Немного скандала

Глава 17

Джон пришпорил коня, и они галопом понеслись вниз по холму. Алекс поскакал вслед. Ему повезло, что брат как раз выехал прогуляться верхом. Алексу необходимо было переговорить с братом с глазу на глаз, а чудесный солнечный день давал им возможность отыскать уединенное место для такого разговора.

— У тех развалин? — спросил Джон не оборачиваясь. — Ты сказал «наедине». А туда как раз никто не ходит: до сих пор боятся привидений.

— Как раз то, что нужно, — ответил Алекс. Ему пришлось взять лошадь с герцогской конюшни, потому что его собственный конь отдыхал после долгого пути. Гнедому явно не пришлась по вкусу его тяжелая рука. Шаловливый конь-трехлетка взбрыкнул, когда он хотел его осадить, и мотнул головой.

Старое аббатство было заброшено вот уже несколько столетий. Некогда высокие башни рассыпались, открывая любопытному взгляду потайные переходы. Кое-где торчали остатки стен, лишайники густо покрывали рассыпанные камни.

— Отец так и не захотел их снести, — заметил Алекс, соскакивая на землю.

— И расстроить фей, которые, как говорят, любят здесь собираться? Боже упаси! — Джон также спешился, пустив жеребца пастись на нежной травке. Он усмехнулся: — Могу признаться, что раз-другой использовал эти руины для романтического свидания под луной. Прекрасные дамы находят это место весьма интригующим.

— Кто бы сомневался, — кисло заметил Алекс. — Ты хотя бы догадываешься, сколько раз меня начинала преследовать одна из твоих пассий, желая узнать, могут ли мои постельные таланты сравниться с твоими, о которых слагали легенды?

— Мои подружки были дамы предприимчивые, — фыркнул Джон. — Меня не удивляет, что кое-кто из них соблазнился идеей увлечь младшего брата.

«Кое-кто из них»? Вернувшись из Испании, Алекс очутился в дамской осаде, и во многом благодаря тому, что был очень похож на старшего брата. Поколебавшись, он приступил прямо к делу.

— Ну, раз ты сам заговорил о прекрасных дамах, у меня есть собственная история. Вот почему я здесь.

— Вот как?

— Именно.

— Мои истории теперь лишь воспоминания. Не забывай, я теперь уважаемый, женатый человек. — Джон направился к осыпавшейся стене. — Прости, но история из твоих уст? Это на тебя не похоже — обсуждать личные дела. Признаюсь, я сгораю от любопытства. Что подвигло тебя на столь неожиданный визит?

Образ Эмилии среди сбитых в любовной схватке простыней как живой встал перед его глазами.

— Я возвращался в Лондон и подумал: не заехать ли, не поговорить ли с тобой? Мне нужен совет.

— Кажется, дело серьезное. — Джон остановился, ветер ерошил его темные волосы. Он испытующе взглянул на брата: — Нет, позволь мне поправить себя — дело действительно серьезное. Сам вижу. Я все гадал, что привело тебя в Беркли-Холл без всякого предупреждения. Что за беда стряслась?

Их городская резиденция именовалась Беркли-Хаус, загородный дом — Беркли-Холл. Величественное поместье, где прошла его юность. Символ богатства его семьи, ответственности, от которой он был избавлен, будучи всего лишь младшим сыном. Но похоже, он все же кое-что унаследовал от Сент-Джеймсов: тайну, расследование, скандал.

— Ничего не стряслось, — честно ответил он, удобно опираясь ногой о подвернувшийся камень. — Просто я женюсь.

Чтобы Джон лишился дара речи — такого с ним почти не случалось. Но сейчас он несколько минут потрясенно молчал.

— Я и не знал, что ты за кем-то ухаживаешь. — На его лице было написано искреннее изумление. — Видимо, я был занят здесь — жена, малыш, дела в поместье. Кто она?

Вот он, главный вопрос.

— Эмилия Паттон.

— Паттон? О-о, вот черт, Алекс! Паттон? Надеюсь, не родня лорду Хатауэю?

— Его дочь.

— О-о проклятие!

Брат еще мягко выразился, но интонация не предвещала ничего хорошего. Алекс развел руками:

— Каков же будет совет?

— Найти другую невесту, — коротко и зло ответил Джон.

— Разве так бывает? — спросил он не менее резко. — Во-первых, я ее не выбирал. Просто так получилось.

