Непобедимый 4: на излом

Глава 17 Открытие чемпионата

Я откупорил бутылку и отпил ледяную газировку. Посмотрел на сад под окнами гостиницы.

Весь покрыт растениями. Есть и папоротники, и обычные буки, и шелковицы.

— Ты не слишком много пьешь этой дряни? — спросил Толстолобиков. — Говорят, в ее составе есть стрихнин, которым травят крыс.

Он стоял рядом. Тоже смотрел на сад. Я покачал головой, отвел руку с бутылочкой и посмотрел на черную пенящуюся жидкость с пузырьками, взлетающими вверх. Как же давно я хотел попробовать этот напиток. В последний раз пил в прошлой жизни.

— Очередные страшилки, дружище, — сказал я. — Это сказки. Можешь пить и не стесняться. Кстати, ты знаешь, что в начале двадцатых годов Иран чуть было не стал социалистическим?

Толстолобиков посмотрел на меня.

— Нет, откуда бы?

Я допил газировку.

— Было такое дело.

Не профессор истории, конечно, но я помнил смутно. Но все же кое-какие сведения остались. Тогда Советский Союз поддерживал так называемую Гилянскую Советскую Социалистическую Республику в Северном Иране, имевшую все шансы распространиться на всю огромную Персию.

Как и везде, тут всюду царила смута. Внешняя интервенция, революционный разброд, бедняки боролись с богачами, все пытались захватить власть. Наконец, это удалось сделать отцу нынешнего шаха, Реза Пехлеви. Став правителем, он реорганизовал армию и подавил недовольство.

Столица Гилянской Республики находилась в городе Реште, на севере Ирана. После того, как Пехлеви разобрался с проблемами в столице, он обратил внимание на север.

Там в это время все было плохо. Руководство Гилянской Республики опасалось усиления коммунистического влияния. Там разразилась гражданская война, чем воспользовался Пехлеви. Вскоре социалистическая республика перестала существовать.

Ну, а шах занялся реформами. По западному образцу. Пригласил в страну иностранных инвесторов. В том числе, и производителей газировки. Я показал пустую бутылочку.

— Хм, интересно, — Толстолобиков взглянул на меня. — Только откуда ты все это знаешь?

Хороший вопрос. Не скажу же я, что изучал историю Ирана в прошлой жизни. Довелось по работе. Поэтому я улыбнулся в ответ.

— Я всегда стараюсь узнать побольше о том месте, где буду выступать. Это помогает настроиться на соревнования.

Время раннее. Я уже сделал пробежку по парку рядом с гостиницей.

Хотя тут же получил въедливое замечание от куратора нашей сборной. Приставленного от органов госбезопасности. Мол, нечего выходить за пределы гостиницы. Без особой надобности.

— А у меня одна небольшая потребность, — ответил я. — Всего-навсего надо чемпионат мира выиграть. И для этого тренировать выносливость.

Куратор, подтянутый мужчина лет тридцати пяти, ничего не сказал. Но внимательно посмотрел на меня. Наверняка запомнил.

Ладно, плевать. Потом с ним разберемся. Сейчас главное настроиться на схватки.

Отрешиться от всего. Забыть о всех отвлекающих проблемах. Потом, на соревнованиях работать спокойно и без суеты.

Это самое главное. Поэтому сейчас, до завтрака, я хотел помедитировать.

Толстолобиков путался под ногами. Когда я уселся в позу лотоса, уставился на меня. Как на чудо. Подошел, спросил, что это. Думал, какой-то новый прием самбо.

— Вот чудак, — ответил я. — Ты что, не слышал про йогов?

Дима покачал головой.

— Тогда уйди, — попросил я. — Потом расскажу. Мне надо сконцентрироваться.

Дима отошел. Затих, в кресле. Я погрузился в самосозерцание. Сначала мешали посторонние мысли. Присутствие в комнате другого человека.

А потом я завис. Перезагрузился. На полчаса выпал из реальности. Очнулся, когда Дима потряс меня за плечо. Осторожно так.

— Пошли завтракать, Витя.

Я вскочил. Потянулся, разминая затекшие мышцы. Разгоняя кровь по жилам.

Мы отправились на завтрак. Я предпочитаю много не загружать желудок. Слегка перекусить.

Как я заметил, другие тоже не напрягались. Хотя нет, Звеньев позавтракал от души. Аж за ушами трещало.

