Необузданные желания

Глава 24

Взгляд Доминика пронзает меня насквозь, вызывая волну жара, которая разливается по всему телу. Когда я смотрю в его темные глаза, меня охватывает сомнение. Я только что позволила ему себя, голую, привязать к чертову столбу. И все потому, что я жажду удовольствия, которое, как я знаю, он может мне дать. Но еще я хотела доказать ему и себе, что не боюсь его. В глубине души я знаю, что он не причинит мне боли… Конечно, надеюсь, моя интуиция не подводит меня. Я должна верить, что под тьмой скрывается добро. Или, по крайней мере, я рассчитываю на то, что его одержимость будет движущей силой, которая сохранит мне жизнь.

Я знаю, что он следит за мной уже некоторое время. Не сомневаюсь, что именно из-за него у меня в последние несколько месяцев начался период затишья⁵. Я продолжаю напоминать себе, что если бы он хотел убить меня, то уже бы сделал это. Что-то я не припомню, чтобы Тед Банди так долго оставлял своих жертв в живых. Или чтобы он предупреждал их заранее. Я имею в виду, если бы мне действительно суждено было встретить свой конец здесь, он бы точно не стал предупреждать меня… не стал бы пытаясь остановить себя… или сдерживать свои низменные инстинкты…

Кроме того, он сказал, что хочет убить меня, а не то, что собирается это сделать. Я знаю! Семантика и все такое, но, тем не менее, это должно что-то значить.

— Тебе действительно следовало убежать, — говорит Доминик, огибая столб, к которому я привязана.

— Что в этом веселого?

— Ты была бы далеко от меня. В безопасности, — возражает он.

— Мне хорошо там, где я нахожусь. — Я смотрю ему в глаза.

Он усмехается.

— Ты знаешь, почему свиньи — единственные животные, которых я купил для этой фермы?

Я качаю головой и смотрю в сторону загона.

— Они облегчают процесс утилизации. Они съедают 99 % человеческого тела. Практически не оставляя следов. — Кончики его пальцев скользят по моей щеке. — Это было бы такое прекрасное зрелище, — шепчет он.

— Что именно? — Спрашиваю я.

— Твоя смерть.

Я не знаю, как реагировать. Кто говорит подобное дерьмо? И почему сейчас я чувствую влагу между бедер? Почему меня заводят его угрозы?

— Я чувствую твой запах, твое желание. — Кончики его пальцев скользят по моему горлу, по кожаному ремню, который крепко обхватывает мою шею. — Тебя заводит страх, Пчелка?

— Меня заводишь ты, Доминик, — признаюсь я, сжимая ноги вместе.

Он ухмыляется. Хотя я замечаю на его лице легкое удивление. Какой смысл врать? Отрицать, что этот сумасшедший психопат передо мной совершенно не греховно красив?

Кончики его пальцев достигают моего пупка и кружат вокруг него. Я извиваюсь под его легкими, как перышко, прикосновениями. Я хочу, чтобы эти пальцы продолжали двигаться, все ниже и ниже.

— Ты — нечто особенное, Люси Кристиансон. — Улыбается он, по-настоящему улыбается. Ни тени ухмылки, ни оскала, ни других привычных реакций, которые я замечала за ним раньше. — Я буду чертовски наслаждаться каждой секундой, проведенной с тобой. — Он опускается на колени, поднимает мою левую ногу и кладет ее себе на плечо.

Моя голова ударяется о дерево позади меня, когда я задираю подбородок к потолку, а его дыхание ласкает мой клитор, заставляя все мое тело дрожать. Руки Доминика обхватывают мою задницу, а его пальцы впиваются в плоть, когда он раздвигает мои ягодицы. Он проводит языком от моей задней дырочки до клитора, а затем снова вниз. Лаская мой анус.

— Я, блять, заявлю права на каждый дюйм этого тела, — говорит он, засовывая в мою влажную киску, кажется, два пальца.

Я бы ответила, если бы меня не переполняли ощущения, непохожие ни на что, что я когда-либо испытывала. Он вводит пальцы в меня, загибая их внутрь и добирается до волшебной кнопки, продолжая лизать мою попку. Я никогда раньше не делала ничего подобного, но он вызывает у меня непреодолимое желание попробовать все это. Абсолютно все. Если это будет хотя бы вполовину так же приятно, как сейчас, то оно того стоит.

Мои руки тянут веревку, пальцы обхватывают волокна и дергают. Каждый раз, когда мое тело расслабляется, ремень на моей шее начинает перекрывать доступ воздуха. Черт, это головокружительное сочетание. Удовольствие, смешанное со страхом. Угроза потери сознания из-за недостатка кислорода. Моя единственная опорная нога начинает подкашиваться и подгибаться. Я больше не могу сдерживаться. Я кричу во все горло, блаженство побеждает панику, пока мой голос не становится хриплым, зрение не затуманивается, а легкие не горят. Затем я чувствую, как меня поднимают, и с облегчением набираю полные легкие воздуха.

— Блять. — Доминик встает, удерживая меня в вертикальном положении. — Ты в порядке? — Спрашивает он.

— Угу, лучше, чем в порядке. — Улыбаюсь я. Одна его рука тянется к ремню. — Подожди. Не смей пока снимать его. Трахни меня, Доминик. Сейчас же, — требую я.

— Что? Люси, ты чуть не потеряла сознание.

