Немо восставший

28

ПРИЗРАК ИЗ ТУМАНА

Торпедированный из Наутилуса, спасательный батискаф метеором из полированной стали пронесся сквозь темный океан вместо летнего ночного неба, со скоростью пушечного выстрела бешено вращаясь в водовороте, созданном водно-энергетическим двигателем.

Находившуюся внутри шара Сару чуть не вывернуло наизнанку. Затем ее толкнуло влево, бросило вперед и, наконец, она выпрямилась. И всё это за несколько секунд. Ее сиденье выровнялось, как гироскоп, а батискаф тем временем прорезал слои воды, непрестанно вращаясь.

«У меня позвоночник сейчас выскочит – то ли сзади, то ли спереди. Боже, это ужасно».

Это первое, что ей удалось пробормотать после того, как Джесс пристегнул ее в этой камере так крепко и жестко, что центробежная сила словно выталкивала из скелета ее внутренности.

«У тебя прямо-таки дар всё преувеличивать», ответил Немо, управляя шаром при помощи педалей. Он облетел риф, а затем снова стал пулей подниматься вверх. «Я уже давно не был за рулем этого аппарата, с того момента, как меня схватили. Кое-что тут нужно отрегулировать, но в целом я доволен. Приготовься к спасательной операции».

* * *

Фулмер не видел ни Желтую Бандану, ни его людей, забравшихся в спасательную шлюпку. Так что когда он очнулся, они стали для него полной неожиданностью. И даже тогда он не был полностью уверен в их реальности. Фулмер теперь не мог доверять своим чувствам; его кошмары становились все более и более реальными, и он не знал точно, не мог понять, где и когда они сливаются с его рассудком. Овладевая им.

Но он услышал голос Желтой Банданы: «Эй, нет, ты еще не сдох».

Желтая Бандана появился откуда-то со стороны носа шлюпки, воткнул мачете в буквы «Маринер», нанесенные синей краской, отодрав от носа часть деревянной обшивки.

«Твой корабль погиб, но ты нет. Не будешь говорить – вырежу тебе глаза и скормлю их чайкам. Где все ваше оружие? Эти особые, специальные бомбы? Я знаю, у вас было оружие, где оно затонуло?»

Брызгая слюной с гнилых десен, с каким-то акцентом с далеких берегов, Бандана склонился над Фулмером: «Давай показывай! Отсюда!»

Фулмер прошептал: «…ничего… не вижу…»

«Вот, твоя рука, ты можешь ей опять двигать!»

Фулмер попытался. Он пошевелил рукой, впервые за долгое время. Мышцы его взвыли от боли, когда он поднес руку к лицу, с трудом приоткрыв зараженные глаза и выкопав из них соленую пасту, скрывавшую веки. Кривой турецкий ятаган какого-то бербера сильнее вонзился ему в шею, это был сигнал ему, снова заложить руки за спину.

Бандана сказал: «А теперь говори. Хоть что-нибудь».

Очистив глаза, Фулмер увидел беззвездную ночь, луну – лишь слабый серый ее диск, стелющийся туман. Затем его бросили головой вперед, придавив челюстью к уключине весла, вновь связали запястья, туго затянув узлы.

«Все равно заговоришь!»

Но Фулмер молчал, сгорбившись над еще мокрым от крови мешком, лежавшим теперь у него между колен. Из мешка исходила постоянная вонь, и Бандана отшатнулся, отмахиваясь, когда заглянул внутрь, сразу же после того, как они захватили шлюпку, угрожая убить Фулмера, если он не покажет им, где затонул «Маринер». Но теперь солнце уже зашло, а он до сих пор еще жал на него, пытаясь добиться от него, где «Маринер» и его груз.

Бандана сказал: «“Маринер”. Все утонули, но мы нашли тебя тут, оборванного, вцепившегося в какой-то мешок с дерьмом. Может, мы и спасем тебя, но ты должен будешь сказать, куда нырять за оружием. Эта сделка честная, цена – твоя жизнь. Adil ticaret [Честная сделка (тур.)], так?»

Океанская соль плотным слоем обложила Фулмеру язык, и этот едкий раствор устремился ему в горло, сжигая все, что он мог сказать.