Воцарилось молчание. Только ветерок шептал средь унылых руин.

— Нет, — сказал наконец Джон и грустно вздохнул. — Вероятно, не влюбись я в Диану, я бы не понял. Но я сам любил и понимаю. Так не бывает. Не расскажешь ли мне, как это вышло — почему леди Эмилия? Черт подери, должно быть, она только представлена ко двору. Я даже не слышал о ней.

Джон знал каждую хорошенькую женщину в свете. По крайней мере так было раньше. Однако Алекс подозревал, что дебютантки вроде Эмилии вряд ли привлекли бы внимание брата.

— В самом деле. Первый сезон в обществе. Умна, потрясающе красива: глаза, которые сведут с ума любого мужчину, и фигура, которой позавидовала бы сама Афродита.

Брат поспешно сел на камень.

— Подобное красноречие говорит об истинной страсти, — сообщил он.

Но это была не просто страсть.

— Даже не будь между нашими семьями старой вражды, у Хатауэя нашлись бы веские причины возражать против моего сватовства. Одной моей репутации достаточно, чтобы любой отец схватился за голову.

— Моя была еще хуже. Но я ведь женился.

— Ты уже титулован, богат и станешь герцогом, Джон. — Алекс криво усмехнулся: — Не будем прикидываться. Мы оба земные люди и понимаем, что это существенная разница. Эмилия не близка с отцом, поэтому я не знаю, насколько близко к сердцу он принимает ее желания.

— Союз с нашей семьей — это почетно и выгодно.

— Только если вы не питаете отвращения к любому, у кого в жилах течет хоть капля крови Сент-Джеймсов. Как мне с этим быть? Меня совсем не радует предстоящая встреча с Хатауэем, чтобы просить руки его дочери. Но разговор с собственным отцом меня воодушевляет ничуть не больше.

— Понятно, в какую переделку ты попал, — задумчиво сказал Джон, потирая подбородок и наблюдая, как в траве скачет какая-то пичуга. — Отец не обрадуется.

Алексу очень не хотелось компрометировать Эмилию, однако он был вынужден признаться.

— Я вынужден жениться на ней, как ни приятна мне эта необходимость, — сообщил он безразличным тоном, зная, что Джону можно доверять.

— Ясно. — Джон скрестил обутые в сапоги ноги и бросил на брата ироничный взгляд. — Даже мне не довелось обесчестить дочь графа. Не думал, братец, что ты на такое способен.

— Ну, эта девушка умеет быть очень убедительной, — пробурчал Алекс.

Джон от души рассмеялся:

— Так это была ее затея? Так гораздо лучше и не лишено смысла. Мне не терпится познакомиться с твоей решительной молодой леди. Но это вряд ли может тебе помочь, потому что вина все равно падет на тебя. Будь я на твоем месте, меньше всего бы мне улыбаюсь идея сообщить Хатауэю, что брак необходим для скрытия греха.

— Благодарю, но мне это уже приходило в голову.

Каковы бы ни были отношения отца с дочерью, он ее единственный родитель. Боже упаси, если Алекс станет причиной еще большего отчуждения между ними. А уж представить, что ему придется защищаться от гнева Хатауэя!

— Если ждешь моего совета — отправляйся в Гретна-Грин. Я пытаюсь представить, как наши семейства празднуют свадьбу, и не вижу ни слез радости, ни взаимных поздравлений. — В голосе Джона не было и следа веселости.

Опять шотландская тема, злорадно подумал Алекс.

— Я не хочу лишить ее свадебной церемонии, если это в моих силах.

— Тогда, вероятно, тебе стоило воздержаться от бесцеремонного посягательства на ее честь. Я был грешен, разумеется, однако не похищал невинность у девиц.

Может быть, он был прав. Но Алекс опять как наяву видел восхитительную Эмилию на смятых простынях постели, забывшуюся в безмятежном сне. Ему никогда не забыть, с каким нежным пылом она отвечала на его страсть!

— Я уверен, что ты поймешь, когда я скажу — все совершилось само собой и ни я, ни она не думали о последствиях. Кроме того, что сделано, то сделано. Я даже не жалею, однако нужно взвесить все возможности.

— Ты действительно потерял голову от любви, не так ли?

— А тебя моя беда забавляет?

