(Не)идеальный момент

Глава седьмая

– Знаю, мое предложение было неожиданным, но спасибо, что согласился пойти со мной, – радостно благодарит Берди, завязывая фартук.

Свой я уже напялил и отчаянно хочу снять его с себя. Терпеть не могу фартуки. Терпеть не могу муку и сахар. Ненавижу лопатки. Ненавижу прихватки для духовки. Ненавижу все, что лежит прямо сейчас передо мной на столе.

Для меня в выпечке нет ничего волшебного. Ни капельки. Единственный замечательный момент – это результат, но я бы предпочел купить готовую еду, чем возиться на кухне самому. Есть немало факторов, которые могут превратить одну попытку в настоящий кошмар. А я не хочу рисковать.

Просто купи… не пеки, а купи.

– Без проблем, – говорю я с улыбкой, хотя знаю, что она насквозь фальшива.

– На самом деле выпечка – не мой конек. – Берди поправляет завязки фартука на шее. – Но Келли только что устроилась на работу и хочет произвести впечатление на своего босса.

– Я бы поступил точно так же.

Я беру лопатку с кошачьим принтом и мило улыбаюсь:

– По крайней мере, тема вечеринки довольно крутая.

Берди прищуривает глаза.

– Это сарказм?

Я качаю головой, осматривая розовое помещение. На стенах – плитка розового цвета, на столах – тарелки цвета морской волны, а также столовые приборы с изображением котят, куда ни глянь. Что ни говори, кошкетсы точно всем понравятся.

– Я люблю кошек. У меня в детстве был кот по кличке Джигглс. Он был моим лучшим другом.

– Правда? – Она удивлена. – Ты серьезно?

– Ага, – подтверждаю я. – Думаю, в это трудно поверить, но да, мы с Джигглсом были не разлей вода. Он ходил за мной по пятам, когда я пускал свои модельки самолетов, а ночью спал на моей подушке.

– О, это так мило. Что с ним случилось?

– Рак. Но он дожил до восемнадцати лет, так что у него была приятная и во всех смыслах насыщенная жизнь.

– Ладно, теперь я чувствую себя не так ужасно из-за того, что притащила тебя в кафе с кошкексами.

– О нет, ты все равно должна чувствовать себя виноватой. – Я подмигиваю ей и ее подруга объявляет о начале мастер-класса.

Удивлен, что кексы уже готовы. Мне казалось, мы будем выпекать их с нуля, но меня позвали на занятие по декорированию, поэтому мы учимся, как готовить глазурь и как наносить ее на уже остывшие кексы. Прослушав инструкции, я провожу пальцем по краю чаши миксера и пробую сливочный крем на вкус.

– Неплохо.

Берди повторяет за мной, а я наблюдаю, как она подносит палец к губам и слегка посасывает его.

В этом нет ничего сексуального, ни капельки, но по какой-то необъяснимой причине – может быть, потому, что я давно ни с кем не встречался, или потому, что она и правда чертовски привлекательная, – когда я наблюдаю за ней, то начинаю потеть.

– О-о-о, как вкусно! – Она вытирает палец о полотенце. – Какой цвет мы выберем?

Взяв себя в руки, я размышляю:

– Ну, мы могли бы выбрать предложенный цвет – розовый. Или же можем немного пошалить и выбрать другой цвет.

– Розовая киска… кх-м, кошечка будет слишком банальной. – От ее заминки я начинаю смеяться. – Но синий… тоже не вариант.

– Никому не нравятся голубые киски… кошки, – поправляю себя я. На этот раз уже ее очередь смеяться.

– Зеленый цвет наводит меня на дурные мысли. К тому же мне бы не хотелось столкнуться с больной киской.

– И уж точно не лизнуть, – добавляю я.

