Необузданные желания

Глава 28

Доминик стоит у изножья моей кровати в одних черных трусах-боксерах. Света из ванной достаточно, чтобы я могла разглядеть твердые изгибы его тела. И я хочу, чтобы это тело сейчас согревало мою постель.

Я откидываю одеяло.

— Залезай, — говорю я ему.

— Такая властная, — говорит он.

— Ты даже не представляешь, какой властной я могу быть, Доминик. Думаешь, сейчас ты одержим мной? Подожди, пока не узнаешь меня настоящую. Ты изменишь свое мнение о преследовании, — предупреждаю я его.

— Я знаю настоящую тебя, Пчелка, — говорит он, забираясь рядом со мной.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Хм, и какая же я по-твоему? — Спрашиваю я его, с нетерпением ожидая его ответа.

— Ты — Люси Кристиансон, чертов ангел, спустившийся с небес. Та, кому не следует позволять таким, как я, приближаться к себе ни на шаг. — Он проводит кончиками пальцев по моему лицу. — Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел. Ты заботишься о близких тебе людях… очень сильно. Твоя семья, твои друзья… они важны для тебя, и ты делаешь все возможное, чтобы помочь им, даже если они об этом не знают. Ты бескорыстна. Твой любимый цвет — зеленый. Твой любимый фильм — "Дневник памяти". Любимая песня? ‘Brave’ Сары Бареллис. Ты изучаешь бизнес, чтобы возглавить семейную корпорацию, хотя твоей истинной страстью является дизайн. Но ты не говоришь об этом своим родителям, потому что не хочешь их подвести. Ты думаешь, что ты невидима, что на самом деле тебя никто не замечает…

— Я… — Я не знаю, что сказать. Он прав.

Доминик прикладывает палец к моим губам.

— Но я вижу тебя, и ты далеко не невидима, Пчелка. Ты сияешь так ярко, что прожигаешь меня насквозь.

— Откуда ты все это знаешь? — Спрашиваю я его.

Он заправляет мои волосы за ухо, а его глаза прикованы к моим.

— Мне нравится наблюдать за тобой. Мне нравится знать о тебе то, чего не знают другие.

— Я боюсь, — признаюсь я.

Рука Доминика замирает в моих волосах, его глаза расширяются, а рот открывается и закрывается.

— Не тебя, — быстро добавляю я и наблюдаю, как расслабляется его тело. — Я боюсь, что слишком привяжусь к тебе и ты разобьешь мне сердце.

— Знаешь, почему я называю тебя Пчелкой? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Потому что у меня на них аллергия. Смертельная. Один укус — и у меня начнется анафилактический шок, — говорит он.

— Что? Почему ты мне не сказал? А что, если бы тебя ужалили, а я не знала бы, что делать? У тебя есть эпинефрин? Где он? Мне тоже нужно его купить. На всякий случай. — В голове проносятся образы, которые я предпочла бы сейчас не видеть. У Доминика перехватывает дыхание.… Он падает передо мной на колени… Его глаза, мертвые и безжизненные, смотрят на меня…

— Я ведь говорил тебе. Тогда, в ванной. Когда упомянул, что думал, будто одно прикосновение убьет меня. Ты просто тогда не поняла, что я имел в виду. Откровенно говоря, я дал тебе это имя, моя Пчелка, чтобы напомнить себе, что я могу только любоваться тобой, но не касаться. Что прикосновение к тебе погубит нас обоих. Но мне никогда не хотелось жить больше, чем сейчас. Я хочу всю жизнь трахать тебя, Пчелка, — говорит он.

— Вся жизнь — это действительно долгий срок, Доминик.

— Будем надеяться на это.

— Не разбивай мне сердце.

Он не отвечает на мою просьбу, на мою мольбу, но потом я вспоминаю, что Доминик не дает обещаний, которые не может сдержать. Однако его руки начинают ощупывать мое тело, задирая шелковую ночнушку.

— Блять, Пчелка, на тебе нет трусиков, — рычит он мне в ухо, сильнее прижимаясь ко мне всем телом.

— Ммм, я надеялась, что ты появишься, — шепчу я.