Даже Степаныч сделал ему замечание. Мол, потом еще нажрешься. После соревнований.

По времени там должно пройти недолго. Можно весь турнир за день провести. Ну, максимум за два.

Но их растянули на неделю. А то и больше. Мы сегодня выступать будем всего часик.

Церемония открытия займет больше времени. Нас туда тащат в принудительном порядке. Кстати, может, Звеньев прав? Лучше позавтракать плотно. Потому что турнир начнется не скоро.

Мы собрались в фойе. В гостинице, кроме нас, были сборные Болгарии и Монголии. Они тоже спустились вниз. Невзначай поглядывали на нас.

Вскоре приехали автобусы. Мы вышли на жару из прохладного фойе.

Погрузились внутрь. Автобусы заурчали моторами. Мы все выехали одновременно.

Может, намеренно, может, нет, но нас повезли по самым красивым и оживленным улицам Тегерана. Прямые и широкие улицы.

Проспект Пасдаран через район «Салтанат Абад». В конце улицы дворец шаха.

Еще проехали по улице Валиаср. Одна из самых протяженных. Не только в Тегеране, но и вообще. На всем Ближнем Востоке.

По обочине росли старые платаны. Рядом с ними арыки с чистой горной водой.

Масса иностранных машин. Полно «Мерседесов». Иногда попадались и кабриолеты. Я видел синий «BMW-2002 Cabriolet». Красный «Alfa-Romeo 2000GT Veloce».

Толстолобиков рядом тоже заметил. Кабриолет проехал мимо нас. Внутри сидел иностранец в темном костюме. Рядом ослепительная блондинка в белом платье. Волосы развевались под ободком.

Наши удивленно залопотали между собой. Как сороки. Тыкали пальцами. Ну да, такое не часто встретишь на родине. А тут в порядке вещей.

Вскоре мы пересекли северную часть и очутились в западной. Район Экбатана, тоже непростой, тут полно офисов фирм и многоэтажных жилых домов.

Автобусы приехали к стадиону «Арьямехр». Он совсем новенький. Построен в 1970 году.

Тут еще строят олимпийскую деревню. У шаха грандиозные планы. Он претендует и на проведение Олимпиады.

Название «Арьямехр» в переводе с персидского значит «Арийский свет». Вот так вот. Ни много ни мало.

Стадион вмещает сто тысяч зрителей. Работы еще ведутся, но в законченной части можно проводить соревнования. Пожалуй, это самый вместительный стадион в мире. Когда будет завершен.

У него два главных входа. Один с запада, с улицы Фердоус, другой с востока, с улицы Фарханган.

Мы заехали с улицы Фарханган. Во внутренний двор. Быстро выгрузились. Стадион шумел. Видно, уже пришли зрители. На прилегающих улицах полно народу.

Мы вошли в здание стадиона. Вернее, прилегающее к нему. Надеюсь, соревнования не будут снаружи. Сейчас слишком знойно.

Внутри просторно и светло. Нас провели через прохладный вестибюль. Потом в большую комнату со шкафчиками. Сопровождающий попросил переодеться. Для церемонии.

Да, нам про это говорили. Мы привезли с собой два комплекта. Один, красивый и новенький, для открытия. Второй рабочий. Для тренировок и повседневной жизни.

Мы переоделись и вышли наружу. Нас снова повели дальше. Попросили подождать в другой комнате. Собрали всю сборную.

Я сидел в уголке. Снова закрыл глаза. Сделал вид, что сплю. Хотя на самом деле опять постарался сконцентрироваться. Это удалось.

Вдали послышались звуки труб и барабанов. Ого, там музыка. Тут же в комнату зашел смуглый представитель организаторов. В костюмчике, сильно надушенный. Пригласил нас наружу.

Мы вышли в широкий коридор. Тоже заполненный народом. Все стояли в униформе.

Это же другие команды. Сборные наших стран. Между прочим, СССР одна из самых многочисленных.

Мы заполнили весь коридор. Постепенно продвигались к выходу. Выбрались наружу.

И сразу очутились в большом зале. Заполненном смуглыми людьми. Некоторые бородатые.

В центре огромный зал. Уже наполовину забитый командами из других стран. Мы вышли и очутились почти в центре.

