Не валяй дурака, Америка…

Глава двенадцатая Русский с китайцем братья навек…»

А иногда не только братья, но и сёстры…

США. Нью-Йорк. Куинс. Отель Мамы Лю.

Да. Стук в дверь реально напряг меня. Тем более, что общее состояние было таким сладким и расслабленным. Прав бы товарищ Черномырдин: «Никогда не было, и вот опять…»

В мгновение ока я натянул штаны и выхватил пистолет из сумки с деньгами. На этот раз под руку попалась маленькая компактная Беретта, снятая мною с ноги ретивого советского агента в качестве трофея.

— Кто там? — спросил я, не открывая двери, стоя при этом чуть в стороне от вероятного направления стрельбы с той стороны.

— Это Xiǎohúlí. — раздался ответ из-за двери.

Я, конечно же, сразу узнал голос молодой девушки, которая переводила нам слова Мамы Лю, но отреагировать сразу как-то и открыть дверь не смог. Надо было для начала погасить порывы смеха. Потому что названное ею имя «Сяо Хули» звучало несколько смешно и матерно для русского уха. Вот правильно говорится в одной малоизвестной поговорке «Что русскому мат, то китайцу — фамилия».

У меня уже был опыт общения с носителями китайского языка на эту тему. Как-то раз, в далёком теперь уже моём прошлом будущем, пришлось мне почти целый день возить по Москве молодую китайскую переводчицу. Нет, я не таксовал. Просто мне, как оперу, было выдано отдельное поручение от следователя: Допросить несколько человек китайской национальности. Потому что у нас на территории было совершено двойное убийство. Убили приезжих китайцев-бизнесменов на квартире. Перед этим их долго пытали… Круг знакомых был нами установлен. Большинство этнические китайцы. Ну, вот… Специально для этого с Петровки прислали переводчика. Потому что брать переводчика со стороны — себе дороже. Хрен его знает, что он там напереводит.

Кстати, и на эту тему даже анекдот был:

В Приамурье следователь допрашивает китайца-нелегала по делу о краже золота с прииска. А переводит тоже китаец но с местного рынка.

— Говори, куда ты спрятал украденное золото?

— Не скажу. — отвечает китаец.

— Говорит, что не скажет. — переводит местный китаец.

— Объясни ему, что за кражу золота его могут расстрелять, а если расскажет, где спрятал, то сможет ограничиться выдворением из страны.

Местный китаец подробненько всё переводит своему соотечественнику.

— Скажи следователю, что золото я закопал у ручья возле раздвоенной сосны. — говорит злодей.

— Он сказал, что ни чего не скажет. Можете расстреливать. — переводит местный.

Вот именно поэтому переводчица и была у нас своя. Местная. Студент Юридического факультета.

Короче. Катались мы с ней долго. Ну, я и стал задавать всякие вопросы. Один из которых был примерно таким: «Что на китайском означает слово "HUI"», вполне созвучное нашему знаменитому трёхбуквенному матерному слову?)

Она даже не удивилась. Сказала, что это самый частый вопрос, который ей задают русские друзья.

— У этого слова очень много значений. Всё зависит от того, каким тоном произносить и куда ставить ударение.

— Ну а примеры какие-нибудь?

— Это может быть цвет. Серый. Но не просто серый, а как туман пасмурным утром. И, да, кстати… Одна моя знакомая девушка приехала из Китая и почти сразу попросила, чтобы все её называли Соня, а не её настоящим китайским именем. Потому что все смеялись…

— А как её звали на китайском?

— Её имя переводилось, как цветок пасмурного утра. Сунь *уй.

Да. С таким имечком в студенческой среде не сладко пришлось девочке.

Для поездки мне тогда наш начальник розыска выдал свою личную машину — серую девятку. Вот я и решил поинтересоваться, как будет по-китайски «серая машина».

А узнав, долго ржал. Представляю себе такую картину. Приезжаю отдавать машину начальнику, и говорю: «не машина у тебя, а *уесота». Ведь не поймёт. Обидится…

Много разных слов я тогда узнал от переводчицы. Поэтому имя Сяо Хули даже смог перевести, как маленькая лиса. Хотя в китайском языке у каждого слова столько значений, что можно сломать не только язык, выговаривая всё это, но и голову, переводя на нормальный русский язык.

Я убрал пистолет и открыл дверь.

Это и правда была наша знакомая девушка. В руках она держала какой-то пакетик. И явно не пустой.

— Тебя зовут Маленькая Лиса?

— Да. Ты понимаешь по-китайски?

— Нет. Так. Знаю пару-тройку слов.

— Ясно…

Лолита из-под одеяла всё это время прислушивалась к нашему разговору.

