Не валяй дурака, Америка…

Глава одиннадцатая Если б мишки были пчелами

СССР. Где-то в Москве…

Алексей Тихий.

Глаза у вошедшего были по полтиннику, как минимум. Но он всё же попытался подойти к нам.

— На месте! Я не шучу! Стоит мне нажать посильнее и он истечёт кровью за пару минут.

— Не шути так, парень!

— Я не шучу. Я ни хрена не шучу. Назад, я сказал!

Надавив карандашом чуть сильнее, я добился лишь того, что бывший до этого бес сознания следак у меня в руках, пришёл в себя и попытался задёргаться.

Дуболом поднял руку и стал не спеша отступать.

— Что ты хочешь, парень? Ты всё равно отсюда не сможешь выйти.

— Я знаю. Вызовите полковника Авдеева!

— Не знаю такого.

— А тебе и не положено знать таких людей. Сообщи начальству! Они знают, как с ним связаться.

— Но они меня могут не послушать…

— Постарайся найти нужные слова, иначе я сперва убью этого, а потом займусь тем, что покрупнее. Ты понял меня? Мне терять уже нечего. И чтобы никаких переговорщиков. Только полковник Авдеев или майор Васин смогут сюда войти. Если увижу кого другого, начну убивать. Ты понял меня?

— Понял.

— Так и передай своим. Откроется дверь — этот сразу труп. А потом займусь вторым.

— Не горячись парень! Я всё передам.

— Иди. И дверь за собой закрой.

Пятясь задом, конвоир вышел. Я слегка отпустил свою жертву, посадив его на стул. Он тяжело дышал, похоже плохо соображая, что тут происходит. Его связанные за спиной руки я завёл за спинку стула, и прихватил свободным концом ремня, стягивающим его запястья. Здоровяка, лежащего на полу в отключке, я подтянул к себе поближе, и положил его так, чтобы было удобнее выключить его футбольным ударом с ноги в голову, если он очнётся раньше, чем надо.

«Добрый» следак, похоже, помаленьку приходил в себя.

— Ты чего творишь?

— Помолчи!

Я одной рукой продолжал удерживать острие карандаша возле его горла, а другой рукой листал бумаги, которые лежали на столе. Там вообще не было ничего про меня, про Маринку и про брата Сашку. Это были какие-то материалы про совершенно посторонних людей.

— Эй, клоун! — тряхнул я своего заложника. — Это что за материал?

— Я… Я сейчас работаю по нему…

— А на хрена ты его сюда притащил?

— Чтобы ознакомиться…

— Я со мной чего?

— Сергиевский с тобой должен был работать…

— Это вон тот бугай на полу что ли?

— Д-да…

— Теперь ответь на вопрос: Мы где сейчас находимся?

— Матросская тишина… Следственный корпус.

— А содержат меня где?

— Я не знаю.

— А чего ты знаешь?

— Н-не знаю…

— Слышь, Незнайка, где Маринка?

— Я не знаю о ком ты…

— Чего? Меня с ней вместе привезли сюда.

— Я только про тебя знаю.

— И что ты про меня знаешь?

— Ты… И твой брат…

Откуда-то с уровня пола донеслось:

— Заткнись, дурак!

Я пробил «пенальти в голову», и обращаясь к снова потерявшему сознание Сергиевскому бросил:

— Сам дурак!

А повернувшись снова, к резко замолчавшему заложнику, добрым голосом вежливо попросил:

— Продолжай, пожалуйста!

— Ты должен был сознаться…

— В чём?

— В том, что вместе с братом готовил побег на Запад.

— Чего?

— Ну, твой брат смог убежать, а ты нет…

— Тебя давно по голове не били, убогий. Ах, прости! Я не имел в виду сегодня… Тебя в детстве не роняли головой об пол? Какой побег? Ты о чём вообще…

Ответить он мне не успел. В дверь вежливо постучали.

— Кто там? — в духе воронёнка из мультика про Простоквашино спросил я.

Я, конечно, не ожидал, что мне ответят про почтальона Печкина. Так и случилось.

— Можно я войду? — голос знакомого уже мне конвоира из-за дверей.

— Только не резко. Медленно открывай дверь и медленно входи…

Вверь не спеша открылась на чуть-чуть. Целиком заходить дуболом не стал. Он просунул голову и стал быстро говорить.

