(Не)идеальный момент

Глава шестая

– Что ж, миленько, – кивает Брейкер, когда мы выходим из его машины и смотрим на довольно богато украшенную и величественную каменную церковь прямо перед нами. На почти пустой улице в самом центре Лос-Анджелеса стоит католический собор с высоким шпилем, уходящим далеко в небо, и арочным входом, который кажется скорее пугающим, чем приветливым.

Я поднимаю взгляд на грандиозное здание:

– На краю крыши горгульи. Этот антураж совсем не для свадебной церемонии.

Брейкер обнимает меня одной рукой.

– Ты права, но горгульи были вырезаны на зданиях в первую очередь для того, чтобы они отгоняли злых духов от входа, так что… если посмотреть на это с такой точки зрения, то, возможно, их присутствие здесь оправдано. В вашем браке не будет места злым духам.

Я поднимаю взгляд на его свежевыбритое лицо – обычно он немного растрепан, но сегодня решил солидно выглядеть.

– Как я понимаю, ты решил во всем искать позитив?

– Я буду делать так до тех пор, пока ты не сообщишь мне, что тебе это поперек горла. В тот самый момент, как ты скажешь мне об этом, я ухну с корабля под парусами позитива в омут негатива, но сначала тебе нужно хорошенько все обдумать. Кто знает, может быть, внутреннее убранство часовни по-настоящему заворожит тебя.

– Я не религиозна, Брейкер.

– Тебе и не нужно быть религиозной, чтобы оценить святость божественной архитектуры. Подумай о том, чего стоило людям построить это здание в те далекие времена. Вся эта замысловатая резьба и детали, которых ты не увидишь в эстетике современной архитектурной мысли.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но ни в одном мексиканском гриль-баре нет горгулий или замысловатой резьбы, и мне все равно очень нравится ходить в эти заведения.

– Потому что ты та еще развратница, обожающая чипсы с лаймовой солью, совсем как Лотти.

– Откуда ты знаешь? – хихикаю я.

– Именно там у Хаксли с Лотти прошло первое так называемое официальное свидание. Именно там она обсуждала условия контракта со своим «фальшивым» женихом. Честно говоря, это очень странно звучит, как нечто из ряда вон. Как бы то ни было, она прихватила с собой чипсы, которые купил Хаксли, так как они ему тогда нужны было позарез. Он жаловался на это потом еще как минимум дня два.

– Вы, ребята, миллиардеры. Вы можете купить свой собственный гриль-бар и превратить его в фабрику по производству чипсов исключительно для собственного удовольствия. Почему же он жаловался на то, что кто-то забрал его чипсы?

– Дело принципа, – пожимает плечами он в тот момент, когда Бив выходит из черного седана, припаркованного в нескольких футах от него.

Бив – это что-то с чем-то. Длинные ноги всегда в туфлях на десятисантиметровых каблуках. Неизменное недовольное выражение лица стервы. Губы цвета нюд. Она подражает королевской семье, всегда надевая накидку, по которой невозможно определить, платье это или жакет – даже в калифорнийскую жару, и непременно подбирает к ней шляпку, когда выходит на улицу. Пожалуй, она не надевает ее только на время приема пищи. Она напоминает мне Изму из мультфильма «Похождения императора», разве что у Бив не серовато-фиолетовый оттенок кожи, нет отвисших сисек, которые касаются ее пупка, и приспешника, готовящего отменную шпинатную запеканку.

– Офелия, здравствуй, – холодно приветствует меня она, а затем, когда поворачивается к Брейкеру, на ее губах появляется легкая улыбка. – Мистер Кейн, как приятно, что вы решили к нам присоединиться. – Она протягивает свою тонкую, как у скелета, руку, и Брейкер берет ее и молча пожимает.

– Пожалуйста, зовите меня просто Брейкер. Я не мог упустить возможность стать идеальной подружкой невесты для моей девочки.

Он сжимает мою руку.

– Подружкой невесты? – Бив пристально смотрит на меня. – Я не знала, что с твоей стороны алтаря будет еще один мужчина.

Я сдерживаю ухмылку. Бив не ожидала, что ее планы начнут рушиться так скоро. Несомненно, она придерживается традиционных взглядов и требует традиционной обстановки на свадьбе. Со стороны невесты – женщины, со стороны жениха – мужчины. Что ж, добро пожаловать в современный век, потому что у нас все будет не так.

– Брейкер – мой лучший друг. Я бы не хотела видеть никого другого рядом со мной в этот день.

– Ну, может, мы можем рассмотреть…

– По-другому и быть не может, – перебивает Брейкер, перетягивая одеяло на себя.

Самое дерьмовое в этой ситуации – несмотря на то, что это моя свадьба, Бив не собирается слушать никого, кроме себя любимой. Единственный человек – нет, не так, – ЕДИНСТВЕННЫЙ человек, который может ее переспорить – это Брейкер. Ни я, ни ее сын, никто другой, только Брейкер, а все потому, что Брейкер ей дороже, чем мы с Брайаном. Единственное объяснение этому – толстый кошелек Брейкера.

– Понятно.

Бив приосанивается.

– Ну, тогда я, пожалуй, это запишу. – Затем она оглядывает его с ног до головы и говорит: – Знаете, Брейкер, я слышала новости о вашей бывшей сотруднице.

Классика жанра. Боже, она точна, как часы! Я за милю учуяла, что она об этом упомянет.

Брейкер поставил ей подножку, и теперь она пытается сделать то же самое в своем стремлении уравнять шансы. Она еще не знает, что причина успеха братьев Кейн в том, что они видят людей, способных идти по головам, насквозь и не позволяют им отыгрываться на себе.

И судя по уверенности на лице Брейкера, я знаю, что он и сейчас видит Бив насквозь.

– Трагично, не так ли? – смотрит на нее Брейкер. – То, что девушка с такой низкой самооценкой распространяет лживые слухи, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Наши адвокаты занимаются этим. Извинения с ее стороны будут принесены, как только мы представим необходимые доказательства неподобающего поведения бывшей сотрудницы на рабочем месте. С другой стороны, я не должен был ничего вам говорить в силу строгой конфиденциальности.

– Ах, понятно.

– Но спасибо за беспокойство. У меня все в порядке.

Она улыбается ровной улыбкой, а затем жестом указывает в сторону церкви:

– Теперь, я полагаю, нам с вами нужно осмотреть церковь и встретиться со священником. – Она поворачивается и вместе со своей помощницей, которая появляется рядом с ней, начинает подниматься по крутой каменной лестнице, ведущей ко входу с красной дверью.

Задержавшись на мгновение, я цепляюсь за руку Брейкера:

– Мне так жаль, что она об этом вспомнила.

– Не извиняйся за нее. Она так отвратительно предсказуема! Я знал, что она заговорит об иске, и заткнуть ее было проще простого.

– Знаю, но все равно, она не должна была ничего говорить.

– Лия, я в порядке.

– Хорошо. – Я прижимаюсь к нему крепче. – Мне понадобится твоя помощь, чтобы подняться по этой лестнице. Туфли, которые Брайан купил мне, слишком велики.

Брейкер смотрит на мою обувь, изучая ее.

– Мне было интересно, где, черт возьми, ты их откопала.

– Они тебе не нравятся? – интересуюсь я, разворачивая ступни в первую позицию, как балерина.

Во всем этом наряде явственно читается вкус Брайана. Пышная красная мини-юбка с черной майкой и черные туфли на десятисантиметровых каблуках, которые я бы никогда, ни за что на свете не надела. Я чувствую себя скорее начинающим клоуном, чем утонченной леди, собирающейся замуж за очень популярного Брайана Бивера.

– Они милые, просто не твои.

– Почему ты так считаешь? Это из-за золотой пряжки на носке или из-за того, что я выгляжу как новичок, пытающийся вышагивать на цирковых ходулях?

– Может быть, и то, и другое вместе. – Он хихикает.

– Ну, по крайней мере, Бив не сказала мне ничего неодобрительного.

Мы поднимаемся по лестнице, Брейкер все время помогает мне.

– Молодец, что нашла в этом позитивный момент. Теперь давай сосредоточимся на том, нравится ли нам эта церковь.

– Думаю, мой ответ – нет.

– У тебя на примете есть еще местечко, где ты хотела бы выйти замуж? Встречное предложение? – спрашивает Брейкер, пока мы поднимаемся по лестнице.