Бандана прошипел: «Это что – преданность что ли какая-то? Чему? Мертвым? Или, ты просто geri zekali [рехнулся (тур.)]? Не осталось уже мозгов?»

Фулмер наполовину улыбнулся. Он знал, что вскоре бред унесет его куда-то далеко-далеко отсюда; его силы и чувства были сломлены кораблекрушением, качкой на волнах во время дрейфа, ночными штормами, а затем их добило безжалостное изжаривающее солнце. И его рассудок вскоре его покинет. И он улыбнулся, потому что никто не в силах был это предотвратить.

Бандана ударил Фулмера по улыбающимся губам тыльной стороной руки: «Слушай сюда! Ты даже можешь получить часть денег. Понимаешь?»

Фулмер кивнул, и ему захотелось вдруг стать Рэдом, оказаться на дне океана, уносимым его течениями. Пираты его убьют. Он знал это и не боялся. Нужно иметь ясный ум, чтобы чего-то бояться, ощущать боль, а они пробили дно шлюпки уже почти обезумевшего человека, пытаясь выбить из него секреты. Он бы рассмеялся, но ему уж слишком раздирало горло.

«Что ты защищаешь? Ты такой же как мы. Морской бродяга, никому не нужный», сказал Бандана, приставив нож к шее Фулмера, порезав ему кожу и стерев кровь большим пальцем. «Хочешь сдохнуть тут, или покажешь, где вы затонули? Может, даже разбогатеешь».

Бербер обхватил голову Фулмера руками, обездвижив его, и Бандана ударил его своим мачете под углом чуть выше плеча. Точным чистым надрезом. В ночной воздух фонтаном брызнула кровь, и Бандана подумал, что, по крайней мере, это убийство поможет ему держать в узде свою команду. Этот полуслепой Фулмер, этот piç Kurusu [сукин сын, ублюдок (тур.)], хоть чем-то ему пригодится.

Остальные пираты стали орать и свистеть, размахивая широкими ножами, пистолетами и нарезными ружьями. Повиснув со всех бортов шлюпки, набившись в нее от кормы до носа, они затянули какую-то песню: их смех превратился скоро в какие-то глухие грубые звуки слов на турецком языке, которых Фулмер не понимал. Но это еще сильнее возбудило Бандану, и он поднял клинок еще выше.

Наступил момент, который, по идее, должен был сломить Фулмера. Это пение. Скандирование, притопывание, бившее по ушам. Ятаган в свете луны, уже приготовившийся его гильотинировать. Голоса становились все громче, окружив его со всех сторон. Горящие глаза, открытые рты. По идее он должен был сейчас сломаться, но как это могло произойти, если он не чувствовал страха?

Грохот стал громче: «Ölüm en iyisi! Ölüm en iyisi!» [«Смерть ему! Смерть!»]

Но Фулмер мысленно был уже где-то в другом месте, он с удивлением следил за тем, как стала пузыриться вода вокруг шлюпки: словно сало на раскаленной сковороде. Какая-то энергия, бившая снизу, прямо из-под шлюпки. Что-то поднималось вверх. Морскими саженями, а затем футами.

Бандана в ярости завопил, перекричав скандирующую толпу, и его мачете стало опускаться вниз, и в этот момент шлюпку подбросило мощной волной носом в воздух, сбросив с боков и кормы пиратов в воду. Они закричали на дюжине языков.

В шлюпку ударило пушечным взрывом воды. Внезапным и мощным. Вода стала бурлить и пениться, как будто что-то из глубин морских поднималось на поверхность, со стороны носовой части. Несколько саженей, а затем уже ближе, несколько футов.

Океан вскипел от этого воздействия.

На поверхность вырвался спасательный батискаф, катапультировавшись в воздух силой собственного движения и сбрасывая с боков льющуюся воду, словно искрами фейерверка, после чего он снова опустился в воду. Он метеоритом упал в океан, разрезая воды глубокими бороздами.

Фулмер откинул голову назад, беззвучно смеясь, и огляделся, вокруг себя он словно увидел те самые цвета и движения из своего бреда. В голове у него всё плыло, она закружилась. Галлюцинация. Должно быть.

Огромный полированный стальной шар, бешено вращавшийся, залил водой шлюпку, а затем, перескочив оставленные следом за собой волны, выкатился на спокойный участок океана и остановился, прочно и непоколебимо, как только что уложенный новенький булыжник.