– Вот именно. – Она постукивает себя по подбородку, на ее губах играет легкая улыбка. – Что насчет красного… Э-э-э, подожди, беру свои слова обратно. – Я громко смеюсь, привлекая внимание других пекарей. Берди кладет руку мне на плечо. – Тс-с-с, ты внезапно стал центром всеобщего внимания. Если мы хотим придумать что-то пооригинальнее розовой киски, нам не стоит это афишировать.

– Извини, но только не красный.

– Это было ужасное предложение. Как насчет оранжевого или желтого? Кажется, они подойдут.

– Как насчет того и другого?

– Думаю, ты понял идею. – Она протягивает мне миску. – Если мы разделим глазурь пополам, окрасим одну половину в оранжевый, а вторую – в желтый, а затем одновременно поместим их в тюбик с глазурью, то получим своего рода тай-дай[21] кошкекс.

Я хлопаю глазами, глядя на нее:

– Э-э-э, я думал, ты не разбираешься в выпечке.

– Да, но я часто бесцельно листаю ленту в TikTok. Алгоритм решил, что мне нравится смотреть видео о выпечке. И в глубине души… я с этим алгоритмом согласна.

– Вероятно, он решил так потому, что ты досматриваешь видео целиком, а не пролистываешь. Твоя лента целиком и полностью зависит от тебя.

Она мило поднимает руку.

– Виновна. Но я смотрю видео не с целью обучения, а потому, что у меня явные проблемы.

– Да ты просто преступница! Знаешь, я начинаю думать о тебе иначе.

Я подтруниваю над ней, размешивая желтую краску, пока она занимается оранжевой.

– Я все понимаю. Если ты захочешь уйти, не буду тебя останавливать.

– Я мог бы уйти и преподать тебе урок, – шучу я. – Наверное, так бы и следовало поступить, но я все-таки хороший парень, поэтому предпочту остаться.

Она улыбается.

– Не веди себя так, будто остаешься ради меня. Ты остаешься только ради кисок.

Я снова громко смеюсь. На этот раз вся аудитория мастер-класса оборачивается на меня, поэтому мне приходится извиниться, а затем, покрасневший, я поворачиваюсь обратно к Берди.

– Спасибо, что согласился прийти сегодня вечером. Это много значит для Келли, – говорит Берди, когда мы подходим к ее белому внедорожнику.

– Я скажу это всего лишь раз – потому что не хочу, чтобы у людей сложилось неверное впечатление о моих пристрастиях к выпечке, – но мне было весело.

Она хватается за грудь, прислонившись к своей машине.

– Пожалуйста, избавь меня от своей неприкрытой лжи.

– Так и было. – Я придвигаюсь ближе. – Мне понравилось проводить с тобой время. Было не так неловко, как на двойном свидании.

Она протягивает руку и одергивает мою рубашку.

– Да, двойные свидания – это всегда то еще удовольствие, особенно когда двое из четверки не знакомы друг с другом.

Я ставлю коробку с дополнительной порцией кексов на крышу ее машины и подхожу ближе, так что ей приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Так мы все еще собираемся в поход понаблюдать за птицами? Я не отпугнул тебя тем, что съел три кекса в один присест?

Уголки ее губ приподнимаются.

– Нет, картина того, как ты жуешь этих кисок, мне захотелось потусоваться с тобой еще разок.

Я заливаюсь смехом.

– Знаешь, ты могла бы показать, что у тебя отменное чувство юмора, еще на двойном свидании.

– О боже, я бы ни за что на свете не пошла на это в присутствии Брайана. Он такой… заносчивый, как и мой брат. Всякий раз, когда я нахожусь рядом с Брайаном, вспоминаю, что должна держать себя в руках. Вести себя прилично.

– Почему же ты не хочешь быть самой собой и выдаешь себя за кого-то другого?

– Так намного проще. Я лучше проведу несколько часов с поднятым мизинцем, изображая из себя модницу, чем буду объяснять своему брату, почему я посмела сказать слово «киска» в присутствии Брайана.

Я заправляю прядь волос ей за ухо.

