Глава 15 Вот так подарок

Москва встретила нас прохладно. В прямом и переносном смысле.

Погода дождливая. Небо затянуто свинцовыми тучами. Окна вагона сразу усеяли брызги. Мы поежились от холода. Полезли за куртками.

— А в Сочи сейчас купаются! — мечтательно сказал Круглов. — Жара, девочки в купальниках.

Когда поезд остановился, мы вывалились на перрон. Попрощались друг с другом. И со Степанычем. Разъехались по домам.

Дома что-то настроение не самое лучшее. Там тоже повеяло прохладой.

Отец снова дома. Он опять спал. Так же, как и когда я уезжал. Мать уехала по делам. Сестра заперлась в комнате.

Никто меня не встретил. Печально, однако. Ну да ладно. Я не особо расстроился.

Пошел, переоделся. Разгреб сумку. Заглянул в холодильник. Хм, в кастрюле борщ, в сковороде котлеты. Жить можно.

Только пообедал, как затрезвонил телефон. Я снял трубку. Кто там беспокоит нас в выходной день?

Сегодня воскресенье. Уже скоро вечер. Наверное, кто-то из коллег отца. Или соседка звонит. Мать ищет.

— Витя, ты? — знакомый голос. Ах да, это же Суслик. — Приехал уже?

Ну вот, не дал отдохнуть. Настырный приятель. Чего ему неймется?

— Приехал, — вздохнул я. — Только вернулся. Хотел поспать. Но один вредный товарищ мне позвонил. Теперь, видимо, не удастся.

Суслик не понял намека.

— Да пошли его куда подальше, — посоветовал он. — Ты это, хватит общаться с разными идиотами. Меня слушай.

Я продолжал тяжко вздыхать.

— Конечно, конечно. Мой вредный товарищ. Я тебя слушаю. Я весь внимание.

Суслик не обратил внимания на сарказм. Или сделал вид, что не понял.

— Ты молчи, Волчара. Слушай сюда. Я знаешь чего слышал? Тебя не хотят брать на чемпионат мира.

Шутки в сторону. Я онемел от изумления.

— Эй, ты меня слышишь? — спросил Суслик. — Ало? Центр вызывает космос. Как слышишь? Прием. Как слышишь?

О чем это он? Я не ослышался?

— Подожди, Суслик, — сказал я. — Что ты сказал? В смысле «не хотят брать»? С чего ты взял?

Суслик от волнения проглатывал слова.

— А вот так вот. Ты думаешь, чего они тебя на сборы отправили? Чтобы отвлечь. Вот для чего. А сами в это время за твоей спиной всякие коварные планы плели. Понял?

Нет, ни черта не понял.

— Суслик, объясни мне нормально, — сказал я. Набрал воздух в грудь. Полную, побольше. Чтобы успокоиться. — Что ты слышал? Что ты узнал?

Только теперь этот идиот решил рассказать.

— Короче, дело было так, — сказал он. — Я недавно в зал заходил. Хотел справку взять. Для работы. Что получил травму на соревнованиях. Ну, ты помнишь. Подходу к подсобке. А там дядя Федя с кем-то базарит. Ну, я решил подождать. Пусть закончит. Чего беспокоить старика? И подслушал случайно. О чем они там болтали. А говорили о тебе. Дядя Федя говорит, да ни в жисть он не поедет на соревнования. Пусть, мол, даже не мечтает. Сейчас пусть работает, потом отдыхает. Но все равно не возьмем. Слишком борзый потому что. Конечно, это он про тебя.

Ну, не скажи. Точно про меня?

— А имя он назвал? — спросил я. Суслик еще что-то бубнил. Но я его прервал. — Ты слышал имя?

Суслик на мгновение замолчал.

— А зачем тебе имя? И так же все понятно. Про кого еще они могли говорить? Не про меня же. У пас только ты такой борзый. Только ты и Круглов поедете. Ну, еще Звеньев. Но они не борзые. Это ведь ясно. Как пить дать.

Черт, а ведь он прав. Неужели мои наставники решили меня опрокинуть? Как так, а?

Получается, недаром Степаныч меня все сборы третировал? Критиковал и ругал? Чтобы потом со спокойной совестью написать в отчете. Что Волков не готов к чемпионату.

— Ну что, понял теперь? — спросил Суслик. Правильно истолковал мое молчание. — Я тебе поэтому и звоню. Чтобы предупредить. Чтобы ты знал. Как говорится, знание — сила.

Я думал, как быть дальше.

— Ладно, Рыжик, спасибо, — медленно ответил я. — Буду знать.

Суслик спросил:

— А что делать будешь теперь?

Ну, это надо думать. Если и вправду так, буду воевать. Дойду до самого верха. Лишь бы меня взяли.

