Непобедимый 4: на излом

Глава 21 Второй бой

Летнее солнце нещадно палило узкие улочки маленькой деревушки Паин-Кола, затерянной в предгорьях Эльбурса. Десятилетний Рахим Махмуди, вытирая пот с загорелого лба, спешил к старому зданию зурханэ — традиционного спортивного зала. Его босые ноги ловко перепрыгивали через трещины в сухой земле, а в голове крутилась одна мысль. Только бы не опоздать.

Прохлада и полумрак зурханэ обволокли Рахима, как только он переступил порог. Запах пота, смешанный с ароматом благовоний, ударил в нос. В центре восьмиугольной ямы-гауда могучие мужчины, обнаженные по пояс, выполняли ритуальные упражнения под ритмичные удары барабана и пение морщед — наставника.

Отец Рахима, Хасан Махмуди, стоял у края ямы, его крепкое тело, покрытое шрамами от бесчисленных схваток, блестело от пота. Заметив сына, он жестом подозвал его.

— Сегодня ты присоединишься к нам, сынок, — сказал Хасан, и Рахим почувствовал, как сердце забилось чаще от волнения и гордости.

Спустившись в гауду, Рахим ощутил прохладу земляного пола под ногами. Отец протянул ему маленькую гурз — булаву, символ силы и мудрости пахлаванов.

— Смотри внимательно и повторяй за мной, — сказал Хасан, начиная медленно вращать тяжелую булаву над головой.

Рахим попытался повторить движение, но тяжесть оружия потянула его в сторону, заставив пошатнуться. Несколько мужчин негромко рассмеялись, но отец строго посмотрел на них, и смех тут же стих.

— Не спеши, сынок. Сила придет со временем. Главное — это дух воина, который живет в твоем сердце, — Хасан положил руку на плечо Рахима, и мальчик почувствовал, как тепло отцовской ладони придает ему сил.

Весь вечер Рахим тренировался вместе со взрослыми. Мышцы ныли от непривычной нагрузки, пот заливал глаза, но он не сдавался. Когда тренировка закончилась, и усталые мужчины стали расходиться, отец задержал Рахима.

— Запомни, сын, — сказал он, глядя мальчику в глаза, — Пахлаван — это не только сила тела. Это сила духа, честь и уважение к традициям. Никогда не забывай об этом.

Рахим кивнул, чувствуя, как эти слова оседают где-то глубоко внутри, формируя основу характера.

Шесть лет пролетели как один день. Рахим вырос, превратившись из щуплого мальчишки в крепкого юношу. Его плечи раздались, руки окрепли от постоянных тренировок с тяжелыми булавами и борьбы.

В свои шестнадцать он уже считался одним из самых перспективных борцов в округе. Но чем больше он тренировался, тем сильнее чувствовал, что ему тесно в рамках традиционной борьбы.

Однажды вечером, после очередной тренировки в зурханэ, Рахим решился поговорить с отцом. Они сидели на плоской крыше их глинобитного дома, наблюдая, как солнце медленно опускается за горы, окрашивая небо в оттенки пурпура и золота.

— Отец, я должен тебе кое-что сказать, — начал Рахим, чувствуя, как пересохло во рту от волнения.

Хасан повернулся к сыну, его лицо, обветренное и покрытое морщинами, было спокойным.

— Говори, сын мой.

— Я… я хочу поехать в Тегеран. Там проводится отбор в национальную команду по самбо.

Лицо Хасана помрачнело, глубокие морщины на лбу стали еще заметнее.

— Самбо? Эта русская борьба? Зачем она тебе, когда у нас есть наша славная борьба пахлавани?

Рахим сжал кулаки, собираясь с мыслями.

— Отец, я люблю пахлавани всем сердцем. Но мир меняется. Самбо — это шанс показать силу нашей борьбы всему миру, выступать на международных соревнованиях.

— И ради этого ты готов оставить дом, семью, наши традиции? — в голосе Хасана звучала горечь.

— Нет, отец! Я не оставляю традиции, я хочу их прославить! Разве не ты учил меня, что пахлаван должен быть сильным духом и не бояться испытаний?

Повисло тяжелое молчание. Рахим видел, как отец борется с собой, как в его глазах мелькают то гнев, то гордость, то страх.

Наконец, Хасан тяжело вздохнул.

— Хорошо. Но помни, сын мой, — если ты уедешь, пути назад не будет. Ты должен добиться успеха, иначе лучше не возвращайся. Я не потерплю позора.