Шум стоял неимоверный. То ли это я отвык от толпы. То ли иранцы более эмоциональные. А еще, возможно, тут куча народу. Гораздо больше, чем раньше на моих соревнованиях.

Ведущий говорил по микрофону. На фарси и английском. Объявлял страны, откуда приехали сборные. А из ворот выходили новые команды.

В полном составе прибыли команды Болгарии, Монголии, Испании, Японии и СССР. И самого Ирана, разумеется. Как принимающая сторона, они стояли первыми.

Здесь, в чемпионате участвуют почти пять сотен спортсменов. Из сорока стран.

Сто восемьдесят восемь борцов в турнире по вольной борьбе. Сто восемьдесят три борца в греко-римской. И только шестьдесят пять в самбо.

Когда все команды вышли, к нам обратился с приветственным словом высокий мужчина на трибуне. В костюме с галстуком.

Что-то долго говорил. Поздравлял с началом чемпионата, само собой. Наверное, президент местной федерации. Или что там у них по борьбе и самбо.

В конце аплодисменты. Нам никто не переводил, разумеется. Мы ждали в центре зала.

Между прочим, здесь что-то жарко. Чересчур жарко. Повышенная влажность.

Наверное, даже лучше было бы стоять на улице. Там не так влажно и душно. Но мы все терпеливо ждали.

Наконец, речь закончилась. Тут же выступил другой. Тоже говорил долго. Любят же здесь ораторствовать. Кажется, второй оратор добавил слова молитвы и благословил всех участников.

Вслед за ним выступили еще трое человек. Двое иностранцев, видимо, из Федерации борьбы, затем еще один иранец, из организаторов турнира.

После речей небольшая концертная программа. Национальные танцы бандари. Я потом узнал, что еще выступал Иранский национальный балет. Он здесь очень популярен. Любимое детище шаха.

Музыкальное выступление с персидскими песнями и мотивами. «Аваз-э дашти», классическое иранское пение.

Потом оркестр исполнил бравурные марши. Похожие на военные. Да, точно. Я слышал, что шах предпочитает слушать мелодии типа военных. Настраивающие на боевой лад. Мне понравилось.

Затем объявили уже о начале соревнований. Борцы остались здесь. В этом зале побольше. Мы пошли в другой.

А вот тут уже все пошло по-деловому. Быстро, но без суеты. Чувствовалось, что организаторы хорошо подготовились.

Быстро прошли перекличку. Затем взвешивание. Уже контрольное. До этого взвешивание проводили в гостинице. Предварительно.

Сразу после этого огласили и раздали списки участников. Толстолобиков что-то сильно разволновался.

— Ничего не могу понять, — пожаловался он. — Что за шум? Еле разобрал, кто там у меня. Ты же уже знаешь?

Рядом стоял Бондарев. Он тоже напряженно прислушивался. И тоже так ничего и не понял.

— Черт его поймет, что он там болтает, — согласился здоровяк. — Не слышно.

Я кивнул Диме. Конечно. Жеребьевка уже прошла. Предварительно я знал, с кем мне предстоит бороться. Некий Мигель Падрон из Испании.

Был жаркий июльский день, когда 23-летний Мигель Падрон, разочарованный футболист из Мадрида, впервые ступил на песчаные пляжи Тенерифе. Он планировал провести две недели, отдыхая и переосмысливая свою жизнь. На третий день отпуска, прогуливаясь по набережной в Санта-Крус-де-Тенерифе, он услышал возбужденные крики толпы, доносящиеся из близлежащего парка.

Заинтригованный, Мигель подошел ближе и увидел круглую песчаную арену — терреру, окруженную сотнями зрителей. На арене два мощных мужчины, одетые только в простые хлопковые шорты — калзончильо, кружили друг вокруг друга, как танцоры в странном, напряженном танце.

Мигель наблюдал, затаив дыхание, как борцы сближались, хватали друг друга за шорты и плечи, пытаясь вывести противника из равновесия. Внезапно один из борцов выполнил молниеносное движение, и его соперник рухнул на песок под восторженные возгласы толпы.

— Что это за спорт? — спросил Мигель у стоявшего рядом местного жителя.

— Это луча канария, сынок. Наша традиционная борьба. Она у нас в крови уже тысячи лет, — с гордостью ответил пожилой канарец.