— Перевернись, — приказывает он, располагая меня именно так, как ему хочется. Я ложусь на живот. Чувствую, как Доминик садится и обхватывает меня за бедра. Его руки раздвигают мои ягодицы, а палец нажимает на попку. — Не могу дождаться, когда трахну твою задницу, — говорит он, проводя рукой по моим влажным складочкам. — Черт, ты мокрая. Ты думала обо мне, Пчелка? Скучала ли твоя киска по ощущениям, когда я наполняю ее?

— Да, — бесстыдно признаюсь я. Я хочу, чтобы он вошел в меня. Хочу чувствовать, как он растягивает меня.

Доминик двигается и раздвигает мои ноги. Я пытаюсь встать на колени, но он толкает меня обратно.

— Лежи, — говорит он, прижимая мою поясницу к матрасу.

Я чувствую кончик его члена у своего входа. Он слегка вводит его, а затем полностью вынимает и проводит головкой по моим складочкам, вокруг клитора.

— О боже. — Мои бедра приподнимаются, в неудачной попытке поймать его член.

— Черт, как же ты охренительно ощущаешься, — говорит Доминик, медленно вводя член до конца и вытаскивая его обратно.

— О боже! — Он снова трется головкой члена о мой клитор. — Ты нужен мне внутри, — стону я.

Рука Доминика ложится мне на шею.

— Я знаю, что тебе нужно, Пчелка. Я дам тебе все, что тебе нужно. Все, что ты, блять, захочешь. — Он вонзает в меня свой член и замирает.

Я двигаю бедрами навстречу ему и вращаю ими так сильно, как только могу, поскольку его вес прижимает меня к кровати. При каждом движении мой клитор трется о простыни, посылая волны удовольствия по моему телу.

— Да, блять. Трахни себя на моем члене, Пчелка. Заставь себя кончить. — Пальцы Доминика впиваются в плоть моей задницы, когда он раздвигает мои ягодицы. Я чувствую, как его большой палец прижимается к моей заднице, слегка проникая внутрь.

— О, черт. — Я сильнее прижимаюсь к нему, желая большего. Нуждаясь в большем количестве его ласк. Мои бедра начинают двигаться быстрее. Сочетание члена Доминика, погруженного в меня, и моего клитора, трущегося о ткань простыней, приводит меня к оргазму. Я так близко. Большой палец Доминика погружается глубже в мою попку, отправляя меня на небеса, когда мое тело содрогается, а киска сжимается вокруг его члена, когда я кончаю.

— Блять, да, дои мой член, Пчелка, — ворчит Доминик, входя в меня глубже и наполняя меня своим семенем.

Мне не нужно открывать глаза, чтобы понять, что он ушел. Я чувствую его отсутствие. Это подтверждается, когда я протягиваю руку и обнаруживаю, что простыни холодные. Моя рука на что-то натыкается, и я открываю глаза. Синий тюльпан. Он оставил на кровати чертов синий тюльпан.

Откуда, черт возьми, он вообще его взял?

Я подношу цветок к носу и вдыхаю его аромат. На моем лице появляется улыбка. Не хочу признаваться, но я действительно люблю эти цветы. И те чувства, которые они вызывают.

Встав с кровати, я направляюсь в ванную. Справив нужду и вымыв руки, я иду в гостиную и включаю новостной канал. Я уже на полпути к кухне, с нетерпением ожидая возможности выпить чашечку кофе, когда слышу, как из телевизора доносится имя Кристиансон. Я оборачиваюсь, и мой взгляд падает на фотографию Ксавьера и Шэр — мой брат выглядит таким взбешенным, каким я его никогда не видела, а моя лучшая подруга выглядит так, словно ей только что всадили пулю в сердце.

Я тянусь к пульту и увеличиваю громкость. Нет, этого не может быть. Это не похоже на моего брата. Его обвиняют в сексуальном насилии над сотрудницей.

Я бегу в спальню и отключаю телефон от зарядки. Там куча пропущенных звонков и сообщений. Найдя в контактах имя Ксавьера, я первым делом звоню ему.

Я знаю своего брата. Он этого не делал. Он бы никогда этого не сделал.

— Лулу, сейчас действительно неподходящее время. — У него такой усталый голос.

