Не валяй дурака, Америка…

Глава десятая Вдоль обрыва

США. Нью-Йорк.

Не понравилось мне поведение и слова этого новоявленного землячка. Гниловатый пошёл какой-то разговор.

— А сколько ты хочешь? — напрямую спросил я.

— Ну-у… — протянул задумчиво водитель. — Полторы тыщи зелёных.

— Паша! Тормозни прямо здесь, у тротуара!

— А чего так? Решил ехать на сабвее? Так до следующей станции ещё полтора квартала топать…

— Так надо, Паша… Тормози!

С большим трудом продираясь через ряды машин, сигналя другим машинам, наш водитель всё-таки припарковался через метров двадцать.

Открыв дверь, я вышел сам и подставил руку Лолите, чтобы ей было удобнее выбираться с заднего сиденья.

— Сколько с меня? — я принципиально не смотрел на таксометр.

— Ты чего?

— Ничего…

— Так что там, — не унимался таксист, — С Евсеем-то?

— А с Евсеем я сам поговорю. Заодно поинтересуюсь, уполномочивал ли он тебя торговать его личным временем. И спрошу, сколько денег ты ему ещё остался должен.

— Да ты чё, парень? Совсем о*уел?

— Ты, сявка, клювом-то не щёлкай! А то ты мне ещё за козла не ответил. Тебе куда стрельнуть-то? В ногу, в пузо или сразу в твой тупой лобешник?

Как говориться: «Остапа понесло…»

Взял паузу — держи до конца! А когда играешь в покер — блефуй. Вот я и блефовал. В наглую…

Я сунул руку в сумку и почти наполовину вытащил за рукоять недавно обретённый в качестве трофея «Вальтер».

— Ты, чего, Лёха? Я же это… Того…

— Я это заметил. Спасибо за наводку! Добраться до Брайтон Бич и поинтересоваться у порядочных людей, чтобы узнать, где найти Евсея, я теперь смогу и сам. Такие дешёвые разводилы, вроде тебя, мне на хрен не упали…

— Я же, как лучше хотел…

— Развести лоха на деньги ты хотел. Вот тебе пятёрка за проезд. На большее ты сегодня не наработал. А с Евсеем я за тебя ещё поговорю. Поинтересуюсь, что ты за кекс…

Взяв Лолиту под руку, я не спеша двинулся по тротуару в сторону, где должна быть ближайшая станция сабвея.

Немного постояв у тротуара, жёлтая машина такси вклинилась в поток. Движение на дороге было такое неторопливое, что какое-то время такси ехало параллельно нам, а водитель с надеждой поглядывал на нас, типа «не передумаем ли мы?»

Мы не передумали. Увидев вывеску очередной бургерной, я предложил своей спутнице чего-нибудь попить-поесть. Она не отказалась, и мы зашли через стеклянные двери в очередную «жральню». Хотя, если честно, есть ничего не хотелось, а вот выпить чего-нибудь прохладного я бы не отказался.

— Ты с ним сейчас по-русски говорил?

— Угу…

— Ты ругался?

— Нет. Просто этот таксист решил обмануть нас на деньги, а я ему вежливо сказал всё, что о нём думаю.

— У тебя были такие холодные глаза. Прямо, как льдинки. А в России очень холодно?

Девочки — они такие девочки… Без перехода, сразу скачет с бухты барахты с одной темы на другую, абсолютно безо всякой задней мысли. А может и вообще не думая. Зато успевает контролировать ситуацию и даже замечать выражение моих глаз во время разговора. Дитя природы… Цветок колумбийских джунглей… А ведь она, даже не понимая языка, следила за нашим разговором. И я даже не исключаю того варианта, что эта девочка сжимала нож в руке, чтобы в нужный момент придти ко мне на помощь, если что-то пойдёт не так.

Я повнимательней посмотрел на неё. Сидит вот напротив меня, вся такая милая девчонка. Если, не обращать внимания на синяки скрытые под тёмными очками, то и вполне симпатичная… Но это только с виду… Я ведь помню, как она в парке возле Гарварда перерезала горло ирландским бандитом. Точно не могу сказать, но, как мне кажется, что в процессе она даже немного улыбалась. А хорошо, что она на моей стороне…

Ни в какой Брайтон, ни к какому Евсею мы, конечно же, не поехали. Убравшись подальше от проваленной явки советских разведчиков, мы решили, что надо где-то отлежаться денёк другой, чтобы собраться с мыслями и заодно подлечить синяки на лице у Лолиты. А то с такой енотовидной внешностью, уж больно она заметная.