— Всё сообщил. Сказали, что свяжутся с генералом…

— С каким на хрен генералом? Я же тебе русским языком, чётко и отчётливо сказал: Полковник Авдеев…

— Мне сказали, что он уже генерал-майор… На днях получил…

— Во как? Ну, не знал… И что? Целый генерал ко мне сюда приедет?

— Я н-не знаю… Но ему точно сообщили. При мне звонил дежурный офицер.

— А группу захвата ко мне уже вызвали?

— Я…

— Только не звизди, ладно. Я же не сержусь. Всё понимаю… Служба такая. Ну что? Вызвали?

— Д-да…

— Посоветуй им особо не торопиться. Если они припрутся сюда раньше генерала Авдеева и слегка переборщат в задержании несовершеннолетнего «бандита», то им потом о-очень не сладко придётся. Ещё недели не прошло, как мне исполнилось четырнадцать лет, так им и объясни. И если эти смелые парни, обвешанные оружием, решат пойти на штурм… Представляешь, что будет?

— Что будет? — переспросил сотрудник.

— Если они меня заломают, то потом все будут говорить, что они крутые парни. Не побоялись навалиться кучей на четырнадцатилетнего парнишку с карандашом в руке. А если я кого-нибудь из них слегка поломаю, то потом вообще скажут, что этих героев побил один малолетний пацан.

Конвоир улыбнулся.

— Ты чего усмехаешься?

— Ты картинку смешную нарисовал. Но они всё равно с тобой церемониться не будут.

— Посоветуй им дождаться генерал-майора Авдеева. Ему я вообще готов сдаться без боя. Так им и передай! Я лишней крови не хочу.

— Думаешь, приедет дядя и тебя отмажет?

— Он мне не дядя. Он генерал-майор. И если ты ещё не понял, и ты, и твои начальнички влипли в не слишком хорошую историю. Так что даже от тебя зависит их дальнейшая судьба… И твоя в том числе. Ты уж поверь мне на слово.

— А если не поверю?

— Тогда закрой дверь и иди готовься!

— К чему?

— К тому, что на службе ты недолго будешь числиться. А в народном хозяйстве ты на хрен никому не нужен. Всё! Разговор окончен.

Я посильнее надавил на карандаш и мой заложник застонал. Дверь закрылась.

— Ты сейчас это всё серьёзно говорил? — раздался голос с уровня пола.

— Вполне. А ты больше не будешь дёргаться?

— Дёргаться не буду… Пока… Но имей в виду, парень! Твоего футбольного пинка по моей голове я тебе никогда не прощу.

— Замётано. Как всё закончится, предлагаю встретится. Думаю, что на татами или на ринге это будет вполне удобно. Если же ты против простого поединка безо всяких правил, то можно и с пистолетами попробовать…

— Думаешь, что нам разрешат стреляться на пистолетах?

— Нет, конечно. Но мы могли бы в тире устроить соревнование. Если победа будет за мной, то ты прощаешь мне мой удар.

— А если я отстреляюсь лучше?

— Я соглашусь, чтобы мне связали руки за спиной, положили на пол, а ты сможешь спокойно подойти и врезать мне ногой в голову.

— Ты так в себе уверен?

— Не совсем. Но я бы попробовал.

— Мальчишка!

— Не спорю. Уж точно не девчонка. У меня тут вопрос возник. С чего ты вдруг такой большой и сильный решил мальчишку ударить?

— Да я и бить-то не хотел. Решил просто попугать.

— Ну и что? Попугал?

— Ага… Ловко ты меня вырубил тогда. я не ожидал от тебя такого.

— Надо внимательнее изучать дела задержанных. Я на прошлой неделе, в аккурат в свой день рождения выполнил норматив на кандидата в мастера по самбо.

— Но это же было не самбо?

— А что?

— Ну, не знаю. Что-то из восточных единоборств…

— А откуда САМБО появилось не знаешь? Анатолий Харлампиев собирал по восточным странам приёмы национальной борьбы, чтобы собрать из них систему самообороны без оружия. А у знаменитого, но ныне напрасно забытого Василия Ощепкова он брал уроки дзюдо. Так что боевое САМБО — самый что ни на есть набор боевых приёмов без оружия взятых из разных восточных единоборств.

— Я вот про карате слышал…

Угу. Скоро начнётся бум карате по всей стране. Особенно после фильма «Пираты XX века». Всё будут задирать ноги и кричать «Кия». А когда видаки появятся, то посмотрев фильмы с Брюсом Ли, все начнут мастерить себе нунчаки. И лишь через несколько лет только поймут, что Брюс не каратист а приверженец китайского кунг-фу и всякого ушу… Но я всей этой восточной романтикой никогда особо не увлекался. У нас был просто рукопашный бой. И не думаю, что он был хуже спортивного бесконтактного карате.

