Немо восставший

22

ЛЕПРЕКОН

Мастон каблуком выбил дверь мастерской рыболовных сетей, так, что даже петли выскочили. Он шагнул внутрь, оглядываясь по сторонам и схватив крюк, торчавший в стене, высматривая, не мелькнет ли где здесь зеленый гном снова.

Он увидел его, когда спасательный ялик Мастона причаливал к берегу: за единственным окошком этого сарая, обращенного к гавани. Он успел заметить карлика в зеленом котелке, тут же спрятавшегося.

Мастон прищурился, вглядываясь в пыльный мрак, в катушки с веревками, высотой примерно по пояс, крепившиеся на стенах, покрытых толем. Весь центр амбара занимали железные багры для натягивания сетей; кроме их острых зубьев, торчавших из пола, места для чего-то другого здесь оставалось немного.

И он заметил зеленого гнома.

Тот выскочил из-за кучи пробковых поплавков.

Мастон зацепил воротник мистера Лайма рыболовным крюком, сбив его с ног, когда тот попытался сбежать через окно.

Лайм извернулся и, завизжав, стал яростно лупить Мастона ногами в живот, попав ему в горло. Мастон упал, задыхаясь и едва не повалившись на железные багры. Однако он снова поймал Лайма, сдернул его вниз, а затем сжал большим и указательным пальцами нерв у него под челюстью и повалил Лайма на пол, разорвав крюком отделанный бархатным кантом зеленый фрак вплоть до фалд.

Из взрезанной подкладки фрака выпал блокнот с надписью «НЕМО» на обложке, и Мастон положил его себе в карман, после чего выволок мистера Лайма из сарая на берег и усадил на свою лошадь.

* * *

Опиум.

В Доме наслаждений висела в воздухе густая сладковатая дымка, от которой Мастон отмахнулся, следуя за красивой китаянкой, с татуировкой извергающегося вулкана на спине. Она улыбнулась ему глазами и открыла скрытую в стене дверь, не обратив ни малейшего внимания на маленького человечка, без сознания висевшего на плечах у Мастона.

* * *

«Папа, я остаюсь здесь».

Голос Сары проскрипел из рожка Фонографа, отразившись затем от каменных стен, когда Мастон спустился по ступенькам в бункер и повалил безжизненного мистера Лайма, как мешок с картошкой, на стол, заваленный свитками и бумагами, разбросав в стороны планы и схемы папки «Военно-морские операции». Лайм даже не пошевелился.

Некоторые посмотрели на них, но все были заняты своими делами. Мастон схватил Лайма за целлулоидный воротник и, потянув его вперед, посадил на стол, хотя голова его все еще свисала вниз.

Дункан поднял руку, призывая прекратить шлепки Мастона по лицу Лайма, с целью привести его в сознание, а сам тем временем сказал в рожок: «Ты уверена, милая? Это точно?»

Фонограф отключился, губы Сары, прощавшиеся с ним, исчезли, а затем прибор погас. Дункан коснулся черного экрана. Стоявший рядом с ним Мастон стал ладонью, а затем и тыльной стороной бить по толстым щекам Лайма. Резко и звонко.

Лайм вздрогнул, дернулся и бросился на Мастона с кулаками. Мастон уклонился, мгновенно прижав его к столу за плечи.

«Уберите этого вашего чертового зверя!», завизжал Лайм, когда Мастон вывернул ему его крошечную руку, локтем к челюсти.

«Он мне все руки вывернет, черт!»

Грант сказал: «Отпусти его».

После этих слов Мастон отцепился от Лайма и усадил его ровно, как сувенирного плюшевого мишку из тира, сделав вид, что отряхивает ему с плеч пыль и поправляет галстук.

Лайм стал уворачиваться от него: «Я ожидал от вас лучшего, генерал. Мы уже сталкивались с вами в прошлом, так ведь?»

«Ты чуть не стоил нам Оверлендской кампании».

Лайм теперь сидел на столе, не дотягиваясь ногами до пола, шевеля пальцами и пытаясь вернуть в них ощущения. «Я рисковал жизнью, делая эти снимки и прячась в той жуткой медицинской повозке».

«Где тебя и обнаружили, когда ты фотографировал позиции наших войск», сказал Грант, а Мастон тем временем вытащил скрытый фотоаппарат, замаскированный под драгоценную заколку галстука, из зеленой с полосками рубашки Лайма.

«Просто обычный репортаж о ничего плохого не делавших молодых людях, готовившихся к сражению».

Грант сказал: «Который ты с радостью продал конфедератам».

«Вы должны помнить, сэр, что я отдал свои чудесные работы до того, как вы начали осаду крепости повстанцев [в Петерсберге]. До!»

«Ты испугался, что я тебя казню как шпиона, если ты этого не сделаешь. Так, а теперь», Грант зажег первую свою на сегодня сигару, «чем ты занимался этим утром. Выкладывай».

«Просто разнюхивал сенсацию», ответил Лайм.

Мастон передал Президенту блокнот Лайма с надписью «НЕМО». Он просмотрел его, сощурив глаза, и сказал: «Поясните, мистер Лайм, или же зверь снова сорвется с цепи».

«Это все из-за вас самих. Вы же заплатили владельцам заведений, чтобы они держались подальше от берега. Моряки, которые, как и рыбаки, должны были поднять якоря, остались на берегу, а Наутилус, управляемый мертвецом, отправился в море».

