(Не)люди (СИ)

Запись пятая. Четвертое июня. Большое путешествие

Луч солнца скользнул прямо по лицу спящего мальчика, и тот поморщился и попытался открыть глаза. Оз не понял, что происходит, но, уловив краем сознания знакомый интерьер с голубоватой подсветкой над столом, подумал, что, должно быть, еще рано. Ему совсем не хотелось вставать. Ноги и руки ощущались непомерно тяжелыми, почти чужими, а голова — огромной. Это было словно и не его тело, но оно идеально удобно расположилось в ворохе теплых одеял, и Оз снова задремал, улетая куда-то прочь из клетки собственного существа.

— Вставай, — раздался уже привычный бесцветный зов Четвертой: она приходила к ним со Смотрителем по утрам ровно в восемь, будила и снова куда-то уходила, но мальчик не отреагировал, предпочтя сделать вид, что все еще спит крепким сном. Обычно это давало ему минуту-другую, потом Четвертая начинала монотонно действовать на нервы. Оз крепче ухватился за одеяло, натягивая его до ушей и готовясь к ежеутренней пытке.

Эмма провела рукой по щеке Оза, и мальчик смешно скорчился, переворачиваясь на другой бок. Но Эмма не начала требовать проснуться: вдруг хихикнула и весело, с какой-то нежностью в голосе бросила: «Эх ты, сурок». Оз замер и перестал дышать. А потом медленно, как в страшном сне, сел на постели и повернул голову, уставившись на дроида. Он открыл рот, но не смог выдавить ни звука. В голове вдруг зазвенело.

— Третья?.. — он смотрел на стальное лицо Эммы, на котором почему-то не было привычной обшивки, огромными глазами и ничего не понимал. Третья же на ремонте… Но вот она стоит перед ним и явно не знает, что делать. Волнуется. Оз попытался оглядеться, но Эмма вдруг резво загородила обзор, спрашивая какую-то чушь. У мальчика звенело в ушах, и он ничего не слышал, кроме навязчивого шума и собственного пульса. Оз сразу заметил, что он не в своей Комнате — эта была раза в три меньше, — хоть окружение совсем не бросалось в глаза. Видимо, дроиды перенесли сюда важные для него предметы, и это отвлекло внимание. Но лишь на мгновение.

— Эмма… — слабо позвал он, отодвигая Третью и поднимаясь на ватные ноги, но та вернулась на место и попыталась усадить Оза обратно на постель.

— Завтрак еще не готов, не вставай, а то будешь выть, что…

— Эмма! — вдруг заорал Оз, отчего она мгновенно подняла руки и чуть отъехала назад. Этого хватило, чтобы мальчик сорвался и подскочил к окну. Он замер и, вцепившись в занавеску, но так и не отдергивая ее, сипло спросил:

— Мы ведь уже не в Городе, верно? — Оз повернулся к дроиду, лицо которого теперь было до жути похоже на лицо бездушной Четвертой. Третья про себя пожалела, что не может отключиться самостоятельно — Смотритель специально убрал эту функцию.

— Мы уже почти в тысяче километров от Города… — призналась она, не выдерживая взгляда мальчика, и Оз побледнел. Потом, все так же глядя на Эмму, отдернул, наконец, занавеску, которая уже трещала от натяжения.

Снаружи было совсем не то, что он привык видеть с самого детства. Не заброшенные дома, с каждым годом выглядящие все более уныло, зарастающие мхом и грязью, покрываемые лесами на крышах. Не кривые тонкие деревья, стыдливо укрывающие собственными листьями и корнями растрескавшийся асфальт, по которому никто не ездил почти полтора века. Не сиреневое небо под куполом, такое близкое и родное, с чистым серебряным солнцем, плывущим по пластику городской «крышки». Не белый забор некогда кипящего жизнью лабораторного городка, в котором жил он сам, Смотритель и пять Эмм. Не его Город…

