящему не позволяю себе испытать то, что мне нужно испытать.

– Что ты имеешь в виду?

Она поворачивается так, что оказывается на спине, и моя рука ложится прямо ей на живот. Она наклоняет голову набок ровно настолько, чтобы наши взгляды пересеклись в тусклом свете комнаты.

– С тех пор как умерли мои родители, я думаю, что не давала себя возможности просто жить. Я имею в виду, что через месяц я собираюсь выйти замуж, и со стороны это больше похоже на смертный приговор, чем на захватывающее событие. Не уверена, всему виной моя скорбь или тот факт, что Бив ломает кайф от процесса, но мне не весело. А я хочу, чтобы было весело. Хочу делать то, чего никогда раньше не делала. Хочу жить полной жизнью, чтобы мои родители мною гордились. А мне кажется, что я что-то все это время делала не так.

Мой большой палец гладит ее по животу, это прикосновение успокаивает ее.

– Что бы ты хотела сделать?

– Не уверена, – тихо отвечает она. – Но одно знаю точно: нужно что-то менять прямо сейчас.

– Если ты так считаешь, я поддержу тебя, – говорю я, а она разворачивается так, что теперь оказывается лицом ко мне. Ее лицо всего в нескольких дюймах от моего. Ее рубашка задирается вокруг моей руки на ее талии.

– Ты сделаешь это?

– Конечно, Лия, но мне нужно, чтобы ты понимала, что ты идеальна, такая, какая ты есть. Понимаешь? – То, как она смотрит на меня, ее близость и чувства, быстро переполняющие меня, дают мне возможность высказаться. – Я бы абсолютно ничего не стал менять. Ни твой характер, ни то, как ты заботишься об окружающих тебя людях. Ни твой ум и ни то, как ты можешь за считаные секунды превратиться из нахалки в интеллектуалку. Ни твое доброе сердце и ни то, как ты с гордостью носишь свои шрамы. – Я хватаю ее за ткань рубашки и повторяю: – Ты идеальна.

Ее рот приоткрывается, пухлые губы блестят. Зрачки расширяются с каждым вдохом. И, возможно, всему виной мое воображение, но я чувствую, как она придвигается еще ближе, не оставляя пространства между нами.

В глубине моего живота нарастает глубокое, скручивающееся в тугой узел мучительное чувство, которое мигом растекается по венам до кончиков пальцев. Это желание прикоснуться к ней, просунуть руку ей под рубашку и почувствовать ее тело, приблизить свои губы к ее губам, чтобы увидеть, понять, испытывает ли она то же искушение, что и я.

– С-спасибо тебе, – произносит она наконец мягким, ласковым голосом.

Облизываю губы, пытаясь контролировать свое дыхание, моя рука сжимает ее рубашку ровно настолько, чтобы я мог почувствовать ее теплую кожу на своем запястье.

– Нет нужды благодарить меня, Лия. Я говорю так, как есть.

– И все же мне нужно было это услышать. Так что спасибо тебе.

– Все ради тебя. – Я опускаю взгляд на ее губы, а затем встречаюсь с ней глазами.

На что бы я ни пошел сейчас ради поцелуя этих губ! Лишь один поцелуй. Только пригубить…

Краем глаза я замечаю, как ее грудь поднимается и опускается сильнее, когда она сдвигается на дюйм ближе ко мне. Черт меня побери!

Я ослабляю хватку на ее рубашке и вместо этого кладу свою теплую ладонь на ее обнаженное бедро. Нахожу шов ее трусиков и нежно прижимаю к нему указательный палец, в то время как жар в моей крови взывает к большему. Ты так близко, просто… просто просунь палец под шов, посмотри, что она сделает. Оцени ее реакцию.

Мой пульс учащается, когда я провожу пальцем по шву, рациональная часть меня велит мне остановиться, но иррациональная, эмоциональная жаждет большего.

Я хочу ее так сильно, что это причиняет физические страдания. Когда я заглядываю в ее глаза, я не вижу ничего, кроме восхищения. Воспоминание об этом ее гребаном взгляде я всегда буду носить в своем сердце, ради него я буду жить, потому что он доказывает мне, как сильно она мне доверяет.

Даже когда я на грани того, чтобы переступить черту, она доверяет мне. Поэтому я осторожно просовываю палец под шов ее трусиков, прямо на бедре. Она улыбается.

Мой член тут же оказывается в состоянии полной готовности. Кажется, вся кровь отливает вниз, когда она протягивает руку между нами и прикасается к моей щеке. Ее большой палец скользит по моей шее, и я застываю на месте, когда она придвигается ближе.

Твою же мать. Она хочет этого. Так ведь? Она хочет этого так же сильно, как и я.

Я убираю руку и провожу ею по ее спине, где задралась рубашка, так что я могу почувствовать кончиком мизинца теплоту ее кожи. Мне так чертовски хочется скользнуть пальцами вниз, залезть ей в трусики и обхватить ее аппетитную попку ладонями.

Но я хочу понять, к чему она клонит. Хочу посмотреть, чего она хочет от меня. Так что я готовлюсь, жду, не останавливая ее, поощряя, потому что, черт возьми, я хочу этого! Меня должно беспокоить, что она помолвлена. Меня должно беспокоить, что мы лучшие друзья и секс может все испортить.

Но меня это не волнует, потому что я хочу узнать вкус ее губ. Хочу посмотреть, как она поведет себя, когда мы сольемся в поцелуе, и я буду сжимать и гладить ее.

Ее губы приближаются все ближе и ближе. По моим венам течет чистый адреналин. Мои мышцы напряжены. У меня перехватывает дыхание. А потом она прижимается губами… к моей щеке и произносит:

– Спокойной ночи, Брейкер.

Потом она снова поворачивается, зарывается лицом в подушку, и на этом все. Ничего больше.

Я зажмуриваюсь, ругая себя за то, что был таким дураком, за то, что даже допустил мысль о чем-то большем. Она, мать твою, помолвлена, ты, придурок! И лучше бы тебе это запомнить.