— Буду плакать теперь, — ответил я. — В подушку. Ладно, Рыжик. Спасибо, что сказал.

Суслик тут же торопливо сказал:

— Да что ты. Я же как лучше хотел. Мне идти надо. Я тебя потом наберу. Скажешь, что да как.

И бросил трубку. Ну и хорошо. Я послушал короткие гудки. И тоже опустил.

Постоял, подумал. Тут же набрал спортзал. Может, дядя Федя там?

Теперь длинные гудки. Долго. Никто не поднимал.

Ну конечно. Вечер воскресенья. Никого нет.

Я положил трубку. Ну хорошо. Завтра пойду первым делом в спортзал. Разбираться.

— Ты чего это? Приехал? — сзади стояла сестра. В дверной проеме. На выходе из своей комнаты. Уже виден животик. — Давно приехал?

Я кивнул.

— А я никуда и не уезжал. Как будто. Что у вас здесь творится?

Сестра посмотрела на окно.

— Осень. Осень творится.

Мы уселись пить чай. С рогаликами и клубничным вареньем. Надо же узнать, как дела. Послушать последние сплетни.

Даша уже улыбалась. У нее прошла стадия принятия. Готова к родам. И поняла, что ее любимый Саша на самом деле тот еще козел.

Конечно, далось это нелегко. Много переживала. Сколько слез пролила. Даже я слышал рыдания. Из соседней комнаты.

Но теперь вроде справилась. Даже повеселела. Хотя иногда бывали истерики.

— А что у нас? — спросила она. — А у нас все так же. Папе вроде полегче. Он спит целыми днями. Встает ближе к ночи. Смотрит телевизор. Книжки читает. Мама работает. К подругам бегает.

Ну да. Я отсутствовал всего неделю. Не год. Что тут могло измениться?

После чая я отправился к себе. Сначала не мог понять. Ломал голову. Почему меня не взяли в сборную.

Скорее всего, разнарядка сверху. Степаныч и дядя Федор, конечно, вредные мужики. Токсичные, как говорят в двадцать первом веке.

Но им меня валить невыгодно. Престиж секции страдает. Они так могли сделать только по приказу.

Ладно, разберемся. У меня у самого есть заступники в «Динамо». Надо будет, их подниму.

Вот с какими мыслями я провалился в сон. Заснул крепко. Очнулся только от звона будильника.

Уже пять утра. На улице светло. Я не хотел вставать. Хотел валяться. Ничего не делать.

Просто лежать. Отдыхать. Имею я право на это ведь? После утомительных сборов.

Сам себе ответил. Нет, конечно. Какой лежать? Надо вставать. Двигаться дальше.

Поэтому заставил себя подняться. Рывком. Как будто в ледяную воду прыгнул. Лежать нельзя. Можно заснуть и все проспать.

Впрочем, мне не привыкать. Каждый день так заставляю себя. И в будущем вряд ли что изменится. Жизнь это непрерывная борьба с самим собой.

Быстро оделся. Отправился на пробежку.

На улице холодно. Во дворе пусто. Небо хмурое.

Я поежился. Заставил себя улыбнуться. Что-то я слишком загоняюсь.

Видимо, все-таки устал. После чемпионата надо дать себе отдых. Чтобы не перегореть.

Мимо прошел мужик с бульдогом. Сейчас на улице только они. Собачники. Гуляют в любую погоду.

Пес подошел ко мне. Лизнул руку. Настроение улучшилось. Я побежал дальше.

Вернулся через два часа. Усталый и потный. Все время забываю брать сменную одежду. Скоро зима. Придется привыкать.

Дома уже все встали. Готовились к трудовым будням. Даже отец решил выйти на работу.

Завтракали все вместе. Наконец-то собрались. Я рассказал про поездку.

— Эх, Сочи, — мечтательно сказала мать. — Поехать бы туда. Мы там три года назад были. Профсоюз выдал путевку. Помните?

— Когда теперь чемпионат? — спросил отец. — Ты подготовился?

Вопрос актуальный. Я пока не буду говорить о проблемах. Поэтому я пожал плечами.

— Точные сроки не знаю. Но скоро. Сегодня должны сказать.

Отец нахмурился.

— Смотри, не упусти.

Он теперь стал моим ярым поклонником. Поверил, наконец.

И теперь требует, чтобы я неуклонно шел вперед. Соблюдал режим, тренировался и готовился.

Я закончил завтракать. В коридоре зазвонил телефон. Я поднялся.

— Я отвечу.

Кто бы это мог быть? Родителям по работе? Или ко мне?

— Волков, ты уже встал? — раздраженный голос Степаныча. — Давай быстро дуй сюда. Есть срочный разговор. Надеюсь, ты не хотел сегодня валяться дома?