Лайм оглядел бункер, стучащие телеграфы, арсенальные склады. «Я не в состоянии расшифровать значение всех этих странных событий самостоятельно, но бьюсь об заклад, что у редакторов из Национального пресс-клуба [в Вашингтоне] потекли бы слюнки и кошельки за мой репортаж об этом».

«И какие же у тебя выводы?»

«Вы накануне войны».

Грант ответил: «Ошибаешься».

Лайм поднял голос, выкрикивая заголовки: «Иностранные пароходы и грузовые суда тонут! Сотни убитых! Загадочные пожары и взрывы, а теперь еще и схваченный журналист, в окружении секретных планов боевых действий и убийц!»

Грант сказал: «Эти конские лепешки газеты и раньше продавали. Запонки».

Лайм выпрямил руки, закатив глаза с саркастическим беспокойством: «Скажите, пожалуйста, господин Президент, вы верите, что ваши Штаты сумеют одержать победу в Мировой Войне? Особенно с этим великолепным подводником, полностью вам подчиненным? Обещаю, что процитирую Вас абсолютно точно».

Мастон снял маленький объектив с серебряной запонки правой манжеты. После чего оторвал, с волосами и кожей, спуск фотографического затвора, кабель которого был приклеен у Лайма на спину и тянулся к другому рукаву и левой его руке.

Лайм поморщился. «Самое смешное, что я читал официальное сообщение о том, что Немо был убит во время бунта на Дьявольском складе. Довольно жутким образом, как там утверждалось».

Мастон бросил всю механику фотоаппарата, расправив кабели, на стол, вместе с Дерринджером из кобуры на поясе Лайма. Он вскрыл пистолет, вытащив из него пули.

«Видите, я мог застрелить это ваше животное, но ведь сдержался», сказал Лайм. «Я не как те анархисты, которые расцветили Малберри-стрит Его Святейшеством, этим Епископом. Или он тоже скоро восстанет из мертвых, как этот замечательный капитан Немо?»

Грант ответил: «Нет, Его Святейшество не вернется».

«Ну, по крайней мере, мы знаем теперь об этом правду, красочно описанную передовицами г-на Спилета. А ваш неудавшийся убийца в Белом доме? О нем ничего, кроме домыслов и слухов, не известно».

Дункан ответил: «По-прежнему ничего неизвестно, если только у вас нет никаких наводок».

Лайм сказал: «Я же не идиот скрывать такую важную информацию, особенно в таких кризисных обстоятельствах. Не дадите попробовать ваш легендарный бурбон перед тем, как меня поставят к стенке, или перед какой-нибудь другой пыткой, которую вы для меня приготовили?»

«Вообще-то, я думал о том, что ты когда-нибудь все-таки нам в кои-то веки, но сможешь, черт, пригодиться. Где пленка для всех этих устройств?»

Лайм ответил: «Спрятал. И хорошо спрятал. Перед тем, как на меня самым жестоким образом набросились и похитили. Пистолетом, приставленным мне к виску, вам никогда не заполучить эти мои замечательные изображения ни за какую мною назначенную цену».

«Твоя цена – это то, что ты вымогаешь», ответил Грант, выпустив дым из носа. «Держи их при себе и воздержись от публикации этих фото. Ты сказал “накануне войны”. Это не так. Мы уже в состоянии войны».

Лайм задумался: «И дьявольски засекреченная миссия Наутилуса – наш шанс победить?»

Он стоял теперь на столе, во весь свой полный рост – четыре фута на три, рассматривая свой порванный зеленый фрак, и говорил: «Похоже, лучше причины предать как можно скорее мне все это гласности и быть не может».*

- - - - - - - - - - - - - - - - -

* Здесь игра слов: Лайм говорит «to go to press» – «предать гласности», в то же время «to press» – это «погладить одежду». – Прим. переводчика.

- - - - - - - - - - - - - - - - -

Дункан сказал: «С кучей крови на руках».

Лайм, увидев Мастона, возвышавшегося над ним, ответил: «В этом месте я далеко не один такой».

«Когда придет время, ты получишь полную информацию прямо из моего офиса», сказал Грант.

«Как в сообщениях о “смерти” Немо?»

«Я сказал полную».

«Эксклюзивно мне, а не другим писакам?»

Грант сказал: «Напишешь материал для всего мира, и плети в нем столько небылиц, сколько посмеешь».

«О, пропаганду, чтобы ее прочли ваши враги, о том, что мы обрушим на них адский огонь? Но с кем сражаемся, мистер Президент?»

Тут для Лайма все звуки прекратились. Затихло всё, кроме голоса Гранта, прозвучавшего на грани угрозы: «Никаких преждевременных домыслов и спекуляций, но скажу так: ситуация настолько, к черту, серьезна и важна, что появится в заголовках на всю первую страницу. Есть возражения?»

«Представляю себе». Лайм хлопнул в ладоши, словно выходя из транса: «Президент наших Соединенных Штатов пытается заключить со мной сделку».

Грант ответил полным молчанием.

Усмешка на лице Лайма исчезла: «Вы всегда воевали с совестью, но у меня есть дурное предчувствие, что если я не подчинюсь вашему предложению, то нарвусь на серьезные неприятности».

Грант стряхнул щелчком еще горящий пепел сигары:

«Не то слово».

_______________________________________________

_______________________________________

________________________________

_________________________

__________________

_____________