– Да, понимаю, ты не хочешь ссориться с братом. Меня часто посещают подобные мысли. Но даже с такими условностями мы с братьями находим общий язык.

– Аналогично. – Она вздыхает. – Но, отвечая на твой вопрос: да, я все еще хочу отправиться с тобой в поход. И если у тебя найдется свободное время на ужин на этой неделе, то и я могла бы подвинуть планы. – Она морщится. – Наверно, звучит жалко, как будто у меня нет личной жизни, но кого я обманываю? Я мало чем занимаюсь, не считая спортзала и работы, так что… если ты свободен, то я с удовольствием выкроила бы для тебя время.

– Ты не жалкая. – Я опускаю взгляд на ее губы, и во мне пульсирует непреодолимое желание поцеловать ее. – Честно. И мне это нравится. – Я приподнимаю пальцем ее подбородок и задерживаю дыхание, ожидая, когда она подаст мне знак, что все в порядке. Что я могу поцеловать ее. Она облизывает губы и дергает меня за рубашку, показывая, что хочет этого так же сильно, как и я.

Я наклоняюсь, приближаю свой нос к ее носу и на мгновение замираю, давая ей секунду подготовиться, прежде чем легко прижаться губами к ее губам. Я дарю ей едва заметный поцелуй, не страстный и не глубокий. Нежный. Способный обуздать мое желание. Достаточный, чтобы почувствовать ее вкус.

Когда я отстраняюсь, она улыбается, ее глаза мерцают в свете городских фонарей.

– Я позвоню тебе, – обещаю я, отстраняясь и хватая коробку с кексами. Я засовываю одну руку в карман и наблюдаю, как она открывает дверцу своей машины.

– О, я на это рассчитываю. – Она садится в машину и захлопывает дверцу.

Я делаю еще один шаг назад и, наблюдая, как она уезжает, делаю глубокий вдох, прокручивая поцелуй в голове.

То был хороший поцелуй.

Довольно милый.

Но почему я ничего не почувствовал?

Лия касается кончиками пальцев лепестков гортензии, в то время как Бив расспрашивает флориста о вариантах композиции.

– Так ты собираешься просто проигнорировать тот факт, что ходил на свидание, где ты занимался выпечкой, и ничего мне об этом не рассказывать?

Я пожимаю плечами, беру розовую гортензию и прикладываю ее к покрытому веснушками лицу Лии.

– На самом деле нечего особо рассказывать. Это была даже не настоящая выпечка. Мы делали глазурь для кексов.

– И… – Лия пытается разговорить меня, но…

Не знаю. Я не хочу говорить об этом.

– И я принес домой кексы, – отвечаю я и ставлю цветок обратно в вазу.

– Угу, так ты утверждаешь, что на этом все закончилось? Больше ничего не было?

– Ага, то есть мы разговаривали и смеялись, и она вела себя чертовски забавно. Но да, на этом все.

– Ты поцеловал ее, пожелал спокойной ночи? – Лия понижает голос. Я делаю паузу, потому что наш разговор с ней кажется странным. Не знаю почему. Нет, речь не об отношениях с Лией. В тупик меня ставят разговоры о Берди. – Эм, судя по твоей заминке, ответ на мой вопрос, скорее всего, положительный. – Она легонько толкает меня в плечо. – Брейкер, почему ты не рассказываешь мне, что было?

– Потому что, – отворачиваюсь я.

– Потому что почему? – не отстает она.

– Просто потому что.

Она обходит меня, так что я вынужден посмотреть ей в глаза.

– Это не ответ. Ты мне все рассказываешь, так почему ты так странно ведешь себя, когда я задаю тебе этот вопрос?

– Не представляю. – Я выдыхаю и провожу рукой по волосам. – Наверное, потому, что все это немного странно. Понимаешь? Вся эта ситуация с свиданиями кажется странной. И я не знаю, как на нее реагировать.