Эге, ты-то мне и нужен. Я подумал, стоит ли устраивать разборки сейчас. По телефону. Решил, что не надо. Поеду и поговорю на месте.

— Хорошо, скоро буду, — ответил я.

Степаныч бросил трубку. Что-то он не очень любезен. Видимо, настраивает себя психологически. Чтобы объявить мне плохие новости. Про чемпионат.

Я быстро собрал сумку. Поехал на стадион. Ну-ка, давайте разбираться. Почему это меня выкинули из сборной.

Когда добрался до стадиона, тут уже все проходило в обычном порядке. В спортзалах тренировались парни и девушки. Я вошел в наш зал.

Тут вчера тихо. Борцы еще не пришли. Наши школьники тоже не явились. Других самбистов нет. Я тут единственный.

Значит, все правда. Позвали только меня. Хотят разобраться.

Я вошел в подсобку. Эге, тут не только я. Оказывается, еще и Звеньев сидит. На стульчике.

А на диванчике Степаныч. За столом дядя Федя. Они о чем-то тихо переговаривались.

Я подошел к столу. Хотел сходу спросить, почему меня выкинули из сборной.

Дядя Федя поднялся мне навстречу. Широко улыбнулся. Протянул ладонь.

Это так неожиданно, что я машинально пожал ему руку.

— Ну что, поздравляю, — скрипуче сказал старик. Сел обратно на стул. — Молодец, заработал. Своим горбом. Давай, теперь паши еще больше. И в Тегеране себя покажи.

Так, я не понял. О чем это он?

Степаныч улыбался. Звеньев тоже. Что происходит?

— Он еще не понял, — заметил Степаныч. — Во дает. Человеку счастье привалило. А он ни сном ни духом. Никто не сказал, что ли?

Дядя Федор вытащил из полки документы. Бросил мне. Я просмотрел бумаги. Что это? Приказы, постановления, а вот и техописание желтого «Москвич 412». И моя фамилия.

— Это как? — спросил я. — Значит, я все-таки поеду в Тегеран?

Дядя Федя и Степаныч переглянулись.

— Ну конечно, — ответил старик. — Куда же мы без тебя? С чего это ты взял? А сейчас вот, получай. Машина твоя. Можешь уже забрать. Вот, Звеньев тоже получил. Как победитель Спартакиады.

Вот это да. Я посмотрел на тренеров.

— Ничего себе. Прямо сейчас можно забрать? А я думал…

Степаныч откинулся на диване. Сложил руки на груди. По привычке. Насмешливо смотрел на меня.

— Ты смотри какой. Как будто так и полагается. Если бы я получил, то прыгал бы тут. Скакал бы на руках и голове. А он стоит спокойно.

Я покачал головой. Посмотрел на документы.

— А я поверить не могу. До сих пор.

Звеньев поднялся. Подошел, хлопнул меня по плечу.

— Ладно, поехали. Нечего тянуть кота за хвост.

Я взял документы. Мы попрощались с тренерами. Отправились по инстанциям. Чтобы получить машину, надо поставить сотни печатей.

Хорошо, что Звеньев взял у отца машину. Мы ездили до самого вечера. И то могли бы не успеть. Но к вечеру уже приехали на завод. Свой родной АЗЛК.

Машины полагалось взять в другом месте. Но тренер порекомендовал обратиться к нам. К руководству завода. К ним уже организовали звонок. Через наше «Динамо».

Так что, мы зашли к директору. Тот захотел самолично нас поздравить. Вручить ключи.

Время уже шесть вечера. Мы с кипой документов. Директор поднялся нам навстречу.

Высокий подтянутый мужчина лет сорока. В коричневом костюме, аккуратно постриженный. Лицо слегка вытянутое, овальное. Глаза серые, внимательные.

— Очень приятно познакомиться, — сказал он. — Рад видеть гордость нашей страны. Знаю, что ваши родители работали у нас. Земляки, можно сказать. Очень, очень рад.

Он немного поговорил с нами. Ничего не значащая беседа. Про родителей, про самбо, про подготовку к чемпионату. Потом ловко перешел к теме визита.

— Ну, а чтобы вы могли ездить на тренировки и соревнования быстрее и с ветерком, позвольте выдать вам железных коней, — и директор передал нам ключи и документы от машин. — Поздравляю, молодые люди.

При встрече присутствовали его замы и помощник. Они тоже нас поздравили. Мы не стали долго задерживаться. Поблагодарили. Отправились за подарком.

Мы спустились вниз вместе с помощником. Долго петляли по коридорам завода.

Народу уже мало. Трудовой день закончился. Хотя, кое-где в цехах работа продолжалась.

