Не введи во искушение

Глава 28

Иван Шандыба очень часто думал о Варьке. Даже во сне виделась она ему. Молодая, красивая, глаза большущие, серые с голубинкой, коса тяжёлая, до колен.

Теперь, когда Иван сам признался ей в любви, он об одном мечтал: пусть пуля укараулит Стёпку, либо сабля срубит его. Иначе Варьку им не поделить...

А Степана мотало: то на Северном Донце, то на Хопре. То он красных бил, то они его. Не вылезал Ус из боев, но смерть обходила его стороной.

Иван подумывал: что будет, когда они со Стёпкой на хутор вернутся? Ответ приходил один: убьёт он Уса. Но не подло убьёт: на саблях рубиться будут. И будь что будет, либо его возьмёт, либо Стёпкина.

Но тут же иная мысль приходила. Если убьёт он Уса, так ведь посадят его, Ивана. А Варька, захочет ли она ждать Шандыбу-каторжанина? Да и станет ли она жить с таким?

В прошлый раз передал Иван с отцом на хутор для Варьки полушалок. Красивый, кашемировый. Упросил отца: возьми, отдай, таясь, чтобы ни мать, ни Сергей Миронович того не знали.

Не хотел Захар Миронович, но глянул в Ванькины глаза, увидел тоску глубокую и лишь сказал:

— Выбросил бы ты, Иван, блажь из головы. Не твоя она, Варька. Другую встретишь: звон на Дону сколько красавиц...

А полушалок всё-таки взял, припрятал:

— Сделаю, Иван, но в последний раз. Возьму грех на душу. Отмолю. И ты молись, чтобы Бог не оставил тебя...

Однажды Иван почту заносил и зашёл в кабинет атамана. Увидел, как хорунжий Любимов карту Дона разглядывает. Сказал он Шандыбе:

— Бьют наших, Иван, считай, вся Россия на нас ополчилась. Боюсь, спихнут нас красные, и придётся нашему генералу за границу бежать. А мне что делать?.. Тебе ведь тоже с большевиками не жить? Видно, все мы одной верёвочкой повязаны...

После доклада императору Пауль фон Гинденбург, начальник штаба германских вооружённых сил, позволил себе расслабиться и решил заночевать дома в пригороде Берлина.

В этот год фон Гинденбург впервые почувствовал: германская армия начала терять свою былую мощь. Это проявлялось в снабжении армии, в нехватке хороших солдат, в их подготовке...

У Германии, конечно, ещё есть резервы, но они на Востоке. Там, где в своё время Пауль фон Гинденбург одерживал значительные победы. Взять оттуда триста тысяч солдат и бросить их на франко-английский фронт можно, но это значит, что Германия потеряет Украину и Дон, откуда в фатерланд поступают продовольствие и уголь.

Украина надёжно занята Германией, гетман Павел Скоропадский её верный слуга, а его гайдамаки — крепкий барьер от совдеповской России.

На Дону пока войсковой атаман Краснов, а значит, Германия здесь тоже может чувствовать себя спокойно. Но в последнее время Пауль фон Гинденбург заметил: у Краснова существует оппозиция, которая может повернуть Дон в объятия англо-французов, а те поддерживают Добровольческую армию генерала Деникина. Если Деникин почувствует свою силу, он обязательно постарается подчинить себе Краснова, чтобы действовать по единому плану против советской власти.

Пока генерал-фельдмаршал не видел опасности для Германии со стороны Советов. Германская армия стоит на Украине, её штыки упираются в Таганрог, Донецк, Ростов и Новочеркасск.

На вчерашнем совещании у императора Вильгельма фон Гинденбург добился очередной мобилизации: Западный фронт требовал новых солдат. Император согласился с начальником Генерального штаба, но сказал, что это чревато недовольством и что зараза социализма уже стучится в двери Германии.

Это больше всего страшит генерала-фельдмаршала, хотя пока он этого не замечает среди германских солдат. Особенно на Востоке, где солдаты хорошо питаются за счёт оккупированной Украины.

«Сытый солдат — хороший солдат, — думает Гинденбург, — революционные идеи не полезут в его голову. Надо приказать интендантам улучшить снабжение на Западном фронте за счёт поставок продовольствия с Востока...»

Председатель Круга Харламов считал грубейшей ошибкой переизбрание Краснова войсковым атаманом.