— Ты хотел увидеть, как я испускаю свой последний вздох. Увидел. А теперь трахни меня, Дом. Пожалуйста…

Он выглядит растерянным. Не знаю, что за мысль пришла ему в голову. Еще минуту назад он хотел видеть меня мертвой, а теперь выглядит опустошенным. Но, по крайней мере, мои подозрения подтвердились. Он не планирует причинять мне боль. Иначе позволил бы мне повеситься прямо тогда. Однако, что за шикарный способ умереть — в разгар душераздирающего оргазма.

Доминик лезет в карман и достает презерватив. Он расстегивает молнию на джинсах, освобождает свой твердый член и натягивает на него латекс.

— Ты что, все время носишь их с собой? — Спрашиваю я его.

— Я усвоил урок этим утром. Отныне он всегда будет при мне. — Он поднимает мои ноги вверх, обхватывая ими свою талию.

— Мне нравится, что ты учишься на своих ошибках. — Смеюсь я.

Доминик подносит свой член к моему входу и, без предупреждения, врезается в меня. Моя спина с громким стуком ударяется о деревянный столб.

— Аааа. — Болезненное жжение от его проникновения сменяется удовольствием, и когда он выходит и снова входит в меня, мои ноги крепче сжимаются вокруг его талии.

— Знаешь, я думал, что именно я убью тебя, но, возможно, Пчелка, ты убьешь меня первой, — говорит он, слегка отстраняясь, чтобы снова войти в меня.

— Меня совершенно не интересует некрофилия, да и пока ты хорош в этом, я бы хотела, чтобы ты продолжал дышать, — говорю я ему.

Он не отвечает. Вместо этого он увеличивает темп. Все еще прижимая мое тело к столбу, он входит и выходит из меня.

— Кончай для меня. Блять, кончай для меня, Пчелка, — шипит он между резкими, неестественными толчками.

— Черт! Дом… — Кричу я, когда очередной оргазм пронзает меня.

— Гребаное. Идеальное. Создание, — выдавливает он слова, кончая еще три раза. У меня возникает внезапное желание почувствовать, как его семя согревает мою киску. Я хочу, чтобы оно стекало по моим ногам.

Я, конечно, не говорю об этом. Я же не полная сумасшедшая.

Наше дыхание, наконец, выравнивается, и Доминик начинает развязывать меня. Он снимает свою футболку и надевает ее мне через голову, затем наклоняется, подняв мои трусики и шорты. Первые он засовывает себе в карман, а вторые отряхивает от грязи. Удовлетворившись этим, он возвращает мне шорты.

Я вздергиваю бровь, глядя на него. Такими темпами у меня не останется нижнего белья, которое он мог бы забрать.

— Пойдем, я еще не устроил тебе экскурсию, — ворчит он.

— Потому что у тебя была истерика, — напоминаю я ему.

— Я сдерживал себя, чтобы не свернуть тебе шею, а не устраивал истерику. — Его рука нежно обхватывает мой подбородок, и он поворачивает мое лицо из стороны в сторону, исследуя мое горло. Каждое его движение полно заботы и ласки. — Черт, тебе придется чем-то прикрыть его.

— Я в порядке. — Я вырываюсь из его хватки. — А теперь покажи мне этот фермерский дом и расскажи все о своих дизайнерских планах.

После прогулки по дому Доминик усадил меня на пассажирское сиденье своего Бентли, а затем отвез обратно в спортзал, где я оставила свою машину этим утром. Я была в восторге от его планов относительно дома. Я никому не говорила, но у меня страсть к дизайну интерьеров. Если бы я не была Люси Кристиансон, если бы я могла быть кем-то другим, я бы стала дизайнером.

— Я уволю своего дизайнера. Я хочу, чтобы этим занялась ты, — говорит Дом, словно читая мои мысли.

— А, что?

— Я хочу, чтобы ты возглавила работу над проектом и дизайном фермерского дома.

— Почему? Я ничего не смылю в ремонте, Доминик.

— Мне все равно, если ты все испортишь, и нам придется сжечь его дотла и начать с нуля. Я хочу, чтобы этим занялась ты, — говорит он мне.

— Я подумаю об этом.

— Подумаешь.

Он заезжает на свободное место рядом с моей машиной, затем поворачивается на своем сиденье лицом ко мне.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

— Почему ты спрашиваешь меня? Разве ты не должен уже знать обо всех моих планах? — Я вздергиваю бровь, глядя на него.

— Я спрашиваю, потому что это кажется правильным.

— Я тебе не скажу. Если твои навыки сталкера так хороши, как ты утверждаешь, ты найдешь меня. Если нет, что ж, твоя потеря. — Я подмигиваю и выпрыгиваю из его машины, садясь в свою.

Заведя мотор, я звоню Шэр. Она отвечает почти сразу.

— Лулу, где ты была? Я уже собиралась отправить поисковую группу.

— Прости, что случилось?

— Мне нужно, чтобы ты пришла сегодня вечером. Встретимся в Unhinged в девять, — говорит она через Bluetooth в машине.

— Обязательно встречаться в Unhinged? — Спрашиваю я ее.

— Да. Встретимся там. — Вешает она трубку.

Что ж, похоже, сегодня вечером я отправлюсь в Unhinged. Это один из новейших ночных клубов Мельбурна, принадлежащий одному из кузенов Доминика. Признаться, я знаю, что постоянно говорю, что это он сумасшедший. Но на данный момент мое собственное здравомыслие находится под вопросом. Особенно когда меня охватывает легкое волнение от осознания того, какой наряд я надену сегодня вечером и как на него отреагирует мой сталкер.