– Ну, то, что ты ничего мне не говоришь, не помогает. Мы рассказываем друг другу все.

– Я знаю. – Я запрокидываю голову и на мгновение смотрю в небо. – Черт возьми, Лия, я совершенно искренне поцеловал Берди вчера вечером. – Теперь я смотрю ей в глаза. – Весь вечер она только и делала, что заставляла меня смеяться. Она прекрасна, а в какой-то момент она облизала свой палец, и я попросту взмок. – Лия ухмыляется. – Поэтому, когда пришло время пожелать ей спокойной ночи, мне захотелось поцеловать ее, и я это сделал. – Я дергаю себя за волосы. – И все прошло хорошо. Мило. Поцелуй был не слишком настойчивым, просто идеальным. Но я… ничего не почувствовал.

– Ничего?

Я качаю головой:

– Нет, не было искры, никакого желания прижать ее к внедорожнику и продолжить поцелуй. Было просто мило. – Я снова качаю головой. – Думаю, что со мной что-то не так. Вот почему я не хожу на свидания: я никогда ни к кому ничего не испытываю. Никогда. Это всегда просто… свидание среднестатистического холостяка. И Берди не из тех девушек, с которыми я привык проводить не более одной ночи. Она из тех, с кем хочется ходить на свидания.

– Эй, вы там, не могли бы вы перестать разговаривать?! – выкрикивает Бив, щелкая пальцами. – Мне еще нужно обсудить важные вещи.

Лия поворачивается ко мне:

– Этот разговор еще не окончен. Ты слышишь меня?

– Да я и не надеялся, что на этом все, – вздыхаю я.

Мы направляемся к цветочному магазину.

– Офелия, пожалуйста, не тяни время. Это неприлично. – Лия поджимает губы, вероятно, чтобы не огрызнуться в ответ. Настроение Бив поменялось со вчерашнего дня. И не в лучшую сторону. – Итак, я только что разговаривала с флористкой, и она сказала, что может принять наш заказ на букет красных роз, но нам нужно поторопиться.

– Красные розы? – Лия скептически смотрит на Бив: – Слишком официально.

Она не выносит красные розы. Считает их ужасно банальными. Не могу с ней не согласиться.

– Вот именно, это официальная мероприятие, Офелия. Что еще ты ожидаешь увидеть на свадьбе? Маргаритки? – Бив фыркает, как будто это самая нелепая вещь, которую она когда-либо слышала.

– Вообще-то, я подумала, что маргаритки смотрелись бы идеально. К тому же это были любимые цветы моей мамы.

Бив делает паузу, а затем складывает руки на груди.

– Офелия, я ценю твою преданность матери. Это в полной мере достойно восхищения, но это свадьба, а не поминки. Это праздник.

О, черт. Лия ахает. Почти про себя – едва уловимо, – так что простой прохожий вряд ли уловил бы дуновение ее вздоха, но я его отчетливо услышал.

И понимал, что произойдет дальше, если я не вмешаюсь.

– Миссис Бивер, – прерываю я, не сдержавшись, пока Лия не потеряла остатки самообладания, – не хочу здесь никому наступать на пятки, но считаю, что было бы уместно и целесообразно почтить память покойной матери Лии, добавив в букет маргаритки. Так вы бы отдали ей дань уважения, ведь она не сможет присутствовать на свадьбе родной дочери.

– Но розы и маргаритки плохо сочетаются друг с другом.

– Я могу включить маргаритки в букет невесты, – замечает флористка.

– Мне не нужен букет, – возражает Лия, заставляя Бив резко обернуться в ее сторону.

– Что значит – тебе не нужен букет? С чем, черт возьми, ты вообще тогда пойдешь к алтарю?

– Мы с мамой и бабушкой как-то связали цветы. Я сохранила их, чтобы однажды сделать из них свадебный букет.

Бив молчит, а затем медленно начинает хохотать.