– Вообще-то есть, но я знаю, что Бив будет против.

– Значит, оно идеально подойдет, – подмигивает Брейкер, когда мы достигаем двери и входим в роскошную церковь.

Вход плавно переходит в большое соборное помещение с балками из натурального дерева, пересекающимися на сводчатом потолке. Бесконечные ряды скамеек стоят перед алтарем, а вдоль освещенного свечами прохода тянется красный бархатный ковер. Алтарь искусно вырезан из того же натурального дерева, что и балки, а также задрапирован льняными полотнищами и цветами, что кажется довольно экстравагантным для проведения мессы в середине лета.

Наклонившись к Брейкеру, я шепчу:

– Удивительно, что зажженные свечи не представляют опасности с точки зрения пожарной безопасности.

– И эти подсвечники не выглядят слишком прочными.

– Разве здесь не божественно? – с трепетом в голосе обращается к нам Бив. – Мы не сможем вместить всех на скамьях, но будем вести прямую трансляцию свадьбы для тех, кто ждет нашего прибытия в клубе.

Я несколько раз удивленно моргаю, оглядывая многочисленные скамьи.

– Сколько человек вы планируете пригласить? – ужасаюсь я.

– Офелия, я отправила тебе список гостей по электронной почте. – Она щелкает пальцами, и ее помощница появляется рядом с ней с коробкой в руках. Бив открывает коробку и достает диадему с фатой. – А теперь давай-ка узнаем, как она смотрится на тебе.

– Подождите, какой список гостей?

Бив игнорирует мой вопрос и надевает фату мне на голову, глубоко вонзая зажим в голову, так что я почти уверена, что на самом деле она хотела взять у меня кровь на анализ.

– Я отправляла его тебе, Офелия. Боже мой, нужно ли нам с тобой обсуждать организационные вопросы?

Она вынимает остатки фаты из коробки, выплескивая из ее нутра море фатина. Господи, какой длины эта штука? И зачем она надела ее мне на голову?

– Наверное, я не заметила письмо. Я была немного занята в эти выходные.

Занята Брайаном, ее сыном.

– Ну, если бы ты выкроила время, чтобы обеспокоиться о предстоящем бракосочетании, то увидела бы, что в моем списке чуть более двух тысяч приглашенных. – Она жестом указывает в сторону прохода. – А теперь, пожалуйста, пройди к алтарю, чтобы я могла увидеть, как смотрится на тебе эта фата.

Я застываю, совершенно не понимая, что со мной происходит.

– Две… две тысячи? – ахаю я, и у меня резко пересыхает во рту. – Как две тысячи человек?

– Скорее четыре-пять. Есть пары и семьи с детьми.

Она жестом просит меня пройти к алтарю, но я стою на месте как вкопанная.

– Боже мой, – шепчу я, и чувствую, как начинаю обильно потеть. – Это… это слишком много людей. Может ли клуб вообще вместить такое количество людей?

– Конечно, нет. – Она снова машет на меня рукой. – Именно поэтому мы арендовали частный пляж. Это все для видимости, даже если люди не смогут все увидеть. А теперь будь так добра… – Она указывает в сторону прохода.

Я поворачиваюсь к Брейкеру, мое сердце бешено колотится, взглядом молю его о помощи.

– Ты это слышал? – спрашиваю я его сквозь стиснутые зубы, фата путается у меня в ногах. – Две тысячи человек, Брейкер.

К счастью, Брейкеру передается моя паника.

– Кажется, это очень много, – произносит он. – Брайан просмотрел список гостей?

Бив отстраняет его рукой.

– У Брайана есть дела поважнее, чем заботиться о свадебной церемонии.

– Но… это начало его семейной жизни. Разве вы не считаете, что он должен быть хоть немного заинтересован? – недоумевает Брейкер.

Она мотает головой.

– Он достаточно заинтересован, но список гостей – это мелочи. Вы должны знать, насколько важна его работа. Я не могу беспокоить его по таким пустякам. Вот почему я здесь за главную. А теперь, Офелия, иди к алтарю, чтобы я могла посмотреть, подходит ли тебе фата.

– Да, но это очень много людей, миссис Бивер, – продолжает Брейкер, пока я пытаюсь расправить фату. Я путаюсь в ней, в то время как помощница Бив – не знаю, как ее зовут, – тоже пытается мне помочь.

– Лия не очень хорошо себя чувствует при большом скоплении народа. Если вы не хотите, чтобы невеста упала в обморок у алтаря, думаю, вам лучше урезать список приглашенных.

Бив поворачивается ко мне:

– Это неправда, не так ли?

Со мной такого не было, но я понимаю, что это возможно, поэтому соглашаюсь с Брейкером.

– У меня слабые подколенные мышцы, – тараторю я, наклоняя диадему с фатой. – Откуда у вас эта фата?

– Она была надета на мне, когда я выходила замуж. Пожалуйста, не топчись по ней. Это драгоценная реликвия.

– Ох… – Я улыбаюсь. – Она прекрасна. В ней можно приобщиться к семейной истории, окунуться в ее атмосферу. – Очень… затхлую. – В любом случае, не могу сказать, что потерявшая сознание невеста у алтаря будет отличным началом для прекрасных свадебных воспоминаний. Если я потеряю сознание, это смутит Брайана.

Все, что может навредить, опозорить или запятнать ее сына, по определению не устраивает Бив.

– Не знала, что у тебя могут возникнуть такие сложности перед алтарем. – Она смотрит в сторону прохода. – Но если ты упадешь в обморок, это испортит всю церемонию.

Никому не нравятся хилые невесты.

– Да, а что, если я ударюсь головой об одну из скамей? – недовольно проговариваю я. – Такой поворот может привести к тому, что из раны может потечь кровь, а я не думаю, что гости захотят присутствовать на кровавой свадьбе. Особенно если я надену эту старомодную, хоть и с историей, фату. Не уверена, что пятна крови будет легко вывести. Может быть, вы знаете, какой она длины?

– Чуть больше пятнадцати метров, – рассеянно отвечает Бив.

Пятнадцать метров, боже мой, кому нужна такая длинная фата? Она даже не королевская особа.

Вклиниваясь, Брейкер говорит:

– Белое платье, рана и запекшаяся кровь ни в коем разе не соответствуют понятию о первоклассной свадьбе. Не говоря уже о том, что Лия запросто может потерять слишком много крови. Я имею в виду, что вы рискуете увидеть здесь лужи крови при плохом раскладе.

– У меня железодефицитная анемия, – киваю я.

– Ну… – Бив задирает нос. – Возможно, мне стоит поговорить со своим лечащим врачом и попросить его выписать тебе успокоительного на день, чтобы ты не потеряла сознание.

Конечно, у нее и на это есть решение фармакологического свойства.

– Это не сработает, – уверенно возражаю я, глядя на Брейкера, ища поддержки.

– Да, – улавливает он мою невысказанную мольбу о помощи, – это не сработает, потому что… э-э-э… ну, ее тошнит.

Бив отшатывается с отвращением. Я ее не виню. Она не ожидала такого поворота.

– Простите, что? – спрашивает она.

Брейкер кивает.

– Ага, серьезные приступы тошноты. – Он указывает большим пальцем на меня. – От приема любого лекарства, призванного снизить уровень ее тревожности, ее тут же рвет. И обильно. Это неконтролируемая реакция. Помню, был случай в колледже, когда она принимала какие-то успокоительные – не помню точно, какие, но она выпила их перед выпускным экзаменом по статистике и механике данных, потому что очень нервничала. Первые десять минут экзамена она подавляла рвотные позывы, а потом ее начало тошнить на экзаменационные материалы и на бедную девушку, сидящую прямо перед ней. Это была катастрофа. С тех пор она держится как можно дальше от лекарств. Я не думаю, что не стоит рисковать с приемом противотревожных препаратов в такой день, поэтому считаю, что мы должны просто сократить список гостей. Может, вы пришлете его мне? – предлагает Брейкер. – Раз уж я так разбираюсь в том, с кем можно сварить котелок каши, а чье присутствие не так уж и важно.

Тошнит во время экзамена? Мы не могли подобрать менее отвратительный образ? Теперь он будет вечно крутиться в голове моей будущей свекрови.

Я бросаю взгляд на Бив, готовая увидеть полнейшее отвращение на ее лице. Вместо этого на ее губах играет едва заметная ухмылка, как будто она обрела достойный повод для незамутненной радости.