Оз, затаив дыхание, смотрел на мир, раскинувшийся перед его глазами, отделенный от него всего лишь тонкими слоями стекла. Он помнил по фильмам, что небо на самом деле голубого цвета, а не сиреневого — там, в Городе, его цвет искажался куполом. А здесь небо было бесцветным, отдаленно серым и с грязными лентами совсем не белых облаков. Оз не мог найти края этого неба, не мог даже представить, как можно дотянуться хотя бы до туч. Ужасно высоко. Слишком далеко, будто бы не в этом мире вовсе. Оз знал, что можно бесконечно долго вглядываться за горизонт, напрягать зрение до рези в глазах и все равно ничего не разглядеть. Но он пытался и щурился, различая легкую рябь раскаленного воздуха на границе с дорогой. Он пытался найти что-то знакомое, хотя бы след Города, но не находил. Даже краешка купола. Даже намека на то, что его дом, место, в котором он родился и вырос, все еще есть. Оз смотрел, забыв, как дышать, едва не грохнувшись в обморок от удушья. Эмма похлопала его по плечу, немного возвращая на землю, позволяя прийти в себя и сделать вдох. Прерывистый, неглубокий, чтобы потом снова выдохнуть.

И оказаться раздавленным. Утонуть и потерять себя под тяжестью огромного, неимоверно большого мира, где он, Оз, занимает ничтожно мало места и смысла. Где он не сможет ничего изменить. Небо слишком высоко, недосягаемо и огромно. Дорога, по которой ехал трейлер, едва заметна. Степь с едва виднеющимся пролеском — дикие и страшные, словно где-то там, между деревьев, удивительно прямых и наверняка толстых, затаился какой-то ужасный дикий зверь, ненавидящий людей так, как только может ненавидеть живое существо. Возможно, он даже ближе — залег в высокой траве, которая здесь — всего лишь в начале июня! — казалось, уже выше Оза. Он смотрел на мир, который оставили люди, который оставил людей. И этот мир показался ему невероятно уродливым. Испорченным. Неправильным.

— Как же так?.. — Оз плакал, не скрывая слез, даже не замечая этого. — Почему?! — он с трудом оторвал взгляд от окна и бившего в глаза света непривычно желтого солнца и повернулся к Эмме. А она не смотрела на него. Не могла ответить на этот удивительно всеобъемлющий вопрос о Смотрителе, о причинах, путешествии, транквилизаторе, мире снаружи. Эмма просто не представляла, что сказать, поэтому, вложив в голос как можно больше смирения, прошептала:

— Я не знаю.

— Лжешь! Говори, Эмма, почему Смотритель вышвырнул меня без прощания?

И дроид, почувствовав, как Оз использует Команду, опустила глаза.

— Он так решил сразу после смерти Юко, — начала Третья, и Оз сглотнул, боясь услышать продолжение, но в то же время понимая, что услышать просто необходимо. Ему было больно настолько, что голос дроида доносился сквозь звон в ушах и шум собственного пульса. Но он услышал: — Наверное, просто боится прощаться. Как и ты. Боится, что передумает и не сможет тебя отпустить. Или что ты передумаешь. Не-люди поверили тебе, и Смотритель не мог тебе позволить сдаться. А ты, казалось, был к тому готов, — Третья замолчала и вдруг уставилась на Оза: — Теперь ты просто не можешь вернуться. На это Смотритель и рассчитывал.

И Оз, наконец, вдохнул. Опустился на корточки, зажав уши коленями, обнял себя за плечи и завыл так, что Эмма не выдержала и отключила модуль, вернувшись в исходное положение. Заряд ее батареи за эти несколько минут потерял больше, чем она обычно тратит за день. Даже с усиленным аккумулятором, висящим на спине стальным рюкзаком. Даже с минимальной комплектацией.

Эмма-01, все это время слушавшая разговор и наблюдавшая через сотню камер, завела двигатель трейлера, и по полу импровизированной комнаты прошла легкая вибрация. Эмма-05, также видевшая и слышавшая все, отправила Смотрителю сообщение, на минуту отключившись от других Эмм. Чтобы те не знали. Чтобы ни за что не узнал Оз.

«Первая засекла сильное потрясение на грани критического: Оз активировал команду на Третьей. Она все рассказала».