Выйдя на улицу, я заметил, что к ближайшей остановке подъезжает автобус.

— Побежали! Прокатимся на автобусе.

— А куда?

— Тебе не всё равно?

— С тобой, хоть на край света. — улыбнулась она.

Автобус шёл куда-то в Куинс. Словно кит среди косяков сельди и сайры, автобус плыл в пробке состоящей в основном из жёлтых такси. Но всё-таки он двигался, увозя нас куда-то в незнакомый ещё нам район Большого Яблока.

СССР. Где-то в Москве…

Громов Алексей Витальевич (Тихий Алексей Григорьевич).

Камера была вполне комфортабельная. Узкая шконка, маленькое окошко почти под потолком. А в углу у железных дверей даже были вполне себе удобные удобства. Удобные по меркам тюремной камеры… Кран из которого можно было умыться, напиться и смыть за собой слегка подтекал. И это его методичное «кап-кап-кап…» больше всего действовало на нервы.

Что там с Сашкой? Больше месяца прошло, как мы расстались. Ну, как расстались? Он остался в Москве, а нас с Маринкой отправили в спортивный лагерь на Балтийское море. Там мы для начала устроили неплохую такую драку с теми, кто посчитал, что новеньким надо сразу указать их место. Хорошо ещё, что никого не покалечили. Мы с Маринкой, спина к спине отбились от почти десятка нападающих. Ну, что могу сказать? Нашу решимость и спортивные навыки оценили. А потом мы даже и подружились «немного» с теми, кто пытался на нас нападать. Нормальные ребята. Ну а то, что попытались прощупать новичков, так это у нас традиция такая. Чтобы сразу определить «кто ист ху». А то ведь люди разные бывают. Как там у знаменитого певца и поэта? «И не друг, и не враг, а так…» Ну, да. Примерно так и бывает.

Забрали нас с Маринкой совсем внезапно. Просто так, средь бела дня. Приехала машина и отвезла нас в аэропорт. Через несколько часов уже были в Москве. И только здесь вежливое и хорошее отношение наших сопровождающих резко перешло просто в вежливое. Нас «вежливо» разделили. Меня допрашивали в одном кабинете, а Маринку я больше и не видел с тех пор…

Сколько я уже здесь? День отлёта — день прилёта… Ну, да. Второй день уже пошёл. Или даже вторые сутки, а день уже третий… Судя по тусклому свету за решёткой окна скоро утро… Восьмое августа. Интересно, а мне уже пора, как Эдмону Дантесу рисовать чёрточки на стене и копать подземный ход железной кружкой? Или это будет подземный выход?

Кружку я всё же взял в руки, сполоснул под краном, и напился из неё холодной водой. Вода отдавала хлоркой, но всё же была вполне «съедобная». В прошлой жизни и не такую пить приходилось, чтобы утолить жажду.

Куда там Саня вляпался? Допрашивали меня три человека. И сразу, и по очереди… Один притворялся добрым, другой злым. А третий вёл себя, как робот. Без всякой интонации задавал вопросы. одни и те же, но под разными углами. Напугали ежа голым жопом. Они бы ещё в духе НКВД попробовали бы допрос устроить. С лампой в лицо и периодическими избиениями. Но нет. Пока что со мной обращаются вполне корректно.

Куда они Маринку дели? Нет. Я понимаю, что в одной камере нас держать не будут, но повидать её хочется. А заодно и узнать не помешало бы, какие ей вопросы задают…

Как я понял, Сашка что-то такое натворил, чего они понять не могут никак. Ну, так я бы им объяснил… Если бы они мне подробно рассказали, что он там натворил, то я бы смог им всё объяснить. Но они же не говорят, что конкретно он сделал. Они даже не говорят где он. А то, что он вляпался по самое не могу, я уже понял и так.

Дверь камеры со скрипом и металлическим звуком распахнулась на всю ширину.

— Громов! На выход! — скомандовал безликий конвоир.

Они тут все были на одно лицо, как деревянные солдаты Урфина Джуса. Словно из одного бревна их топором вырубали. Специально что ли подбирали? Как в той сказке: Двое из ларца — одинаковы с лица.

