Непобедимый 4: на излом

Глава 25 Почти все

Огромный спортивный комплекс в Тегеране гудел от возбуждения. Трибуны заполнены до отказа. Болельщики из разных стран размахивали флагами, создавая яркую мозаику цветов. Воздух был наполнен запахом цветов, адреналина и ожидания.

Я вышел на ковер, чувствуя его упругость под ногами. Напротив меня стоял Батбаяр — коренастый, жилистый, с непроницаемым лицом. Его глаза, как угольки, горели решимостью. Рефери дал сигнал, и я мгновенно пошел в атаку.

Мышцы работали как хорошо смазанный механизм. Я захватил Батбаяра, готовясь провести коронный бросок через бедро. Краем глаза заметил Степаныча. Тренер напряженно наблюдал за каждым моим движением.

Я провел бросок. На долю секунды почувствовал, как тело соперника оторвалось от земли. Но что-то пошло не так. Батбаяр каким-то невероятным образом перераспределил вес и остался на ногах.

Трибуны взорвались криками удивления. Я отступил на шаг, пытаясь скрыть свое изумление. Эге, а ведь парень не промах. Это будет очень непростой бой.

Батбаяр почувствовал прилив адреналина. Волков был удивлен его стойкостью, и монгольский борец решил воспользоваться моментом. В его голове звучал голос старого Батболда: «Помни о силе земли, сынок».

Он бросился вперед, применяя хурээ барих — прием, который отрабатывал тысячи раз на степных просторах Монголии. Его руки обхватили мощный торс Волкова. Батбаяр чувствовал, как напряглись мышцы соперника под его захватом.

Краем глаза он увидел своего тренера, Игоря Петровича Соколова. Его лицо было напряжено, но в глазах горел огонь одобрения. Он кивнул, подбадривая своего подопечного.

Батбаяр попытался поднять Волкова, но тот оказался слишком опытен. Словно угадывая намерения монгола, советский самбист извернулся как угорь и ускользнул из захвата.

Толпа ревела. Батбаяр услышал, как кто-то на трибунах крикнул на монгольском: «Давай, Батбаяр! Держись, вперед, за победой!»

Этот монгол полон сюрпризов. Я понял, что нужно было менять тактику. Решил перевести борьбу в партер — здесь я чувствовал себя как рыба в воде.

Я провел молниеносную подсечку. Мир на мгновение перевернулся, и вот мы уже оказались на ковре. Я был сверху, и мои руки автоматически искали точку для болевого. Я нашел руку Батбаяра и начал проводить рычаг локтя.

Краем глаза я заметил Степаныча. Он подался вперед, его кулаки были сжаты. «Дожимай!», прочитал я по его губам.

Я усилил давление, чувствуя, как напряглась рука соперника. Еще немного, думал я, и победа будет моей. Но вдруг Батбаяр сделал какое-то невероятное движение. Его гибкость была поразительна — он ускользнул из, казалось бы, безнадежного положения.

Трибуны взорвались овацией. Я услышал, как мои товарищи разочарованно закричали. Я понял, что это будет долгий бой.

Батбаяр поднялся на ноги, чувствуя, как болела рука после попытки Волкова провести болевой. Но боль только разжигала его боевой дух. Он вспомнил уроки старого Батболда о халбага шүүрэх — приеме, который не раз приносил ему победу в степных турнирах.

Монгольский борец увидел удивление в глазах Волкова. Советский самбист явно не ожидал новой атаки так скоро. Батбаяр нырнул под его руку, обхватывая его бедро снаружи. На долю секунды он почувствовал, как тело Волкова начало отрываться от ковра.

Краем глаза Батбаяр заметил Игоря Петровича. Тот вскочил на ноги, его лицо было искажено напряжением. «Давай, сделай!» — крикнул он по-русски, и этот крик словно придал Батбаяру новые силы.

Но Волков был настоящим мастером. Каким-то чудом он удержал равновесие. Батбаяр почувствовал, как соперник перераспределил вес, уходя от броска.

Толпа ревела. Батбаяр услышал, как монгольские болельщики скандировали его имя. Где-то на трибунах мелькнул национальный флаг Монголии.

Этот монгол не переставал удивлять. Его приемы были необычны, но эффективны. Я понял, что нужно было использовать свой козырь — опыт в грунд-борьбе.

Я выждал момент. Батбаяр атаковал, и я использовал его движение против него самого. Я провел контрприем, и вот мы снова оказались на ковре. На этот раз я твердо намерился не упустить преимущество.

Провел классическое удержание. Я чувствовал, как Батбаяр напрягался подо мной, пытаясь вырваться. Но я держал крепко. Каждая секунда была на счету.

Я слышал, как ревели трибуны. Советская делегация неистовствовала. Где-то в толпе мелькнуло лицо Фариды. Она в напряжении прикрыла рот руками. Или мне показалось?

