Не стой у мага на пути. Том 3

Глава 12 Стихи темноты

Глаза Флэйрин стали грустными, хотя с губ еще не сошла улыбка.

— Ваше высочество, я никогда не бросаю друзей. С сердечными отношениями все несколько иначе. Любовь может прийти и… пройти, такое бывает часто почти со всеми. Тот, кто дает обещания в вечной любви — врет. При чем эта ложь либо сознательная, либо истекающая от чрезмерного рвения, расходящегося со здравым смыслом, — начал объяснять я.

— Райс… пожалуйста, не надо об этом. Из всех только что сказанных тобой слов, мне приятны лишь два: «ваше высочество». Отвернись, я разденусь. Выберу что-то из одежды, — шлепая босыми ногами по каменному полу, вампирша направилась к шифоньеру, и там, повернув голову, сказала: — Хотя можешь не отворачиваться. Я не стесняюсь своего тела. Даже когда была человеком не стеснялась. И поскольку ты начал философствовать, то замечу: если женщина говорит о чувствах, то любая философия в этот момент звучит неуместно. Я и так знаю, ты — умный мальчик. Меня не надо в этом убеждать. Пусть лучше будет, как ты сказал: «чрезмерное рвения, расходящегося со здравым смыслом», чем тошные умные речи. Да, я из тех женщин, которые не против потерять этот самый «здравый смысл» и не слишком думаю, что будет потом. Просто люби меня и не бросай, как свою Иону и Ольвию.

Она была, шет дери, права. Ну какой здесь может быть «здравый смысл»⁈ Здравый смысл в отношения с вампиршей⁈ С самой Флэй! Той, которая в ту грозовую ночь показала себя с полна! Одна игра на моих нервах с ее «изнасилованием» чего стоит и хруст кувшина, разбитого о голову Ионы!

— Ионэль, которую ты называешь эльфийкой, я не бросал, — возразил я. — Меня ранили лучники, при чем очень тяжело. Это случилось по дороге к графине Арэнт, близко от ее дома. В результате в ту ночь я остался у Ольвии, она вызывала мне лекаря. Я попросту не мог подняться с постели и не мог вернуться в таверну к Ионе. Эльфийка подумала, что я променял ее на Ольвию, очень разозлилась, написала мне гневное послание и ушла, — кратко пересказал я сердечную историю с Тетивой Ночи. — Однако ночь, проведенная в доме графини, сблизила меня с ней. Когда я понял, что Ионэль для меня потеряна, тогда позволил более теплые отношения с госпожой Арэнт — она стала моей возлюбленной, но…

— Но вернулся ее муж, и теперь быть твоей возлюбленной моя очередь? — вампирша рассмеялась, ее щеки даже порозовели. — Райс, ты мне нравишься. Знаешь чем? Сложностью в простых рассуждениях и одновременной простотой в сложных вопросах. Но имей в виду, со мной не будет все просто. И еще… — она перевела взгляд на стол, где под свечами поблескивала ее диадема. — Мне нравится, что ты обращаешься ко мне как к принцессе. От этого… — так и не дойдя до шифоньера, она вернулась ко мне, коснулась губами мочки уха и шепнула, — от этого мне хочется отдаться тебе прямо сейчас. Но я этого не сделаю.

— Ты дразнишь, Флэй! — я обхватил ее за гибкую талию.

— Да, я хочу тебя подразнить. И я бы хотела тебя привязать, но говорят, с магами это очень непросто. Видишь, как я откровенна с тобой? Я хочу, чтобы и ты был откровенен со мной. Тогда мы сможем быть верными друзьями и страстными любовниками, — ее голос стал обольстительным шепотом.

Я ей не успел ничего ответить: она закрыла мне рот поцелуем, вырвавшись из моих рук сказала, что чувствует себя намного лучше и направилась к шифоньеру переодеваться. Полностью раздевшись, Флэйрин намеренно долго выбирала платья из своего немалого гардероба.