Я встал со своего жёсткого ложа и, привычно сложив руки за спину, вышел в коридор. Глядя на то, как выводящий закрывает дверь в камеру, я подумал, что могу его попытаться вырубить. Потому что этот «военный» повернулся ко мне спиной, возясь с ключами от замка.

Ладно. Зарубочку на память сделал, но пака ничего предпринимать не буду. Потому что я ещё даже не знаю, где меня содержат. Это может быть, как Лефортово, так и внутренняя тюрьма на Лубянке. Ну, поломаю я этого парня… А что дальше? Тут их на каждом этаже по несколько человек. И наверняка есть ещё какая-нибудь мобильная группа на всякий случай. Как там, дай бог памяти? «Караул! В ружьё! Нападение на охраняемый объект!»

Меня вели по каким-то узким коридорам. Лишь только с одной стороны коридора иногда встречались двери в другие камеры. Номера были трёхзначные. Или двузначные. Одна буква и две цифры — это вот как считать?

Периодически, конвоир прислонял меня к стене лицом, и открывал своим ключом решётчатые двери, отделяющие одну часть коридора от другой. Я уже заметил, что всё это он проделывал одним и тем же большим железным ключом. А всего на связке их у него было три. Похоже, что один от камеры, другой от таких вот решёток… А третий? Ладно. Потом разберёмся. Может это ключ от входных ворот, а может от раздевалки, где этот цирик переодевается в гражданку, чтобы идти домой не под погонами.

Оружия у своего сопровождающего я не заметил. Ну, разве что кроме резиновой дубинки. Её и оружием-то не назвать особо. Была бы хотя бы тонфа. С ней можно много чего сотворить. А это просто штатная резиновая палка и не более. Хотя и с ней можно размяться против нескольких человек, если умеешь обращаться со всякими подручными предметами.

Очередная решётка вывела нас к лестнице. Обычная такая лестница, как в пятиэтажном доме. Одно отличие, везде решётки. Десять ступенек, разворот и снова десять ступенек. Снова ключ, снова скрип железной решётки, стук закрывания двери, скрежет ключа в замке.

Поход на третий этаж занял времени примерно столько же, за которое по обычной лестнице я бы уже и на восьмой этаж смог забежать…

Коридор… Двери уже не железные, а вполне себе деревянные, крашеные масляной краской. В одну из таких и постучал мой молчаливый конвоир.

Это был тот самый кабинет, где меня допрашивали позавчера. Ну и вчера ещё немножко. Сегодня следаков было только двое. Добрый и злой. А «робот» почему-то отсутствовал. Может заболел?

Я безо всякого разрешения прошёл и плюхнулся на своё привычное место. Табурет был прикреплен к полу, и стоял тут наверное уже много лет, судя по практически отполированной множеством задниц поверхности.

«Злой» строго посмотрел на меня, а «добрый» был настолько «занят» изучением каких-то бумаг.

— Ну, что? Ты подумал? — с угрожающим видом спросил меня «злой», нависая надо мной.

Учитывая, что росту в нём было под два метра, то ему удалось создать угнетающую атмосферу… Почти… Если бы я был обчным четырнадцатилетним пацаном, то уже, наверное, от страха наложил бы «кирпичей» полные штаны. А так… Я лишь ухмыльнулся про себя. Типа: «Давай! Давай! Старайся!»

Кажется, что это моё «настроение» злой следак ощутил. Потому что он сразу отошёл от меня на пару шагов и с деланным видом стал возмущаться:

— Нет. Ну, посмотрите на него. Сидит весь такой довольный собой и ни чего не боится.

— А чего мне бояться, гражданин начальник? — глумливо спросил я, при этом сплюнув на пол. — Отбоялся уже. Вы тут мне уже второй день какие-то горбушки лепите, а толком ничего и не спрашиваете. А я вот спросить хочу: Где мой брат? Что он натворил? Где Маринка? Почему и за что меня держат в одиночной камере?

— Это всё? Ещё вопросы есть? — оторвавшись от бумаг поинтересовался добрый следователь.

— Есть. У меня много есть разных вопросов. Но с вами я больше разговаривать не собираюсь.

— А с кем ты будешь разговаривать?

— С полковником Авдеевым или с майором Васиным.