Мигель не мог оторвать глаз от поединков. Он провел на террере весь день, впитывая каждую деталь: звук босых ног, скользящих по песку, напряжение мышц борцов, тактические паузы между атаками. Когда солнце начало садиться, Мигель понял, что нашел нечто особенное.

Вернувшись в Мадрид, Мигель не мог выбросить из головы луча канария. Он вернулся к тренировкам в своем футбольном клубе третьего дивизиона, но что-то изменилось. Каждый раз, когда он выходил на поле, он чувствовал, что чего-то не хватает.

Переломный момент наступил во время важного матча против главных соперников. Мигель, обычно энергичный полузащитник, двигался как в тумане. Он пропустил несколько ключевых пасов и не смог забить пенальти. Команда проиграла со счетом три ноль.

После игры тренер, Рауль Гомес, отвел Мигеля в сторону.

— Что с тобой происходит, Мигель? Последние недели ты сам не свой.

Мигель глубоко вздохнул.

— Тренер, я… я думаю, что больше не чувствую страсти к футболу. Я видел другой вид спорта на Канарских островах, и не могу перестать думать о нем.

Рауль внимательно посмотрел на своего подопечного.

— Мигель, я знаю тебя с детства. Ты всегда был борцом, даже на футбольном поле. Может быть, пришло время попробовать что-то новое?

Этот разговор стал катализатором. На следующий день Мигель объявил о своем уходе из команды, шокировав товарищей по команде и местных болельщиков. Но внутри он чувствовал, что наконец-то движется в правильном направлении.

Спустя месяц после ухода из футбола, Мигель все еще не знал, как подступиться к своей новой мечте. Он тренировался в местном спортзале, пытаясь имитировать движения, которые видел на Тенерифе, но чувствовал, что чего-то не хватает.

Однажды, просматривая местную спортивную газету, он наткнулся на небольшое объявление: «Мастер-класс по луча канария от легенды спорта Антонио Мендеса. Суббота, 15:00, Центральный спортивный комплекс Мадрида».

Сердце Мигеля забилось быстрее. Антонио Мендес был живой легендой, трехкратным чемпионом Канарских островов. И он будет здесь, в Мадриде!

В субботу Мигель пришел на мастер-класс за час до начала. Он наблюдал, как седовласый, но все еще атлетически сложенный Антонио Мендес устанавливает небольшую песчаную площадку в центре зала.

Когда началось занятие, Мигель впитывал каждое слово, каждое движение. Он был настолько сосредоточен, что не заметил, как Антонио стал все чаще поглядывать в его сторону.

После занятия, когда все уже расходились, Антонио подошел к Мигелю.

— Ты, парень, я заметил тебя, — сказал он, — у тебя есть то, что нельзя научить. Огонь в глазах.

Мигель был ошеломлен.

— Сеньор Мендес, я… я хочу научиться. По-настоящему научиться.

Антонио задумчиво посмотрел на молодого человека.

— Приезжай на Тенерифе. Я беру тебя в ученики. Но предупреждаю — будет тяжело.

Мигель не колебался ни секунды. "Я готов, учитель.

Так началось его настоящее путешествие в мир луча канария.

Спустя шесть месяцев интенсивных тренировок на Тенерифе, Мигель был готов к своему первому официальному поединку. Его соперником стал Хуан Перес, двадцативосьмилетний ветеран с репутацией жесткого и неуступчивого борца.

Террера была переполнена. Многие пришли посмотреть на «материкового выскочку», как за глаза называли Мигеля. Антонио Мендес стоял в углу своего ученика, давая последние наставления.

С первых секунд Хуан пошел в атаку, пытаясь использовать свой излюбленный прием, захват за шорты. Но Мигель был готов. Он блокировал захват Хуана и мгновенно перешел в контратаку.

Толпа ахнула. Никто не ожидал такой реакции от новичка. Хуан на мгновение потерял равновесие, и Мигель воспользовался этим. Он провел молниеносную «кадера», использование бедра для броска противника, рывок, который окончательно вывел Хуана из равновесия. Через несколько секунд Хуан оказался на песке.

Террера взорвалась аплодисментами. Мигель помог Хуану подняться, и они обменялись уважительным рукопожатием. Это была не просто победа — это было заявление о себе.

Второй серьезный поединок Мигеля состоялся через три месяца после его дебюта. Его соперником стал Карлос Гутьеррес, известный как «Эль Торо» (Бык) за свою невероятную физическую силу.