Эмма-02, сменив Третью, отправившуюся на зарядку, заехала в комнату Оза, но тот не обратил на нее никакого внимания даже после бодрого приветствия. Она сразу отметила завешенное изрезанным свитером и полотенцем для рук окно. Оз не хотел видеть то, что снаружи. Оз все еще тешил себя иллюзиями, что он в Городе, в своем родном мирке, и отказывался поддерживать разговор о путешествии в принципе. Уже четвертый день.

— Это, между прочим, было твоим решением, — без обиняков выдала Вторая, не выдержав и сложив руки на груди. — Я не буду играть в сердобольную Третью, которая тщательно подбирает слова и боится сболтнуть хоть немного лишнего. Тонкая душевная организация? Да ты просто трус, парень! Что, напугал Большой Мир? Или что? На Смотрителя обиделся?

— Отстань, — простонал Оз и отвернулся от дроида, пряча опухшие от слез глаза и измазанный соплями платок. — Только твоего нытья мне не хватает.

— Это я-то ною? Следи за языком!

— Иначе что? — со злой усмешкой обернулся паренек, уставившись прямо в глаза дроида и позволяя считывать данные со всех его датчиков до мельчайших деталей — скрывать нечего. — Будешь пилить меня, пока не получишь нужный ответ, а, Мозгодробилка?

Оз давно так не называл Вторую. Когда-то он поклялся ей больше так не говорить. Она обиделась.

— Ну, знаешь… — Эмма не договорила и, развернувшись, выехала из комнаты с твердым намерением просто отдать свою батарею Третьей и самой встать на зарядку. С нее хватило минуты разговора с Озом.

Она обратила внимание на то, что паренек бесшумно последовал за ней, но не остановила его, не окликнула — Первая все равно не даст покинуть трейлер. А больше ему ничего и не грозит. Оз поспешил этим воспользоваться и, как только оказался за дверью места, которое успел возненавидеть, перевел дух. Он подумал, что, наверное, стоит поговорить с Третьей. Только она может его понять. Она и никто больше из Эмм. Еще ему просто необходимо хоть как-то связаться со Смотрителем и узнать, что вообще творится в голове старика.

— Хотя нет, не буду даже пытаться. К черту… — пробормотал мальчик и вздрогнул, услышав со всех сторон металлический голос:

— Это ты о нас?

— Пятая?..

— Мимо. Первая. А теперь будь добр, вернись в свой отсек, — велела Эмма-01, голос которой доносился отовсюду. Оз не сразу понял, что просто-напросто по всему трейлеру расставлены динамики. — Сейчас пойдут кочки, упадешь и отобьешь свой драгоценный зад, который прятал в норе аж четыре дня.

— Да вы сговорились все, что ли?! — закричал Оз, ударяя кулаком в стену. — Хватит уже! Что на тебя нашло, Первая?

— Ничего, — холодно ответила Эмма и выдержала паузу, прежде чем продолжить: — Просто я разочарована. Ты ведешь себя как избалованный ребенок. Когда начнешь думать головой, тогда и поговорим. А теперь марш назад, не то останешься без ужина.

— Как страшно, — скривился Оз и начал наощупь пробираться вперед, крепко держась за стены, — его мотало во все стороны. Видимо, Эмма не пошутила насчет кочек. Ответа не последовало, хотя мальчику показалось, что он услышал злой смешок. Больно ударившись плечом, Оз зашипел и огляделся — здесь явно мало места. Коридорчик, вроде бы короткий, но непроходимый, был настолько узким, что даже дроиды на своих платформах здесь проехали бы едва-едва. Но наверняка трейлер был заточен под них.

— Эй, Первая, — позвал он, глядя в потолок. — А насколько этот трейлер большой?

Эмма долго не отвечала, и мальчик уже было действительно собрался назад, как услышал вздох:

— Не очень-то и большой. По размерам как обычная фура. Хотя…

— Я знаю, что такое фура, — перебил ее Оз. — И знаю, какого она размера. Но тогда почему моя комната такая маленькая? — он ухватился за какой-то выступ на стене и буквально на нем подтянулся. Равновесие держать было сложно. Оз ни разу не передвигался на чем-либо, кроме собственных ног и лифта.

