Не стой у мага на пути

Глава 24 В склепе

Что мне больше всего не понравилось, когда я подошел к пролому в стене, это трупный запах. Понятно, на кладбищах так бывает, ведь многих хоронят не в земле, а в склепах, и крышки саркофагов иногда не прилегают плотно. Но насколько я знал, это старое кладбище, основанное герцогом Альгером, последние годы использовалось по назначению редко. Теперь принято хоронить за городской стеной. Исключения составляли люди богатые или влиятельные, имевшие здесь родовые склепы. Вот и получается, вряд ли кто мог здесь пованивать так, что чувствовалось аж за кладбищенской стеной. Но ладно, эти ароматы сейчас не важны. Сейчас важнее понять, куда хотела заманить меня девица в капюшоне.

Она остановилась в проломе, обернулась, проверяя иду ли я за ней.

— Эй, милая, постой! Есть разговор! — окликнул я ее.

В ответ она безмолвно поманила меня рукой. Ну, ладно, кто там меня ждет? Несколько местных бродяг, мечтающих завладеть моим кошельком? Хотя нет, не может работать на бродяг девица столь хорошая собой, одетая в дорогой эльфийский наряд. Я повернулся к дому мастера Лиэдриса, убедиться, не поглядывает ли он за мной и ни его ли это затея. Однако отсюда виделась лишь угол его дома и сад. До пролома в стене оставалось не более двух десятков шагов. Я прошел их, стараясь прочувствовать, кто именно поджидает меня за стеной. Сделать это на ходу очень сложно. Даже остановившись, перейдя всецело во второе внимание, не всегда удается в точности определить подстерегающие тебя угрозы. Когда я обходил валявшиеся на земле каменные блоки, то уже знал, что за стеной, сразу справа кто-то прячется за надгробием. Вероятно, он должен был отрезать мне путь к отступлению, когда я зайду на кладбище. И явно были здесь плохие парни еще. Как минимум двое. Один возле жертвенника, второй где-то справа. Лишь бы среди них не оказалось лучника. Терпеть не могу стрелков. Разумеется, это не распространяется на Ионэль.

Прежде чем пройти через пролом, я развернул щит. Держа перед собой едва заметный в свете дня туманный эллипс, сделал несколько последних шагов. Девица стояла в пол-оборота ко мне, будто разглядывая надпись на высоком гранитном надгробье. И была тишина, обычная кладбищенская тишина, в которой шелест листвы даже не казался звуком, а лишь атрибутом, как и мертвые камни надгробий.

Стоять здесь, у пролома для меня не было никакого смысла: каждую секунду «Щит Нархана» поедал магическую энергию — ее я пока не успел поднять до достаточно высокого уровня. И эти плохие парни вряд ли бросятся на меня, пока я не пройду дальше. Я направился к девице, она обернулась, на ее бледном лице, скрытым наполовину капюшоном, мелькнула улыбка. Тут же тот человек, который прятался за надгробием, начал красться ко мне сзади справа. Сначала я услышал хруст каменной крошки под его неосторожными ногами, потом просто почувствовал напряженный взгляд, сверливший мне спину. Не подавая вида, что я знаю о его приближении, я пошел дальше, переступая через обломки разбитых надгробий.

Магическую защиту эти парни вряд ли видели — дымка передо мной была едва отличима от игры разогретого солнцем воздуха. Но если они имели отношение ко вчерашним налетчикам, то тогда знали, что имеют дело с магом. С одной стороны, мне очень не хотелось, чтобы эти парни оказались связаны с напавшими на меня вчера. Ведь это означало бы, что здесь могут оказать эльфы-стрелки, только более осторожные, учитывая произошедшее на берегу Весты. А с другой стороны и я сегодня был более подготовлен к подобной передряге, я знал об ожидающей меня засаде и имел чуть больше шансов разобраться, кто на меня охотится и зачем.

Я старался идти так, чтобы справа меня прикрывал ряд высоких надгробий и густые кусты. Слева же меня хранил «Щит Нархана». А сзади… Шет бы его побрал! Как он успел так быстро настигнуть меня!

Я резко развернулся, приседая на больную ногу и выбрасывая вперед ладонь. Сила, рождающая кинетический удар, пошла по руке вызывая на миг онемение и резкий толчок в центр ладони. Появившийся в десятке шагов мужчина не успел даже вскрикнуть — удар кинетики проломил его грудь, изо рта потекла кровавая пена. Левее его на десяток шагов возник второй в потрепанной серой робе с большим ножом, светловолосый, но точно не эльф. А я-то думал, что за спиной всего один. Сюрприз!