Наконец, вышли в закуток. В заводе не предусмотрена процедура чествования победителей. Чтобы выдавать машины в ленточке, в присутствии лиуующих толп народа.

Нет, какой там. Все намного скромнее. Мы просто очутились в одном из цехов. Тут стояло множество новеньких «Москвичей». Самых разных цветов.

— Выбирайте любой, — помощник директора приглашающе обвел помещение рукой. — Хотя, надо чтобы соответствовало цвету в тех описании.

Мне все равно, я быстро выбрал себе ближайшую машину. А вот Звеньев чего-то привередничал. Ходил, осматривал, выбирал. Эта ему не нравилась, та.

Ты смотри-ка. Я и не знал, что он такой придирчивый. Ладно, подожду.

Пока что тоже осмотрел свою машинку. Вроде ничего. Просто «Москвич», конечно, не «Жигули» и не «Волга», но спасибо и на этом. Хоть какие колеса. Тем более, новые.

— А вот здесь зеркала бокового нет, — канючил Звеньев. — А вот тут цвет непонятный. А вот эту можно посмотреть? У стены.

Я подождал еще немного. Потом надоело. Подошел к приятелю.

— Ладно, я поехал. У меня дела еще. Темнеет уже.

Звеньев тут же выбрал машину. Не захотел оставаться один.

Мы попрощались с помощником. Выехали из закутка. Чуток покружили по территории. Искали выход.

Потом мы оба выехали за ворота. Показали документы охраннику. Счастливые, как дети. Оттуда разъехались по домам.

Я примчался домой. Права уже есть. Получил еще в универе.

Взлетел по лестнице домой. Поднялся и ворвался в дом.

— Эй, смотрите, что я привез! Эй, кто тут есть?

Но дома темно. Свет не горит. Куда все подевались?

Я быстро пробежался по комнатам. Нет, никого. Ни родителей, ни сестры. Пусто и тихо.

Ну ладно. Эх, кому теперь показать свою радость? Дружбанам из секции? Тому же Суслику и Круглову?

Я быстро набрал Суслика. К счастью, тот оказался дома.

— Ну, Рыжик, ты оказался прав, — трагически сказал я. — Мне и вправду тут сюрприз подстроили. Даже не знаю, как сказать.

Суслик вздохнул. Надеюсь, он не радовался подсознательно. Как Боря. Не желал моего падения с пьедестала. Хотя, Суслик тоже тот еще тип.

— Ну вот. Я же тебе говорил. Что теперь делать будешь?

Я тоже вздохнул.

— Ты сейчас свободен? Давай я подойду к тебе. Выходи недолго. Поболтаем. Посоветуемся.

Думал, он заартачится. Откажется. Он ведь хромает.

Но только не Суслик.

— Конечно, подходи, — согласился приятель. — Посвисти во дворе. Я выйду. Только смотри, чтобы тебя Гоша не поймал. Есть у нас один. Мой недоброжелатель. Он здоровый, елы-палы.

Я тут же поехал к Суслику. Тут недалеко. По дороге заехал на заправку. Бензин марки А-72 стоил семьдесят копеек.

Я залил двадцать литров. Больше нельзя. Дефицит.

Потом доехал до Суслика. Новенькая машина ездила мягко и тихо.

Надо завтра устроить техосмотр. Заехать к знакомым с завода. Это мы еще со Звеньевым договорились.

Суслик быстро спустился во двор. Время еще нормальное. Не позднее.

Приятель вышел из подъезда и озирался. Искал меня.

Я стоял возле машины. Оперся задницей о горячий капот. Руки сложил на груди. Ждал, пока он меня увидит.

Наконец, он меня заметил.

— А что за тачка? — спросил он, подойдя. — Ты что, на колесах? Откуда взял, отца?

Я покачал головой.

— Это и есть сюрприз. Ты ошибся. Меня вызывали не из-за чемпионата. А чтобы вручить подарок.

У Суслика отвисла челюсть.

— Тачку подарили? Да ты гонишь? Что, в самом деле?

Он пришел в неистовство. Как будто я «Чайку» получил. Заорал на весь двор:

— Ну ни хрена себе!

Такая реакция точно понравилась бы Степанычу. Суслик бегал по двору. Несмотря на больную ногу. Потом осмотрел машину. Поздравил меня.

Мы с ним отправились ездить по району. Праздновать подарок я отказался. Незачем.

Просто ездили туда-сюда. Познакомились с девушками. Заехали к другим. Общались. Суслик хвастался, как будто он сам получил машину.

Домой я приехал в два часа ночи. Машину оставил под окнами.

Мать сидела на кухне. Заплаканная.

— Отец в реанимации, — сказала она, увидев меня. Сквозь слезы. — Ему очень плохо. Внезапно стало. Сегодня днем.

Загрузка...