Эти слова острым ножом вонзились в сердце Рахима. Он понимал, что отец говорит так из любви и заботы, но от этого было не легче.

— Я не подведу тебя, отец. Клянусь, — твердо сказал Рахим, глядя в глаза Хасану.

Той ночью Рахим долго не мог уснуть. Он лежал на своей циновке, прислушиваясь к тихому дыханию младших братьев и сестер, и думал о том, что ждет его в большом, незнакомом городе. Страх и волнение боролись в его душе с предвкушением новых возможностей и твердой решимостью доказать свою правоту.

На рассвете, когда первые лучи солнца только начали окрашивать небо, Рахим тихо собрал свои немногочисленные пожитки в старый отцовский рюкзак. У порога его ждала мать, Фатима. Ее глаза были красными от слез, но она молча протянула сыну узелок с лепешками и сушеными фруктами.

— Береги себя, сынок, — прошептала она, крепко обняв Рахима.

С тяжелым сердцем, но полный решимости, Рахим зашагал по пыльной дороге, ведущей к шоссе. Впереди его ждал долгий путь в Тегеран и неизвестное будущее.

Тегеран оглушил Рахима. Шум, гам, бесконечный поток людей и машин — все это было так не похоже на тихую жизнь в горной деревушке. Первые дни он чувствовал себя потерянным, словно песчинка в огромной пустыне.

Деньги, которые Рахим привез с собой, быстро закончились. Он снял угол в маленькой комнатушке на окраине города, разделив ее с тремя другими рабочими-мигрантами. Запах пота, готовящейся еды и немытых тел постоянно висел в воздухе, но Рахиму было не до удобств.

Днем он работал грузчиком на овощном базаре. Работа была тяжелой, но годы тренировок в зурханэ сделали свое дело — Рахим легко поднимал тяжелые ящики с фруктами и овощами, вызывая уважение даже у более опытных рабочих.

Вечерами, превозмогая усталость, он шел в маленький спортивный клуб на другом конце города. Клуб был старым, с облупившейся краской на стенах и потрепанными матами, но для Рахима он стал вторым домом.

Тренер по самбо, Бахрам Фархади, поначалу скептически отнесся к деревенскому парню. Но увидев силу и упорство Рахима, он начал уделять ему особое внимание.

— У тебя хорошая база, парень, — говорил Бахрам, наблюдая, как Рахим отрабатывает броски. — Ты очень сильный. Как бык. Но самбо — это не только сила. Здесь нужна техника, скорость, умение думать на ковре.

Рахим впитывал новые знания как губка. Часами он отрабатывал броски, захваты, болевые приемы. Падения на жесткий мат оставляли синяки по всему телу, но он не сдавался.

Однажды вечером, возвращаясь с тренировки, Рахим услышал крики о помощи. В темном переулке трое парней избивали пожилого мужчину. Не раздумывая, Рахим бросился на помощь.

В пылу драки он даже не заметил, как применил недавно выученный бросок через бедро. Один из нападавших отлетел к стене, другой получил болевой на руку. Третий, увидев, что дело плохо, бросился бежать.

Помогая подняться пострадавшему, Рахим вдруг осознал, что только что использовал приемы самбо в реальной схватке. И они сработали.

— Как тебя зовут, сынок? — спросил мужчина, отряхивая одежду.

— Рахим Махмуди, господин.

— Спасибо тебе, Рахим. Я этого не забуду, — мужчина пожал руку своему спасителю и, прихрамывая, направился к главной улице.

Рахим смотрел ему вслед, чувствуя странное удовлетворение. Впервые за долгое время он почувствовал, что находится на правильном пути.

На следующий день на тренировке Бахрам отвел Рахима в сторону.

— Ко мне тут заходил один уважаемый человек, — начал тренер. — Рассказал интересную историю о молодом самбисте, который спас его от грабителей.

Рахим смутился.

— Я просто сделал то, что должен был.

Бахрам улыбнулся.

— Этот человек — влиятельная фигура в спортивном мире. Он хочет, чтобы ты участвовал в отборе в национальную команду.

У Рахима перехватило дыхание. Неужели его мечта начинает сбываться?

— Но учти, — продолжил Бахрам уже серьезно, — это только начало пути. Тебе предстоит много работы.

Рахим кивнул, чувствуя, как в груди разгорается огонь решимости. Он готов был работать день и ночь, чтобы доказать, что достоин этого шанса.