Видя, что я не отрываю от нее взгляда, она замирала в самых возмутительных позах то ли передо мной, то ли перед зеркалом; она, прикладывая платье к груди поворачивалась ко мне, потом снова шла к шифоньеру, покачивая голыми белыми бедрами, формой похожими на те, которые у мраморных изваяний богинь. Она дразнила, и я с трудом сдерживал себя, чтобы не подойти к ней. Безумно хотелось подхватить ее на руки и отнести в постель. Однако я тоже решил ее подразнить преступной мужской пассивностью, и кажется этим ее немного разозлил. Что ж, это полезная злость, которая должна превратиться в еще более пламенную страсть, но потом.

Когда мы вышли из покоев принцессы, на ней было бордовое атласное платье, едва прикрывающее аппетитную грудь, и наброшенная на плечи плащ-накидка.

— Флэй, — я остановил ее в нескольких шагах от закрывшейся двери, и сказал, порывисто прижав ее к себе: — я тебя очень хочу!

— Говори мне это чаще, Райс! Эти слова вкуснее крови! А хочешь… — прижимаясь ко мне, вампирша потерлась о моего рвущегося из штанов воина, — Хочешь, я отдамся тебе прямо в зале Хорста? Можно под статуей старика. Пусть все Ночные Птицы видят, что я стала твоей!

— Ты хочешь сделать это перед вашим кланом? Ты сумасшедшая принцесса! — рассмеялся я, хотя мне ее идея вовсе не нравилась. Я не люблю такое выставлять напоказ. Хотя в моих прошлых жизнях случались подобные эпизоды, я в них чувствовал себя неловко и не получал той глубины наслаждения, которая бывает, когда ты со своей возлюбленной наедине.

— Ладно, Райс, мы не будем никого дразнить. Ведь сейчас для нас главное — это охота. Для меня очень необычная охота: я никогда не охотилась на вампиров, чего, наверное, не скажешь о тебе, — она стала серьезной. — Но все равно наш путь сначала в зал Хорста. Это место, где все мы собираемся вечером, после дневного сна. Зейрон может быть там. Но только не вздумай сводить с ним счеты в зале. Я не смогу защитить сразу от всех. Тебя разорвут на куски.

— Не пугай меня так! Ведь у нас с тобой после охоты есть кое-какие планы, — шутливо ответил я, хотя ее угроза была более чем серьезной. Если в их общем зале окажется Зейрон, то он, без сомнений, догадается о причине моего появления. Риск существовал даже, если я обойду Зейрона вниманием: он сам может спровоцировать конфликт. Это стало бы весьма разумным с его стороны, пока рядом другие охотники клана. Более того, прийти сейчас туда, куда вела меня Флэйрин, было слишком легкомысленным, как и многое другое в поступках моей принцессы, но отказаться от визита в зал Хорста — это проявить перед Флэй излишнюю осторожность (в понимании вампирши трусость).

— Сказав, будто ты знаешь, где их искать, ты имела в виду ваш общий зал? — спросил я, сворачивая в расширявшийся проход — впереди мерцал свет факелов или осветительных чаш.

— Нет, я имела в виду зал Короля. Он далеко отсюда и туда редко кто ходит, но я знаю, что Кейнар — приятель Зейя — любит проводить там время и от скуки сочинять свои дурацкие стихи. Он мог увести туда Зейрона, чтобы не встречаться со мной. После Боя Крови они избегают меня, — ответила вампирша, а я, глядя вперед, понял, что мы почти пришли.

Членов клана в зале оказалось немного: чуть более десятка. Правда слева от статуи бородатого старика, стояло еще несколько, но скоро я понял, что это рабы. Наверное, сравнение, что для вампиров Вестейма они что-то вроде домашнего скота, будет неправильным, но кровопийцы держат этих несчастных людей не только для выполнения хозяйственных работ, но и для того, чтобы иногда пить из них кровь.

Когда мы подошли ближе к статуе, с двух сторон освещенной огнями в бронзовых чашах, только трое из членов клана приветствовали Флэйрин, встав и пожелав ей удачной охоты. Среди них оказалась и Аманда, которую я хорошо запомнил с первого знакомства с Ночными Птицами. А чуть позже в глубокой тени я разглядел еще одно знакомое лицо — Лургира.