— То есть тебя зовут Литтл Фокс?

— Да. Я так даже иногда представляюсь нашим клиентам.

— Красивое имя! — высказала своё мнение Долорес.

— У тебя тоже очень красивое имя. — польстил я своей колумбийской подружке.

Лолита заулыбалась. Правильно говорят, что доброе слово и кошке приятно. А девушка — не кошка… Иногда.

— Мама Лю очень хотела поговорить с тобой. — на этот раз, обращаясь ко мне, сообщила Маленькая Лиса.

— О чём?

— Она тебе всё расскажет сама. Я, правда, не знаю…

Она сделал паузу, повернувшись к Лолите и протягивая принесённый пакет.

— А это она передала тебе.

— Что это?

— Крем из белой баночки тщательно намажь на лицо. Особенно там, где у тебя синяки. А после из зелёной маски наложишь на лицо маску. Там специальная мазь с травами. Поможет тебе поскорее избавиться от синяков. Только глаза закрой. А то может глаза щипать.

— Но как же я тогда намажу с закрытыми глазами?

— Если хочешь, я тебе помогу.

— Тогда мне надо одеться…

— Ты меня стесняешься или своего парня?

Подумав пару секунд, Лолита сбросила с себя тонкое одеяло, и они вместе с китаянкой отправились в ванную комнату заниматься лечебной косметикой. Ну или как там называется этот процесс в традиционной китайской медицине?

Ну а я, оставшись один, по-быстрому оделся поприличнее, приготовившись к аудиенции со старушкой.

Через пару минут из ванной появились девушки. Лолита шла с закрытыми глазами, ведомая под руку Маленькой Лисицей. Причём зелёной мазью было намазано не только лицо Лолы, но и некоторые места на теле. Возможно, что и там у неё были гематомы, скрытые до этого под одеждой. Мою подругу уложили на кровать…

— Тебя укрыть одеялом? — спросил я.

— Не надо. Только не забудь закрыть за собой дверь, когда уйдёшь! А то вдруг кто-то случайно зайдёт…

— Боюсь что голая девушка с зелёной маской на лице не возбудит вошедшего, а сильно напугает.

— Дурак!

— Прости! Я же шутя…

— Иди к чёрту, шутник!

— Я иду к Маме Лю.

— Принеси потом какой-нибудь еды и попить…

— Опять эту отраву из МакДональдса?

— У нас есть еда в отеле. — вклинилась в разговор Лиса. — Вы не против китайской кухни?

— Я готова уже съесть даже слона. Можно даже его не варить и не жарить. Так съем. — пошутила Лолита.

— Не ешь его целиком сразу. Подавишься… Слона надо есть маленькими кусочками. — посоветовал ей я.

— Ну вот. Теперь я буду лежать и думать о вкусных кусочках. вырезанных из слона… Умру с голоду. Возвращайся скорей!

— Хорошо.

Закрыв за собой дверь на ключ, я вместе с китаянкой спускался вниз по лестнице. При этом я не переставал думать о том, чего же от меня хочет старая Мама Лю…

Похоже с того момента, как мы ушли наверх в номер, положение старой китаянки там и не изменилось. Она, как сидела в своём плетёном кресле, так и сидела. Только на маленьком столике перед ней появились чашки с чаем и маленький фарфоровый чайничек. И похоже, что вся эта посуда была в несколько раз древнее самой Мамы Лю. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.

Мне было предложено присесть напротив. Стул скрипнул подо мной. Он тоже был сделан из ротанга. Похоже, что его рассчитывали под маленьких азиатов, а не под крепкого русского подростка. Я не знаю, повлияло ли переселение наших с Лёшкой душ в тела братьев Тихих, или это просто та самая акселерация, про которую мне в детстве всё время твердили врачи, но мы с Лёхой уже вымахали под метр восемьдесят почти, да и вес был вполне себе нормальным для молодых спортсменов. По крайней мере, Маленькая Хули по сравнению со мной смотрелась девочкой рядом со взрослым мужиком.

Я всегда затруднялся с определением возраста азиатских женщин. И если у француженок принято делить возраст на следующие периоды жизни: «Девочка, девушка, молодая женщина, молодая женщина, бабушка»… То у азиатских женщин это выглядит чуть по другому: «Девочка, девочка, девушка, бабушка».

Как по мне, то Лисе было лет пятнадцать-семнадцать… Но судя по её поведению, могло быть и двадцать и двадцать пять… Интересно, сколько же тогда сморщенной Маме Лю? Затрудняюсь с ответом, и даже не пытаюсь подсчитать.

Наша молодая переводчица разлила чай из маленького чайничка по чашкам, одну из которых пододвинула ко мне.