Карлос был на голову выше Мигеля и, казалось, состоял из одних мышц. Когда они вышли на терреру, по толпе прокатился шепот — многие считали, что у Мигеля нет шансов.

С первых секунд Карлос пошел в силовую атаку, пытаясь просто смять Мигеля своим весом. Но Мигель был готов к этому. Он использовал технику уклонения, позволяя силе Карлоса работать против него самого.

Поединок длился уже десять минут, и Карлос начал уставать. Его атаки стали менее точными, более размашистыми. Мигель, напротив, сохранял свежесть благодаря своей тактике экономии сил.

В решающий момент Мигель провел серию быстрых резких рывков, которые окончательно вымотали Карлоса. Когда «Эль Торо» попытался провести очередную атаку, Мигель встретил его идеально выполненной «кадера», броском через бедро, начинающим становиться его коронным приемом.

Карлос рухнул на песок, не в силах подняться. Толпа взорвалась овациями. Мигель только что доказал, что в луча канария умение и тактика могут преодолеть даже самую грубую силу.

Спустя полгода после победы над Карлосом, Мигель столкнулся с совершенно другим вызовом. Его соперником стал Диего Санчес, известный как «Эль Профессор» за свой аналитический подход к борьбе.

Диего был ветераном с 15-летним стажем. Он не обладал выдающейся силой или скоростью, но его тактическое мышление было непревзойденным. Он мог «прочитать» соперника за первые секунды поединка и всегда был на шаг впереди.

Поединок начался с длительной разведки. Оба борца кружили по террере, обмениваясь лишь легкими касаниями. Толпа начала беспокоиться — где же действие?

Но знатоки понимали, что они наблюдают шахматную партию в физическом воплощении. Каждое движение, каждый жест имел значение.

На пятой минуте Диего сделал первый серьезный ход, попытавшись провести сложную комбинацию «левантада», то есть поднятие противника. Мигель едва успел среагировать, уйдя от броска в последний момент.

Это заставило Мигеля пересмотреть свою стратегию. Он понял, что не сможет переиграть Диего в чистой тактике. Вместо этого он решил удивить ветерана.

На седьмой минуте Мигель неожиданно пошел в атаку, применив редко используемую комбинацию «левантада», то есть подъем противника и свою излюбленную «кадеру». Диего, не ожидавший такой агрессии, не успел среагировать и оказался на грани поражения, едва удержав равновесие.

Поединок продолжался еще пять минут, и ни один из борцов не смог добиться решающего преимущества. В итоге судьи объявили ничью.

Хотя это не было победой, для Мигеля этот поединок стал важнейшим уроком. Он понял, что для достижения вершин в луча канария ему нужно не только физическое мастерство, но и глубокое понимание тактики и психологии борьбы.

Прошел ровно год с первого поединка Мигеля против Хуана Переса. За это время оба борца значительно выросли в мастерстве. Хуан жаждал реванша, а Мигель хотел доказать, что его первая победа не была случайностью.

Атмосфера на террере была наэлектризована. Казалось, что весь остров пришел посмотреть на этот поединок.

С первых секунд стало ясно, что это будет совсем другой бой. Хуан полностью пересмотрел свой стиль. Он стал более осторожным, расчетливым. Вместо привычных силовых приемов, он теперь использовал сложные технические комбинации.

Мигель был удивлен. Он ожидал знакомого агрессивного Хуана, а вместо этого столкнулся с продуманной, выверенной тактикой. Первые пять минут прошли в напряженной борьбе, где ни один из соперников не мог получить явного преимущества.

На шестой минуте Хуан неожиданно провел великолепную «трончаду», бросок через плечо. Мигель едва устоял на ногах, впервые за долгое время оказавшись на грани поражения.

Это стало переломным моментом. Мигель понял, что нужно рисковать. В своем следующем движении он применил редко используемый захват за пояс с последующим броском. Это удалось и Хуан тоже оказался на песке.

Все эти победы быстро возвели Мигеля Падрона на вершину нетрадиционной борьбы не только на Канарских островах, но и в самой Испании. Когда он узнал про новую борьбу самбо из Советского Союза и о том, что по ней в Тегеране будет проходить чемпионат, сомнений не было. Мигель Падрон поедет в Тегеран и вернется оттуда победителем.