Ненависть вождя и любовь разбойника

БАНДИТСКИЕ ПЛАНЫ

Теперь, славный читатель, пришла пора вернуться в трактир Ананьина. Тут банда Яшки Кошелька окончательно обмозговала «праздничный бенефис» — встретить Сочельник новыми трудовыми победами.

Яшка поманил полового:

— Человек, принеси п̀аюсной икры — фунта три.

Дождался, когда половой ушёл, продолжил разговор:

— Нынче зараз сварганим два дела. Сочельник, все гуляют, пьяные, никто нас не ожидает. А у нас день рабочий. — Рассмеялся. — На Кузнецком Мосту ювелирную фабрику Бабуликина мы возьмём в лёгкую. У ювелиров нет серьёзной охраны, думают, что никто не посмеет. Под боком — ВЧК. А мы посмеем! Сторож там — древний дед, управимся, пикнуть не успеет. Затем о нас скучает ювелирный магазин Пчёлкина, что на Арбате в доме двенадцать. Там два охранника, один наш человек, он дал наколку. Если чего, он завалит первого, а спишет всё на нас. — Оглядел собутыльников. — Кто чего, братцы, скажет?

Набожный Павлов, по кличке Козуля, вздохнул:

— Яш, а это не грех, под Рождество Христово… на дело ходить?

Яшка, с младых лет переживший много напастей, в Бога верил страстно, самозабвенно. Несколько раз в году он посещал Богоявленский храм в Елохове, причащался у своего духовника отца Александра Лебзяка, человека необыкновенно просветлённого и обладавшего фантастической силой.

Яшка осенил себя крестным знамением, вытащил из-за пазухи массивный, фунта на два серебряный крест в яркой эмали, поцеловал и смиренным тоном произнёс:

— Козуля, брат ты мой во Христе! Я тоже по этой причине сомневался, но вопросил отца Александра. Он вразумил: «Нынешняя власть от нечистого, от хвостатого и рогатого. Большевики всю Россию православную засрали, храмы осквернили. Государя и младенцев его безвинных убили. Злобою превзошли кровавого царя Ирода! Забирайте всё, что можете, греха не будет, коли Святой Православной Церкви достойное пожертвование доставите, а я за вас молиться стану!»

Павлов перекрестился, вздохнул:

— Ежели так… Тогда на храм Христа Спасителя отцу Кириллу пожертвуем лепту какую. Меня там крестили.

— Непременно! — заверил Яшка.

— Взять ювелиров — не вопрос, — задумчиво произнёс Федя Алексеев. У него был удивительно большой брыластый рот — от уха до уха, за что получил кликуху Лягушка. — Уйти будет трудно… Чекисты свой гадюшник крепко охраняют, по периметру солдаты ходят.

— Яш, надо замочить всех этих фраеров — охранников! — сказал крупный парень с квадратной головой и мохнатыми бровями. Звали его Васька Зайцев, а кликуха — Шофёр, или просто Заяц. До революции он служил шофёром великого князя Михаила. По этой причине был хорошо знаком с нынешним водилой Ленина — Стёпой Г̀илем, который возил императрицу, супругу Николая Александру Фёдоровну.

Яшка любил Зайца и теперь добродушно усмехнулся:

— Ну, Вася, ты умный, как старый валенок! Мочиловку там не устроишь: нас шестеро, а их, солдат по периметру, десятка два, кипиш устроят. А из дежурки злая рота набежит. Так-то!