В нескольких метрах от них бились в волнах пираты, задыхаясь и пытаясь вернуться на шлюпку, паникуя и взывая о помощи. Хватаясь за борт. Бандана прокричал им какой-то приказ. Никому не двигаться в воде, но держать под прицелом ружей большой стальной шар, который, вращаясь, плыл по воде, и его верхняя и нижняя стороны быстро менялись друг с другом, взбивая вокруг себя энергию воды.

Фулмер, руки которого по-прежнему были связаны, следил за происходящим, свернувшись над своим мешком, зрение его снова стало затуманиваться, но он пытался поверить в то, что видел этими мутными глазами: посередине шара раскрылся широкий паз, за которым оказалась не видимая до этого дверь, словно скальпель, рассекающий плоть. Как складки кожи, они раздвинулись, и между ними внезапно появилось отверстие.

Фулмер ухмыльнулся, мысленно представив себе, что же появится из дверей этого корабля, и увидев металлический трап, со скрипом выпущенный из шара. Трап остановился перед самым носом шлюпки, на расстоянии нескольких дюймов над водой, с конца его свисала цепь с крюком.

Механические шумы в батискафе прекратились, остался лишь плеск воды и звук поднимавшегося северного ветра.

Бандана указал на шар своим мачете, как указкой, выкрикнув в свойственной ему манере: «Эй! Ты кто – океанский монстр? Canavar okyanuslarin? [Океанское чудовище? (тур.)] Похоже, ты оно и есть! Ну что, покажешься?»

Из отверстия появился Немо, с акульим черепом на плече, с лазером, включенным на полную мощность и светящимся красным светом. Он не дал своему оружию сместиться в сторону, когда начал говорить, увидев ружья, направленные на себя, в этом сгущавшемся вокруг находившихся в шлюпке людей тумане, тоже целясь в них.

«Evet» [«Да» (тур.)], ответил Немо, узнав турецкий язык, на котором говорил Бандана. «Для тебя я Океанский Монстр».

«Кто же еще мог построить что-нибудь подобное?», спросил Бандана. «Не думал я, что ты действительно существуешь, но кто еще мог такое соорудить?»

«Твой пленник, он отправится со мной. А лодка эта ваша».

«Все это, за этот мешок?» Бандана ударил Фулмера закругленным концом мачете. «Но он еще не сказал мне о товаре, о котором ему известно».

Фулмер закашлял, выплевывая соль, глаза его блуждали; наблюдая, чем все это обернется. Немо кивнул в сторону Банданы и сказал: «Не думаю, что он скажет тебе, даже как зовут его отца».

Бандана рассмеялся. «Да, если ему вообще известно имя своего отца!» Он взял мачете другой рукой, но не убрал его от головы Фулмера. Рядом с ним встал бербер с молотом-чеканом в кулаке.

Немо спросил: «Это что – объедки, которые вы подобрали?»

Он твердо стоял на ногах у входа в свой шар, заметив одноглазого пирата, который как стервятник уселся на корме шлюпки, направив на него китайский фитильный мушкет, и метательные ножи, сунутые за голенище.

Бандана, продолжая улыбаться, ответил: «О чем это ты?»

«О том, что я повидал на своем веку тысячи пиратов, из сотен разных стран». Немо разглядел еще четверых вокруг Одноглазого, все с револьверами разных марок и боевыми топорами. «Китайское ружье, и сколько таких вы себе подыскали, разгуливая по морям? У троих из твоих людей немецкие армейские пистолеты, еще у одного – испанский».

Бандана сказал: «Ты так говоришь, как будто это твои пушки».

«Презирая что-нибудь, ты обычно хорошо это узнаешь. Бьюсь об заклад, все это с кораблей, затонувших в Атлантике за последние месяцы. И сколько же кораблей вы напали и разграбили?»

«В отличие от тебя, чудовище», сказал Бандана, «мы не отправили на дно ни одного корабля. Но ты efsane», он подыскал необходимое слово, «легенда».

«Ты полностью их ошмонал, набив собственные карманы их добром, и этот человек тебе абсолютно бесполезен. Не тупи».