Степаныч что-то кричал, но я не слышал слов. Все мое внимание было сосредоточено на сопернике. Я чувствовал, как судья отсчитывал секунды. Еще немного, думал я, и очки будут мои.

Батбаяр понял, что проигрывал по очкам. Время утекало, словно вода сквозь пальцы. В отчаянии он решился на гадас цохих — один из самых сложных приемов бөх.

Он собрал все оставшиеся силы. Перед глазами мелькнули образы: бескрайняя монгольская степь, лицо матери, гордый взгляд отца. Он не мог их подвести.

Молниеносным движением Батбаяр провел прием. На мгновение он почувствовал, как тело Волкова снова оторвалось от ковра. Трибуны замерли в ожидании.

Игорь Петрович вскочил с места, его глаза были широко раскрыты. Батбаяр видел, как тренер затаил дыхание.

Но в последний момент что-то пошло не так. Волков, демонстрируя невероятное мастерство, умудрился извернуться. Чистого броска не получилось.

Прозвучал финальный свисток. Батбаяр упал на колени, тяжело дыша. В ушах стоял гул трибун. Он поднял глаза и увидел, как судьи совещались.

Наконец, рефери вышел в центр ковра. Он поднял руку Волкова. Батбаяр проиграл, но в глубине души знал — это был бой, достойный легенд.

Неожиданно Волков подошел к нему и низко поклонился, выражая уважение. Трибуны взорвались аплодисментами.

Игорь Петрович подошел к своему подопечному, его глаза блестели от гордости.

— Ты сражался как настоящий воин, Батбаяр, — сказал он, крепко обнимая борца. — Запомни. Это только начало.

Батбаяр покинул ковер с высоко поднятой головой.

Финальный свисток судьи прозвучал как гром среди ясного неба. Я стоял на ковре, тяжело дыша, пот заливал глаза. Батбаяр, мой монгольский соперник, лежал на спине, пытаясь отдышаться после моего последнего броска. Трибуны взорвались аплодисментами, но я едва их слышал сквозь шум в ушах.

Судья поднял мою руку, объявляя победителем.

— Победа присуждается Виктору Волкову, Советский Союз! — его голос эхом разнесся по залу.

Я помог Батбаяру подняться, мы обменялись рукопожатием.

— Отличный бой, — сказал он на ломаном русском, его глаза выражали уважение и плохо скрываемое разочарование одновременно. Бог его знает, что этот парень отдал, чтобы попасть сюда.

— Спасибо, ты тоже отлично боролся, — ответил я, чувствуя укол совести. Если бы он только знал, что мои мысли были далеко не только о поединке.

Шагая в раздевалку, я ощущал, как каждая мышца в теле кричит от напряжения. Левое плечо ныло после жесткого захвата Батбаяра, а в ноге чувствовалось неприятное растяжение.

В раздевалке я сел на скамейку, морщась от боли при каждом движении. Степаныч вошел следом, его лицо сияло от гордости.

— Молодец, Витя! Отличная работа! — воскликнул он, хлопая меня по здоровому плечу. Но его улыбка быстро сменилась озабоченным выражением, когда он заметил, как я морщусь. — Что с тобой? Где болит?

Я попытался улыбнуться, но вышла скорее гримаса.

— Да так, Олег Степанович, немного плечо потянул. И нога немного беспокоит.

Степаныч нахмурился, его густые брови сошлись на переносице.

— Покажи-ка, — он начал осматривать мое плечо, осторожно ощупывая мышцы. — Хм, похоже на небольшое растяжение. А с ногой что?

Я показал на левую ногу.

— Здесь, в районе колена. Наверное, неудачно повернулся во время броска.

Тренер присел, осматривая ногу.

— Связки, похоже, слегка потянул. Ничего страшного, но нужно сразу заняться.

Он выпрямился, его взгляд стал серьезным.

— Витя, завтра финал. Ты понимаешь, насколько это важно? Вся страна на тебя смотрит.

Я кивнул, чувствуя, как к физической усталости добавляется тяжесть ответственности.

— Понимаю, Олег Степанович. Не подведу.

— Хорошо, — Степаныч немного смягчился. — Сейчас пойдешь к врачу команды, пусть посмотрит. Потом отдыхать. Никаких прогулок по городу, ясно?

— Да, конечно, — ответил я, зная, что не смогу выполнить это обещание.

Выйдя со стадиона после осмотра у врача, я сразу направился к месту встречи с Фаридой.

Небольшое кафе «Шахерезада» располагалось в узком переулке недалеко от стадиона. Вечерний Тегеран был наполнен звуками. Гудками автомобилей, криками уличных торговцев, далеким пением муэдзина, призывающего к вечерней молитве.