Я осторожно взял за тонкую ручку небольшую чашечку. Вот всегда боялся отломить или раздавить эти ажурные загогулины. Я предпочитал что-нибудь пообъемнее и посолиднее. Даже жестяная кружка в моих руках смотрелась бы более гармонично, чем это изысканное фарфоровое произведение искусства китайских мастеров.

Зелёный чай был великолепен. Явно, с добавлением чего-то вкусного и ароматного. Но мне гораздо ближе был крепко заваренный чёрный чай, да ещё и с сахаром. Ну, люблю я сладкое. Что поделать…

Сяохули устроилась чуть позади Мамы Лю по правую руку. А разговор всё никак не начинался. Старая китаянка пригубила свой чай, а я уже в два глотка опустошил свою чашку. На попытку снова наполнить её, я ответил вежливым отказом.

Наконец, я решил, что пора бы хоть кому-то нарушить молчание.

— Я прошу прощения… Но, о чём Вы хотели поговорить со мной?

Маленькая Лиса моментально перевела мои слова. Мама Лю её внимательно выслушала, и отпив из своей чашки ещё один маленький глоток, посмотрела на меня и тихим голосом спросила:

— Nǐ dàodǐ shì shéi?

— Мама Лю спросила, кто ты такой на самом деле?

— Я не понимаю суть этого вопроса. Я — человек…

Снова последовал перевод. Снова мяукающие тихие слова из уст старушки…

— Мама Лю спрашивает…

— Послушай, Литтл Фокс! Не надо каждый раз это повторять. Я понимаю, что твоим голосом со мною говорит эта уважаемая женщина. — я прижал руку к сердцу и слегка поклонился старушке. — Так что просто переводи как есть… Ладно?

— Хорошо. Она спросила, когда ты умер?

США. Нью-Йорк. Куинс. Отель Мамы Лю.

Мы разговаривали почти целый час. После странного вопроса, заданного мне вот так вот, прямо в лоб, я пару минут пытался отшучиваться, интересуясь что это за вопросы такие непонятные… Я же ведь живой? Сижу тут, чай пью…

Но старушка Мама Лю снова заговорила со мной. На этот раз её голос звучал по другому. Он больше не был тихим мяуканьем. Это были полноценные отчётливые слова, произносимые с определённой интонацией. Несмотря на то, что старая женщина больше напоминала восставшую из склепа высохшую мумию, но её глаза были молоды и живы. Казалось, что она заглядывает куда-то внутрь меня, пытаясь там разглядеть что-то, скрытое от глаз обычных людей. Ей богу, если бы я понимал слово в слово всё, что она говорит, то скорее всего впал бы в транс, сродни гипнозу. Но учитывая, что я ничего толком не понимал, то меня это всё особо не подействовало. Наверное, не подействовало. Хотя…

Лиса мне переводила каждое слово, но даже молитва, переведённая на другой язык, уже не несёт с собой столько же божественного, как сказанная в оригинале… В этом могли убедиться в своё время гугеноты, которых тысячами вырезали католики лишь за то, что те молились на своём родном языке, а не на классической латыни. Возможно и заклинания не действуют, если их не понимаешь.

Это всё равно, как слушать зарубежную попсу, не зная языка, на котором поют. Музыка нормальная, вроде бы не фальшивят. А начинаешь переводить на русский, то хрень какая-то непонятная, то содомия с педерастией полным цветом…

В общем… Сижу, слушаю. Снова пью чай. Лиса мне долила в чашку свежую порцию, но переводить слова старушки не спешит, хотя и поглядывает на неё, ловя каждое слово. Наконец Мама Лю умолкла, по прежнему глядя на меня. Зато теперь заговорила Литтл Фокс.

Она мне поведала о том, что Мама Лю может видеть духов. Эта способность ей досталась от её бабушки, а потом может достаться Маленькой Лисе, когда старушку призовут к себе боги.

Я воспринял всё это скептически. Наверное, это было заметно на моём лице. Глаза старой китаянки неодобрительно блеснули.

Ну, а дальше я узнал про себя много нового. По крайней мере, я старался сделать вид, что для меня это новость. Но я уже понял, что старушка не так проста, как мне показалось…

Из пересказа переводчицы мне стало ясно, что я был воином в своей прошлой жизни, а когда меня убили в бою, то мой дух вселился в тело этого мальчика…

«Ну, ни хрена ж себе заявочка… Караул! Меня раскрыли…»

Стараясь не показывать своих эмоций, я усмехнулся. Слегка.

В дальнейшем я узнал, что сперва мама Лю посчитала меня злым духом «гуйбином», но постепенно пришла к выводу, что вселившийся дух был добрым. А божественный добрый «шень» — это вам не злой дух-воин «гуй», озлобленный на весь мир.

