Необузданные желания

Глава 16

— С кем мы сидим? — Спрашиваю я маму.

— Думаю, с моей подругой Эллой и ее сыном, — говорит она, подводя меня к столику.

— Ее сыном? Домиником Маккинли? — Спрашиваю я, вспоминая ледяной взгляд, которым меня окинули возле кафе на прошлой неделе.

— Да, ты его знаешь? Он ходит в твой университет.

— Я знаю о нем. Он немного… странный, — говорю я, не зная, как еще описать этого парня. Те несколько раз, когда я видела его поблизости, мне казалось, что с ним что-то не так. И все же я не могу отвести взгляд.

Мы подходим к столу, и я натягиваю свою фальшивую, хорошо отработанную светскую улыбку.

— Элла, рада снова тебя видеть. Это моя дочь Люси, — представляет меня мама.

— Ширли, я рада, что ты смогла прийти. Люси, я так много слышала о тебе. Спасибо, что присоединилась к нам сегодня. — Улыбка Эллы Маккинли теплая и дружелюбная.

— Спасибо, — отвечаю я.

— О, это Доминик, мой сын. Полагаю, вы учитесь в одном университете. — Она указывает на парня, который в данный момент сверлит меня взглядом так, словно хочет содрать с меня шкуру живьем.

Что, черт возьми, я ему сделала?

— Привет, я Люси. Кажется, я видела тебя в кампусе. — Я протягиваю ему руку, и он смотрит на мою раскрытую ладонь так, словно она вот-вот подпрыгнет и ударит его. И когда я уже собираюсь отстраниться, думая, что он не хочет прикасаться ко мне или что-то в этом роде, Элла толкает его локтем в бок, и он обхватывает мои пальцы своей крупной рукой.

Меня пронзает тысячью электрических разрядов, когда его кожа соприкасается с моей. Это похоже на то, как если бы вы прикоснулись к тележке и она ударила вас током, но в десять раз сильнее. Я смотрю на наши соединенные ладони, и мои брови сходятся на переносице.

Что, черт возьми, это было?

Его хватка крепкая, твердая. Может, даже слишком крепкая.

— Дом, — говорит он.

Я поднимаю голову и смотрю в его холодные, мертвые глаза. И не могу сдержать изумления на своем лице, когда у меня отвисает челюсть.

Это он. Этот голос. Я узнала бы его где угодно — в конце концов, я доводила себя до оргазма, слушая его. Дважды.

Я отдергиваю руку и чувствую, как на шее появляется румянец.

— Эм, я просто… отойду в уборную, — говорю я маме, прежде чем развернуться и умчаться прочь от стола. Я практически бегу в уборную и запираюсь в кабинке.

Я достаю телефон и только потом понимаю, что мне некому позвонить. Я даже не рассказала Шэр о таинственном сталкере, внимание которого мне удалось привлечь. О сталкере, у которого теперь есть лицо и имя. Думаю, я хочу вернуться в неведение. Я позволила этому парню заняться со мной сексом по телефону. Я рассказала ему то, чего никогда никому раньше не говорила.

И это Доминик, мать его, Маккинли.

Какую игру ведет этот больной, богатенький идиот?

Черт! Черт! Черт! Как, черт возьми, я могу вернуться туда и встретиться с ним лицом к лицу? Сидеть с ним за столом весь вечер, зная, что он слышал, как я разрываюсь на части? Зная, что в моей квартире установлены его чертовы камеры?

Может, я напишу маме и скажу, что заболела и мне нужно домой. Это сработает. Только вот я не пойду домой. Я никогда не смогу вернуться в свою квартиру. Если бы я могла сжечь ее дотла, чтобы при этом не пострадали остальные жители дома, я бы так и сделала.

— Ты действительно планируешь прятаться там всю ночь, Пчелка?

Я подпрыгиваю и визжу, когда слышу его голос. Но вот через десять секунд страх сменяется гневом. И я позволяю ему захлестнуть меня. Открыв дверь кабинки, я смотрю на мужчину из моих ночных кошмаров.

— Чего бы ты ни хотел, во что бы ты ни играл, я уже сказала тебе, что с меня хватит. Какого хрена? Ты… ты… — Всплескиваю я руками.

Его глаза становятся еще темнее, хотя я даже не знаю, как это вообще возможно. Его челюсть напрягается, когда он делает медленные, размеренные шаги ко мне. Я инстинктивно отступаю назад, пока не оказываюсь прижатой к кафельной стене в дальнем конце комнаты. Я смотрю налево, потом направо. Один путь ведет в кабинку, другой — к раковинам.

Черт, я застряла в уборной с психопатом, который преследует меня. Как, черт возьми, я оказалась в таком положении?

Я обдумываю варианты, смогу ли обойти его. Но прежде чем я успеваю хотя бы попытаться сбежать, его рука обхватывает мое горло. Прижимая меня к холодному кафелю.

— Это только начало, Пчелка, — говорит он хриплым голосом, и каждая мышца на его руке сильнее напрягается.

— Мечтай, — выплевываю я.

Доминик наклоняет голову. Его глаза осматривают мое тело.

— Я действительно думал, что одно прикосновение убьет меня. И, тем не менее, я здесь. Живу и дышу, блять.

— Ты уверен в этом? — Спрашиваю я его.

