Не стой у мага на пути. Том 3

Глава 24 Сны, которые повторяются

Уже стемнело, и у госпожи Арэнт возникло желание превратиться в зверя. Так ей было бы намного удобнее и быстрее передвигаться по ночным улицам Вестейма. А главное намного безопаснее, учитывая тот беспокойный район, через который она шла от Столичных ворот к дому. К превращению ее подталкивало особое чувство, обычно возникающее с наступлением Двоелуния. Можно сказать, что Двоелуние уже наступило: и полный, желтоватый диск Мельды, и голубая Андра, похожая на осколок льда, вошли в звездный Пояс Велиссы. Их силу, их дикий зов Ольвия ощущала сполна. Обе луны рождали чувство отдаленно похожее на голод, когда тебе в человеческом теле становится неуютно и чего-то очень-очень хочется. Хочется бежать в лес или через луг; хочется кататься голышом в густой траве; хочется выть и свирепо рычать; бежать по следу существа, которое должно стать твоей добычей. Если бы это чувство нахлынуло на графиню раньше, скажем, в прошлое Двоелуние, то она вряд ли бы смогла устоять, но сейчас, после уроков мастера Ирринда, в Ольвии жила другая сила, которая стояла выше власти двух лун.

Через Масляный квартал графиня прошла без приключений и скоро Железный мост, освещенный факелами, остался позади. За гончарной лавкой, госпожа Арэнт свернула в темный проулок, ведущий к ее дому, прошла еще немного и там остановилась. Прижавшись плечом к стволу старой смоковницы, Ольвия несколько минут вглядывалась вперед. Там примерно в пятистах шагах виднелись ворота в ее имение. Светильники со самосветными колбами, обычно освещавшие начало аллеи, почему-то не горели, и это вызывало еще большую тревогу.

Госпожа Арэнт прекрасно понимала, что Малгар мог направить сюда своих людей, поручив им ее захватить, и те вполне могли устроить здесь засаду — ведь понятно, что она обязательно придет в свой дом. Если Малгар послал верховых, то времени у них было бы более чем достаточно, чтобы опередить ее и все обустроить здесь так, как им нужно. У Ольвии даже мелькнула мысль, что ее супруг мог направить за ней самого магистра Дерхлекса. Это стало бы самым неприятным и в то же время самым желанным: Ольвии очень хотелось еще раз посмотреть Гархему в глаза. Увидеть в них раскаянье и страх, а потом убить этого негодяя. Графиня не была уверена, что ее рука поднимется убить человека, который служил ей столько лет, пусть даже служил не всегда хорошо. Однако на дворецкого за его предательство поднялась же. Пусть не рука, а лапа. И случилось это, в жарком пламени эмоций, когда ее едва не убили слуги и приятели Малгара.

Если бы сейчас был день, то проверить, есть ли засада в доме, стало бы проще. Графиня могла бы попросить свою знакомую портниху заглянуть в дом под видом, будто принесла заказанное платье. Та бы посмотрела, нет ли чего подозрительного, поговорила с Иветтой или Гурвисом. Можно было бы послать кого-то другого, например, нанять человека будто с письмом. Но уже наступила глубокая ночь, и Ольвия стояла в нерешительности. Она думала, что самым разумным решением было бы идти не к собственному дому, а в «Вечернюю Звезду», найти Райса и решить все эти сложные вопросы с ним. Однако, госпожа Арэнт не могла предстать перед своим возлюбленным в таком жалком виде: растрепанной, в грязном, местами рваном платье, усталым от свалившихся на нее тягот лицом. Нет, это невозможно — Ольвия сразу же отвергла эту, казалось бы, разумную мысль.

Имелась еще иная идея: не идти домой — снять комнату в приличной таверне, хорошо выспаться, утром привести себя в порядок, купить новое платье и уже в нем, не стыдясь своего вида, искать мастера Райсмара Ирринда, но… Но, графиня все-таки решила рискнуть — пойти домой, только сделать это очень осторожно. С северо-восточной стороны ее сада имелся небольшой пролом в заборе, заросший плющом и почти незаметный. Ольвия направилась туда. Через него можно было незаметно проникнуть в сад, осмотреться, и если там все спокойно, то пробраться в дом. Можно, конечно, было воспользоваться еще подземным ходом, начинавшимся у реки, но ключи от решетки госпожа Арэнт отдала Райсу в тот роковой день, когда вернулся Малгар.