– О! – Бив складывает руки перед собой. – Вы разбираетесь в людях?

– Конечно. Как, по-вашему, я стал миллиардером? – Брейкер подмигивает ей, и в глубине души я знаю, что ему неприятно об этом говорить. Если вам и следует что-то знать о моем лучшем друге, так это то, что он никогда не кичится своими деньгами, поэтому упоминание своего богатства перед Бив просто еще раз доказывает, что он – тот человек, который мне нужен в данный момент.

– Что ж, это было бы чудесно. Я воспользуюсь вашим щедрым предложением, – сдается Бив, прежде чем повернуться и направиться по проходу.

Думаю, это все. Меня это устраивает.

Ущипнув его за бок, я шучу:

– Вот так просто козырнул статусом миллиардера?

Он тихонько посмеивается и шепчет:

– Зато этот статус заставил ее прислать мне список, не так ли? Мы можем просмотреть его вместе. Прихвати шариковую ручку с красной пастой.

– Принесу несколько штук. Красного будет предостаточно. Запекшейся крови, может, и не будет на свадьбе, но ее, черт возьми, обязательно хватит на список гостей.

Бив поворачивается на каблуках и спрашивает:

– Полагаю, ты католичка, Офелия?

– Э-э-э, нет. – У меня зудит то место, где заколка от фаты впивается в голову.

Брови Бив сходятся в одной точке.

– По-моему, Брайан говорил мне, что ты католичка.

Я качаю головой.

– Нет, не католичка. На самом деле я не исповедую никакую религию.

– Как это не исповедуешь? – Она смотрит на меня с отвращением. – Кого тогда, черт возьми, ты благодаришь за все радости и горести в своей жизни, прежде чем лечь спать?

– Э-э-э… своих родителей? – предполагаю я.

Она усмехается.

– Ну, так не пойдет. – Она щелкает пальцами перед лицом своей помощницы и резко произносит: – Телефон.

Ее помощница быстро протягивает Бив свой телефон, и я наблюдаю, как та что-то набирает на нем. Она подносит его к уху, и пока ждет ответа, я чувствую, как она осматривает меня с ног до головы. Ее взгляд, такой осуждающий, призван поставить меня на место.

– Отец Джозеф, да, это миссис Бивер, как поживаете? Хорошо. У меня небольшая проблема. Невеста Брайана только что сообщила мне, что она не католичка. Да, я знаю… – Она замолкает. – Угу. Ну, а что, если я сделаю крупное пожертвование приходу? – Ее губы кривятся в подобии улыбки. – Да, очень большое.

Она что, подкупает священника? Боже милостивый! Разве в этом нет чего-то крайне неправильного? Разве этим она не покупает себе билет до ада в один конец? Конечно, если вы безоговорочно уверены в его существовании.

– Отлично. Спасибо вам. – Она вешает трубку и возвращает телефон своей помощнице. – Проблема решена. Отец Джозеф позаботится обо всем.

– Что это значит?

– Лучше не задавай вопросов, Офелия. Ты уже достаточно натворила. Откуда такой недостаток веры?

Разве она не прелесть?

– Разве Брайану и Лие не нужно посещать занятия перед каной[19]? – вмешивается Брейкер. – И разве это не нужно делать за шесть месяцев до свадьбы?

– Как я уже говорила ранее, нам лучше не приставать с вопросами. То, что должно быть сделано, будет сделано, так что давайте оставим эту тему. – Звучит очень… по-христиански. Она указывает на алтарь. – А теперь, пожалуйста, пройди по проходу, чтобы я могла увидеть, как смотрится фата в этом пространстве. Мы попросили перекрасить стены перед свадьбой в ярко-белый цвет, а также заменить ковер, поскольку он довольно тусклый, но именно такой роскоши мы ожидаем, когда речь заходит о свадебных фотографиях. Конечно, у твоего платья будет почти четырехметровый шлейф, чтобы оно могло спускаться по лестнице вместе с фатой.

На нетвердых ногах я начинаю идти по проходу.

– Четыре метра? – недоумеваю я. – Похоже, будет слишком много ткани.

– Ты наблюдательна, дорогая. – Она следит за тем, как я медленно – то есть очень медленно – делаю шаг за шагом. Она указывает на мои очки: – Брайан говорил с тобой о лазерной коррекции зрения? Мы не можем допустить, чтобы ты надела очки в день свадьбы.

Я замираю, моя рука поднимается к очкам в фиолетовой оправе.

– Почему нет?

– Очки бликуют на фотографиях. Ты думаешь я хочу, чтобы в семейном альбоме были фотографии моего сына, женящегося на женщине, которая выглядит так, будто она циклоп, так как из-за очков один ее глаз засвечен? Нет. К тому же ему все равно наплевать на твои очки. Он назвал их детскими. Полагаю, он собирался поговорить с тобой на днях о лазерной коррекции. У меня есть врач, который может принять тебя на этой неделе. – Она снова щелкает пальцем. – Запиши Офелию на прием к доктору Розенбладу.

– Я не хочу делать операцию по коррекции зрения. Только мысль о ней выводит меня из себя! – протестую я.

– Офелия. – Бив сверлит меня свирепым взглядом. – В некоторых обстоятельствах можно вести себя как ребенок, но в некоторых надо быть взрослым. Пожалуйста, вспомни, что ты уже взрослая, и не веди себя так, будто тебе двенадцать.

Она проходит мимо нас и направляется по проходу, одновременно подзывая свою помощницу, чтобы та сделала пометки в блокноте о месте размещения цветочных композиций.

Я же остаюсь стоять в шоке. Брайан сказал, что мои очки смотрятся по-детски? Мне казалось, они ему всегда нравились. Я и представить не могла, что во мне есть что-то, что могло прийтись ему не по душе. Но уже само знание того, что они ему не нравятся, это… ну, от этого мне не по себе.

На меня наваливается чувство неуверенности, а горло перехватывает от смущения.

– Эй, – шепчет Брейкер, обнимая меня одной рукой. Когда я отвожу от него взгляд, он тянет меня за собой и заставляет встретиться с ним взглядом. – Твои очки смотрятся офигенно, – тихо произносит он, прижимаясь губами к моему уху. – Не считая твоей доброты, твоей честности и дерзости, твои очки – одна из моих любимых черт в тебе.

– Брейкер. – Я качаю головой, но он хватает меня за подбородок, удерживая на месте.

– Они не только являются прямым отражением твоей индивидуальности, но и еще больше подчеркивают красивые светло-зеленые крапинки на радужке твоих глаз. Иногда от них просто невозможно отвести взгляд, но любой будет очарован ими, особенно в такой изысканной оправе.

Я отвожу взгляд, но он заставляет меня снова посмотреть на него.

– Мне так неловко! – смущаюсь я.

– Единственные представители рода человеческого в этом сценарии, которые должны чувствовать смущение, – это Бив – за то, что посмела сказать тебе настолько унизительную вещь, и Брайан – за то, что хотя бы на секунду допустил мысль, что твои очки некрасивые. – Он большим пальцем гладит мою щеку и тихо добавляет: – Ты великолепна, Лия. Очки подчеркивают то, насколько ты прекрасна.

– С-спасибо тебе, – вздрагиваю я, когда его слова пробивают окруживший меня кокон недовольства собой.

Я поднимаю на него взгляд, ожидая, что он одарит меня ободряющей улыбкой, но вместо этого меня встречает его убийственно серьезный взгляд. И какое-то мгновение мы стоим там, уставившись друг на друга, и его милый комплимент так и остается висеть между нами.

Он и раньше говорил мне, что я красивая.

Он даже сказал мне, что я сексуальная.

Но мне всегда казалось, что так сказал бы лучший друг.

В этот же момент все кажется совершенно иным.

Мне хочется докопаться до самой сути.

Я хочу понять, скрывается ли за этим что-то посерьезнее или это я просто так себя чувствую, но как только я открываю рот, у него в кармане звонит телефон, вырывая нас из своеобразного транса, в котором мы находились.

– Э-э-э, мне нужно ответить, – неловко говорит он. – Прости. – Он несколько раз моргает, как будто пытается собраться с мыслями, а затем достает свой телефон и отвечает на звонок. – Хм, привет, Берди.

Берди? Она что, звонит ему?