— Я никогда не чувствовал себя более живым, чем сейчас. И все благодаря тому, что я прикасаюсь к тебе. — Другой рукой он проводит по обнаженной коже моей ноги, прямо вдоль разреза на этом дурацком черном платье.

Мне не следовало надевать его. Нужно было отдать его в комиссионный магазин. У него, наверное, стояк от одного осознания того, что он его купил, а я его ношу.

— Знаешь, я собирался держаться на расстоянии. Я не хотел, чтобы это произошло. Но теперь, когда мне удалось заполучить тебя, не думаю, что смогу тебя отпустить, — говорит он скорее себе, чем мне.

— Тебе не удастся удержать меня, придурок. — Я извиваюсь, пытаясь вырваться из его хватки.

Он прижимается ко мне всем телом, и твердый контур его члена упирается мне в живот. Я прикусываю губу, чтобы не вырвался стон. Сейчас мое тело предает меня.

Я не хочу его. Я не хочу иметь с ним ничего общего.

— Я чувствую твой запах. Твое возбуждение, твой страх, твое… любопытство? — Он зарывается носом в изгиб моей шеи. — Это чертовски опьяняет, — говорит он, вдыхая мой аромат.

— Отпусти меня, Доминик, — умоляю я его.

— Хотел бы я это сделать. Правда. Но опять же, я не могу. — Пожимает он плечами, а его пальцы поднимаются выше по моей ноге. Я замираю, когда он скользит этими же пальцами под кружево моих трусиков.

— Нет, не делай этого, — умоляю я его.

Доминик поднимает голову.

— Ты хочешь этого, Пчелка. Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Я мечтал о твоей киске, о том, чтобы засунуть пальцы в эту тугую, влажную дырочку. — Он скользит большим пальцем по моему входу.

Я смущена тем, какая я мокрая. Как сильно он меня возбуждает. Со мной что-то определенно не так.

— Нет, я не хочу этого. — Я качаю головой изо всех сил, но, учитывая его крепкую хватку, это дается мне с трудом.

— Ты чертовски промокла, Пчелка. Скажи мне, что ты этого не хочешь. Солги мне еще раз, — говорит он, а затем вводит в меня два пальца. Моя голова откидывается назад. Появляется легкое покалывание, за которым быстро следует удовольствие. — Скажи, что ты не хочешь, чтобы я заставил тебя кончить. Чтобы доставил тебе потрясающее удовольствие, которого жаждет твое тело. Солги мне, Пчелка.

Я чувствую, как в уголках глаз появляются слезы. Я не хочу этого. Не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Но и в то же время жажду всего этого.

— Пожалуйста, отпусти меня, — умоляю я.

Он смотрит на мое лицо, когда по щеке скатывается одинокая слеза. Он высовывает язык и слизывает капельку.

— Я не знаю, как это сделать, — тихо говорит он, пока его пальцы медленно входят и выходят из моей киски.

Внизу живота нарастает удовольствие, и я чувствую, как пульсирует моя сердцевина. Я знаю, что если он продолжит в том же духе, я кончу. Я позволю этому психопату трахнуть меня пальцами в уборной. Мои руки крепко сжимают его пиджак, а когда я отпускаю их, пальцы впиваются в его руки. Я ничего не могу с собой поделать. Я прикусываю губу, чтобы не выкрикнуть его имя — теперь, когда я его знаю.

Но я не дам ему этого.

Доминик поддерживает мое тело, когда ноги не держат меня. Он вынимает пальцы и засасывает их в рот.

— Блять. Я не должен был этого делать.

— Нет, тебе действительно не следовало этого делать, — говорю я ему, упираясь руками в его грудь и отталкивая его. Я не настолько наивна, чтобы думать, будто в моих силах сдвинуть его с места. То, что он делает шаг назад, обусловлено его собственным выбором. А не потому, что я его заставила.

— Я бы сказал, что мне жаль, но это не так. — Ухмыляется он. Ухмыляется, черт возьми. Наглый ублюдок.

— Может, пока нет, но ты будешь сожалеть. Что бы подумал мир, если бы узнал, что драгоценный Доминик Маккинли — сумасшедший психопат? Сталкер, который в свободное время любит снимать женщин без их согласия? — Спрашиваю я его, скрещивая руки на груди.

Глаза Доминика скользят по моей груди, а затем снова встречаются с моими.

— Женщина, я был очарован только одной женщиной. Тобой.

— О, ну и дела. Мне что, чувствовать себя охренеть какой привилегированной? — дерзко заявляю я.

— Многие люди именно так бы себя и чувствовали. — Он снова пожимает плечами.

— Прости меня за то, что я не на седьмом небе от счастья. Потеряй мой номер, не пиши мне, не звони и не следи за мной. Никогда больше. — Я обхожу его и выхожу из уборной. Я подумываю о том, чтобы вернуться домой, но я не могу так поступить с мамой. Поэтому я возвращаюсь к столу и занимаю свое место. Взяв бокал с шампанским, я осушаю его одним глотком, пока Доминик устраивается напротив меня.

— Все в порядке? — Спрашивает мама.

— Нормально, — отвечаю я.

Мой телефон вибрирует в клатче, и я достаю его.

— Он звонит без остановки. Кому-то не терпится связаться с тобой, — говорит она.

Я улыбаюсь, опустив глаза на телефон. Может, если я заставлю его думать, что мной интересуется кто-то еще, он, наконец, отвалит к чертовой матери.