Не выходя на лунный свет, графиня прокралась мимо ворот и пошла, обходя высокий кирпичный забор собственного имения. Уже там, где не было окон чужих домов, из которых ее могли заметить; там, где почти никогда не ходили люди, она разделась, чтобы не порвать платье и, собрав внимание на области оборотня, превратилась в зверя. Теперь лезть через густые заросли стало намного легче. Глаза видели в темноте почти так же хорошо, как в вечером в легких сумерках, а лапы ступали пружинисто и сильно. От ощущений особой энергии, разлившейся по телу, Ольвию охватывал восторг. Хотелось броситься вперед, ломая кусты, чтобы насладиться стремительным бегом, собственной силой и быстротой, но она тут же погасила этот порыв, переводя внимание на узел света, но не погружаясь в него.

Закинув дорожную сумку на спину, она пошла дальше на четырех лапах, пробралась через кучу битого кирпича и остановилась у едва заметного пролома в стене. Конечно, Ольвия могла бы перемахнуть через забор одним сильным прыжком, но ей было важно проникнуть в сад незамеченной, не поднимая шума. Голову кружили запахи. Особенно ароматы цветов, которых росло много в ее саду. Графиня старалась эти запахи не замечать.

Осторожно, правой лапой Ольвия отодвинула побеги плюща. Некоторые пришлось оборвать и немного пошелестеть. Затем пролезла в пролом, едва не порвав дорожную сумку, зацепившуюся за острые выступы кирпичной кладки. Оказавшись в саду, госпожа Арэнт услышала осторожные шаги — кто-то крался со стороны сарая, обходя заброшенную клумбу и кусты сирени. Ольвия замерла, вглядываясь в густую листву. Очень робкие, неторопливые шаги приближались. Графиня почувствовала знакомый запах — запах слуги. Через миг увидела Гурвса. Паренек шел прямо на нее. Очень похоже, что он направлялся к тому же пролому в стене, которым она пробралась сюда. Это было удачей: теперь госпожа Арэнт могла расспросить его о происходящем в доме. То, что в ее владениях происходило нечто необычное, она догадалась по темным окнам и не совсем обычному освещению сада.

Вот только сейчас обозначилась большая проблема: предстать перед Гурвисом в облике зверя Ольвия не могла — она бы напугала своего слугу до смерти. В лучшем случае он бы закричал и бросился наутек, привлекая ненужное внимание. Принять свой настоящий облик графиня тем более не могла, ведь тогда она окажется совершенно обнаженной перед Гурвисом. Платье лежало в дорожном мешке, но, чтобы его достать и надеть, нужно время и так же человеческий облик. От этой неразрешимой проблемы Ольвии хотелось зарычать. Пожалуй, естественным верным решением было вернуться назад, пролезть в пролом в заборе и где-нибудь там в кустах снова стать человеком, надеть платье и попытаться выти на контакт со своим слугой.

Гурвис же, отойдя достаточно далеко от поленницы, где прятался один из людей Дерхлекса, ускорил шаг. Он знал, что пролом в стене рядом. Оставалось совсем чуть-чуть до места, где он может вырваться на свободу. Это нужно было сделать как можно скорее, ведь госпожа Арэнт могла появиться в любую минуту. Он должен был во что бы то ни стало успеть добраться до ворот в имение и затаиться там. Ждать там Ольвию, чтобы ее вовремя предупредить о том, что в доме какие-то опасные люди. Гурвис понятия не имел, зачем все это затеял магистр Дерхлекс, но точно знал, что все это замышляется против его госпожи. Парню удалось подслушать разговор Гархема с каким-то другим магом, которому он отдавал распадения от имени Малгара насчет графини. А потом Гурвису с помощью Иветты удалось вылезти через форточку и бежать из дома, ставшего тюрьмой для слуг госпожи Арэнт.

Сделав еще несколько шагов Гурвис, вдруг увидел желтоватые глаза, светящиеся во тьме. Они были шагах в двадцати. А еще через миг в свете луны он различил в листве жутковатый силуэт зверя. Сердце остановилось в груди и стало холодно так, что по телу пошел озноб. Гурвис хотел было броситься назад, но откуда-то пришла мысль, что это жуткое существо в кустах и есть его госпожа! Ведь он неоднократно слышал от Шолана и других слуг графини, что их хозяйка — оборотень и оборачивается в каждую ночь Двоелуния!

Так и не справившись со страхом, Гурвис прошептал:

— Ваше сиятельство, это же вы? Пожалуйста, скажите, что это вы! — во рту пересохло, язык прилипал к небу, а слова вышли будто не слова вовсе, а какой-то шелест, выходящий изо рта. И тут слуга графини вспомнил, что оборотни не говорят! Даже если это жуткое существо на самом деле Ольвия, то она ему не сможет ответить!