– Нет, все в порядке. Что стряслось? – Он смотрит на меня, а затем произносит: – Нет, думаю, у меня нет никаких планов на сегодняшний вечер.

Что? Мне казалось, мы договорились просмотреть список гостей, но не похоже, что мы оговаривали время.

– Да, конечно, звучит забавно. Я встречу тебя, конечно. Напиши мне где. Да, тогда увидимся. Пока. – Он вешает трубку и сует телефон в карман. – Извини.

– Встречаешься с Берди сегодня вечером? – уточняю я, неловко поправляя часть фаты сбоку.

– Похоже на то, – пожимает плечами он, а затем поворачивается ко мне с улыбкой. – Может быть, разнесем Бив в пух и прах твоим предложением о церемонии?

– Конечно, – соглашаюсь я, чувствуя себя странно из-за того, что он так быстро сменил тему.

– И в чем же суть этого предложения? – Он игриво поднимает палец. – Подожди, дай я угадаю. – Брейкер постукивает себя по подбородку. – Э-э-э, это должно быть что-то уникальное, потому что ты именно что уникальная, но вместе с тем что-то необычное и олдскульное. – Он щелкает пальцем. – Старое здание суда.

– Я бы с удовольствием, но ты же знаешь, что там не поместится даже сотня человек.

– Хорошо, что мы решили урезать список гостей. – Он забавно играет бровями.

– Она ни за что на это не пойдет. И если мне надо что-то предложить, то пусть она примет мое предложение за собственное решение.

– Хорошо, слушаю. – Брейкер складывает руки на груди.

Я дергаю за фату, пытаясь стянуть ее, но Бив кричит:

– Мы еще не закончили, Офелия! Я все еще не уверена, будет ли она хорошо на тебе смотреться.

Я закатываю глаза, глядя на друга, а затем надеваю ее обратно на голову.

– Ну, как бы сильно я ни ненавидела клуб по очевидным причинам, у них есть прекрасный сад на заднем дворе, который идеально подошел бы для церемонии. Люди могли бы наблюдать за происходящим с балкона клуба, с лужайки и со стульев перед алтарем.

Он кивает:

– Это не совсем в твоем стиле, но неплохой компромисс. Хочешь, я за тебя это предложу?

– Мне неприятно это признавать, но было бы лучше, если бы идея исходила от тебя.

– Не волнуйся, я разберусь с этим.

Он приобнимает меня за плечи и ведет по проходу к Бив. Все это время мои мысли вертятся вокруг моих очков, медового голоса Брейкера, говорящего мне, как сильно они ему нравятся, о его свидании с Берди и этой чертовой фаты. Меня от всего тошнит.

– Миссис Бивер, – зовет он.

– Да? – Она поворачивается к нам своим тщедушным телом.

– Знаете, я тут подумал, прием будет в клубе, верно? – Брейкер говорит это так небрежно, что если бы я не знала его достаточно хорошо, мне было бы неприятно видеть, как быстро он может включить свое обаяние.

– Верно, – кивает она, складывая руки вместе.

– Прекрасный выбор, между прочим. Я был там на свадьбе год или около того назад, и все прошло потрясающе.

Боже, я не выношу, когда он становится таким… таким гиперправильным. Это не тот человек, которого я знаю. Но так он ведет дела и именно поэтому он добился того, чего добился: он умеет очаровывать, как никто другой, точно так же, как Джей Пи. Хаксли другой… Ну, он – прямой как палка. Ему нелегко быть обаятельным. Для него все делится только на черное и белое. В его жизни нет места серому… ну, если не считать Лотти.

– Сразу видно, клуб очень статусный. – Бив изучает Брейкера. Я физически ощущаю, как она хочет понять, к чему тот клонит. – А учитывая его неповторимый колорит, я тут подумал: хоть эта церковь прекрасна, ее убранство меркнет по сравнению с тем, что может предложить клуб. Я был там буквально на днях, у меня была встреча с Клинтоном Марсом. Вы же знакомы с ним?

Ха! Конечно, Бив знакома Клинтона Марса. Кто его не знает! Он один из самых богатых людей Америки. Он создал малюсенькую деталь, которая является неотъемлемым компонентом каждого телефона, и заработал на этом столько денег, что теперь практически не обращает внимания на стодолларовые купюры.

Достаточно позволить Брейкеру взять поводья в руки, и он удивит вас: например, назовет нужное имя, чтобы у Бив подкосились ноги. Вот почему он мой лучший друг, мой дружка невесты.

– Да, конечно. Клинтон – удивительно проницательный и умный человек. Мне повезло познакомиться с ним несколько месяцев назад. – Глаза Бив сверкают.

– Ну, мы прогулялись по тамошнему саду в ходе нашей с ним встречи, и он все твердил о том, как там красиво и какая это идеальная обстановка для проведения свадебной церемонии. На самом деле он подумывал о том, чтобы выдать там замуж свою дочь.

– Правда? – оживляется она, а шестеренки у нее в мозгу при этом лихорадочно крутятся.

Вам знакома фраза «Не отставать от Джонсов»?[20] Да, Бив только этим и живет.

– Да, и я подумал… он прав. Сады захватывают дух, на горизонте виден океан, просто впечатляющее зрелище. – Бив медленно кивает головой. – Вы знаете, цветы распустятся полностью через пять недель.

Она щелкает пальцами, и рядом с ней появляется ее помощница.

– Немедленно позвони в клуб. Мне нужно кое о чем договориться. – Затем она поворачивается к нам. – Идея с садами звучит великолепно, но я беспокоюсь о твоей способности ходить на каблуках по траве.

– О, вам нет нужды беспокоиться об этом, – давлю улыбку я, не желая давать ей возможность найти предлог, чтобы отмести идею с садом. – Я довольно хорошо хожу на каблуках.

– Крайне искусно, – поддакивает Брейкер.

– Наискуснейше, – добавляю я, отчего, конечно же, Бив одаривает меня насмешливым взглядом.

– Эм-м… просто посмотрите. Я буду расхаживать взад и вперед по этому ковру.

Я откидываю фату за спину и с предельной концентрацией иду по проходу, делая вид, что держу букет. Мои потные ступни скользят по поверхности каблуков, но я удерживаю их на месте, пока спускаюсь к алтарю.

Слава Иисусу, я сделала это!

– Иди назад, – велит мне Бив, и ее голосе полно недоверия, поскольку она уверена, что я не умею ходить на каблуках.

Боже, она такая долбаная зануда!

Расправив плечи и выставив руки перед собой, я ставлю одну ногу перед другой и направляюсь обратно по проходу.

Завидуй молча, Бив. Ты можешь заставить меня чувствовать себя дерьмово из-за моих очков. Ты можешь отнять у меня право самой выбирать, какой должна быть моя свадьба. Но я отказываюсь прислушиваться к твоему мнению о том, что мне не справится с этими долбаными туфлями.

– Видите? – Я протягиваю руки вперед и приближаюсь к ней. – Это не проблема… – На последнем шаге моя нога выскальзывает из туфли, и я теряю равновесие. – О черт! – вскрикиваю я, хватаясь за первый попавшийся мне под руку предмет…

Подсвечник.

Я крепко сжимаю его.

– Эй, приятель. – Я прерывисто дышу. – Ты был ближе всего. – Я хихикаю, поднимая взгляд на свечу, которая покачивается на месте.

– Э-э-э, Лия, – произносит Брейкер, делая шаг вперед.

Но уже слишком поздно.

Все происходит как в замедленной съемке: свеча опрокидывается и падает на пол. Я прослеживаю ее траекторию, наблюдая, как она летит прямо на бесконечную фату.

У меня перехватывает дыхание. Мои глаза удивленно расширяются. И через несколько секунд фата загорается ярким пламенем.

– О боже мой! – кричу я. – О боже мой, я горю. Я ГОРЮ! – Я отбрасываю подсвечник в сторону и в одной туфле лечу по проходу, убегая от пламени… а оно гонится за мной.

– Фата! – визжит Бив.

– Ты горишь! – орет Брейкер.

– Погаси его, погаси его, погаси его! – кричу я.

– Господи Иисусе! – Брейкер вне себя. – Падай, Лия, и катись!

– Куда катиться?! – воплю я в ответ, обходя алтарь. Пылающая дорожка приближается все ближе и ближе к моей голове. – Дорогой Господь, не поджигай мне волосы! Пожалуйста, ради любви к твоему Отцу, не поджигай их!