— А больше ты ничего не хочешь?

— Ну, неплохо бы было и помыться. А то меня сдёрнули сразу после тренировки. Я весь потный был. Потом самолёт, потом камера. А в камере имеется только кран с холодной водой. Понимаете… У меня на холодную воду с самого детства стойкая аллергия. К тому же кран привинчен к стене на уровне хера, а я бы не отказался и весь помыться, а не только снизу…

— Да ты о*уел в конец, сопляк…

Злой следак дёрнулся в мою сторону, замахиваясь кулаком.

Оттолкнувшись ногами от пола, я устремился ему на встречу. Поднырнув под занесённую правую руку, пробил в «солнышко». Судя по тому, как он согнулся, задыхаясь, я понял, что попал правильно. Не давая ему времени опомниться, я взялся обеими руками за его затылок и коленом пробил прямо в лицо. Мне даже пришлось слегка подпрыгнуть, чтобы дотянуться своей коленкой до морды этого амбала. Удар коленом в голову — это всегда помогало в драке достигнуть нужного консенсуса. Вот мой противник его и достиг, выпав в осадок.

Я дольше рассказываю, что и как делал. Всё это продолжалось буквально секунду другую. Добрый следак только-только начал шевелиться, оторвавшись от своих бумаг. Похоже, что он пытался нажать под столом какую-то тревожную кнопку. а вот этого делать пока не надо.

Я в прыжке, практически двумя ногами, влетел ему прямо в грудь. Его стул явно не был привинчен к полу. Вместе со стулом он кувыркнулся назад, влепился затылком в крашеную салатовой краской стену, и оставляя кровавый след на стене начал сползать вниз.

А вот этого мне совсем не надо. Я подскочил к нему и пощупал пульс на шее. Есть контакт. Попытался определить степень ранения головы. Тоже норм. Рассечение кожи на волосистой части затылка. Хотя у него там уже плешь нарисовалась. Ай-яй-яй. Такой молодой и уже лысеет. Как там говорится в поговорке? Мужчина лысеет со лба — это от ума. А если с затылка — то это от чужих подушек. Есть и такие, кто лысеет сразу и там и тут, Но говорят, что это только те, кто гуляют с умом. Это не наш случай явно…

Живой. Ну и ладно. Там наш «злой» чего-то начал мычать. Придётся уделить ему немного внимания. Пробиваю костяшками пальцев в шею под правым ухом. Мой «друг» затихает. Быстро шмонаю его. Оружия нет. Даже ксивы никакой нет. Немного денег по карманам. Мятые бумажки и мелочь. Мне это на хрен не надо. Выдергиваю у него из штанов брючной кожаный ремень и туго вяжу ему руки за спиной. Он гораздо крупнее меня. С ним будет тяжело справиться, если он внезапно очухается. То, что я его так легко вырубил — это ни о чём не говорит. Я ударил его внезапно. Он этого явно не ожидал. За что и поплатился. Больше он мне такого шанса может и не дать.

Разобравшись со «злым», перехожу к «доброму» следователю. Судя по закатившимся зрачкам — в глубокой отключке. Похоже, что удар стенкой по затылку ума не прибавляет. Но пульс есть и тело с хрипом, но дышит. Так что всё в норме. Вяжу руки и ему тоже. У него в карманах похожий набор. Ни оружия, ни документов. Если мне не изменяет память, то ксивы и оружие сдают следователи на входе, если это сотрудники из другого ведомства. А значит пора уже отделить котлеты от мух. Следаки пришли меня допросить, а сижу я в какой-то тюрьме. Или как она тут у них называется? СИЗО, ИВС… Хрен с ними. Может мне свалить отсюда по-тихому, пока шухер не начался? Я уже стал прикидывать, подойдёт ли мне костюмчик «доброго» следователя…

Но в этот момент дверь кабинета распахнулась и нарисовался очередной дуболом. Хрен его знает, то ли следак успел нажать на скрытую от моего взгляда тревожную кнопку, то ли просто я создал слишком много шума, вырубая тут всех подряд, и добрых, и злых…

Думать о чём-то было уже поздно. Пришло время действовать…

Я подхватил тушку, ещё не пришедшего в сознание следака и приставил к его шее остро заточенный карандаш. Именно в то место, где всё ещё билась еле ощутимая сонная артерия…