— Краснов не боевой генерал, — говорил он в беседах со своими сторонниками. — Ну назовите мне хотя бы одно сражение, хотя бы одну победу, какую он одерживал. Литератор? Мнит себя писателем? Пустая трата времени. Россия богата писателями: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Некрасов, читайте их, и тогда вас от Краснова воротить будет...

Эти разговоры доходили до войскового атамана. Он негодовал, но что поделаешь, не морду же бить председателю Круга.

В такие минуты Пётр Николаевич говорил жене:

— Лидочка, мне кажется, что пора нам подумать об отъезде в твой фатерланд...

Поостыв, он ворчал:

— Эти крысы разбегаются при первых выстрелах, а при виде большевика залезают в свои норы. Но плодятся с поразительной быстротой.

Эти слова генерал умышленно повторил как-то бывшему председателю донского правительства Янову, полагая, что тот передаст их Харламову.

С той поры борьба оппозиции против Краснова ещё более усилилась...

Иногда с фронта в Новочеркасск наведывался командующий всеми донскими войсками генерал Денисов. В своё время он проделал значительную работу по реорганизации Повстанческой армии, перестроил её по принципу регулярных войск в дивизии, бригады, полки...

Но добившись первых успехов, казачьи части не смогли преодолеть, как говорил Денисов, местного патриотизма: дальше Дона земли не существовало.

Краснов и Денисов объясняли это усталостью от войны, от фронтовой жизни.

Но оба понимали: рано или поздно, но боевые действия необходимо перенести за рубежи Дона. Отсидеться в своих куренях большевики не дадут...

Уводя Добровольческую армию на Кубань, генералы Деникин и Алексеев преследовали разные цели. В первую очередь конечно же пополниться за счёт кубанского казачества.

И Алексеев, и Деникин понимали: придётся преодолеть сопротивление Кубанского правительства и Рады, стоявших за признание самостоятельности Кубани.

С этой задачей Добровольческая армия справилась. Выбив большевиков с Кубани и тесня их к Каспийскому морю, хорошо организованная Добровольческая армия одерживала новые победы над разобщёнными, часто вступающими друг с другом в конфликты красными отрядами.

Это было время строительства Троцким и его военспецами регулярной Красной Армии.

Пополнившись кубанскими казаками и проведя мобилизацию крестьян в Ставропольской губернии, Добровольческая армия хотя и уступала по численности Донской армии, но превосходила её в моральном духе, была сильна своим офицерским корпусом, идеями единой неделимой России, похода на Москву, «долгом перед Родиной».

В конце 1918 года генерал Деникин из главнокомандующего армией превратился после смерти генерала Алексеева и гибели генерала Корнилова в настоящего вождя добровольцев, получая поддержку и моральную и финансовую от стран Атланты. Но придерживаясь идеи единой и неделимой России, Деникин постоянно заявлял, что он сторонник автономии Дона, Крыма, Терека, Армении, Оренбурга, Украины...

Таким образом генерал Деникин добился того, что его армия распространила своё влияние на многие регионы России, в частности, на украинских националистов, оказавших денежную поддержку добровольцам...

Англия и Франция же, заявив Деникину о своей поддержке, на самом же деле хотели бы видеть Россию не единой и неделимой, а ослабленной, разделённой на части.

По настоянию Франции 13 ноября 1918 года было подтверждено соглашение о разделе России на «сферы интересов». Французы взяли себе Украину и Крым, а Также Донецкий бассейн, куда ещё до революции они вложили много средств, а англичане приобрели нефтяные районы Кавказа. После чего к Деникину прибыли военные миссии Англии и Франции, пошло вооружение и боеприпасы. Деникин стал готовиться к походу на Москву.

Когда говорят о неприязни Деникина к Краснову и Краснова к Деникину и о стремлении Краснова удалить с Дона Добровольческую армию, часто забывают, что между Красновым и Алексеевым были нормальные деловые соглашения. Алексеев и Краснов постоянно переписывались. Краснов не раз высказывался, что готов признать главенство Алексеева, если и Донская, и Добровольческая армии будут ему равно подчинены.

Но к великому огорчению и добровольцев, и донцов 8 октября 1918 года генерал Алексеев скончался. Всю полноту власти взял на себя генерал Деникин.

Тогда генерал Краснов обратил внимание на гетмана Украины Скоропадского как наиболее территориально близкого к Дону сторонника борьбы с большевиками. Краснов встретился со Скоропадским, чтобы, заручившись его поддержкой, начать наступление на Советскую Россию. Этого потребовали немцы: германское правительство задумало свалить большевистское правительство и обеспечить поддержку России на будущей мирной конференции.