– Семейная реликвия, – произносит Бив прямо перед тем, как рухнуть на скамью.

– Падай, черт возьми!

Падаю на пол и перекатываюсь, поджимая колени, чтобы не зацепиться за скамьи.

– Помогло?! – ору я. – Я все еще горю?

Оглядываюсь через плечо и вижу, как пламя преследует меня.

– А-а-а! Брейкер, оно гонится за мной. Спаси мою душу… Спаси! – Я продолжаю сворачиваться клубком и вижу, как в воздух поднимается дым. – Что это за запах? Это мои волосы? Брейкер, помоги…

Бульк. Вода окатывает меня, пропитывая до костей, и тушит огонь.

Я поднимаю взгляд и вижу Брейкера, держащего в руках очень большую металлическую миску, его грудь тяжело вздымается, в глазах застыл ужас.

– Оно… ты его потушил?

Он с трудом сглатывает и кивает.

– Да, потушил.

Я же лежу ничком на земле, мокрая и перепуганная, и глубоко дышу.

– Где ты достал воду?

Он опускает взгляд на пустую миску и морщится.

– Э-э-э… Кажется, я только что нехило так окатил, то есть, благословил тебя святой водой.

Я качаю головой.

– Фраза «крещение огнем» только что обрела совершенно новый смысл, – нервно выдаю я, слыша, как Бив бормочет что-то вроде молитвы. Я с трудом сглатываю. – Считайте меня новообращенной.

– Она ненавидит меня, – сокрушенно подвожу итог я, когда Брейкер открывает дверь в магазин канцелярских товаров.

После того, как я с опаской вернула Бив испорченную мной фамильную фату, я сообщила, что собираюсь переодеться перед нашей следующей встречей, где мы должны выбрать внешний вид приглашений. Брейкер увез меня, и вместо того, чтобы обсуждать то, что только что произошло, мы в тишине ехали по обсаженным пальмами улицам Лос-Анджелеса.

Брейкер чешет щеку и произносит:

– Думаю, ненависть – это сильно сказано.

– Брейкер, я подожгла ее драгоценную фамильную фату.

– Не специально. Думаю, нам нужно это подчеркнуть. Ты не нарочно поджигала фату.

– Уверена, она думает иначе. – Я бросаю взгляд в дальнюю часть магазина, где вижу Бив со своей помощницей за столом, рассматривающих бумагу разной текстуры. – Как мне вообще теперь к ней подойти? Нужно ли мне еще раз перед ней извиниться? Может, оставить все на ее усмотрение?

Брейкер отводит меня в сторону и шепчет:

– Это была случайность. Было ли неловко? Да, но то был несчастный случай. Она будет уважать тебя больше, если ты отправишься на следующую встречу с высоко поднятой головой и не будешь постоянно извиняться. Ты сказала то, что тебе следовало сказать, так что забудь и двигайся дальше. Хорошо?

Я киваю:

– Ты прав. Просто… двигаться дальше…

– Вот в чем и суть. – Он выпрямляется и кладет руку мне на спину, направляя к столику, за которым сидит Бив.

Когда мы подходим, она поднимает глаза:

– Офелия, я не была уверена, что ты объявишься, учитывая твой внешний вид, когда мы выходили из церкви, но, похоже, ты можешь привести себя в порядок подобающим образом.

Я натягиваю улыбку:

– Это не составило труда. – Мне кажется, что она ждет, когда я сдамся, а я и рада бы. Мне отчаянно хочется упасть к ее ногам и извиняться снова и снова, но Брейкер прав. Она будет уважать меня, если я этого не буду делать. – Так на что нам следует обратить внимание?

– На плотность и вес бумаги, – подчеркивает Бив. – Но тебе нет нужды находиться здесь.

– Нет, есть, – возражаю я, садясь рядом с ней, а Брейкер занимает место рядом со мной. – В конце концов, это мои приглашения на свадьбу. К тому же бумага – это весело. – Я беру стопку и провожу пальцем по толстым листам. – Знаете, за что я люблю бумагу?

– Уверена, что у тебя на ее счет имеется какое-то хорошо взвешенное мнение, которое мне, как тебе кажется, не терпится услышать, – заявляет Бив, скорее, осуждающим, чем язвительным тоном.

Списываю это на то, что она все еще злится на меня из-за фаты, и я уверена, что она хочет меня унизить, но как сказал Брейкер, не стоит прогибаться. Держись крепче.

– Вообще-то, да, – тяну я. – Бумага – это путешествие…

– Э-э-э, Лия, мне нужно с тобой поговорить, всего секунду. – Брейкер резко встает.

Я в замешательстве поднимаю на него взгляд:

– Что?

– Мне нужно с тобой поговорить. – Он округляет глаза. – Сейчас же!

Чувствуя срочность, я встаю из-за стола и направляюсь в угол, где Брейкер отворачивается от Бив и увлекает меня в ловушку между стеллажами и выставленной на продажу коллекцией акварельных ручек.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Просто спасаю тебя, пока ты не выставила себя круглой дурой.

– Что ты имеешь в виду?

– «Бумага – это путешествие»? – повторяет он. – И куда бы дальше завело тебя твое «путешествие»?

– Ну, если бы ты дал мне закончить, то оно бы завело меня довольно далеко. У меня была заготовлена поучительная речь о том, что бумага способна открыть людям новые миры.

– Пожалуйста, давай сведем философские разговоры к минимуму. Бив не захочет это слышать. Она и так на взводе. Просто старайся говорить поменьше. Хорошо?

Я бросаю взгляд через плечо Брейкера и мельком замечаю пронзительный, угрожающий взгляд, которым она просматривает предложенные ее вниманию шаблоны. Хм, может быть, он и прав.

– Ладно, хорошо. Может быть, ты прав, и она не хочет знать, что бумага – это путешествие.

– Могу поставить на кон свои яйца, что она не захочет этого слышать. – Он похлопывает меня по плечу. – Сделай глубокий вдох. Не болтай без причины. Это только продемонстрирует ей твою слабость. Выбирай оформление приглашения уверенно.

– Я могу это сделать. – Уверенно киваю. – Спасибо.

– Не стоит благодарности.

Мы возвращаемся к столу, и Брейкер, как истинный джентль-мен, выдвигает для меня стул, и я усаживаюсь. Бив поднимает взгляд:

– Все в порядке?

– Да, все хорошо, спасибо. – Я делаю глубокий вдох и, когда Брейкер садится, говорю: – Забавно, как производят бумагу, правда? Я смотрела об этом документальный фильм…

Брейкер тут же вскакивает со своего места:

– Лия, можно тебя еще на одно слово?

Я неохотно иду за ним обратно в угол, где громко шепчу:

– Что я еще натворила?

– Как насчет того, чтобы попробовать придерживаться моего плана? – Он кладет руку мне на плечо. – Попробуй вообще не разговаривать.

– Значит, просто сидеть и молчать?

– Да.

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать. Я не выношу тишину, сразу становится слышно, как дышат окружающие. Мне от этого не по себе.

– Знаю, но твоя болтовня ничего не изменит в этой ситуации, только усугубит. Так что просто сосредоточься на выборе оформления приглашений и постарайся много не болтать.

– Разве не будет похоже, что мне все это безразлично?

– Сложившаяся ситуация не предполагает энтузиазма с твоей стороны, – хмурится Брейкер. – Теперь, после того, как ты предала огню ее фамильную фату, как жертвенное чучело, поздно сюсюкаться. Это война, и если ты не хочешь, чтобы тобой помыкали, тебе придется высоко держать голову, заткнуться к чертовой матери и выбрать то, что хочешь ты. – Я собираюсь ответить, а он добавляет: – Знаешь, как озадачивает то, что Хаксли может не сказать ни слова, но при этом получить все, что пожелает? Это потому, что он молчит, а люди прогибаются под этим молчанием. Не напрягайся. Заставь ее напрячься.

– Ты прав. Буду как Хаксли, заставлю ее напрячься.

– Вот именно. Ладно, готова вернуться туда? – Я лишь киваю. – И никаких разговоров о бумажных путешествиях и механике производства бумаги.

– Буду нема как рыба, – обещаю я.

– Отлично.

Мы возвращаемся к столу, и Брейкер снова отодвигает для меня стул.

– Извините, мне нужно в туалет. Сейчас вернусь, – говорит он прямо перед тем, как направиться в заднюю часть магазина к вывеске «Туалет».