В дверь снова постучали.

— Кто там? — снова откликнулся я.

— Я войду? — раздался знакомый голос.

Не дожидаясь моего ответа, дверь распахнулась, и на пороге нарисовался теперь уже не полковник, а целый генерал-майор Авдеев собственной персоной, по полной форме в штанах с лампасами.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

— Ты чего тут творишь, Лешка. Пол Москвы на уши поставил. Там уже три полка спецназа собираются тюрьму штурмовать. Кстати, по централу уже слух прошёл, что кто-то следаков в заложники взял. Жаль тут не слышно, как они кружками стучат на всех этажах.

— Я не хотел, товарищ генерал…

— Не хотел он… Тебя и так через час бы выпустили, и не просто выпустили бы, а с извинениями.

— А Маринка?

— Да нормально всё с твоей Маринкой. Правда её в общую камеру с другими зечками запихнули.

— И что?

— Два перелома и пара свёрнутых челюстей. Не переживай. Всё нормально с твоей Маринкой. Пара синяков, не более.

— От зеков?

— Да, нет… — генерал нахмурился. — Местная охрана перестаралась слегка. Но ты тут тоже вроде бы не стеснялся. Вон у болезного, что на полу, синяк уже на пол лица расползается. А у того, которого ты держишь, штаны уже мокрые…

— Фу… А я и не заметил.

Я брезгливо оттолкнул от себя бывшего заложника.

— Они тебя били? — строго спросил Авдеев.

— Нет. Накладка вышла. Он… — я кивнул на Сергиевского. — Попугать меня решил. Замахнулся, я у меня реакция сработала. Не рассчитал силы. Так получилось…

— Мне доложили, что ты уже на кандидата все нормативы сдал.

— По САМБО да. А по стрельбе они мне сказали, что у них нет таких нормативов.

— Да, уж. Стрелять с двух рук все десятки, нет такого спортивного норматива…

— Я не виноват, товарищ генерал. Сам не знаю, как у меня так получается. Я просто вижу, куда надо пулю послать, туда и попадаю…

После этих слов откуда-то с пола на меня очень нехорошо посмотрел Сергиевский.

— Товарищ генерал, а что мне за это будет? — я показал рукой на бывших следаков.

— Было бы проще, если бы этого всего не было. Но и так сойдёт Тут уже сняли одного излишне ретивого капитана… Козырев его фамилия. А его начальник уже отправлен в отставку. Похищение несовершеннолетних, помещение в Следственный изолятор без надлежащего оформления, допросы в ночное время. Там такой букет статей вырисовывается, что про тебя они и думать забудут.

— Разрешите обратится, товарищ генерал?

— Что ещё?

— Не наказываете строго вот его. Сергиенко его фамилия. Он мне ничего плохого не делал. Просто пытался выполнять полученные от своего руководства указания.

— А вон тот? Обоссанный?

— Трус и предатель! Рассказал мне всё, что от него требовало его начальство. Разбрасывается посторонними уголовными делами где попало. Даже не пытался оказать сопротивление.

— Ясно. Учтём. Ладно. Собирайся! И брось уже этот свой карандаш.

Я посмотрел на свой кулак, в котором я по-прежнему сжимал карандаш с окровавленным грифелем.

США. Нью-Йорк. Куинс.

Александр Тихий.

Мы вышли из автобуса где-то в Куинсе. Я решил, что не стоит верить Голливуду на все сто. Вот что в первую очередь приходит на ум, когда слышишь Чайна таун? Кровожадные косоглазые бандиты, которые безжалостно грабят и режут всех чужаков, случайно забредших в район, где повсюду развешены китайские фонарики и все вывески только написаны исключительно непонятными для европейца иероглифами.

Что могу сказать? Вывески и фонарики были. Но тут же, чуть помельче, присутствовали и надписи на почти уже родном и знакомом английском. Азиатов много, но и европейцы ходят как ни в чём не бывало. Да и азиаты тоже разные попадаются. Я так думаю, что китайцев в этом чайна-тауне на больше половины. А остальные? Да всего понемногу. И чёрные, и латиносы всех мастей. Кого тут только не было. Ну и мы с Лолитой гармонично влились в эту разноцветную многонациональную тусовку. А так, как на улице уже вечерело, то забота у нас была только одна. Найти себе приличный ночлег, и как следует отдохнуть. Ну и перекусить тоже не помешало бы.