— Эй, постой, приятель! — попытался остановить я его. — Ты хочешь умереть?

Вместо ответа он заорал и побежал на меня, перепрыгивая обломки надгробий, которых здесь было много. Одновременно слева еще кто-то несся ко мне так, что трещали кусты. Раз так спешит, значит точно не стрелок, и вся эта банда вряд ли имеет отношение к вчерашним событиям. Встречая набегавшего, я сделал быстрый пас правой рукой и ударил кинетикой ему по ногам –этого хотелось взять живым. От неожиданности и боли он вскрикнул, взмахнул руками точно птаха крыльями, и рухнул за гранитной глыбой.

Третьего набегавшего я приветствовал «Пламенем Пасвилла» — это так, для разнообразия. Потому как я уже убрал магический щит и позволил себе расслабиться — обычная кладбищенская банда не представляла для меня серьезной угрозы. Третий набегавший, с криками метнулся обратно в кусты, стараясь сбить руками пламя, охватившее его одежду. А одет он был в темную рясу… И вот теперь, бросив взгляд на мужика, лежавшего от меня в десяти шагах с проломанной грудью, я понял, что банда эта не совсем обычная.

Догонять боровшегося с огнем человека я не стол. Выскочил на аллею и побежал к девице, заманившей меня сюда. Она тут бросилась по направлению к площади с алтарным камнем. Я бежал рванными зигзагами, на случай если меня поджидает кто-то из стрелков — такую возможность я не отвергал. Девица оказалась на удивление медлительная. Даже возникло подозрение, что она хочет, чтобы я ее догнал. Хотя нас разделяло более трехсот шагов, я почти настиг ее у входа в склеп.

Она сбежала по ступеням вниз. Я остановился, подозревая, что там внизу в прохладной, мертвой темноте меня ждет какая-то особая ловушка. На всякий случай снова активировал магический щит и, прикрываясь им, спустился в склеп.

Темноту рассеивал свет из дверного проема, который был за моей спиной, но этого света оказалось слишком мало, чтобы выхватить из черноты дальнюю часть подземного зала. Даже ближние углы я не мог разглядеть. На стене над вторым справа саркофагом я заметил факел в ржавом держаке. Движение пальцев моей правой руки, и багровая искра «Пламени Пасвилла» устремилась туда — факел вспыхнул, стрельнув снопом искр, освещая склеп с низким сводом и каменными стенами.

Не убирая щита, я по привычке посмотрел налево и направо: никаких сюрпризов, полутемные углы, заросшие паутиной. Дальше в ряд у стены четыре саркофага из коричневого камня, что добывают в карьере под Речным. У среднего саркофага крышка сдвинута, а на дальнем по углам и посередке стоит шесть огарков свечей и разбросаны какие-то предметы. Некроманты развлекались? Крыса пробежала вдоль стены. Еще какое-то движение, шорох… И запах… вернее, гадкая трупная вонь. Она здесь чувствовалась сильнее, чем тогда, когда я подходил к пролому в кладбищенской стене. Потом, когда я шел через кладбище, этой вони не было совсем. И тут до меня дошла причина: девица-то мертвая! Он нее смердело.

— Эй, милашка, не прячься! — крикнул я ей, делая два шага вперед. — От тебя так воняет, что можно найти даже с закрытыми глазами.

Она сидела на корточках между двумя последними саркофагами. Щит я убирать не стал, понимая, что девица опасна. Здесь уже все заключалось, какие установки заложил в нее некромант при обряде, и какая сущность подсажена в это тело. В правую руку я вложил кинетику, сделал еще несколько шагов. Тварь завизжала и бросилась на меня. Я пробил сильно, акцентировано, на ладонь ниже груди. Ее отбросило к молельному камню, наверное, ломая позвоночник — она упала как-то неестественно согнувшись и дергаясь всем телом.

Убедившись, что в склепе больше никого нет, я подошел к красотке ближе. В слабом свете факела, мерцавшего на стене, виднелась ее голова со слетевшим капюшоном. Она не была эльфийкой — на ней только одежда оказалась элатрильской моды. И лицо девицы давно пошло трупными пятнами, желтоватые зубы торчали в провале рта. Похоже, она сама себе откусила язык. В серых глазах, смотревших прямо на меня, застыл загробный полумрак. Я знал, что она еще, так сказать, жива и выжидает момента, чтобы броситься на меня.