Отлично.

Сосредоточься, Лия.

Ты тихая. Ты сильная. Ты не прогибаешься.

Не говоря ни слова, я беру папку и начинаю ее листать. Время от времени я чувствую на себе взгляд Бив, но продолжаю просматривать образец за образцом. Все они слишком причудливы, поэтому мне даже не хочется рассматривать возможность их использования в оформлении. Я не хочу чего-то очень старомодного. Это может быть красиво, но позолота уж точно не к месту.

Подняв голову, я спрашиваю владельца магазинчика:

– У вас случайно нет чего-нибудь не столь экстравагантного?

– Прости, что? – спрашивает Бив. – Что значит «не столь экстравагантного»?

Нужно ли мне отвечать?

Мне сказали вести себя тихо.

Ответил бы Хаксли?

Или он просто бы молча смотрел?

Думаю, он бы сверлил ее взглядом.

Поэтому я решаю так и поступить. Я пристально смотрю на нее.

– Офелия, я задала тебе вопрос.

Знаю, но я должна просто пялиться, так что… я продолжаю стоять на своем, несмотря на пот, ручьями струящийся по моей шее, поскольку пристальный взгляд предполагает немалые усилия.

Бив, должно быть, понимает, что я задумала, потому что складывает руки перед собой и смотрит в ответ.

О боже! Этот отстраненный взгляд. Брейкер не готовил меня к такому.

Почему он решил именно сейчас удалиться в уборную? У него был шанс облегчиться, когда мы вернулись в квартиру, чтобы переодеться. Это непродуманный ход с его стороны – оставлять меня здесь вот так, совсем одну с каплей уверенности в том, что я поступаю правильно.

И, боже, как же она хороша! Действительно чертовски хороша. Ее глаза-бусинки пристально смотрят на меня в ответ. Она понимает, что я предприняла жалкую попытку установить границы, и, если я действительно знаю эту женщину, не отступит. Хаксли, может, и король молчания, но, черт возьми, похоже, Бив может провести мастер-класс по игре в молчанку. Достаточно увидеть гипнотическое спокойствие в ее взгляде. Ни малейшего движения. Не следа волнения.

Тем временем здесь только я – туристка-одиночка-любитель, направляющаяся прямиком в огненное чрево преисподней, отчаянно пытаясь быть стойкой. Но я держусь из последних сил. Я это чувствую. Тишина поглощает. Она убивает меня. Я готова сломаться. Готова вот-вот сорваться. Я собираюсь…

– Бумага была изобретена китайцами еще в 100 году до нашей эры, – выпаливаю я, испытывая непреодолимое чувство облегчения. – И теперь из одной-единственной сосны можно изготовить более восьмидесяти тысяч листов бумаги. Можете в это поверить? Появление бумаги, конечно, само по себе является настоящей историей, но я не буду утомлять вас этим, скажу только, что она способна переносить нас из мира в мир. Хотя, конечно, некоторые люди могут сказать, что это делает автор, мол, слова просто написаны на бумаге. Но иначе и быть не может! Хотя, полагаю, можно еще читать в электронном виде, э-э-э… В любом случае, бумага сама по себе – настоящее путешествие. Вам не кажется, что мы должны ценить ее чуть больше? То есть… посмотрите на этот листок. – Я поднимаю толстый лист картона. – Как вы думаете, откуда он взялся? Какой путь преодолел? Можно предположить, что раньше он был частью дерева, на котором когда-то жил ленивец или, может быть, гиббон. Просто осознайте, что когда-то этот лист был чьим-то домом, и на самом деле этой частью – за неимением лучшего термина – своего тела дерево не планировало делиться с нами и точно не желало приглашать других людей в новое жизненное путешествие… Вы понимаете, мы ведь говорим о полном жизненном цикле? Просто потрясающе.

Я беру стопку бумаги и провожу по ней пальцами.

– Все это чудо… ай-ай. – Я резко отдергиваю руку. – Бумаге не понравились мои ухаживания. Кусанула меня прямо за палец.

Я снова трясу рукой, но на этот раз линия из красных точек брызгами разлетается по бумаге… и попадает на лицо Бив.

О…

Мой…

Бог.

Я опускаю взгляд на свой палец и сразу же чувствую слабость, когда вижу кровь.

– Боже милостивый, я это сделала. – Я раскачиваюсь и поднимаю палец вверх.

– Какого черта?! – орет Брейкер, в то время как Бив просто сидит в ступоре. – Господи, Лия! Можно нам принести какие-нибудь салфетки? – Он указывает на мой палец, а затем приобнимает за плечо, чтобы я не упала. – Что случилось?

Я поднимаю на него взгляд и шепотом произношу:

– Я прогнулась.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Брейкер, садясь напротив меня на месте водителя.

– Как, по-твоему, я должна себя чувствовать? – отворачиваюсь я, отставляя в сторону питьевой йогуртовый.

– Помимо испытываемых тобой смущения, унижения и сожаления я хочу знать о том, как ты себя чувствуешь в физическом плане.

– Отлично. – Смотрю на офисное здание, где работает Брайан. – Думаешь, она уже позвонила ему и все рассказала?

– Не уверен, – тянет Брейкер. – Но судя по тому, как она яростно вытирала твою кровь со своего лица, предположу, что да.

– Тогда заявляю официально: я больше никогда не смогу показаться ей на глаза.

– Тебе придется это сделать, но не волнуйся, я буду рядом.

Я качаю головой:

– Сейчас я просто хочу вернуться к себе домой и зарыться в одеяло, погрузившись в горестные мысли.

– Уверена?

Я поджимаю губы и смотрю вниз на свои сцепленные руки.

– Нет. Я хочу поговорить с Брайаном.

– Тогда, считаю, ты просто обязана это сделать. – Брейкер берет мою ладонь в свою. – Могу подняться туда с тобой, если хочешь.

– Нет, это не самая хорошая идея. – Отстегиваю ремень безопасности и открываю дверь. – Я могу – и должна – пойти туда одна. – Поднимаю взгляд на Брейкера. – Спасибо за все, что сделал для меня сегодня, даже несмотря на то, что тебе приспичило свалить в туалет в самый неподходящий момент.

– Но мне нужно было отлить. Я сказал это прямо перед тем, как оставить тебя наедине с Бив.

– Отлично. – Выползаю из его машины и кидаю: – Увидимся позже.

– Удачи.

Машу ему рукой на прощание, а затем уверенно двигаюсь в направлении офиса Брайана. После того, как бумагу со следами крови убрали и Брейкер предложил покрыть «ущерб», Бив грубо показала мне три варианта, и мне пришлось выбрать тот, который ей понравился больше всего, так как больше не имело смысла настаивать на своем. В любом случае, речь о приглашениях, а не о свадебном платье. После этого Бив коротко попрощалась со мной и ушла.

Брейкер отвез меня перекусить, чтобы мне не стало плохо из-за анемии, после чего я попросила подбросить меня сюда, потому что мне хотелось прояснить ситуацию по поводу того, что произошло в церкви… и в канцелярском магазине и необходимо было выяснить у него, почему его матушка так нелестно высказывалась о моих очках. Несмотря на то, что весь день мне было не до этого, его слова то и дело будоражили мои мысли.

– Здравствуйте, мисс Фейрвезер-Ферн, как поживаете? – приветствует меня помощница Брайана Беверли, когда я подхожу.

– Все нормально, а вы? Как у вас дела?

– Просто прелестно. Поздравляю с помолвкой. Брайан без умолку говорит о ней.

Я добродушно улыбаюсь.

– Спасибо. Мы очень взволнованы. – Ложь легко слетает с моих губ. Я не столько взволнована, сколько нервничаю. Надеюсь, приятное волнение все же скоро победит. – Эм-м, Брайан свободен? Знаю, что заявилась без предупреждения, просто подумала, что смогу с ним кое-что обсудить.

– Он всегда рад вам, – улыбается Беверли. – Думаю, сейчас он работает, а не разговаривает по телефону.

– Хорошо, благодарю вас.

Я машу женщине и направляюсь к кабинету жениха. Она всегда так добра ко мне. В свои пятьдесят с небольшим она все успевает, собранна и никогда ничего не упускает из виду. Помню, когда Брайан нанял ее, его мать была в бешенстве. Заявила, что ему нужно найти кого-то помоложе. Но не за ней в этом случае осталось последнее слово. Тем не менее интуиция Брайана не подвела, потому что Беверли оказывала ему неоценимую помощь и содействие при выполнении его повседневных рабочих задач. К тому же она добра ко мне, так что это еще один плюс.