1970 год выдался для Рахима насыщенным. Он уже был известен в мире самбо, успешно выступал на национальных и международных турнирах. Впереди маячил главный вызов его карьеры — чемпионат мира, который должен был пройти в Тегеране в следующем году.

Рахим как раз заканчивал вечернюю тренировку, когда в зал вбежал взволнованный помощник тренера.

— Рахим, тебе срочный звонок из деревни!

Сердце Рахима екнуло. Он не общался с семьей уже несколько месяцев, погрузившись в подготовку к соревнованиям. Что могло случиться?

Взяв трубку, он услышал дрожащий голос матери:

— Рахим, твой отец… Он очень плох. Врачи говорят, что осталось недолго. Он зовет тебя, сынок.

Мир вокруг будто остановился. Звуки спортзала отошли на второй план, и Рахим слышал только тяжелое дыхание матери в трубке и стук собственного сердца.

— Я выезжаю прямо сейчас, — произнес он, с трудом узнавая свой голос.

Положив трубку, Рахим на автомате начал собирать вещи. Мысли путались. Как он мог быть так эгоистичен? Погрузившись в тренировки и соревнования, он совсем забыл о семье, о родителях, которые становились все старше.

Тренер Бахрам, заметив состояние ученика, подошел к нему.

— Что случилось, Рахим?

— Отец при смерти. Я должен ехать домой, — Рахим посмотрел на тренера, ожидая возражений. Ведь до чемпионата оставались считанные месяцы.

Но Бахрам лишь кивнул и крепко сжал плечо своего ученика. — Конечно, поезжай. Семья важнее всего.

Дорога в родную деревню показалась Рахиму бесконечной. Старенький автобус медленно полз по горным серпантинам, а в голове спортсмена крутились воспоминания. Вот отец учит его правильно держать булаву в зурханэ. Вот они вместе работают в поле под палящим солнцем. Вот отец, суровый и немногословный, прощается с ним перед отъездом в Тегеран…

Когда автобус наконец остановился на пыльной площади Паин-Колы, Рахим выскочил из него, не дожидаясь, пока откроются двери. Он бежал по знакомым с детства улочкам, чувствуя, как сжимается сердце от страха не успеть.

Дом встретил его непривычной тишиной. Мать, осунувшаяся и постаревшая, молча обняла сына и повела его в комнату отца.

Хасан лежал на низкой кровати, укрытый старым лоскутным одеялом. Его некогда могучее тело высохло, кожа приобрела землистый оттенок. Но глаза… глаза все еще горели тем же огнем, который Рахим помнил с детства.

— Сын мой, — прошептал Хасан, с трудом поворачивая голову. — Ты здесь.

Рахим опустился на колени у кровати, взяв руку отца в свои. Он чувствовал, как слезы подступают к горлу, но сдерживал их, зная, что отец не любил проявлений слабости.

— Прости меня, отец, — голос Рахима дрожал. — Я должен был быть здесь, с тобой и мамой.

Хасан слабо покачал головой.

— Нет, сын. Ты был там, где должен был быть. Я… я был не прав, осуждая твой выбор. Ты доказал, что достоин называться настоящим пахлаваном.

Эти слова, которых Рахим так долго ждал, теперь причиняли почти физическую боль.

— Отец, я все брошу. Я останусь здесь, буду заботиться о тебе и матери.

Но Хасан неожиданно крепко сжал руку сына. В его глазах появился стальной блеск.

— Нет. Твой путь лежит дальше. Ты должен победить на этом чемпионате. Не ради меня или себя, а ради всех пахлаванов, чей дух живет в тебе.

Рахим молча кивнул, чувствуя, как эти слова проникают в самое сердце, наполняя его новой решимостью.

Следующие несколько дней слились для Рахима в один бесконечный момент. Он проводил все время у постели отца, слушая его рассказы о прошлом, о традициях их семьи, о великих воинах древности. Казалось, Хасан торопился передать сыну всю мудрость, накопленную за долгие годы.

А потом… потом наступила тишина. Хасан ушел тихо, во сне, крепко держа руку сына. Рахим долго сидел неподвижно, глядя на умиротворенное лицо отца, пока мать тихо плакала в углу комнаты.

Похороны прошли по древним обычаям. Вся деревня собралась проводить в последний путь своего пахлавана. Рахим, облаченный в традиционные одежды, нес тело отца к месту упокоения, чувствуя на себе взгляды односельчан. Он знал, что теперь стал главой семьи, и эта ответственность тяжелым грузом легла на его плечи.