— Потому что ты недальновидный болван. Спроси кого-нибудь из ходячих, они проведут экскурсию и покажут, сколько всего нужно держать тут, кроме тебя.

— А ты что? Неходячая теперь? — удивился мальчик и, ухватившись за стену снова, отдернул руку — панель вдруг отъехала. Оз оказался в кабине и своими глазами увидел ответы на все вопросы, роящиеся в голове.

Огромное лобовое стекло открывало картину, еще более жуткую и унылую, чем мелкое окошко в его отсеке. Здесь было шумно, тесно и неудобно — видно, что Озу тут делать нечего. Но взгляд мальчика зацепился за пустое кресло, и он поспешил приземлиться, чтобы не упасть на очередном вираже. Эмму-01 он так и не увидел.

— Не крути головой. Я везде. Смотри в экран. Да, сюда. Представь, что это я. Надень наушники — тут нет звукоизоляции.

— Закрой, пожалуйста, окна, — перебил ее мальчик, не двигаясь с места. — Они закрываются?

— Нет, — отрезала Эмма, и Оз отвернулся, стараясь не смотреть наружу.

Дорога, по которой ехала Первая, была занесенной землей и заросшей, но различимой. Она тянулась тонкой лентой старого асфальта куда-то далеко-далеко, была изломана, изрезана и разбита на куски трещинами, которые были настолько широкими, что колеса трейлера едва проходили их, а сам трейлер трясся, будто грозясь развалиться.

Первая больше ничего не говорила, и Оз, так и не заставив себя посмотреть наружу, ушел. Стена за его спиной вновь вернулась на место. Как только он добрался до комнаты и устало опустился прямо на пол возле кровати, вытянув ноги, у двери послышался голос:

— Выглядит так, как будто там была бомбежка, верно? Тебя именно это пугает?

Оз, обернувшись, различил на стальном плече Эммы номер. Пятая? Чего она-то тут забыла?

— Ты что, следила за мной?

— От самой кабины, — кивнул дроид и, приблизившись, вдруг начал щелкать затворами платформы. — Помоги мне спуститься. Не думаю, что тебя впечатлит мой самостоятельный кульбит.

Оз непонимающе скорчился, и Пятая, сокрушенно уронив голову, оперлась руками о края платформы и приподнялась, выразительно покачнувшись. Мальчик, вскочив с места, спустил располовинившуюся в районе пояса Эмму на пол, чтобы она не рухнула и не повредила пол и себя.

— Не знал, что вы так умеете… — растерянно пробормотал мальчик, и Пятая рассмеялась. Ее стальные веки двинулись, прикрывая глаза, и Оз понял, что впервые видит, как они двигаются в принципе. До этого ему приходилось наблюдать только за мимикой Эмм в обшивке, а там веки были силиконовыми.

— Только я умею. Отличный способ усмирить Смотрителя, знаешь ли, — просто залезу на стол, и он ничего не сможет сделать. От Четвертой мало толку, когда Смотритель начинает капризничать, вот мне и пришлось придумать способ сделать так, чтобы меня никто с места не смог сдвинуть, — беззаботно поведала Пятая, словно даже хвастаясь. Оз усмехнулся. Снова повисла неловкая тишина, на которую дроид, казалось, вообще не обращал внимания.

— А теперь, я так понимаю, ты пришла поговорить? — осторожно поинтересовался мальчик, когда Эмма, наконец, устроилась рядом с его кроватью.

— У тебя же куча вопросов, — она похлопала рядом с собой, приглашая присесть. — Но ты пойми: как бы ты ни спрашивал, они не скажут то, что ты хочешь услышать. Они просто не знают, а я знаю. У нас все-таки не совсем общая память. Есть отдельные блоки… Кстати, я попросила Первую отключиться от комнаты. Никто не узнает о нашем с тобой разговоре. Я могу сохранить данные в персональный блок, если хочешь.