Прагматичный до мозга костей, Джон кратко ответил:

— Обдумай возможность побега. Не думаю, что ты найдешь другой способ избежать огласки и возможного кровопролития. Свершившийся факт: обеим семьям не останется ничего другого как принять ваш брак.

Похоже, тетя Эмилии пришла к такому же заключению. Но Алекс поднялся и, вздохнув, заявил:

— Я хочу дать ей все. Побег, брак втайне от всех — это, конечно, выход, но лишь в крайнем случае.

— Это, — невозмутимо ответил брат, — именно то, что на твоем месте сделал бы я.

— Джон, у тебя была великолепная свадьба, о которой люди судачат по сей день.

Лицо Джона выражало искреннее сочувствие.

— Знаю. От этого я и пытаюсь тебя уберечь. Беги! Если бы мне пришлось снова пройти через все это, я бы… скажем так, прикинул варианты исходя из полученного опыта.

— Чуть ли не вся Англия считает, что я твое повторение. Прости, что не всегда веду себя так, чтобы поддерживать это заблуждение. — Алекс поймал поводья и взлетел в седло.

Джон улыбнулся с видом греховодника, каким его и считали:

— Предпочту делать вид, что не обиделся. Кроме того, если твой брак окажется хотя бы вполовину столь же счастливым, как и мой, можешь считать — тебе очень повезло, что ты пошел по моим нечестивым стопам.

— Я думаю, — сказала Эмилия, — нам следует вернуться в Лондон. Может быть, завтра.

Ей казалось, что она держит себя с совершеннейшим самообладанием.

Тетя Софи подлила в чашку еще чаю, добавила два кусочка сахара и размешала горячий, дымящийся напиток.

— Мое дорогое дитя, скрытность не твой конек. Ты сама это понимаешь?

Эмилия виновато вздрогнула, и это не могло укрыться от взгляда тетки. Не то чтобы она действительно чувствовала себя виноватой относительно событий прошлой ночи. Радость, изумление и особенное удовольствие ощущать себя женщиной, во всей силе своего очарования.

Алекс хотел на ней жениться. Не то чтобы это прозвучало признанием в вечной любви. Тем не менее он сделал предложение, а она его приняла. Мир окрасился в сияющие розовые тона.

— Не уверена, что понимаю. Что вы хотите сказать?

— В самом деле? — София безмятежно прихлебывала чай.

Они были в желтой гостиной с ее удобными диванами и занавесками вощеного ситца, все в ярких цветочных узорах. День обещал быть чудесным, солнце ярко светило в голубом безоблачном небе, что вполне соответствовало радостному настроению девушки. Эмилия всегда любила загородное поместье, где была вольна делать что хочется. Зато официальная суровость лондонского дома ее просто душила. Однако Алекс уехал в Лондон, и теперь город казался ей по-новому привлекательным.

— О чем мы говорим? — осторожно поинтересовалась она.

— Полагаю, об одном очень безрассудном красивом молодом человеке.

Безрассудном? Это она вела себя безрассудно. Однако если начать вспоминать, какой смелой она была сегодня ночью, она неминуемо покраснеет, а этого допустить нельзя. Эмилия старательно поставила чашку на чайный поднос.

— Полагаю, вы имеете в виду Алекса.

— Он был здесь ночью.

Это спокойное заявление скорее выдавало убежденность, нежели предположение. Эмилия проснулась в своей постели, обнаженная, но Алекса рядом не было, хотя, казалось, ее кожа источала аромат греховной страсти. Разумеется, она не ожидала, что он останется в ее постели. Однако чувство утраты грызло ее, несмотря на приподнятое настроение. Наверное, он на пути в Лондон, к ее отцу? Она согласилась выйти за него замуж, но она совершенно не знает его планов! Если бы ее не сморила блаженная усталость, она бы расспросила подробнее, прежде чем забыться сном в его объятиях.

— Почему вы так решили?

Теперь настала очередь Софии смутиться.

— Мы, так сказать, столкнулись лицом к лицу.

— О-о!

Это должно было случиться гораздо позже.

— Я так понимаю — ты помолвлена.

Очевидно, за их встречей стояло нечто большее, чем простой случай. Эмилия обошлась без предисловий.

— Я уже говорила вам, что сказала бы «да».

— Кажется, ты так и сказала. Я не спрашиваю, каковы были обстоятельства этого брачного предложения.