— Никто не видел Зейрона? — спросила Флэй, остановившись перед сидевшими на скамьях вампирами.

— Зачем тебе Зей? Он же больше не твой любовник, — усмехнулся Лургир, поглядывая на меня.

Без сомнений эти слова были адресованы мне. Именно меня он хотел уколоть, заодно сделать неприятно для Флэйрин. Его физиономия была еще более неприветливой, чем прошлый раз, только теперь она стала серой, со впавшими щеками и красными, воспаленными белками глаз — сказывалось тяжелое ранение.

— Тебе ли об этом рассуждать, Лургир. Ты уже больше года не в состоянии привязать к себе ни одну женщину, — с раздражением ответила ему Флэйрин.

— Нет, никто не видел, — несколько запоздало отозвался седовласый вампир. — Зачем этого сюда привела! — он указал на меня кривым пальцем. — Если тебе, Флэй, повезло в поединке, то это не значит, что ты можешь с нами не считаться и приводить сюда кого угодно.

— Осторожнее со словами, Дарэл. Мне это может не понравится, — сурово сказал Флэйрин. — Этот человек мой возлюбленный, и я за него могу постоять, хотя силы еще не вернулись ко мне.

— Флэй, дорогая, я могу сам за себя постоять, — сказал я, придержав ее руку. В этом споре я не мог позволить скромно стоять в стороне, в то время как моя женщина заступается за меня. — Как тебя там, Дарэл? Хочешь убедиться, что я здесь не какой-то «этот»? Если есть желание, давай сравним в чьих руках обсидиановые кинжалы быстрее.

— Бой крови с тобой⁈ — он вскочил, тряхнув длинными седыми волосами. Лургир тоже вскочил, не так проворно, но, удержав его руку Дарэла, успел что-то нашептать на ухо. — Ты — не в нашем клане! Тем более ты — не вампир! Ты — просто теплое мясо! С тобой даже говорить не о чем!

— А я думал среди Ночных Птиц все охотники достаточно смелы, чтобы принять вызов от человека, — я довольно улыбнулся, видя, как он, под влиянием Лургира садится на место.

— Ты маг — это чуть меняет дело, — прошипел Лургир. — Маги не дерутся честно. Но имей в виду, ты на нашей территории и здесь наши правила, которые могут тебе не понравиться. Советую покинуть зал собраний клана. Тебя здесь не должно быть!

Я не внял его совету и достоял до конца, пока Флэйрин, о чем-то говорила с Амандой или еще какой-то вампиршей, оказавшейся в числе немногих приветствовавших ее.

Когда мы вышли из зала клана, Флэйрин повела меня по ступеням вверх. Теперь вампирша была молчаливой и мрачной.

— Расстроилась, что они тебя встретили не как принцессу? — спросил я, в уме еще вертелся неприятный вопрос, о том, что Зейрон был ее любовником. Я заметил, как вампирша болезненно восприняла слова Дарэла, и пока не хотел снова затрагивать ее этим.

— Дело не в этом, — проговорила она, отвечая на мою догадку о причине смены настроения. — Я не настолько глупа, чтобы рассчитывать, будто меня начнут называть «ваше высочество», тем более соответственно почитать. Но я вижу, теперь многие, особенно из тех, кто вокруг Лургира, стали относится ко мне намного хуже, чем раньше, — быстро шагая в темноту прохода вампирша предупредила: — Смотри под ноги. Здесь много обломков кладки. Я думала, что теперь они будут меня хотя бы больше уважать, — продолжила она, — но они стали лишь больше ненавидеть. Разумеется, не все, но те, кто вокруг Лургира: тот же Дарэл, Раллон, Шериз — они имеют большое влияние на остальных.

— Ты не думала просто уйти от них? Ведь можно неплохо жить вне подземелья и вне клана — многие вампиры так делают, — заметил я, вспоминая, что даже о семье герцогов Альгеров ходили слухи, будто они вампирами, но эти слухи были лишь слухами.