Эмма замолчала и уставилась на окошко. Оз, проследив за ее взглядом, напрягся и сжал кулаки, но тут же почувствовал на пальцах прикосновение металла. Но Эмма даже не повернула голову в его сторону.

— Не-люди не любят тебя именно поэтому. Они чувствовали, что ты никогда не примешь их мир. Все переживали этот медленный апокалипсис, на который ты даже смотреть не хочешь. Вот ты боишься выглянуть наружу, а они были вынуждены наблюдать, потому что не могли просто зашторить окна и сделать вид, что забыли. Они жили там. Это их дом, Оз. А ты, единственная надежда, его не принимаешь. Причем так демонстративно.

— И что? Я хочу домой. Разве это много?

— Но ты взял за эту надежду ответственность, — голос Пятой стал жестким. — Там, на похоронах Юко. Имей совесть. Ты не можешь вернуться.

Оз застонал и закрыл лицо руками. Эмма не сводила с него взгляда.

— Все не так… Я не это имел в виду тогда. Я думал, что это… не так, — Оз повторился и развел руками, не зная, как объяснить свои чувства. — Да, у меня есть мечта, но — посмотри сама! — это не она вовсе! А вы… — он вдруг уставился на Пятую, которая все так же смотрела ему в глаза. — Вы этой мечтой воспользовались…

Оз соскочил и вцепился в волосы, начиная нервно хохотать. Он все понял: все это было спланировано заранее, а он лишь попался в ловушку и теперь почему-то должен играть в героя, который спасет человечество. Только вот оно этому герою даром не сдалось. Его просто заставили это делать, так изощренно приведя за ручку к якобы своему решению.

Остановило его только щелканье затворов — Эмма самостоятельно умудрилась взобраться на платформу и теперь молча приводила себя в порядок. Потом, подъехав к замершему Озу вплотную, с размаху ударила его по лицу. Мальчик, коротко вскрикнув, рухнул на пол, хватаясь за скулу.

— Знаешь, мы не выбирали стать Эммами и обрести свое сознание, не выбирали стать тебе няньками или лаборантами, дроидом в поле, как когда-то Вторая, или руководителем строительства Города, как Первая. Дело даже не в нашей программе, Оз. Хотя ее мы тоже не выбирали. И Смотритель не выбирал, кем и когда ему родиться. Со сколькими конечностями и каким ДНК. Даже мечту свою не он придумал. Однако идет к ней уже больше века. Сто с лишним лет, Оз. Он уже проводил всех своих друзей, близких, родных — давным-давно. А теперь, когда у него остался только ты, единственный, кому он может передать свою мечту, только ты, который добровольно эту мечту выбрал, сам, черт тебя подери!.. — Пятая осеклась и отвернулась. Оз во все глаза смотрел на нее. — Не смей говорить, что тобой помыкали. Это твое и только твое решение — никто из нас не дергал за ниточки и за ручку тебя к этому не подводил. Тебя берегут, как ничто до этого не берегли. Тебе дают свободу выбора — самая непозволительная роскошь в этом мире! И ты выбрал этот путь. Тебе доверились остатки цивилизации — ты сам убедил их в том, что сможешь, выдержишь. А тут вдруг заявляешь, что нет, это вовсе не то, чего ты хотел, не так себе это представлял, видите ли, небо не такое и мир слишком большой… — в голосе дроида на мгновение промелькнуло презрение.

Снаружи послышался лязг металла, и Оз только сейчас понял, что вибрации больше нет. Трейлер стоит на месте.

— Первая собирается поставить солнечные батареи. Быстро же она разрядилась… Разговор закончен. Мне нужно помочь. Заодно обсудим маршрут обратно.

— Нет, Эмма, постой, послушай!.. — но Эмма, ловко объехав Оза, вылетела из комнаты. Мальчик остался один и вдруг понял: он за четыре дня путешествия вывел из себя четыре дроида. Четыре разные личности…

Весь вечер Оз так и не сдвинулся с места. Ночью переполз на кровать, подтянув под себя ноги — стало холодно. Он думал обо всем, что произошло. О событиях последнего полугода, о Смотрителе, который лишь единожды рассказал ему мечту всей своей жизни — и не свою вовсе?.. А ведь Эмма права: Смотритель попросил о помощи. Всего лишь о помощи, а мечту Оз выбрал сам. Он вспомнил глаза не-людей на похоронах Юко, бледность и раздражительность Смотрителя. Предвидел ли старик, что Оз поведет себя так? Знал ли он, что мальчишка еще не готов к ответственности? Что он и не понял вовсе, какую взял на себя ответственность?