Она хохочет. И хохочет.

И хохочет.

Это, наверное, самая оскорбительная вещь, которую я когда-либо видел. Эта женщина думает, что принадлежит к высшему обществу, хотя на самом деле это не так.

– Вязаные цветы? На свадьбу? Ты не серьезно. – Бив машет рукой перед собой, отметая это предложение.

– Я почти уверен, что Лия серьезно, иначе она бы не заговорила об этом, – заступаюсь за подругу я, теряя самообладание.

Лия нежно кладет ладонь мне на плечо, давая понять, что сама разберется.

– Миссис Бивер, я ценю ваше стремление сделать мою свадьбу идеальной, но не стоит забывать, что вы будете рядом и увидите, как женится ваш сын, а мои родители – нет, поэтому для меня важно, чтобы они хотя бы таким образом присутствовали на церемонии и приеме.

– И для вас это тоже должно быть не менее важно, – поддерживаю я ее.

Почувствовав давление, Бив выпрямляется. Выражение ее лица меняется на понимающее, и она быстро превращается в чопорную и корректную женщину, которой пытается выглядеть в глазах окружающих. Она поворачивается к флористке:

– Что ж, если бы вы смогли найти подходящий способ добавить маргаритки в букеты так, чтобы они не выглядели безвкусно… мы были бы вам очень признательны.

Флористка переводит взгляд с Лии на Бив и выглядит при этом крайне испуганно.

– Надеюсь, получится.

– Какой приятный компромисс, – выдыхаю я. Над моей головой пролетает пчела. Я отмахиваюсь от нее. – Думаю, маргаритки и розы будут хорошо сочетаться друг с другом.

– Особенно с белыми розами, – добавляет Лия.

– О, да ладно тебе, ты же несерьезно, – морщится Бив. – Белые розы? Может, вы и не собираетесь венчаться в церкви, но, ради всего святого, белые розы? Мы не собираемся лгать нашим гостям.

Я наблюдаю, как пчела кружит над головой Бив, но либо ей все равно, либо у нее нет природного чутья, потому что женщина не двигается.

– В каком смысле? – удивляется Лия.

Бив складывает руки на груди:

– Офелия, я закрывала глаза на твои ночные развлечения с моим сыном, но не все так снисходительны. Белые розы символизируют невинность и чистоту, а я боюсь, что ты не так невинна.

Наблюдаю, как щеки Лии краснеют от смущения.

– Не думаю, что это имеет значение.

– О, очень даже имеет, – возражает Бив.

– Хорошо, тогда, может быть, розовые? – предлагает Лия. – Они ведь символизируют не целомудрие, а что-то другое?

– Изящество и красоту, – кивает флористка.

– Тогда можем выбрать их, – говорит Лия как раз в тот момент, когда пчела пролетает рядом с ее ухом, и я вздрагиваю, зная, что она сейчас сойдет с ума. – О боже мой! – визжит она, прижимаясь ко мне и пригибаясь.

– Что, черт возьми, ты творишь? – недовольно вопрошает Бив.

– Пчела! – Она жужжит у Лии над головой, и та снова взвизгивает, прыгая влево. – Не жаль меня! – кричит она.

– Ради всего святого, это всего лишь пчела! Если ты не можешь справиться с такой букашкой, как вообще пройдет церемония в саду в клубе?

– Не проблема, если они не беспокоят… ай-ай-ай!.. меня. – Лия снова подпрыгивает и кружится, когда пчела пролетает сзади. – Она пристала ко мне. Она знает, что я ее боюсь.

– Офелия, ты ведешь себя как круглая дура.

– Мне жаль. – Она выпрямляется, но не вовремя, так как пчела залетает ей прямо в ухо. – Матерь Божья! – вопит Лия, размахивая руками, и, к сожалению, ударяет Бив прямо в грудь.

Хлоп!