«Тупить? Мои люди могут сожрать твою печень на завтрак. Только зачем? И какой толк тебе от этого полумертвого? Или ей».

Голова Фулмера была опущена, но он поднял ее, когда услышал эти слова Банданы и увидел Сару, стоявшую у раздвинувшегося входа в батискаф, на металлическом трапе за спиной Немо, оба они были окутаны холодным туманом.

Бандана сказал: «Вас только двое, а нас сколько?»

Поднялся ветер, а вместе с ними и волны, и шар со спасательной шлюпкой сдвинуло с места океанским волнением, они чуть не столкнулись. Трап окунулся в зыбь, волны которой врезались в Немо, вода затем отступила и снова ударила его в грудь. Но, не взирая на это, он твердо стоял на месте. Не обращая никакого внимания на волны и оценивая своего врага – того, у которого в руках было мачете и желтая пиратская косынка на голове.

Для Немо этот небольшой клочок океана отнюдь не был лишь холодной, черной водой между их кораблями, с туманом, приносящим холод. Этот клочок океана был тайной камерой в каждой тюрьме, где он когда-либо сидел, каждым двором, где ему приходилось сражаться. А Бандана был тем, кому придется бросить вызов, и кого придется убить.

И он видел перед собой только это, даже когда Бандана предложил ему: «У нас тоже свои задачи. Нам придется погружаться в море. И твой чуднОй шар, кажется, нам как раз очень подходит, поэтому мы купим его у тебя. И твою пушку. Относительно девчонки, мы даже не станем пытаться. Она твоя. Onu boğazından vurdu, sonra onu ateş açın [Попади ему в горло, а потом расстреляем его (тур.)]».

Эти последние слова были сказаны тепло, словно какое-то приглашение, Бандана был уверен, что они их не поймут.

Сара стояла рядом с Немо, который тихо сказал: «Если ты не поняла, тот с ножами сначала должен убить меня».

Немо крепче сжал в руках акулий позвоночник: «Я не был уверен в их приоритетах».

«Ты никогда не опускаешь эту свою безумную пушку? Ладно, будем считать, что всё это твое. Всё», сказал Бандана, откинув назад по-прежнему тяжелую и плохо слушающуюся голову Фулмера, снова закрывшего глаза. «И его тоже. Забирай всю эту фигню, и мы расходимся. Друзьями».

Бандана наклонился к носу, чтобы его не видно было его людям, и сказал: «Мы ведь морские волки, да? Пришлось попробовать, но ты победил. Как с теми затонувшими кораблями. Как поговоришь с моряками, они говорят, что всё это монстры. Даже некоторые из моих людей. Но я уже слышал об этом раньше. Так ведь тебя всегда называли, Немо, да? В моей деревне твою подводную лодку назвали бы драконом. Не знаю, как назвали бы этот серебряный шар!»

Все то время, пока Бандана это говорил, его люди двигались в лодке, занимая свои стратегические позиции. «Это же не ты потопил эти корабли, верно?»

Немо сказал: «В этот раз нет».

«Сколько раз тебя пытались повесить, а ты еще жив? Рад это знать, если меня когда-нибудь поймают, потому что всякие ölü piç [мертвые ублюдки] всякое болтают».

Лазер рассек воздух, пролетев от Немо до своей цели – пирата с ножами. Две вспышки: одна обожгла нож, отбросив его прочь, а другая прошла через глаз. Выжгла ему глазницу и сбросила пирата с кормы в мучительной боли.

Стоявший на трапе Немо развернул винтовку, выстрелив Одноглазому в ружье. Порох у того на полке взорвался, курок с другими деталями ударили ему в лицо, сбив его с ног, сквозь пальцы хлынула кровь.

Сквозь серую дымку тумана пираты стали бросать ножи, швырять боевые топоры. Сара отбила один из ножей медицинской аптечкой, остальные ножи отскочили или лишь скользнули по полированной стальной поверхности. Немо выстрелил и обжег чью-то руку и челюсть до обнажения костей.

Оставшиеся пригнулись, укрывшись за скамейкой шлюпки, разрядив свои револьверы. Шальные пули, рикошеты. Сара бросилась в шар, Немо пригнулся к трапу, стреляя сквозь верхушки волн, накатывавшихся на него, разрезая лазером воду, а вслед за ней и глотки с грудными клетками своих врагов. В слепой боли пираты начали теперь палить друг по другу.