— Нет, не думала. Ночные Птицы — моя семья. Я привыкла здесь. Не представляю, как можно жить той жизнью, которой живешь ты, — сказала она, остановившись, в ожидании пока я сделаю светляка.

— Думал, ты склонна быть одиночкой. Я люблю независимость. Всякие братства магов, гильдии, коллеги — никогда не привлекали меня, — сложив ладони лодочкой я вырастил между ними шарик света. Идти дальше без светляка в полную темноту было невозможно.

— Райс, ну сколько тебе лет⁈ Двадцать с небольшим? Ты рассуждаешь так, будто уже немало пожил и все в этой жизни знаешь. Может ты где-то прав: меня тоже привлекает независимость. В Ночных Птицах я всегда была сама по себе. За это, кстати, меня многие из «птиц» не любят. Но я здесь привыкла. Мне трудно вообразить другую жизнь, — она проводила взглядом светляка, пролетевшего над ее головой.

— Сколько мне лет? Девочка моя, мне больше тысячи лет. Я же все-таки маг. Просто хорошо сохранился, — соврал я, хотя соврал на половину.

— О, Калифа! Какой же ты врун! Люблю тебя! Правда, Райс, я тебя уже люблю. Хочешь знать, почему мне приятно, когда меня называют принцессой? Заодно узнаешь, почему я не люблю графинь, — она взяла мою руку своей прохладной ладошкой, ведя за собой между обломков каменных глыб — здесь свод подземелья обварился. — Стать настоящей принцессой — моя детская мечта. Я очень редко видела свою маму. Мне и моей сестре было обидно, что мы брошены без внимания. Я знала, что у меня был еще одна сестра и брат, но они жили в другом доме — доме графини Ланрас. Они жили в материнской любви, внимании и достатке всего, чего можно было пожелать. Я же со своей сестрой-близняшкой, была лишена всего этого. Потому что мы были ее внебрачные дети.

О нашем существовании графиня вспоминала все реже. И няня, которая воспитывала нас, говорила, мол, пройдет время и ты, Флэй, станешь принцессой, самой красивой и любимой в Арленсии. Тех, возле которых твоя мать, их мало будут вспоминать, они так и останутся нужны только твоей матери. И я, маленькая, глупая девочка, каждый день ждала, когда придет это время и сделает меня принцессой, чтобы мама наконец поняла, что не такая плохая и тоже нужна ей. С годами графиня Ланранс вовсе забыла о нас, даже деньги на наше содержание передавала не каждый месяц. Став девушкой, я, конечно, поняла, что ожидаемое волшебное время никогда не наступит, но детская мечта во мне так сильно укоренилась, что даже когда я стала вампиршей, она не отпустила меня. Я знаю, что это глупо, Райс. Но это просто есть во мне, и хотя бы иногда хочется себя баловать. Хочется, хоть для кого-то быть принцессой, чтобы эта глупая детская мечта, хоть на немного была правдой. А графинь я не люблю с тех детских лет, хотя также ясно понимаю, что дело вовсе не в титуле.

— Для меня ты принцесса, — я остановил ее, обнял и поцеловал.

— Ты один из немногих, кто знает мою историю. Рассказывала ее только Карлен, Аманде и еще двум «птицам», — отозвалась она, с готовностью подставляя губы. Потом добавила: — Мы почти пришли, там за поворотом еще полтысячи шагов и будет зал Короля.

За поворотом я убрал светляка. Кое-какой свет пробивался в проход. Флэйрин повела меня за руку, шепотом предупреждая, когда под ногами оказывались препятствия в виде камней, вывалившихся их кладки.

— Они здесь, — шепнула вампирша. — Слышишь, Кейнар читает свои идиотски стихи?

Голос, доносившийся эхом с той стороны, я услышал раньше. Не знаю, было ли это стихами. Больше походило на выкрики какого-то рассерженного человека, вещавшего о крови, жестокости, смерти.

— Я пойду первой, гляну сколько их, и вернусь за тобой, — сказала Флэй.

— Нет, — шепотом остановил я ее. — Я тоже умею ходить тихо.