«Ну, хоть это радует».

Поэтому старая женщина подумала, что меня к ним направил бог. Правда какой бог мог это сделать, мне не уточнили. Но она решила, что если она меня попросит об одном одолжении, то я и мой добрый «шень» не смогут отказать в такой малости…

На моё недоумение, мне был выдан довольно-таки развёрнутый ответ с включением в него долгого рассказа про историю Китая за последние десятилетия. Оказалось, что большинство мужчин из их довольно-таки большой семьи с длинной историей и уважаемой фамилией погибли, сгорев в огне культурной революции, охватившей Китай лет десять назад. Те немногие, кто сумел вырваться из красного Китая попытались обосноваться здесь, в Америке. Но случилось так, что в борьбе за место под солнцем, в стране больших возможностей, в семье Лю не осталось сильных мужчин, а слабые быстро покинули этот мир по разным причинам. И теперь всем заправляет она. А она уже старая и долго не сможет хранить свою семью от разных бед.

Я тут же напомнил ей, про традицию еврейского народа, у которых считается нормальным, чтобы женщины брали себе в мужья инородцев, а всех рождённых детей считали с евреями по матери…

Но мне на это был один ответ. Нет поблизости мужчин достойных стать отцами нового поколения семьи Лю. Не среди местных китайцев, не среди местных… А у Мамы Лю есть восемь младших родственниц, внучек и правнучек, способных родить здоровых детей. Восемь — это очень хорошее число для китайцев.

Честно говоря, я никак не мог понять куда она клонит, пока мне прямо в лоб не сказали, что лучшим отцом для будущих детей будет здоровый мужчина, носящий в себе божественный «шень» погибшего воина.

Вот тут я реально о*уел.

Я сразу привёл им резонный контрдовод. Дескать. Мальчик я маленький, и недели не прошло, как мне исполнилось всего только четырнадцать лет.

На это мне ответили, что я уже достаточно взрослый, чтобы иметь постоянную подругу, с которой я тоже не в шахматы по ночам играю.

Не желая становиться китайским быком-производителем, я честно признался, что являюсь славянином из далёкой Европы. И ещё, что я здесь случайно, проездом. А ещё, что мне прям таки срочно надо завтра уехать далеко-далеко по очень важным делам.

Вы когда-нибудь видели, как от всей души в полный голос смеётся старая беззубая женщина? Впечатляющее зрелище!

Мама Лю снова стала что-то вещать. Я даже не слушал её. Всё равно ведь ни хрена не понимаю. Всё это время я думал, думал, думал… Мне очень не нравилась создавшаяся ситуация. И это даже совсем не потому, что я был против вступить в половой контакт с несколькими молодыми китаянками. В этом деле я ни разу не расист. Но я очень не люблю, когда меня заставляют что-то сделать. Причём абсолютно не важно, человек это делает или обстоятельства так складываются. Не люблю давление в любом виде. Вот такое я свободолюбивое гуано… Меня просят о помощи. От меня зависит будущее целого клана, будущее целой семьи…

Кстати, а почему именно от меня? На мне что, свет клином сошёлся? Или я последний мужчина на Земле?

Об этом я, кстати, тоже поинтересовался.

Аргумент был по-китайски железобетонным. Человек отмеченный божественным духом «шень» станет лучшим для будущих поколений…

Ну, вот как с ними спорить…

Напоследок я решил, что бесплатно в этом мире ничего делаться не должно. Поэтому я озвучил маме Лю свою ситуацию. Объяснил, что мне и моей подруге тоже нужна помощь. И не деньги, нет… Нам были нужны качественные документы, способные выдержать самую сложную полицейскую проверку, а в придачу машина, желательно внедорожник. Ну а остальное… Остальное я думаю, я и сам смогу купить…

Мне это всё тут же пообещали. Я не наивный человек, и давно уже не верю в слова малознакомых мне людей. Странно. Но почему-то в этот раз, я поверил в искренность этой старой женщины с глазами прожигающими насквозь…

Маленькая Лиса с ещё двумя помощницами, тоже молодыми китаянками, принесли к нам в номер кучу еды. Девушки отмыли мою подругу от целебных мазей, и мы устроили шикарный ужин.

А после того, как мы насытились, мою Лолиту снова намазюкали и уложили спать. Сытая и довольная, как тот самый слон, которого она хотела есть кусочками, колумбийская партизанка сразу же уснула. Похоже, что мазь оказывала не только целебное воздействие, но и успокоительное по типу снотворного.

Девушки-помощницы быстро собрали использованную посуду, а Литтл Фокс, немного смущаясь, поманила меня за собой…