Так и произошло в следующий миг: эта тварь, уже имевшая мало отношения к человеку, дернулась, попыталась вскочить, чтобы схватить меня. Переломанный позвоночник не позволил ей это сделать. Я разжал ладонь, пуская из ее центра горячую искру. Пламя тут же охватило ее. Девица извивалась в огне, хрипела и пыталась дотянуться до меня. Потребовалось несколько ударов «Пламени Пасвилла» чтобы выжечь темное колдовство в ней вместе я останкам плоти.

Она еще горела, когда я услышал шевеление в каменном гробу, на котором стояли свечи. Характерный стук костей из узкой щели, попытка приподнять тяжелую плиту. На ней даже покачнулись восковые огарки. Я отступил на шаг и глянул на надпись, высеченную на саркофаге, ту, что ниже печального каменного лица: «Магод Таренил. Душа отлетела в 8613 год 43 дня месяца Золотых Садов. Да встретит тебя милостью добрейшая из небесных!». То есть захоронению около 250 лет.

Я бы мог успокоить его, выжигая гроб изнутри, но не хотелось переводить магическую силу. Во мне ее осталось не так много, и если я снова попаду в подобную заваруху в ближайшие несколько часов, то для меня может выйти очень скверная история. А шанс на такую неприятность был, учитывая, что последние два дня я прямо-таки притягиваю подобные проблемы. По силе ударов скелета в крышку я понял, что сдвинуть ее он не сможет. Вообще, сила мертвяка зависела от многих факторов: силы самого некроманта, силы вселенной сущности или переданной некромантом энергии. Думаю, ритуал над этим гробом проводили дилетанты, изучившие азы темного ремесла и не имеющие опыта. Очень похоже, что ими были те парни в рясах, которые напали на меня, когда я пошел за мертвой девицей. Тогда объяснимо зачем они на меня напали: им потребовался не мой кошелек, а мой свеженький труп. И эта девица… Несколько дней назад она была живой и вполне могла стать жертвой этих же ублюдков.

Хотя… Здесь кое-что не складывалось. А именно ее лицо. Ведь когда я увидел ее у пролома в стене, девица показалась мне очень миленькой. Натянуть на обезображенное смертью лицо иной образ способен только очень опытный некромант. А раз так, то те парни, которых я положил, могли быть учениками куда более опасного и серьезного мага. Была мысль осмотреть девицу: при ней могло оказаться что-то дающее подсказку о происходящем среди этих могил. Вот только зачем мне это знать? По-хорошему, надо убираться отсюда: магического ресурса во мне осталось немного — я не готов к встрече с серьезным противником. И не нужны мне эти кладбищенские проблемы с играми некромантов.

Не обращая внимания на стук костей в саркофаге, я направился прочь из склепа. Поднявшись не до конца по ступеням, вышел во второе внимание. Вроде все было спокойно, если не считать буйства в саркофаге внизу — его я чувствовал особо ярко, настолько, что стало труднее воспринимать окружающее на тонком плане. Я поднялся к аллее и, чтобы не быть на виду, пошел не по ней, а по тропинке, петляющей между надгробий. Было искушение проверить тех парней в рясах, которых я попортил кинетикой, посмотреть амулеты на них, да и всякое, что имеют, но в этот раз я усмирил любопытство. Сразу двинулся к пролому в стене, иногда останавливаясь, прислушиваясь.

Выбрался через пролом в стене без приключений и направился в обратный путь. Не доходя до заброшенного здания казармы, возле которого старуха пасла коз, я обернулся. Отсюда еще виднелся угол дома Лиэдриса, и мне подумалось: уж не знакомый ли Ионэль и есть тот самый некромант? Некромант, имеющий достаточно большую силу и опыт, чтобы натягивать образы на оживших мертвецов и имеющих учеников, которых мне пришлось проучить смертью. Эльфы очень редко становятся некромантами, считая эту магию крайне грязной. Однако те, что родом из Лойлэна, часто исповедуют поклонение Авию и темной ипостаси Мэрэилин. Они вполне могут пойти по этому пути. Если за всем, что сейчас случилось за кладбище стоит Лиэдрис, то у него есть повод очень разозлиться на меня. Но шет с ним, пусть тогда благодарит своих темных богов, что я не сделал с ним то же, что с его учениками.