— Ксав, я только что видела новости. Что происходит?

— Ничего, Люси. Все пройдет. Я все исправлю, — говорит он.

— Что случилось? То есть, очевидно, что кем бы ни была эта цыпочка, она лжет. Но кто она? Зачем ей это делать?

— Я уволил ее прямо перед началом работы Шэр, потому что она пыталась заигрывать со мной. Я отверг ее ухаживания. Думаю, ей это не очень понравилось.

— Хорошо, что я могу сделать? Я хочу помочь.

— Позвони Шэр. Ей, наверное, не помешало бы поговорить с кем-нибудь, кроме меня, — говорит он со вздохом. Я знаю, что признание этого, должно быть, убивает его.

— Хорошо, я позвоню ей, — говорю я ему. — Ты ведь добьешься снятия этих обвинений, верно? — Карьера моего брата — все для него. Не могу сказать точно, как это может повлиять на его фирму, но я уверена, что не самым лучшим образом.

— Я все исправлю. Не беспокойся обо мне, Лулу. Я все улажу.

— Хорошо. Я люблю тебя, Ксавьер. Ты хороший человек, и никто не поверит в это дерьмо. — Я позабочусь об этом… как-нибудь.

— Спасибо, Лулу, — говорит он, прежде чем отключить звонок.

Я смотрю на свой телефон. Мои руки дрожат. Я хочу найти эту женщину, его бывшую сотрудницу. Хочу найти ее и хочу разорвать на части. Заставить ее рассказать правду. Но пока я не могу этого сделать. Поэтому я набираю номер Шэр, чтобы узнать, как она.

— Люси, полагаю, ты смотрела новости? — Спрашивает она.

— Да. Ты в порядке?

— Я в порядке. Беспокоюсь о Ксавьере. Он не спал. Он не делал этого, Люси, — говорит она, и в ее голосе я тоже слышу усталость.

— Я знаю это. Чем я могу помочь?

— Сегодня вечером я поеду в свою квартиру. И я переезжаю к Ксавьеру. Ты, эм, не против?

— Не против ли я, если ты станешь моей сестрой? Черт возьми, да я полностью за. Я приеду помочь тебе собрать вещи, — говорю я ей и улыбаюсь впервые с тех пор, как услышала выпуск новостей.

— Спасибо.

— Шэр, я верю, что Ксавьер разберется с этим. Мой брат — лучший адвокат по уголовным делам в городе. Если он не сможет добиться снятия обвинений, то никто не сможет.

— Знаю. Мне пора идти, но увидимся позже у меня дома.

— Я буду там, — говорю я ей.

Я возвращаюсь на кухню и включаю кофеварку. В моем мозгу крутятся все способы, которыми я могла бы помочь брату. Ни один из них не является законным, и все они требуют внесения залога. Мне нужно что-то сделать, что угодно. Мне нужно вытащить его из этого. Я беру телефон и набираю номер Доминика.

— Люси, где ты? Что случилось? — Спрашивает он. Кажется, он запыхался.

— А ты где? И чем это ты занят? — Выпаливаю я в ответ.

— Я у себя дома, тренируюсь. Я слышу звук открывающихся и закрывающихся дверей. Почему ты слоняешься по кухне? Что случилось?

Я поднимаю взгляд к потолку.

— Тебе нужно избавиться от этих камер, где бы они ни были. Это уже перебор.

— Ответь на вопрос, Люси. Что случилось?

— Ты видел новости? — Спрашиваю я.

— Нет, а что?

— Моего брата обвиняют в сексуальных домогательствах к сотруднице, — говорю я ему.

— Ладно, — говорит он так, словно я только что сообщила ему прогноз погоды.

— Он невиновен. Он этого не делал, Дом.

— Уверен, что так оно и есть. Но почему ты расстроена?

— Что значит "почему я расстроена"? Он мой брат. Ему больно, и я хочу это исправить.

— Люси, твой брат — адвокат по уголовным делам. Я уверен, он более чем способен помочь себе сам… если он невиновен.

— Он невиновен. Знаешь что? Забудь, об этом. Я даже не знаю, зачем вообще тебе позвонила. — Не дожидаясь ответа, я завершаю разговор и кладу телефон на стол.