Hotel — он и в Чайна тауне отель. Нашёлся он очень быстро. Многоэтажное здание из красного кирпича с вывеской на двух языках. Нас там встретила очень старая китаянка, которая совершенно не говорила по-английски, но была очень дружелюбна. Она, конечно же, поняла, что нам нужно где-то остановиться, но все её последующие вопросы к нам были исключительно на языке жителей Поднебесной Империи. Эдакий разговор слепого с глухонемым. Я уже отчаялся получить номер на сегодняшнюю ночь, но внезапно из соседнего помещения появилась стройная молодая китаянка, и выслушав старушку обратилась к нам уже на языке Шекспира. Причём её произношение было вполне себе на высоком уровне.

— Мама Лю спросила: «Вам номер с одной большой постелью или два отдельных номера?»

— Мама Лю?

— Вообще-то она моя… — девушка слегка запнулась, подбирая слова. — Great-grandmother.

— Что? Прабабушка?

— Да. Но все её называют Мама Лю. Так вам два номера или один?

— Один, и с одной большой постелью. — уверенно ответила Лолита. — И хорошо бы, чтобы там был душ или ванна.

Мама Лю снова что-то спросила. При этом она смотрела только на мою колумбийскую спутницу. Она говорила долго, внимательно глядя прямо в лицо Лолиты. И её правнучка стала переводить, обращаясь исключительно к Долорес. Но при этом, краем глаза она посматривала и на меня…

— Мама Лю спрашивает, почему ты хочешь жить вместе с этим парнем? Ведь судя по его рукам, это он нанёс тебе синяки на лице. Тебе нравится, когда вас бьют?

Я посмотрел на костяшки своих рук. Действительно. Сбиты в кровь. Подсохшие ссадины создавали впечатление, что дерусь я постоянно…

— Мама Лю ошиблась. — ответила Лолита. — Мой парень меня ещё ни разу не ударил. Меня били другие люди. Плохие люди. А он за меня всегда заступался. И… Он спас мне жизнь.

Молодая китаянка всё перевела, и теперь старушка уже изучала меня. Её лицо напоминало высохшее яблоко, но глаза были живые и очень выразительные. Казалось, что её взгляд просвечивал меня насквозь не хуже рентгеновских лучей. Она снова заговорила. Говорила долго. Я ничего не понимал, но её голос звучал завораживающе…

— Мама Лю считает, что ты очень странный человек. С виду ты очень молод, но внутри ты сильный мужчина. Она сказала, что ты — воин. Но не из тех, кто проливает кровь из простого удовольствия. Ведь ты на светлой стороне. А твои враги — это демоны в людском обличье.

— Это звучит слишком уж пафосно. Но передайте Маме Лю от меня слова искренней благодарности за такую оценку моих личностных качеств. Хотя, как мне кажется, всё это слишком уж преувеличенно. Я просто парень, который попав в сложную ситуацию, не стал сдаваться, а начал воевать. Наказать плохих и помочь тем, кому нужна моя помощь — это нормально для мужчины.

Дождавшись, пока мои слова переведут, я добавил:

— А теперь, после всего вышесказанного, мы можем уже получить ночлег в вашем отеле?

— Конечно. Я провожу вас.

Наш номер располагался на самом верхнем этаже. И он был действительно хорош. Пожалуй, что это был лучший номер из тех, которые нам попадались до этого. Даже номер, вычищенный мальчиками-зайчиками, был всего лишь просто чисто убранным номером без тараканов и клопов. А этот был как минимум полу-люкс со всеми удобствами и безо всякой живности. Ну, разве что голуби за окном. Но они к нам не лезли, а мы им не мешали.

Мы смывали с себя пот и грязь, нежась под упругими струями горячей воды. Я намыливал смуглую кожу моей спутницы. Мои руки бесстыдно путешествовали по её стройному телу, не пропуская ничего… А потом Лолита решила взять инициативу на себя. Я же был совсем не против этого. Усталость от очередного трудного дня постепенно покидала напряжённое тело, сменяясь чувством лёгкости и умиротворения.

А потом мы валялись на широкой кровати, просто наслаждаясь тишиной и покоем… Конечно, неплохо бы было и чего-нибудь перекусить. Но эта мысль боролась с полным нежеланием куда-то идти, или вообще как-то двигаться.

Жаль, но это продолжалось недолго…

В дверь нашего номера кто-то постучал.