Фарида уже ждала меня за дальним столиком. Ее темные волосы были собраны в простой пучок, а в глазах читалось напряжение. Когда я подошел, она нервно оглянулась по сторонам.

— Виктор, ты в порядке? — спросила она шепотом, когда я сел напротив. Она взяла меня за руку. — Я видела, как ты боролся. Поздравляю. Это было трудно, сразу видно.

Я кивнул, стараясь не показывать усталости.

— Все нормально. Что у тебя?

Фарида достала из сумки сложенный лист бумаги.

— Вот, смогла раздобыть предварительный список гостей на церемонии награждения. Смотри, — она указала на одно из имен в списке.

Я наклонился, вчитываясь в аккуратный почерк Фариды.

— Мохаммад Реза Амини, заместитель министра иностранных дел, — прочитал я вслух.

— Именно, — кивнула Фарида. — Он правая рука министра и очень близок к шаху. Если они планируют покушение, он может быть идеальной целью.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Черт, это серьезно. Нужно быть предельно осторожными.

Мы провели следующий час, обсуждая возможные сценарии и планируя наши действия. Фарида предложила использовать свой статус журналиста для получения дополнительного доступа к церемонии.

— Я могу попытаться пробраться за кулисы под предлогом интервью с победителями, — сказала она, ее глаза загорелись решимостью.

— Хорошая идея, — согласился я. — Но будь осторожна. Если что-то пойдет не так, немедленно уходи.

Покинув кафе, я, несмотря на усталость и боль в мышцах, решил еще раз осмотреть стадион. Охранник на входе узнал меня и, поздравив с победой, пропустил без вопросов.

Я медленно обходил помещения, стараясь запомнить каждую деталь. Особое внимание уделил недавно отремонтированному участку трибун в северном секторе. Что-то в расположении новых сидений казалось неправильным, словно их установили наспех.

Проходя мимо технических помещений, я заметил камеру наблюдения, направленную в необычном направлении — не на главный проход, а на небольшую дверь, ведущую в подсобку.

Внезапно я услышал шаги и быстро отступил в тень. Из-за угла появился Андрей Николаевич, его глаза быстро осмотрели коридор.

— Волков, сюда, — тихо позвал он, указывая на небольшую нишу рядом с пожарным щитом.

Мы отошли в укромный уголок, и я быстро доложил о результатах разведки и информации от Фариды.

— Хорошая работа, — кивнул Андрей Николаевич, его лицо оставалось непроницаемым. — Но ситуация осложняется. САВАК тоже начинает что-то подозревать. Сегодня утром они задержали для допроса двух человек под прикрытием.

Ну, а что же вы хотели? Что иранская контрразведка оставит это дело без внимания?

— Что нам делать?

— Продолжать операцию, но быть предельно осторожными, — ответил он. — Ваша роль спортсмена сейчас важнее, чем когда-либо. Не привлекайте к себе излишнего внимания.

Я кивнул, понимая всю сложность ситуации.

— Понял. Буду действовать по обстановке.

Вернувшись в гостиницу поздно вечером, я чувствовал себя полностью измотанным. Тело требовало отдыха, но мозг продолжал лихорадочно работать.

Сидя на кровати, я достал блокнот и начал записывать возможные сценарии развития событий завтрашнего дня. Что, если заговорщики попытаются действовать во время финального поединка? Как незаметно проверить подозрительные места перед церемонией награждения? Как подать сигнал Фариде или Андрею Николаевичу в случае опасности?

Каждый вариант я рассматривал со всех сторон, пытаясь предусмотреть любые неожиданности. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что скучаю по временам, когда главной заботой было просто выиграть схватку.

Ложась спать, я чувствовал, как напряжение сковывает каждую мышцу. Завтра мне предстояло не только побороться за золотую медаль, но и предотвратить возможную катастрофу. Засыпая, я попросил дать мне сил, чтобы справиться со всем этим. И чтобы все закончилось хорошо.

С этой мыслью я провалился в беспокойный сон, наполненный образами схваток, тайных встреч и неясных угроз, нависших над стадионом, где завтра решится судьба не только чемпионата, но и, возможно, целой страны.

Резкий звон будильника вырвал меня из тревожного сна. Часы показывали шесть утра. Я с трудом повернулся на бок, морщась от боли в левом плече.

Потянувшись к тумбочке, чтобы выключить будильник, я почувствовал, как прострелило колено. «Чертово растяжение», — пробормотал я, медленно садясь на кровати.

Подойдя к окну, я отдернул тяжелые шторы. Утренний Тегеран представал передо мной во всей красе: солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая небо в нежные красные тона. На улицах уже появлялись первые прохожие, торговцы открывали свои лавки. Вдалеке раздался мелодичный призыв муэдзина к утренней молитве.

— Какой прекрасный день для спасения мира, — сказал я, начиная утреннюю разминку.