Немо выжигал кровь и плоть людей Банданы, так же легко, как пиратское мачете обезглавливало людей. Они кричали в воде и истекали кровью в лодке, держась за животы, как будто могли засунуть обратно в себя вываливающиеся внутренности, после чего падали в ледяную воду, с открытыми от изумления глазами.

Фулмер остался лежать, свернувшись и радуясь происходящему. Со связанными руками, уткнувшись обросшим бородой лицом в корпус шлюпки, с полуотключившимся сознанием, освободившим его от лицезрения творящегося хаоса и отделившим его от происходящего. А огонь из ружей, пистолетов и лазера прорезал тем временем воздух, орошая кровью ему лицо. Он не знал, чьей кровью, и не видел, кто именно это упал, но паники в нем не было. Вообще никакой реакции. Уставившись в корявые доски корпуса, он стал отползать вперед, подальше от бербера. Осторожно и незаметно.

Новая кровь и волна, окатившая его. Он снова сдвинулся.

Бербер одной рукой схватил Фулмера за воротник, а другой поднял молоток-чекан. Неожиданным резким движением Фулмер перевернулся на спину, перебросив вес тела на плечи и, подняв ноги, изо всех сил ударил ими бербера в грудь. Жестоко, обеими ногами.

Бербер рухнул, но выхватил из ножен Одноглазого нож и бросился на Фулмера, прыгнув через всю шлюпку. По обоим его глазам полоснул красный луч. Они лопнули и вытекли. Он упал. Фулмер обхватил коленями шею бербера и сжал их, заглушив его крики, а затем повернул. Сломав ему шею.

Фулмер представил себе, что улыбается, упав на бок и разжав ноги, дав берберу обмякнуть между ними. Теперь угрозы от него уже не исходило, это был лишь мертвый груз. Якорь. Сознание у Фулмера словно легко плыло во время всего этого, а сердце даже не колотилось. Как будто им двигала какая-то внешняя сила.

Он встал и бросился на Бандану, сбив того с ног и сбросив через борт лодки, корпус которой качнулся к нему. Треснули кости. Пробив Бандане голову. Кровь хлынула на желтую его косынку, и Бандана стал захлебываться в зыбких волнах, наполнявших его легкие морской соленой водой, прежде чем утащить его под волны. Фулмер, шатаясь, двинулся дальше, все еще силясь разглядеть сквозь густой туман, кто следующим может на него наброситься.

Сара, поморщившись, перешагнула через бербера, встав обеими ногами перед окровавленной канатной петлей, и разрезала ее, развязав Фулмеру руки. Она взяла его за руку и повела к трапу, где стоял Немо с лазером, луч которого бил вверх, прямо в небо, где разбивался в высоких облаках, рассеиваясь красными звездами.

«До самых небес или сквозь человеческое горло», сказал Немо, не глядя на побоище, разыгравшееся на шлюпке. «Они сами это выбирают, и результат всегда таков. А теперь посмотрим, стоит ли того твой спасенный. Я в этом сомневаюсь».

Сара сказала: «Эти мертвецы считали его ценным», а Фулмер схватил свой мешок и сунул его себе под мышку. Он попытался что-то сказать Немо, но сделать это не позволило ему его горло.

«Пираты, рыскающие в поисках затонувших кораблей, чтобы обчистить то, что в них осталось, убивают всех, кто не утонул. И эта шельма – единственный оставшийся в живых свидетель», сказал Немо.

«Вы знаете этого человека?», Сара задала этот свой вопрос как раз в тот момент, когда Фулмер был сбит с ног порывом ветра и повалился на труп одного из пиратов, но она подхватила его. Он пожал ей руку в знак благодарности.

«Узнаю знакомого», сказал Немо, «но тот, в желтой косынке, мог бы дать нам более точную информацию».

«Он мертв. Вы же следовали собственному плану, прошли через пещеры, ушли от флота, уклонились от моего отца, применили собственное оружие. И это сработало, капитан. Этот человек поможет выполнению нашей задачи».

Глаза Немо были устремлены на Фулмера: «Посмотрим».