Все присутствующие с ужасом наблюдают, как хрупкая женщина взмахивает руками в воздухе, с кончика ее языка срывается хрип, и она отступает назад.

Неизбежное остановить невозможно.

Мы все видим, что происходит.

Бив отлетает прямо к грядкам с гортензиями.

И с грохотом, стоном и характерными звуками падения приземляется на столик с цветами.

Повсюду валяются ведра с водой.

Ветки гортензии поломаны.

И на наших лицах отражается гримаса мировой скорби.

– Немедленно вытащите меня отсюда! – приказывает Бив.

Я бросаюсь к ней и помогаю выбраться, но только для того, чтобы быстро вернуться обратно к Лие для ее защиты, потому что врата ада вот-вот разверзнутся, и я почти уверен, что если я не буду держаться достаточно близко, Лию засосет внутрь.

– О боже, мне так жаль! – начинает Лия, но Бив поднимает руку, останавливая ее.

Поправляя жакет и вытирая воду с лица, она поднимает глаза на Лию и говорит голосом, который, как мне кажется, можно услышать только в ночных кошмарах:

– На свадьбе будут букеты красных роз с вкраплениями маргариток. Конец спорам. – А потом она уходит в сопровождении своей помощницы.

Мы стоим там, слегка ошеломленные, и флористка тоже покидает нас. Через несколько секунд Лия произносит:

– Кажется, э-э-э… у меня проблемы.

Ничего не могу с собой поделать. Я издаю тихий смешок:

– Кто знал, что ты сегодня доберешься до второй базы со своей свекровью? На что это было похоже? Я вот себе представлял, что ее грудь – мешочки, набитые пылью.

Она несколько раз кашляет.

– Это то, что я вдохнула, ударив ее? Пыль с сисек?

Я издаю громкий смешок, обнимаю ее за плечи и веду к выходу:

– Просто радуйся, что твоя рука не оказалась намного ниже, иначе твой рот был бы набит вагинальной пылью.

– Вагинальная пыль… Разве это не просто приправа из застарелого лаврового листа? – шутит она, заставляя меня фыркнуть.

– О, черт… Я люблю тебя.

– Знаешь, я никогда не видел, как у кого-то закипает кровь в реальной жизни. Нам всем знакома эта фраза, но никто не знает, как это происходит в реальности. – Лия откусывает от своего буррито, пока мы сидим в «Альберто», одном из наших любимых мест в центре города. – Ничего себе, сегодня мы стали свидетелями того, как кровь Бив бурлила в ее древних венах. Это было то еще зрелище.

– Если бы взглядом можно было убить, мы двое уже были бы мертвы.

– Убиты на месте. Заметила, как на нас посмотрела флористка? Я почти уверен, что она хотела съежиться и провалиться сквозь землю.

– Думаю, именно так чувствуют себя все, находясь рядом с Бив. – Лия делает глоток из большого стаканчика лимонада, который мы решили разделить. – Спасибо, что заступился за меня. Я ценю это.

– Тебе не нужно говорить «спасибо». Именно так и должен поступать дружка невесты.

Лия хихикает, но потом задумывается.

– Думаешь, букет из вязаных цветов – это глупо?

Я качаю головой.

– Из-за таких вещей ты мне и нравишься. – Она смотрит мне прямо в глаза. – Думаю, это и правда мило, и если бы я был на твоем месте, сделал бы то же самое. Это важный день, и почтить память тех, кто не может быть рядом с тобой в такой день, – единственно правильное решение. Я думаю, твоей маме понравилось бы, если бы ты пошла к алтарю с чем-то, что вы сделали вместе.

– Согласна. – Она ставит тарелку с буррито на стол. – Я продолжаю думать о том, как бы мы шли к алтарю, и о том, как папа крепко обнял бы меня, сказал, как сильно он меня любит, как он гордится мной и как долго он мечтал об этом дне. О дне, когда он мог бы выдать меня замуж. А теперь… теперь он не сможет этого сделать. Мне придется идти одной, и это пугает.