— Госпожа Арэнт, это же вы! Я знаю, что вы! Пожалуйста, дайте знак! — произнес он. Из глаз парнишки потекли слезы.

— Это я, Гурвис! Не бойся! — прорычала Ольвия, стараясь говорить как можно мягче, насколько позволяла пасть зверя. — Успокойся и не бойся меня! — повторила графиня, почти беззвучно подошла к нему и обняла его мохнатой лапой, стараясь не задеть когтями.

Гурвис поначалу подрагивал, прижавшись к ее груди, зарывшись лицом в шерсть и думая, что он сходит с ума. Ольвия молчала и просто гладила его по спине.

— Все хорошо. Успокойся, — прошептала она, поглядывая в сад, в сторону беседки, где было какое-то оживление.

— Госпожа Арэнт! Скорее уходите отсюда! Скорее! — ее слуга рискнул поднять голову и посмотреть в ее жуткие глаза. Когда он в них заглянул, то понял, что в них прячется та самая доброта, которую он видел прежде в глазах своей хозяйки.

— Что здесь случилось? — тихо спросила Ольвия. — Почему ты крался сюда? Ведь уже глубокая ночь.

— Магистр Дерхлекс… он убил ваших воинов из охраны, господина Норлака связали и заперли в подвале. С магистром стрелки и маги, еще какие-то воины. Они поджидают вас, — страх постепенно отпускал Гурвиса, он даже позволил себе прижаться щекой к мохнатой лапе госпожи Арэнт. — Я слышал, Гархем говорит всем «именем Малгара!» и его слушают точно хозяина. Вам нужно уходить, ваше сиятельство. И мне нужно уходить. Я хотел вылезти через эту дыру, — слуга осмелел так, что позволил себе приподнять руку и указать на пролом в стене, который Ольвия успела освободить от плюща. — Вылезти, — продолжил он, — и поджидать на улице, чтобы вас предупредить. Гархем говорил своим, что вы скоро будете.

— А если бы я не пришла до утра? — тихо порычала Ольвия.

— Я бы ждал вас, не смыкая глаз, пока бы вы не пришли! — с мальчишеской горячностью сказал Гурвис. — Прошу вас, госпожа, идемте отсюда! Идемте к Райсмару Ирринду попросим его о помощи!

— Идем, — согласилась графиня, направляясь к стене и уже не стараясь скрыться за кустами.

Ольвии хотелось расспросить подробнее о магистре Дерхлексе и его людях, но она решила сделать это потом. Сейчас ее больше интересовал Райс, и она, бесшумно пробираясь через битые кирпичи, спросила:

— Райс не приходил в мой дом после того, как я уехала? О нем есть какие-нибудь вести?

— Простите меня, госпожа Арэнт, я не смею об этом даже думать, но мне очень хочется, чтобы вместо господина Малгара рядом с вами был господин Райсмар Ирринд! Я уверен, вы будете с ним счастлива! И все вокруг вас тоже будут счастливы! А вести… — Гурвис задумался, остановившись и глядя на огромный диск Мельды, висевший между черными остриями кипарисов.

Я пожалел, что в этот раз не взял дорожный мешок. С ним нести все это было бы намного легче. А так пришлось приспосабливать камзол. Положив его на пол, связав рукава и полы кое-как удалось превратить мою одежонку в подобие вещевого мешка. С важной оговоркой: мешка крайне ненадежного. Ведь в щели там, где застежки вполне могла просыпаться наша добыча, оставляя золотую дорожку от дальних подземелий крепости Алкур до таверны «Вечерняя Звезда». Хотя насчет золотой дорожки я несколько приврал: золота в тайнике оказалось не так много, больше было серебра, причем не столько в монетах, сколько в чеканной посуде: нескольких кубках, блюдах, ложках и даже столовых ножах. Взяв один, я стал позади принцессы и прижал его острие к ее белой нежной шейке.

— Райс, ты издеваешься! — простонала Флэйрин.

— Да… — шепнул я ей на ухо, зная, что серебро для моей вампирши безвредно, если просто касается кожи. Безвредно, но при этом Флэй ощущает этакий неприятный зуд. — Чувствуешь это острие, — голосом злодея, издевающегося над жертвой, произнес я.

— Да… — простонала Флэйрин и шевельнула ягодицами, подразумевая вовсе не то оружие, которое было у меня в руке.

— Тогда раздевайся! — повелел я.