Вечером после похорон Рахим поднялся на крышу дома, туда, где они с отцом когда-то вели свой последний разговор перед его отъездом. Глядя на закат, окрашивающий горы в золотые и багровые тона, он вдруг отчетливо понял, что должен делать дальше.

Стадион «Арьямехр» в Тегеране гудел как растревоженный улей. Трибуны были забиты до отказа — казалось, весь Иран собрался здесь, чтобы увидеть чемпионат мира по самбо.

В раздевалке Рахим Махмуди сидел на скамейке, глубоко погруженный в свои мысли. Его руки машинально поглаживали потертый кожаный браслет — подарок отца, который он всегда носил на соревнованиях.

— Рахим, пора, — голос тренера Бахрама вывел его из задумчивости.

Поднявшись, Рахим поймал свое отражение в зеркале. Высокий, мускулистый, с решительным взглядом — он был готов к бою. Но глубоко внутри все еще жил тот мальчишка из горной деревушки, который мечтал прославить свою семью и свой народ.

Выйдя на арену, Рахим на мгновение зажмурился от яркого света прожекторов. Рев толпы оглушал. Он сделал глубокий вдох, вспоминая наставления отца о контроле дыхания, и медленно двинулся к борцовскому ковру.

Его первый противник, крепкий югослав по имени Стефан Вук, уже ждал его. Рахим знал, что Вук славится своей техникой и опытом — он был старше Рахима на добрых пять лет и имел за плечами множество международных турниров.

Судья дал сигнал к началу схватки. Борцы осторожно двинулись по кругу, прощупывая друг друга. Рахим чувствовал, как адреналин бурлит в крови, обостряя все чувства.

Внезапно Вук сделал резкий выпад, пытаясь провести бросок через бедро. Но Рахим был готов. Годы тренировок в зурханэ не прошли даром — его тело среагировало мгновенно. Уклонившись от броска, он перехватил инициативу и провел молниеносную подсечку.

Югослав рухнул на ковер, но тут же перекатился, уходя от удержания. Схватка продолжалась. Минуты тянулись как часы. Пот заливал глаза, мышцы горели от напряжения, но Рахим не сдавался.

В какой-то момент он поймал взгляд тренера Бахрама. Тот одними губами произнес: «Вспомни отца». И вдруг Рахима словно озарило. Он вспомнил, как отец учил его древнему приему пахлаванов — захвату, который сочетал в себе силу и хитрость.

Выждав момент, Рахим применил этот прием, адаптировав его под правила самбо. Вкк, не ожидавший такого поворота, на мгновение потерял равновесие. Этого хватило. Рахим провел бросок и тут же зафиксировал болевой прием.

Судья дал сигнал. Победа!

Зал взорвался овациями. Рахим поднялся на ноги, чувствуя невероятную легкость во всем теле. Он поднял руки, приветствуя зрителей, и вдруг заметил в первом ряду знакомое лицо. Тот самый мужчина, которого он когда-то спас в темном переулке Тегерана, улыбался ему и аплодировал.

Спустившись с ковра, Рахим крепко обнял своего тренера.

— Это только начало, — сказал Бахрам, похлопывая его по спине. — Впереди еще много схваток.

Но Рахим знал, что самую важную схватку — с самим собой, со своими сомнениями и страхами — он уже выиграл. Впереди его ждали новые испытания, но сейчас, стоя посреди ликующего стадиона, он чувствовал, что готов к любым вызовам.

Вернувшись в раздевалку, Рахим на мгновение прикрыл глаза и прошептал:

— Спасибо, отец. Я не подвел тебя.

И ему показалось, что где-то вдалеке эхом отозвался знакомый голос: «Я горжусь тобой, сын». Или это просто плод разгоряченного воображения?

Переведя дыхание после первой победы, Рахим уже готовился к следующей схватке. Его соперником должен был стать Виктор Волков, советский самбист, многобещающий борец.

Тренер Бахрам предупреждал насчет него. Очень сильный и техничный. Анализирует и легко адаптируется под особенности противника. Умеет применять неожиданные финты и творчески действовать на ковре.

Разминаясь в тренировочном зале, Рахим чувствовал, как по его венам течет огонь предков. Он знал, что предстоящая схватка будет тяжелой, но был готов к любым испытаниям.

«Дух пахлавана и мастерство самбиста», — думал Рахим, глядя на свое отражение в зеркале, — «сегодня мы покажем миру, на что способен настоящий воин».

С этими мыслями он направился к выходу на арену, готовый встретить свою судьбу лицом к лицу.