– Я поведу тебя к алтарю, – пожимаю плечами я. – Ты не будешь одна. Я буду рядом.

– Бив никогда на это не согласится, ты должен идти впереди меня, поскольку ты – почетный гость.

– Кстати, если «дружка Сорванец» не будет заявлен в программе, это выведет меня из себя. – Она улыбается. – Но меня не волнует, чего хочет Бив. Я хочу, чтобы ты была счастлива, чувствовала, что тебя окружают люди, которые тебя любят, и если это означает, что мне придется взвалить на себя ответственность в двойном размере, то кого это, черт возьми, волнует?

– Спасибо. Фу, ненавижу тяжелые разговоры. Я считаю, что если ты выходишь замуж, то этот день должен быть большим праздником. До сих пор же подготовка к свадьбе проходила так, словно мы оказались в филиале ада на земле. Единственная причина, по которой я пережила эти два дня, – это ты. Я почти уверена, что отказалась бы, если бы увидела свой номер в списке гостей.

– Все наладится. Как только со всеми оргвопросами будет покончено, все пойдет гладко.

– Надеюсь, что так. – Она берет буррито и откусывает еще кусочек. – Так ты собираешься закончить начатый нами разговор о Берди?

– А что еще тут можно сказать? – Я пожимаю плечами. – Наверное, дам ей еще один шанс просто потому, что она классная и я хорошо провел с ней время. Может быть, дело в съеденном мной сахаре, но я предложил ей вместе сходить в поход. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Почему ты настаиваешь на продолжении? Не нравится, так не нравится.

– Дело не в том, что она мне не нравится, – пытаюсь объяснить ей я. – На самом деле нравится. Я просто ничего не почувствовал, когда поцеловал ее, и ожидал большего, понимаешь? Может быть, я нервничал. Она дергала меня за рубашку, и это было сексуально, так что, возможно, у меня просто что-то поломалось в мозгу.

– Она дергала тебя за рубашку? – хмурится Лия, не донеся буррито до рта. – Типа хотела снять?

– Нет, держала, чтобы не дать мне уйти. Мне это понравилось. И ее губы были очень мягкими. Интересно, если бы я поцеловал ее, приоткрыв рот, вышло бы лучше?

– Ты целовал ее с закрытым ртом? Значит, это был просто чмок?

– Да, типа легкий поцелуй.

– Ну, наверное, именно поэтому ты ничего не почувствовал. Простой чмок не поможет определить, тянет тебя к человеку или нет.

– Хм. – Я почесываю подбородок и беру стакан с лимонадом. – Знаешь, возможно, ты права.

– Да брось.

– Не скромничай.

– А когда это мы скромничали друг с другом?

– Никогда. – Я откидываюсь на спинку стула. – Что ты делаешь сегодня вечером?

– Собиралась к Брайану. В последнее время между нами были небольшие разногласия, и он это чувствует, поэтому пригласил меня к себе. Он готовит ужин.

– Вы обсудили с ним тему очков?

Она вытирает рот салфеткой и кивает.

– Да, он признался, что сказал это своей маме. – Во мне вскипает гнев. Этот парень – настоящий придурок, и я не могу представить, что он мне когда-нибудь понравится. – Но он извинился. Не знаю. Я чувствую, что именно в этот момент все гнилое в отношениях выходит наружу. Будет лучше, если это выяснится сейчас, верно? Так я пойму, что мы с ним все преодолеем.

– Да, скорее всего. – Как раз в этот момент мой телефон издает звуковой сигнал, оповещая о сообщении. Я опускаю взгляд и вижу, что оно от Хаксли. – Одну секунду.

Я поднимаю палец и открываю текст.

Я быстро отвечаю ему СМС-кой.

Я поднимаю взгляд на Лию.

– Похоже, у Хаксли есть кое-какие новости.

– О-о-о, Шумахер набирает обороты.