Каждое движение отдавалось болью. Я осторожно размял плечо, стараясь не делать резких движений. Колено тоже беспокоило, но уже не так сильно.

— Ничего, бывало и хуже, — попытался я подбодрить себя, хотя внутренний голос напоминал, что сегодня на кону стоит гораздо больше, чем просто спортивная победа.

В полвосьмого я спустился в холл гостиницы. Степаныч уже ждал меня, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Увидев меня, он встал, его лицо было серьезным и сосредоточенным.

— Как самочувствие, Витя? — спросил он, внимательно изучая мою походку.

— Нормально, Олег Степанович. Готов к труду и обороне, — ответил я, стараясь не хромать.

Степаныч нахмурился.

— Не ври мне, Волков. Я же вижу, что ты прихрамываешь.

Я вздохнул. От Степаныча ничего не скроешь.

— Немного тянет колено, но это не помешает. Честное слово.

Тренер покачал головой.

— Ладно, там посмотрим. Пошли.

По дороге на стадион Степаныч начал разбор предстоящего поединка. Его голос звучал ровно, но я чувствовал напряжение в каждом слове.

— Так, слушай внимательно. Твой соперник, Кендзи Танака, настоящий мастер партера. У него отличная техника болевых и удушающих приемов.

Я кивнул, вспоминая видео предыдущих схваток японца.

— Да, я помню. Он опасен в нижней позиции.

— Именно, — подтвердил Степаныч. — Да везде опасен. Поэтому твоя задача — не дать ему перевести борьбу в партер. Работай в стойке, используй свое преимущество в росте. Держи дистанцию, утомляй его.

Я слушал тренера, но часть моего внимания была сосредоточена на улицах за окном автобуса. Я заметил необычное количество полицейских патрулей. На каждом перекрестке иногда попадались вооруженные солдаты, внимательно осматривающие проезжающие машины.

— Витя, ты меня слушаешь? — голос Степаныча вернул меня к реальности.

— Да, конечно, — ответил я, стараясь сконцентрироваться. — Работать в стойке, не дать перевести в партер.

Степаныч внимательно посмотрел на меня.

— Что с тобой творится последние дни? Ты как будто не здесь.

Я почувствовал укол вины. Степаныч заслуживал правды, но я не мог ему ничего рассказать.

— Просто волнуюсь перед финалом, — соврал я, ненавидя себя за это.

Прибыв на стадион, мы сразу столкнулись с усиленными мерами безопасности. У входа стояли вооруженные охранники, тщательно проверяя документы у каждого входящего. Я заметил, как один из охранников особенно внимательно изучал мое удостоверение.

— Волков, ты чего застыл? — голос Степаныча заставил меня вздрогнуть. Я быстро отправился следом за ним.

— Да так, задумался, — ответил я, натягивая куртку для самбо.

Выйдя в коридор под предлогом размяться, я внимательно осматривал каждый угол. Возле технических помещений я заметил двух мужчин в штатском, их цепкие взгляды следили за каждым моим движением. САВАК? Или люди Андрея Николаевича? Я не мог быть уверен.

Вернувшись в раздевалку, я начал разминку. Степаныч помогал мне, осторожно растягивая мышцы.

— Как колено? — спросил он, осторожно сгибая мою ногу.

Я поморщился.

— Терпимо. К началу схватки будет в порядке.

Степаныч покачал головой.

— Смотри, не геройствуй там. Если почувствуешь, что не можешь продолжать — дай знать.

Я кивнул, зная, что никогда этого не сделаю. Слишком многое стояло на кону.

Когда пришло время выходить на арену, я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Гул толпы нарастал с каждым шагом.

Выйдя на ковер, я увидел своего соперника — Кендзи Танака. Он был чуть ниже меня, но его мускулистое тело говорило о годах упорных тренировок. Его темные глаза встретились с моими, в них читалась решимость и уверенность в победе.

Судья, невысокий мужчина с аккуратно подстриженными усами, подозвал нас к центру ковра.

— Борцы, готовы? — спросил он на английском.

Мы оба кивнули. Я чувствовал, как адреналин начинает разгонять кровь по венам, немного притупляя боль в колене.

Судья поднял руку, готовясь дать сигнал к началу поединка. В этот момент я быстро осмотрел трибуны, пытаясь заметить что-нибудь подозрительное. Мой взгляд остановился на группе мужчин в темных костюмах, сидящих в VIP-ложе. Среди них я узнал человека, чье фото показывала мне Фарида — Мохаммад Реза Амини, заместитель министра иностранных дел.

— Начали! — голос судьи вернул меня к реальности.

Кендзи Танака сразу же пошел в атаку, пытаясь сократить дистанцию. Я отступил, сохраняя равновесие и готовясь к контратаке. В этот момент я понимал, что настоящая схватка только начинается, и она будет гораздо опаснее, чем любой спортивный поединок.