Малгар ходил вокруг клетки с эльфийки, точно зверь на цепи. Он и был зверем. Только должен был обернуться в него не раньше Двоелуния, до которого остался всего день.

— Что делать с ней? — учтиво спросил Урхис, подбежавший с зажженным факелом, хотя было не так темно. — Принести плеть?

— Нет! — прорычал граф, просунул руку в клетку и, схватив эльфийку за подбородок, произнес: — Если бы ты, дикая кошка, сказала бы мне это раньше и не при всех, я бы даже постарался простить тебя за барона Харса!

— Сказать без свидетелей? Граф, какой же ты нежный! Такое мне было бы скучно! — расхохоталась Ионэль и укусила его руку.

— Скучно⁈ Этой ночью я тебя сполна развеселю! — граф Арэнт принял боль укуса как наслаждение. Не убирая руки, повернулся к Урхису и произнес:

— Через час после ужина ее ко мне в шатер. Цепи снимать не надо, — он обернулся на топот конских копыт.

Вернулись всадники, посланные в погоню за Ольвией. По их испуганному виду Малгар догадался: найти беглянку не смогли.

— Там лес густой, и уже темно. Просим прощения, ваше сиятельство, — проговорил старший.

Малгар не стал отвечать, снова обратился к Урхису:

— Как там виконт?- Сломаны ребра и обе руки, лежит без движений. Лекарь с ним, — тот отвел факел, чтобы не светил на графа. — Еще это… Она убила своего дворецкого. Похоже, он знал что-то о ней.

— Дрянь! Почему она обернулась⁈ Никогда с ней такого не было так быстро и внезапно. Тем более вне Двоелуния! — от свежих воспоминаний граф Арэнт даже зубами скрипнул и воскликнул: — Волоките сюда Дерхлекса! Мага сюда скорее!

Магистра притянули через несколько минут. Вернее, он пришел сам, в сопровождении двух слуг графа.

— Гархем! Ты обязан был смотреть за ней! — Малгар подскочил к Дерхлексу и схватил его за горло. — Отвечай, негодяй, как вышло, что у нее появился любовник⁈ Как вышло, что она обернулась сейчас, когда все мы не имеем силы Двоелуния⁈ Почему превращение такое быстрое⁈

— При этом она даже смогла говорить! Не рычать отельные слова, а говорить! — добавил барон Герг, его потрясение так и не прошло.

— Ваше… сиятельство! — прохрипел магистр, когда граф ослабил хватку. — Такое с ней первый раз! Раньше у нее были пограничные состояния, но вот так сразу!.. Возможно, это от испуга! Перепугалась до полусмерти вашего гнева! Подобное описано нубейских текстах и книгах академии! Здесь я просто бессилен! На моем месте, любой маг был бы бессилен!

— Ты дармоед и негодяй! Имей в виду, Гархем, я тебя убью своими руками, если ты не вернешь мне Ольвию! Бери ее карету! Немедленно в карету и спеши в Вестейм! — пылая гневом, распорядился граф Арэнт. — Думаю, она побежала туда! Найди ее там или по дороге! Приволоки сюда, хоть за волосы, хоть своей никчемной магией! Ее любовника доставь мне тоже! Двоих живыми! Если этого не сделаешь, я вырву твое сердце!

— Долго быть зверем она не сможет. Обернется в себя, но уже раздетой, без денег, отчасти не помня, что было, — дрогнувшим голосом сказал маг, хотя в последнем он солгал: раз она даже смогла говорить, то будет помнить! Еще как будет! — Может, следует послать всадников, чтобы прочесали местность вдоль дороги? — предложил он.

— Слышишь, Урхис? Направь людей, пусть рыщут вдоль дороги до Речного! — прорычал Малгар, потом повернулся в остальными и сказал еще громче: — Слушайте все! Эта история должна остаться здесь с нами! Если она долетит до Вестейма, я найду кто оказался так болтлив! Скоро Ольвия просто исчезнет! Исчезнет для всех нас! И все вы должны забыть о ней! Забыть навсегда о том, что здесь произошло и что здесь слышали!