Лавку «Вкусы Эсмиры» я нашел без посторонней помощи. И вышло это несколько неожиданно и забавно. Когда я спустился через Медяки в сторону Масляного квартала, то остановился, явно чувствуя пряные запахи. Их мог доносить легкий ветерок с Важного рынка — первые торговые ряды начинались сразу за редутом стражей. Но у меня возникло подозрение, что ароматы эти могли исходить откуда-то поближе, например, лавки специй, которую я пока не видел. Я повернулся в женщине, несущей корзину овощей, и спросил:

— Уважаемая, а не скажите… — так и застыл с открытым ртом: ровно передо мной на нижнем этаже дома из желтого ракушечника красовалась вывеска начищенной медью на дереве: «Вкусы Эсмиры», под ней так и бросался в глаза ярко-оранжевый навес.

— Чего вам нужно, уважаемый? — то ли передразнивая меня, то ли исполнившись ко мне доброго расположения, спросила женщина с корзиной.

— Извиняюсь, уже нашел, — сказал я, вытянув руку в сторону приметной вывески. — Перчика поострее захотелось.

Сказал и поспешил на другую сторону улицы, опережая тяжело груженную повозку. Перед входом в саму лавку прямо на улице под ярко-оранжевым навесом стоял паренек, торговавший специями из небольших холщовых мешочков. Подойдя к нему, я спросил:

— Не подскажешь, господина Буруху Хазбула как видеть?

— Подскажу. Зашел недавно в лавку, — ответил парень за прилавком. — Там, — он мотнул головой в сторону входа.

Я было повернулся, чтобы войти в приоткрытую дверь, как на пороге появился сам Буруха. Увидел меня, сначала нахмурился, потом расплылся в улыбке и воскликнул:

— О, Валлахат! Сам великий магистр Райсмар Ирринд ко мне! — говоря это, он даже всплеснул руками. — Заходи, дорогой гость!

— Приветствую, уважаемый и почтенный Буруха! — столь же по-южному жарко воскликнул я. — Сто лет тебе процветания! — знаю, аютанцы любят и ценят такие речи, мало значащие для нас, арленсийцев.

Если бы мы еще и обнялись, то эта встреча была бы похожа на встречу ближайших друзей. А ведь недавно были врагами, и он мне грозил всеми возможными карами. Странные они эти аютанцы. Я вошел в его лавку.

Минуя прилавок, он провел меня через небольшой склад, просторную комнату, устланную коврами, и мы оказались по ту сторону дома, на веранде, выходящей к уютному дворику.

Меня хозяин усадил на диван и попросил подождать минуту.

Едва он ушел, я услышал громкую аютанскую речь, которая мне была неизвестна за исключением отдельных слов. Буруха не появлялся гораздо дольше, чем обещанная минута. Вот, наконец, вышел вместе с пожилой черноволосой женщиной, несшей поднос. Хотя время было обеденное, на обед в гостях я не рассчитывал, но вышло так, что передо мной появилось сразу несколько блюд: салат из обжаренных томатов и архимской тыквы, бараний язык тушеный с айвой, сдобренный диким количеством специй, сладкий сыр с лепешками и источающая волшебный аромат дыня.

— Буруха, прости, но я только по делу! — испытывая смущение, произнес я.

— Сначала обед, потом все дела! — душевно произнес он и присел напротив, глядя, как женщина наполняет глиняные чаши красным вином.

С полчаса мы наслаждались великолепной едой, вспоминая полет на драконе, купание в озере и ссору в таверне, которая теперь у аютанца вызывала смех. Смех передался и мне. Тушеный бараний язык оказался такой острый, что приходилось запивать его вином, к счастью значительно разбавленным водой. И уже потом, когда мы сполна насытились и взялись за сочные ломтики дыни, я позволил себе перейти к делу: кратко рассказал то, что произошло со мной вчера на берегу Весты. Затем положил перед аютанцем долговую записку, в надежде, что он сумеет как-то увязать указанные в ней имена с моей историей. И произнес заветные слова:

— Харун Дан, или быть может Хартун Тарн, не знаешь, что это может означать?

Буруха Хазбул щедро глотнул вина из чаши и рассмеялся.