Теперь уже было невозможно скрыть румянец. Не обращая внимания на то, что ее щеки горят, Эмилия, выбрав момент, вкрадчиво поинтересовалась:

— Моя мама была такая же откровенная, как вы?

— Хуже. — Тетя Софи, необычайно хорошенькая в своем темно-синем халате неожиданно обычного покроя, с заплетенными в косу прекрасными темными волосами, отставила чашку. На лице заиграла мечтательная улыбка. — Всегда прямо в лоб! Всегда правду, какой бы болезненной она ни была, Сара не терпела секретов. Когда я познакомилась с моим Уильямом, она сразу поняла, что я влюбилась, хотя я сначала притворялась безразличной. В конце концов, он не был самой выгодной партией сезона. Не важно — она видела меня насквозь. В некотором отношении как старшая сестра она бывала просто невыносима.

— А в другом отношении?

— Я ее обожала.

— Как жаль, что я ее почти не знала.

Лучи солнечного света на полу внезапно очень заинтересовали Софию. Как ни была близка она с племянницей, они редко вспоминали ее мать. Оглядываясь назад, Эмилия часто думала, что причина ее сдержанности в том, что отец слишком горевал, чтобы говорить о маме. Она очень рано выучилась не проявлять излишнего любопытства. Даже ребенку было ясно, что разговор на эту тему причиняет отцу боль.

— Ты очень на нее похожа, — тихо сказала тетя, не отрывая взгляда от узора ковра. — Может быть, еще красивей, но почти как отражение в зеркале. У нее было твое чувство собственного достоинства и без малейшей заносчивости. Она смело шла навстречу всему, что уготовила ей жизнь. Так было, когда она повстречала твоего отца.

— Правда?

— Ты, кажется, сомневаешься?

Да, это было трудно представить. Ее отец, такой холодный, такой властный! Однако письма Анны дали ей новый взгляд на таинство любви.

— «Другие, может быть, и нет. Но я вас знаю».

Тетя София оторвалась от созерцания ковра и вопросительно подняла бровь.

— Это цитата из одного из писем Анны Сент-Джеймс, — пояснила она. Внезапно Эмилию охватило беспокойство, она не могла усидеть на месте, вскочила и подошла к окну. — Ясно, она очень любила моего дедушку!

— Очевидно, что да. Бедняжка нарушила запреты своей могущественной семьи и общества, и все ради иллюзорного счастья быть его любовницей!

— А моя мама любила отца? — Это был отнюдь не глупый вопрос. В их кругу браки часто устраивались не по любви. Деньги, положение в обществе — вот что главным образом имело значение.

— Сара никогда не делала того, чего не хотела. В точности как ты.

Снисходительный смех ободрил Эмилию. Она сдержанно заметила:

— Я понимаю это так, что вы порицаете мое поведение. Однако положа руку на сердце я…

Она замолчала — на подъездной аллее застучали колеса кареты. Со своего наблюдательного поста возле окна Эмилия отчетливо видела герб. Она вознесла небесам благодарственную молитву — хорошо, что только сегодня! Прикати он днем раньше, и ее жизнь могла бы сделать совсем другой поворот.

— Кажется, у нас гости.

— Сент-Джеймс? — со вздохом облегчения спросила София. — Я все гадала, долго ли он будет размышлять, прежде чем последует моему совету.

Их гостем был отнюдь не Алекс, но Эмилия удивленно обернулась к тетке:

— Какому совету?

— Сбежать с тобой вместе. Как я всегда говорила — действуйте проще.

— Вы предложили побег?

— Должно быть, намекнула именно на это.

— Тетя Софи!

— Дорогая, к чему этот гневный взгляд? Идея вовсе не оригинальна. Кстати, твой прекрасный молодой человек отреагировал примерно так же. Право же, если вдуматься, вы грубо попрали моральные устои, а рассуждаете как самые настоящие моралисты.

Было невозможно не рассмеяться.

— И я все время обвиняю Алекса в том же. Довольно забавно, не так ли, если учесть, что все видят его в ужасно неблаговидном свете?

— Что ж, после событий этой ночи я не стану обсуждать, заслуженная это репутация или нет. Вопрос в том, как вы оба сможете уговорить твоего отца.

— Понятия не имею. Однако знали ли вы что-нибудь о его планах сюда приехать?

— Твоего отца? — София была ошеломлена.

Эмилия кивнула:

— Именно он к нам и прибыл.