Со всей беспощадностью злодея я поимел принцессу Флэй прямо на сверкающей горке нашей добычи. Золотишко и серебро позвякивало под ее ягодицами, которые вздрагивали от резких проникновений моего члена. К пущей неприятности, мы слегка испачкали добычу брызгами нашей неуемной страсти.

— Люблю тебя!.. — прошептала вампирша, постепенно приходя в чувства.

— Надо убираться отсюда, — я привстал, мне не нравился тонкий план в соседних залах подземелья. Здесь было полно эрекров. Эрекры сами по себе существа безвредные, но они часто соседствуют с призраками или более крупными и опасными существами. И бывает так, что они охраняют гробницы или древние тайники, хозяева которых давно умерли. Хотя «охранят» не верное слово. Охранять золото или серебро им без нужны, они просто любят соседствовать с такими местами, потому как люди, оставившие здесь сокровища, мысленно обозначили это место, как место, имеющее особую ценность, вот эта метальная установка и служит для них ориентиром.

Я вручил Флэйрин посох, сам взял полный добра камзол, еще туже затянув узлы, и мы двинулись в обратный путь. Вес нашей добычи был приличный, хотя большую часть составляло серебро и несколько безделушек из полудрагоценных камней, было там золото и камешки граненые, явно дорогие. Полагаю, если это разумно продать, то денег могло хватить на покупку небольшого домика в приличном районе Вестейма.

Вернулись мы в таверну далеко за полночь, уставшие так, что лично я едва держался на ногах. Даже Флэйрин, несмотря на то что силы ей давало наступившее Двоелуние, чувствовала себя до предела утомленной и была не против растянуться на постели. Правда, прежде чем лечь, мы решили немного удовлетворить любопытство: я развязал низ камзола и высыпал на стол нашу добычу. Чтобы лучше все это разглядеть, подсвечник и оба масляных светильника поставил вокруг искрящейся горки монет и драгоценностей.

— Мы богаты? — спросила Флэйрин, водрузив сверху свою диадему из черной бронзы, украшенную крупными рубинами.

— Да, — я обнял ее. — Давай купим дом? Зачем нам скитаться по тавернам? Дом, желательно возле реки, и такой, чтобы было в нем хотя бы пять комнат. Одна для Салгора, одна для Карлен. Еще общий зал и две для нас с тобой, — размечтался я.

— Да, Райс! Это будет чудесно! — положив голову мне на плечо и перебирая пальцами монеты и украшения.

Вскоре мы легли спать.

Ночью мне снился тревожный сон. Причем это сновидение с небольшими изменениями повторяло то, которое я видел прежде. Мне снилось, что кто-то скребет в дверь, а я лежу и не могу пошевелиться. Руки и ноги словно наполнены не кровью, а ртутью, и при этом меня изводит тревога. Я знаю, что должен встать и что-то изменить, но при этом я не знаю, что я должен изменить, а встать не могу потому, что мое тело будто целиком налито ртутью. Потом, тот кто скребся в дверь, начал в нее стучать. Стучал все сильнее, все злее, так полетели щепки. От сильных ударов дверь разлетелась, и я увидел на пороге оборотня, смутно осознавая, что передо мной Ольвия.

Я проснулся от того, что в самом деле услышал слабый стук в дверь. Открыл глаза и глянул в окно. Солнце уже встало. Его лучи золотили верхушку башни Герсел. Снова раздался негромкий стук в дверь, и я услышал голос… Это был голос Ольвии!

— Райс? Ты здесь? — настороженно произнесла графиня.

Я вскочил. Флэйрин тоже проснулась, приподнялась, натягивая до подбородка покрывало. Я мигом надел штаны и подошел к двери. Торопливо лязгнув задвижкой. Открыл.

На пороге стояла госпожа Арэнт, за ней чуть поодаль, переминаясь с ноги на ногу, Гурвис. Ольвия хотела было переступить порог, но тут ее глаза увидели в постели мою вампиршу. Боги, что случилось с ними в этот короткий миг! Изумление, тут же превратилось в крайнюю растерянность. Потом взгляд графини словно надломился, избегая меня, устремился к полу. Глаза ее заблестели от влаги.

— Прости, что потревожила… Я не знала… — сказала Ольвия, повернулась и пошла к лестнице.

У меня перехватило дыхание. Я слова не успел сказать, прежде чем она сделала с десяток порывистых шагов. Потом графиня закрыла лицо руками, и ее плечи затряслись от рыданий. Она побежала по лестнице вниз.

Конец третьей книги