О чём же шла речь между Красновым и гетманом Скоропадским, которого Пётр Николаевич знал ещё по совместной службе в гвардии? Гетман говорил атаману Войска Донского с полной откровенностью:

— Вы, конечно, понимаете, что я, флигель-адъютант и генерал свиты его величества, не могу быть щирым украинцем и говорить о свободной Украине. В то же время благодаря своей близости к государю хочу сказать, что он сам погубил империю. Не может теперь быть и речи о возвращении к империи и восстановлении монархической власти. Здесь, на Украине, мне пришлось выбирать: самостоятельность или большевизм. Я выбрал самостоятельность. И в этом ничего худого нет. Предоставьте народу возможность жить так, как он хочет. Я не понимаю Деникина. Давить, давить — это невозможно... Какую надо иметь силу для этого? Этой силы никто теперь не имеет. Да и хорошо ли это? Ей-богу, народ устроит всё не хуже нас с вами...

Слушая Скоропадского, Краснов думал, что в его словах есть доля истины. Также и он, атаман Войска Донского, мечтал видеть объединённое казаческое государство. Какая сила устояла бы против него? Казачество от Дона к Кубани, Оренбуржья и Терека, Астрахани и Амура...

Скоропадский заговорил о союзе Дона, Кубани, Украины, Грузии, Крыма и Добровольческой армии в борьбе против большевизма.

— Мы все русские, и нам надо спасти Россию. Спасти её мы можем только сами. Поверьте, никакие немцы, англичане или французы нам не помогут...

Краснов со Скоропадским расстались, условившись, что атаман Войска Донского выступит посредником между Деникиным и гетманом Украины и попробует договориться о военном союзе.

О своей встрече с гетманом Скоропадским Краснов поставил в известность Богаевского. Тот пожал плечами:

— Я, Пётр Николаевич, не могу отвечать за Деникина, но боюсь, он захочет многого.

Тем не менее Краснов счёл необходимым написать заместителю Деникина генералу Лукомскому о встрече со Скоропадским. Краснов сообщил: гетман хочет обратиться к Добровольческой армии, Дону, Кубани, Тереку, Грузии и Крыму с предложением провести съезд, чтобы выработать общий план борьбы с большевиками. Но Деникин отказался. Он резко высказался против участия в съезде Грузии и Крыма; что касается казачьей автономии, то, по мнению Деникина, она должна была быть значительно урезана.

Узнав об этом, своё несогласие с Деникиным выразил Краснов. Однако от идеи общего похода на Москву атаман Войска Донского не отказался...

В середине 1918 года на Дону появилось значительное количество воинских соединений, которые возглавляли монархически настроенные офицеры. Так, в пределах Донской области и прилегающих к ней возникла Южная армия. Её руководителем стал генерал Иванов Николай Иудович, живший в Новочеркасске в крайней бедности, душевнобольной человек; Двадцатитысячной армией в сущности руководил генерал Краснов.

Что касается Русской Народной армии, то её в основном составили антисоветски настроенные саратовские крестьяне. Армия исчислялась одной пехотной бригадой, и ею командовал полковник Маканин.

И уж совсем малочисленной и слабой в боевом отношении была Астраханская армия. Она составляла три тысячи пехотинцев и одну тысячу конников. Армией руководил калмыцкий князь Тундутов.

Эти армии и молодые казачьи дивизии генерала Денисова и решил двинуть на Москву генерал Краснов. Об этом он заявил в начале ноября восемнадцатого года.

Чем объяснялась такая поспешность? Видя неопределённость немцев, Краснов попытался перехватить инициативу у Добровольческой армии в борьбе с советской властью.

Если бы Краснов, начав наступление на Москву, добился успеха, он в глазах союзников становился бы первым лицом в антибольшевистской коалиции.

Но результаты красновского наступления показали несостоятельность планов. Все три армии, и Южная, и Русская, и Астраханская, не получили поддержки у крестьян тех губерний, в которые они вступили. Донская же армия отказывалась переходить границы, и если переходила, то казаки занимались в основном грабежами.

За Воронежем дивизия молодых казаков, гордость Войска Донского, попала в окружение тамбовских и рязанских курсантов и двух стрелковых бригад.

Казачья дивизия двигалась беспечно, даже конную разведку выслали с опозданием. Полк Мишки Шандыбы шёл в голове колонны и первым попал в приготовленный красными «мешок».