Я стучу в дверь его кабинета, затем толкаю матовое стекло и просовываю голову внутрь.

Он отрывает взгляд от стола и, заметив меня, расплывается в радостной улыбке.

– Лия! – Он встает мне навстречу. – Какой приятный сюрприз! – Брайан подходит ко мне, берет за руку и тянет в свой кабинет, закрывая за мной дверь. Прежде чем я осознаю, что происходит, он берет меня за подбородок, наклоняет мою голову, и его губы касаются моих. Я кладу руки ему на грудь, чтобы удержать равновесие, пока он целует меня так крепко, словно мы не виделись с ним несколько дней. Не уверена, говорил ли он уже со своей матерью. Не уверена, потому что иначе мне вряд ли оказали такой радушный прием. – Я так рад, что ты пришла, – шепчет он между поцелуями.

Я отвечаю на его страстное приветствие, погружаюсь в его объятия и позволяю стрессу и всем хлопотам отойти на второй план. Просто нахожусь в моменте – здесь и сейчас.

По прошествии нескольких секунд он издает стон и отстраняется. Он тяжело дышит, во взгляде пляшут огоньки.

– Достаточно, или все выйдет из-под контроля, если мы продолжим. – Он улыбается и проводит большим пальцем по моей щеке. – И кто мне скажет, почему мне выпало такое везение увидеться с тобой сегодня днем?

Боже, он такой милый, я почти чувствую себя виноватой за то, что мне придется поднять неприятную тему, но если я этого не сделаю, меня это будет беспокоить и со временем я начну обижаться на него. А обижаться на него сейчас мне хотелось бы меньше всего.

– Ты уже говорил со своей мамой?

– Нет, я был занят. Хотя она звонила мне дважды. Почему ты спрашиваешь?

– Эм-м, сегодня утром мы с твоей мамой ходили смотреть церковь.

Он тянет меня к столу и присаживается на краешек, так что я оказываюсь зажатой у него между ног.

– Как все прошло? Там красиво, правда?

– Очень, – отвечаю я. – Но я думаю, что нам бы стоило выбрать для церемонии сады при клубе.

– О, класс, это было бы… это было бы идеально. – Он улыбается с такой любовью во взгляде, что я вновь начинаю прокручивать все то, что мне наговорила его мать.

– Согласна. – Я хочу поблагодарить его и от лица Брейкера, который предложил эту идею Бив, но решаю, что это, вероятно, не самая подходящая тема для обсуждений. Последнее, чего я хочу, – это разозлить его, особенно сейчас, когда нам предстоит непростой разговор. – Но кое-что произошло, когда я была в церкви.

– Серьезно? Что случилось? – скептически смотрит на меня он.

– Во-первых, стоит подчеркнуть, что это был несчастный случай.

– Теперь я начинаю волноваться. Что произошло?

– Ну, твоя мама заставила меня примерить ее свадебную фату, потому что хотела увидеть, как я иду в ней к алтарю. На мне были те туфли, которые ты купил и которые оказались великоваты, и, короче говоря, я выскользнула из них, когда шла, потом наткнулась на зажженную свечу, и та скатилась с подставки прямо на фату. Она, разумеется, загорелась, и только благодаря Брейкеру мне удалось сохранить волосы: он облил меня святой водой.

Брайан поначалу никак не реагирует. Он просто стоит с растерянным выражением на лице. Через несколько мгновений он приходит в себя:

– Ты серьезно?

– Да, я бы не стала выдумывать подобное. Ты должен мне поверить.

– Так получается, ты подожгла фату моей матушки?

– Не специально, – быстро произношу я. – Это был несчастный случай. И это, э-э-э, не единственное, что произошло.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, видишь ли, после церкви я отправилась домой, чтобы переодеться, потому что моя одежда пропиталась святой водой, но у нас с твоей матерью была назначена другая встреча: мы должны были выбрать бумагу для приглашений. В общем, я порезалась, когда листала шаблоны, и нечаянно забрызгала лицо твой мамы и часть образцов кровью.

– Что? – Его глаза непроизвольно расширяются, становясь шире, чем когда-либо. – Ты забрызгала кровью мою матушку?

Я дергаю его за лацканы пиджака.

– Еще раз повторяю – не специально. Все это чистая случайность, но я посчитала нужным рассказать тебе, так как была почти уверена, что она уже позвонила и умоляла порвать со мной.

Брайан перестает хмуриться и заключает меня в объятия.

– Лия, она бы так не поступила.

– Не уверена. Она была очень расстроена.

– Возможно, она и была расстроена, но ты ей правда нравишься. Мне кажется, простого извинения будет достаточно. – Да, я тоже так подумала. – В любом случае, – продолжает он, – уверен, все в порядке. Но ты-то как? Почти сжечь волосы и истечь кровью… Не похоже на радостные хлопоты при подготовке к свадебной церемонии.

– Да, довольно травматичный день, однако я здесь не поэтому.

– Разве? Господи, если ты здесь не поэтому, тогда, думаю, мне следует подготовиться к худшему.

Я просовываю одну руку ему под пиджак и говорю:

– Э-э-э… наверное. – Обычно я не конфликтный человек, но понимаю, что иногда лучше все прояснить. – Когда мы были в церкви, до возгорания фаты, твоя мама упомянула кое-что, что не укладывается у меня в голове.

– Что бы это ни было, уверен, она не хотела тебя обидеть. – Он сразу же бросается на ее защиту. Излишне говорить, как меня раздражает, что Брайан никогда не защищает меня, особенно перед моей будущей свекровью. – Она испытывает ужасный стресс из-за всех этих организационных вопросов. Заверяю, что в ближайшие недели она может сказать еще очень много такого, что просто не уложится в твоей голове. Не обижайся на нее.

Просто прекрасно.

Жду не дождусь.

– Нет, дело в другом… дело в том, что ты сказал ей обо мне.

У него на лбу появляются морщинки, и он склоняет голову набок.

– Что она тебе сказала?

Я выдергиваю руки из его ладоней и сообщаю:

– Ну, она передала, что тебе не нравятся мои очки, и что они «детские», и что мне без них было бы лучше. – Я жду, когда он начнет отпираться. Начнет все отрицать. Скажет, что он такого не говорил. Но он молчит. – Ты… ты сказал ей это?

Брайан отводит взгляд, а затем кивает.

– Да. Она говорила о свадебных фотографиях и о том, что твои очки могут их испортить, и я сказал, что, может быть, тебе стоит подумать о контактных линзах, поскольку эти очки в фиолетовой оправе смотрятся как-то по-детски.

– Ох. – Я чувствую себя по-настоящему глупо. – Не каждый день твой жених говорит тебе, что ты ведешь себя по-детски. Вряд ли тебе было бы приятно услышать подобное от меня.

– Лия, я не хочу, чтобы ты обижалась.

Я вскидываю голову.

– Как я могла не обидеться на твои слова, Брайан? Я хожу в этих очках целую вечность. Их мне мама помогала выбирать. Вот почему они такие особенные для меня.

– Ох, мне очень жаль. Я этого не знал, – смущается он. – Просто подумал, что это одна из твоих… причуд. Ну, знаешь, как с футболками с персонажами из «Гарри Поттера», которые ты иронично носишь.

– Вовсе не иронично. Я ношу их, потому что они мне нравятся.

– Ну, в любом случае, я не знал, что в этих очках кроется какой-то особенный смысл. Мне жаль, Лия.

Я не знаю, что сказать. Спасибо тебе за извинения? Бесцветно и плоско? «Все нормально»? Брейкер не понимает, насколько неуместны его слова. Потому что это НЕ нормально. И вместо того, чтобы что-то ответить, я просто молчу.

– Лия. – Он тянет меня за руку. – Я же сказал, мне жаль. Пожалуйста, не сердись.

– Я не сержусь. – Я смотрю на наши переплетенные пальцы. – Просто мне кажется, что меня опозорили.

– Не опозорили. Мне не следовало такого говорить. Это и правда было неправильно.

– Считаешь, что в этих очках я выгляжу страшилой?

– Нет, Лия, – тут же возражает он. – Вовсе нет.