Конечно, знал. И все равно отпустил — даже отправил силой, не позволив передумать. Хотя ведь сам изначально был против этой идеи. А теперь Оз вернется с пустыми руками и позором. Ему придется посмотреть в глаза не-людей. В глаза старику он не сможет посмотреть.

— Простите… — пролепетал Оз, пряча лицо в ладонях и стараясь не разреветься. — Простите меня… Простите…

Он шептал это еще долго, не понимая, не осознавая, что просьбы уже давно перешли в молитвы. И вот когда шепот, наконец, охрип настолько, что Оз замолчал, мальчик почувствовал: он не один в темной комнате.

— Эмма? — сипло спросил он, вытягивая руку вперед и натыкаясь на металл рук няньки.

— Ну и дубина же ты, — ворчливый голос Второй и характерный вздох Третьей заглушили едва слышный всхлип. — Хватит извиняться. Все давно уже поняли, что ты раскаялся и все такое, — Эмма-02 похлопала Оза по плечу, подбадривая, и мальчик закашлялся. Третья протянула стакан воды.

— Давай успокаивайся. Три минуты осталось. Три двадцать, — сказала она, подъезжая к завешенному тряпками окошку. — Иди сюда, Оз.

Он поднялся и, не без помощи Второй доковыляв до окна, где ему торжественно вручили ножницы с недвусмысленным намеком, срезал занавески. Снаружи светало, и небо, казавшееся еще четыре дня назад грязным и далеким, было совсем другим. Совсем как в Городе. Пятая, нарезавшая круги снаружи, обернулась на сигнал от Первой и подняла вверх две таблички, чтобы Оз мог прочесть написанное:

Я признаю себя идиотом и готов ехать дальше.

Я не признаю себя идиотом и возвращаюсь.

Потом развела руки в стороны, и мальчик, сипло усмехнувшись, поднял левую ладонь, указывая на одну из табличек. Право выбора? Эмма, еще раз ткнув пальцем в эпитет, явно обращенный Озу, отъехала от окна. Третья со Второй торжественно начали обратный отсчет секунд. Первая включила какую-то мелодию.

Оз прищурился, но так и не закрыл глаза, когда его ослепил край восходящего солнца. Холодное синее небо, светлеющее и теплеющее на востоке, взорвалось огненно-красными всполохами лучей, которые, пронзая редкие облака, остывали под их дождем и рассеивались сиреневой дымкой где-то высоко-высоко. Поднималось яркое, пронзительно белое и огромное солнце, обнажив золотистый туман, стелющийся по холмам и путающийся в изумруде далеких лесов. Погасли, уснув, последние звезды, проснулось сонное небо, облаками обнимающее светило, умеряя его жар. Земля, казавшаяся черной полосой, налилась зеленым, покрылась свежей молодой травой и мощными, величественными лесами, прячущими в своих недрах остатки тумана бессонную звезду, которая приветливо мигала солнцу, будто здороваясь с ним. Капли росы на стекле трейлера и плечах Пятой блестели на свету, похожие на хрусталь.

Эмма-05, отъехав чуть назад, развела руки и оглушительно обрушила ладони друг на друга так, что даже сквозь стекло Оз услышал хлопок. Музыка, льющаяся где-то на краю сознания, переплетающаяся с лучами, которые прорезали стерильный воздух комнаты, ударила в уши. Трейлер дернулся, и все капли, осевшие на окне, разом дрогнули, отбрасывая блики.

И в уши мальчика, впервые в жизни встретившего настоящий рассвет Большого Мира, ударили четыре таких похожих, но разных голоса:

— С днем рожденья, Оз!..