Ненависть вождя и любовь разбойника

ФРАЕР ТОЖЕ ХОЧЕТ ЖИТЬ

— Яша правильно буровит, стрелять негоже! — согласно кивнул Козуля. — На Лубянке мусоров, что клопов в старом диване.

— Директиву Ленина исполняют, — важно заметил до того молчавший парень с бритой головой. Звали его Иван Волков, по кличке Конёк. Он единственный из всей банды читал газеты и знал всё про текущий момент. — Ленин так и приказал: «Бандитов и налётчиков не арестовывать, а мочить на месте!»

— Козёл! — мрачно сказал Лягушка. — Об ём слух есть, он то ли жид, то ли германец. Нерусский!

— Тогда понятно, — выдавил Барин. — Чего ему нас жалеть? Ишь, «мочить»!

Голос Яшки вдруг сделался задумчивым:

— «Мочить, мочить!» Серёжа, ведь у каждого, даже у краснопёрых, есть семья, детишки, ласковая жена. Человек хоть и фраер, а тоже хочет выпить, покушать, песню спеть, детей обнять! Плохого мне ничего не сделал, почто я его живота лишу, а?

Лёха Кириллов по кличке Сапожник, усердно жевавший баранью голень, ехидно хмыкнул:

— Яш, ты чёй-то запел? А кто на той неделе на Волхонке двух легавых враз уложил, ась?

Все загоготали, а Яшка погрозил пальцем:

— Эх, Сапожник, ты хоть мой товарищ, а буровишь хрень собачью! Так эти легавые первыми в меня стрелять начали… А я тоже стрелять могу, да почище ихнего, сразу с обеих рук! Та-та-та! Люди словно озверели. И пример большевистская власть показывает. Нам кипиша на Арбате и на Лубянке не надо. А надо своё взять да быстро смыться.

Васька Шофёр решительно заявил:

— Надо дело сделать на отрыв! Авто нам нужно.

Все согласно закивали. Яшка подвёл черту:

— Точно! Заберёмся в глухомань, ну, в Сокольники. Там богатые на дачи ездят на авто. Тормознем, обшмонаем. Затем господ высадим, пусть по лесочку променад сделают, воздухом подышат. Ну а сами на Кузнецкий Мост дунем, оттуда на Арбат. Праздники умных людей кормят. На авто улетим, никто не догонит… И без нужды не стрелять, без мочиловки!

Вдруг лицо Яшки озарилось вдохновеньем, он воздел к потолку руки, с надрывом прочитал:

— Бензин бы не кончился! — заметил Васька Шофёр.

Яшка хлопнул его по плечу:

— Эх, Вася! Знать, Гумилёв не для твоего ума. Бензиновая станция у Николаевского вокзала. Там и заправимся. — Посмотрел на золотые карманные часы. — Ого, уже половина пятого! Давай по последней, и в добрый путь, господа разбойники! Уже стемнело, а наша работа требует звёзд на небе и свежей головы. Лёха, сегодня ты платишь!

Лёха Сапожник крикнул лакею:

— Эй, кот в сапогах! Возьми! — не считая, швырнул на стол пачку ассигнаций.

Лакей с низкими поклонами проводил дорогих гостей до выхода.

— Ваши благородия, покорнейше вас благодарю на неоставлении и внимании! Приходите ещё завтра — осетрина в галанть̀е (французское угощение, вариант заливного блюда). Готовится он в виде фаршированного рулета, будет, сплошное упоение чувств-с!

Свистнули извозчика и вскоре оказались в Сокольнической глухомани на проезжей дороге. Саженях в двухстах справа светились окна бывшего спортивного общества «Санитас». Теперь лыжников разогнали, лыжами печи истопили, и там обосновался большевистский Сокольнический районный совет.

Порой мимо проносились сани — то лошадки развозили москвичей по ресторанам и зимним дачам. Разбойники вглядывались вдаль: не засветятся ли фары авто?

Минут через двадцать, когда все изрядно замёрзли, за изгибом дороги сквозь деревья блеснул, пропал и снова ещё ярче заблестел приближающийся и быстро увеличивающийся свет фар.

Яшка весело сказал:

— Вот она, долгожданная, тележка наша! — выдернул из-за пояса револьвер и вышел на дорогу.

Барин хрипло крикнул:

— Все выходь, перегораживай! А то мимо проскочит! — и выскочил за Яшкой.

Рядом с ним встали Васька Зайцев, Конёк и Лягушка. Замахали руками:

— Стой! Стой!

Авто неслось, не снижая скорости.