– Как думаешь, я нравилась бы тебе больше, будь я без них? Потому что именно так я теперь себя чувствую, так понимаю твое замечание о них, как будто… как будто я недостаточно в них красива.

– Лия, я не это имел в виду. Я думаю, очки тебе очень идут. Просто оправа у них фиолетового цвета, а мне показалось, что в твоем возрасте можно было бы сделать выбор в пользу чего-то более утонченного.

Я понуро опускаю плечи:

– Значит, по-твоему, я недостаточно утонченная особа?

– Нет, – стонет он, нервно сжимая свою шею. – Черт возьми, я неправильно подбираю слова. Просто… просто забудь, что я вообще что-то сказал.

Забыть, что он сказал? Он оскорбил меня, а такое нелегко выкинуть из головы.

Я смотрю на него снизу вверх, чувствуя, как на меня снова накатывает неуверенность.

– Как ты думаешь, я достаточно хороша для тебя?

– Что? – Он смотрит на меня широко раскрытыми от удивления глазами. – Конечно, Лия. Как ты вообще могла подумать иначе?

Потому что у меня было время поразмышлять об этом. Потому что я считаю, что мы с ним двигаемся разными путями. Потому что то, что важно для тебя, – деньги и статус – для меня ровным счетом ничего не значат.

– Потому что бывают моменты, когда ты пытаешься что-то во мне изменить. Например, когда мы ходим обедать с твоей мамой, ты покупаешь мне наряды.

– Исключительно потому, что она в этом вопросе очень разборчива, а мне бы не хотелось, чтобы она заставляла тебя нервничать по пустякам.

– Или эта ситуация с очками. А когда мы куда-то ходим, у тебя как будто есть пунктик о том, как я должна выглядеть рядом с тобой.

– О чем ты говоришь?

– В прошлые выходные я предложила тебе сходить за мороженым и собиралась выйти в пижаме, а ты велел мне переодеться.

– Лия, твои соски просвечивали через белую майку. Ты считаешь, я хочу, чтобы чужие люди их видели? – Он сжимает мои бедра. – Только мне позволено смотреть на них.

Я смотрю в сторону окон офиса.

– Не знаю, просто мне кажется, что я недостаточно хороша для тебя.

– Лия, прекрати. – Он наклоняет мой подбородок к себе. – Ты достаточно хороша. Иначе зачем бы мне делать тебе предложение? Я сожалею о том, что наговорил про очки. Мне не следовало вообще этого говорить, но, пожалуйста, не заводись.

– Я не завожусь, Брайан. Просто пытаюсь убедиться, что мой парень…

– Жених, – поправляет он отрывисто.

– Верно, жених. Я просто пытаюсь убедиться, что ты осознанно принял решение о нашей свадьбе.

– О чем ты говоришь? Откуда ты этого нахваталась? Мы отлично провели выходные, а теперь ни с того ни с сего ты сомневаешься во мне? Имеет ли это, – он проводит рукой по губам, – какое-то отношение к тому, что Брейкер наговорил тебе сегодня?

– Ты это серьезно? – Я отступаю от него на шаг. – Брейкер был добр ко мне, в то время как твоя мать сказала мне, что я очкастый тролль с моста и что мое мнение о моей собственной свадьбе ее не колышит. Брейкер здесь совершенно ни при чем.

– Черт, ты права. – Он выдыхает и кладет руки на край письменного стола. – Прости. Я просто на взводе и, по-видимому, не могу перестать пороть чушь.

Так и есть, капитан очевидность.

– Ладно, что ж, я думаю… Думаю, мне просто нужен перерыв.

– Нет. – Он сокращает расстояние между нами. – Не уходи.

– Мне нужно подышать свежим воздухом, Брайан.

– Тогда давай вместе прогуляемся. Давай пойдем в парк через дорогу. Пожалуйста, Лия. Я чувствую себя полным придурком и не хочу, чтобы ты уходила в расстроенных чувствах.

Гляжу в его полные мольбы глаза и понимаю, что, возможно… скорее всего, он испытывает такое же напряжение, как и я. Потому что если бы упоминание очков было ни чем иным, как колкостью с его стороны, он не испытывал бы угрызений совести по этому поводу, а на его лице не появилось бы такое раскаяние.

– Хорошо, – соглашаюсь я, кивая.

Я беру его за руку, которую он протягивает мне. Мы вместе выходим из его кабинета в приемную, где он просит Беверли отвечать на сообщения, пока он не вернется. Выйдя из офисного здания, мы направляемся через дорогу прямиком в парк с кустами причудливых форм. Всего лишь небольшой участок площадью в три акра, но это отличное место, чтобы посидеть и отдохнуть. Есть и совсем крохотная пешеходная дорожка, идущая полукругом и обсаженная высокими тополями, в тени которых можно укрыться от палящего солнца.

Брайан сжимает мою руку:

– Мне жаль, что у тебя сегодня был тяжелый день. Мне жаль, что вся эта свадебная суета настолько выматывает. Я понимаю, тебе это нелегко дается.

– Да, верно, – подтверждаю я. – День сегодня был не из легких. И если честно, я не ожидала, что ты сделаешь мне предложение.

– Не ожидала? – Он ошеломлен.

– Не-а, ни чуточки. Я о том, Брайан, что мы никогда не говорили даже о возможности пожениться, так что ты застал меня врасплох, опустившись на одно колено на борту той яхты.

– Но… мы любим друг друга. Я имею в виду – я люблю тебя.

– И я люблю тебя, Брайан. Проблема не в этом. Я просто… Без понятия. Я думала, что мы могли бы для начала съехаться, проверить свои чувства, а потом уже говорить о женитьбе.

– Но мы вроде как живем вместе, по крайней мере большую половину времени. У тебя есть ключ от моей квартиры, у тебя есть свой шкаф с вещами. Я просто предположил, что свадьба – это следующий, вполне закономерный шаг. – Он делает паузу. – По-твоему, я слишком форсирую события?

Да. Все происходит слишком быстро. С молниеносной скоростью. И я не знаю, что чувствую. Что-то не так. Что-то кажется мне неправильным, и я не могу точно определить, что именно. Все, что я чувствую, – это как при одной мысли о грядущем торжестве начинает сводить живот, и от этого ощущения не отделаться. То, что произошло в церкви сегодня, отношение его матери ко мне как к девушке второго сорта, ее манера оскорблять меня, не заботясь о моих чувствах и не принимая их во внимание, – все это слишком.

Но я не могу сказать этого Брайану. Он все принимает близко к сердцу. Он неправильно истолкует мои опасения. Он подумает, что проблема в нем, хотя проблема в том, что все происходит чересчур быстро.

Я улыбаюсь ему:

– Нет, просто… просто я немного шокирована. К тому же не до конца осмыслила происходящее со мной.

Он кивает:

– Уверен, усилия моей матушки не особо помогают.

– Ага, она прет как танк. – Я поднимаю вверх травмированный палец, отчего он начинает смеяться.

– Она уже некоторое время наседала на меня, чтобы я поторопился сделать тебе предложение.

– Неужели? – удивляюсь я. – Судя по нашим весьма прохладным отношениям, мне показалось, что она не в восторге от того, что ты сделал мне предложение.

– Мама иногда может показаться бесчувственной и неприветливой, может быть, немного резковатой, но она в состоянии заметить, насколько я счастлив. – Брайан поворачивается ко мне. – А с тобой я счастлив, Лия. Очень счастлив.

Я склоняю голову к его плечу.

– Я тоже, Брайан.

Он притягивает меня к себе, и мы продолжаем идти по вымощенной плиткой дорожке, но сейчас его объятия кажутся чужими. Может быть, это связано с тем, что Брейкер много и искренне обнимал меня сегодня. Прикосновения Брайана – словно очередная задача в списке дел.

Подержать невесту – сделано.

Кажется, эти объятия напрочь лишены какой-либо страсти. Лишены чувства потребности в человеке, которого хочется видеть рядом. И мне неприятно это признавать, но от того, как он сжимает мою ладонь, притягивает меня к своему плечу, я почти задыхаюсь.

«Она уже некоторое время наседала на меня, чтобы я поторопился сделать тебе предложение». Неужели Брайан сделал мне предложение только потому, что так захотела его мать?

То, как он держит меня за руку, сам этот момент – все кажется неправильным.

Все это, он, мы… Впервые с тех пор, как я с ним познакомилась, он кажется мне чужим.