Сначала по дивизии ударили орудия. Полки начали перестраиваться, но было поздно. Пехота красных начала наступление.

Вёл дивизию сам генерал Денисов. Когда разрабатывался план марша, по данным разведки в районе сил противника не предвиделось...

При первых орудийных залпах Денисов враз понял, что красным удалось скрытно собрать здесь мощный кулак. Генерал немедленно отдал приказ по дивизии отходить, чтобы не быть полностью окружённым и уничтоженным...

Полк Мишки Шандыбы сдерживал неприятеля, пока дивизия не вырвалась из ловко подготовленного «мешка».

Проведя отход частей под губительным огнём красных стрелков и их артиллерии, генерал Денисов понял: эта операция советских частей была разработана не какими-то унтер-офицерами или вахмистрами, а опытными штабными работниками из числа бывших царских офицеров, привлечённых Троцким на службу в Красную Армию.

Только отойдя вёрст на тридцать, дивизия, потеряв почти четверть своего состава, остановилась...

За селом Поворино войсковой старшина, командовавший Донским полком, остановил свою часть на ночёвку.

Село большое, по-над речкой и леском. Сотня Уса разместилась по хатам, а сам Стёпка присмотрел, куда хозяйка молодая, ядрёная подалась, и полез к ней на сеновал...

Сено духмяное, вроде как на лугах, на той стороне Дона кошеное.

Степан прилёг к хозяйке под бок, обнял, задышал жарко, спросил:

— Зовут-то тебя как?

— Дарьей.

— Божий дар, значится. Хорошо кормленая ты, Дарья. Вон какие телеса.

— Какие есть, все мои.

— А муж-то твой где, Дарья?

— Чёрт его знает. Вас теперь, мужиков, дома не сыщешь. Мотаетесь, кто в красных, кто в белых. А ночью всё одно к бабе льнёте...

— Вот и я к тебе тоже.

— Так получай и убирайся, — со злостью ответила Дарья.

Степан нащупал на её груди монисто, потянул.

— Вот энтого не тронь, не тобой дарено, не тебе снимать.

— Тебе, Даш, твой мужик ещё добудет.

— Может, и добудет, а ты не хватай. А то я тебя вниз спущу...

Внезапно вблизи затарахтел пулемёт. Стёпка кубарем скатился с сеновала. Потом он часто жалел, что так Дарьей и не попользовался. А горячая была, что печка домашняя, на которой в детстве Стёпка спал…

Войсковой старшина, собрав сотников в крайней хате, при свете свечи на карте-десятивёрстке отдавал приказания.

— Получено донесение: в нашем направлении движутся два батальона красных стрелков. Парамонову и Гараже открыть окопы, занять оборону. Пулемётным расчётам держать дорогу под обстрелом. Тебе, Ус, с сотней быть готовым от речки атаковать красных, как только они пойдут в наступление.

Разошлись. Сотня Уса выехала на указанное место. Издалека доносились голоса, скрежет лопат о каменистую землю...

Бой начался на рассвете, когда жаворонок запел в небе.

— Красиво выводит, — заметил кто-то, — поостереглись бы стрелять, мешать птахе.

Степан услышал, как матерно заругался Парамонов. Сотник поднимал своих казаков в атаку. Однако те, будто их не касается, редко постреливали и жались к земле.

А вот красные батальоны, растянувшись цепью, поднялись и с пением пошли вперёд.

— Что это они? Никак молятся? — раздались голоса. — Каких-то паразитов поминают?

— Поют, что они землёй владеть имеют право... А паразиты, это мы значит, никогда...

— Вот чё! А красиво идут. И смерти не боятся...

— Смерть, она, брат, завсегда страшна...

Тут до Уса голос Гаражи донёсся:

— ...Вашу душу... иль совдеповцев испугались, в порты наложили? А ну в штыковую!

Степана как толкнуло. Птицей взлетел в седло, саблю выхватил. И услышал за собой топот копыт и крик «Урра!». Припал Ус к гриве, рот ощерил, над головой саблю занёс:

— Руби их, в такую мать!

Остановилась цепь, штыки выставила. Да казаки в зверя лютого превратились: летят с гиканьем.

Дрогнула цепь, побежала. Казаки настигают, рубят.

Тут и спешенные подоспели, погнали отступавших красноармейцев.

В бой вмешались пулемётчики. Под их прикрытием отошли красные стрелки...