Фулмер стоял на носу шлюпки, опираясь на Сару, лодка окунулась в воду, когда она затащила его на стальной трап батискафа, переводя с одно судна на другое. Поднялся ветер, волны стали круче.

Немо сказал: «У вас идеализированные представления о том, что происходит, мисс Дункан. Даже о том, кто может оказаться врагом. Это опасно».

Сара сказала: «Хуже даже того, что произошло здесь? Я тоже забрызгана кровью. И тоже ранена. Это был настоящий бой, капитан. Слава Богу, вы победили».

Фулмер теперь был уже на трапе, с мешком, привязанным петлей на поясе. Хлынул дождь. Как в разбитое окно при сильном ветре. Немо стоял у входа в шар, следя за ним, а затем, наконец, протянул ему лазерную винтовку, чтобы тот схватился за приклад. Чтобы с помощью черепа акулы не потерять равновесие и подтянуться ближе.

Он сделал шаг, протянув руку.

Стальной помост захлестнула волна, и из воды снизу вырвались руки Банданы. Он схватил ими Фулмера за ноги и сдернул его вниз, Фулмер головой ударился о металл. Брызнула струя крови, после чего его стащило с трапа в море. Хлынула вторая волна. Еще сильнее, подпитываемая дождем, обрушивавшимся на трап. Сара удержалась. Крича и зовя Фулмера поверх грохота бури.

Но внизу был лишь бушующий мрак.

Бурлящая вода била и швыряла Фулмера из стороны в сторону, словно акула, которая трясет свою жертву, выбивая из нее жизнь, когда он стал пытаться плыть сквозь волны, внутри самих этих штормовых волн. А за ним руки Банданы, схватившие его за горло, удерживавшие его и душившие его сзади. Они оба погрузились под воду, на поверхности которой бушевал шторм. А сверху лил жестокий дождь.

Оба они стали погружаться под воду все глубже, не прекращая драться, сплетаясь телами. Бандана обхватил Фулмера со спины, все крепче сжимая руки вокруг его горла, перекрывая ему последний кислород.

Он старался открыть Фулмеру рот, чтобы тот захлебнулся океанской водой, и Фулмер стал терять последние силы.

Он не видел, как в воду нырнул Немо, поплыл за ним и, обхватив Бандану за тело, оттащил его. Фулмер лишь почувствовал, как у Банданы ослабли пальцы, соскальзывая с него. Вода била их со всех сторон. Они попали в какое-то бурное течение, которое стало затягивать всех троих все глубже, и буря подняла со дна ил, как извергающееся облако, засоряя воду. Движущийся, вращающийся водоворот и мрак.

Бандана выпустил Фулмера, тот повернулся на спину, и его понесло водой. Он пытался двигать руками. Или ногами. Но дыхания уже не было. Глаза его закатились до белых яблок, хотя Сара подхватила его под плечи, вытаскивая на поверхность. Изо всех сил.

Фулмера тянуло вниз, его тело стало холодным и ожидало уже тепла, которое предшествует смерти. А где-то за пределами его тела и сознания все еще дрались Немо и Бандана. Став двумя каким-то силуэтами в потоках воды. Уплывающими все дальше, скрывающимися за пеленой шторма. Какого-то облака.

Сквозь это бурление и жалившую ему глаза соль, Фулмер едва смог разглядеть, как Немо сунул винтовку, висевшую у него за спиной, в лицо Бандане. Под подбородок. Сара поплыла еще быстрее и сильнее, выпуская пузыри изо рта и носа, которые поднимались затем на поверхность.

Фулмер посмотрел вниз. В последний раз. В этот вихрь, в водоворот. И увидел красный кинжал света, пронзивший голову Банданы и ринувшийся к поверхности воды, вслед за которым появилась расплывающаяся пелена крови.

Фулмер, задыхаясь, стал глотать воздух, когда Сара выскочила из волн, подтащив его к цепи, свисавшей с шара, и прицепила его на крюк. На тяжелую цепь, протянутую сквозь обрушивавшуюся на них воду. Борясь с волнами и бурей, она вылезла из воды и лебедкой затащила Фулмера на борт батискафа. Мешок по-прежнему был привязан к его поясу, он был цел, независимо от того, был ли сам Фулмер жив или мертв.

_______________________________________________

_______________________________________

________________________________

_________________________

__________________

_____________