Непобедимый 4: на излом

Глава 23 В лабиринтах Тегерана

Финальный свисток судьи прозвучал как гром среди ясного неба. Я посмотрел, как, тяжело дыша, на ковре стоял Звеньев. Пот заливал ему глаза, пропитывая насквозь синюю куртку самбиста.

Его противник, крепкий и могучий иранец по имени Хасан, лежал на ковре, пытаясь отдышаться после броска, который принес Звеньеву чистую победу. Его смуглое лицо исказилось гримасой разочарования, темные глаза смотрели в потолок, словно ища там ответ на вопрос, как он мог проиграть.

Рефери, невысокий полноватый мужчина в белой рубашке и черных брюках, поднял руку Звеньева, объявляя победителем. Трибуны взорвались аплодисментами.

Я едва слышал их сквозь шум в ушах. Мысли путались — радость от победы товарища смешивалась с тревогой о предстоящей встрече с Фаридой.

Мы договорились встретиться с ней чуть позже. В другом месте, не на публике, чтобы не привлекать внимания.

Что она могла накопать? Насколько мы продвинулись в раскрытии заговора?

Степаныч, мой тренер — коренастый мужчина с седеющими висками и пронзительными глазами — хлопнул Звеньева по плечу, что-то крича ему на ухо. Морщинистое лицо тренера светилось гордостью.

— Молодец, Артем! Настоящий чемпион! — донеслось до меня сквозь шум.

Я стоял, выдавив улыбку. Если бы он только знал, что творится у меня в душе. Какой груз лежит на моих плечах помимо спортивных достижений.

— Спасибо, Олег Степанович! — проревел Звеньев.

После схватки товарища я быстро принял душ, наслаждаясь потоками прохладной воды, смывающими пот и напряжение. Переодевшись в свободные брюки и рубашку, я задумался, как незаметно выскользнуть из раздевалки. К счастью, все были слишком увлечены обсуждением прошедших схваток.

Фарида ждала меня в условленном месте — небольшом сквере недалеко от стадиона. Я заметил ее издалека — яркое цветастое платье с традиционным персидским узором выделялось на фоне зелени. Она уже успела переодеться. Ее темные волосы были собраны в элегантный пучок, а большие карие глаза внимательно осматривали окрестности.

— Виктор! Поздравляю с победой! — Фарида улыбнулась, но я заметил тревогу в ее глазах. Она нервно теребила ремешок своей сумочки. — Тебя и твоих товарищей.

— Спасибо, Фарида. Что удалось узнать? — я перешел сразу к делу. Времени на любезности не было, хотя часть меня хотела просто наслаждаться компанией этой удивительной женщины.

Фарида огляделась по сторонам и заговорила тихо, почти шепотом:

— Мой источник в службе безопасности сообщил, что сегодня вечером в старом городе состоится встреча заговорщиков. Я примерно знаю место. Предварительно известно, что это старая чайхана. Это наш шанс узнать детали плана.

Я кивнул, чувствуя, как учащается пульс.

— Нужно проследить за ними. Но как это сделать? Я слишком выделяюсь.

Фарида нахмурилась.

— Виктор, это слишком опасно. Может быть, лучше передать эту информацию властям?

Я покачал головой.

— Нет, мы не можем рисковать. Что если среди властей есть сообщники заговорщиков? Мы должны сами во всем убедиться.

Но девушка продолжала упираться.

— Виктор, ты не понимаешь, насколько это опасно! Эти люди — не простые преступники. Они готовы на все, чтобы сохранить свои планы в тайне.

Я попытался отшутиться: "Не волнуйся, Фарида. Я же спортсмен, чемпион по самбо. Справлюсь с парой головорезов.

Но Фарида не улыбнулась. Ее глаза стали серьезными:

— Дело не в физической силе. У них есть связи, влияние. Они могут подставить тебя, обвинить в шпионаже. Ты иностранец, тебя никто не станет защищать.

Я задумался на мгновение, но затем возразил:

— А если мы не вмешаемся, может случиться непоправимое. Представь, если покушение удастся — это может привести к международному кризису.

Фарида покачала головой:

— Но почему именно мы должны рисковать? У нас есть информация — давай передадим ее властям.

До чего же упрямая.

— А если среди властей есть их сообщники? — парировал я. — Мы не можем быть уверены, кому доверять. Кроме того, у меня есть опыт… специальной подготовки.

Фарида удивленно подняла бровь, но я не стал развивать эту тему.

— Хорошо, — сказала она после паузы, — но подумай о своей команде, о чемпионате. Если с тобой что-то случится, это подведет всех.

Этот аргумент заставил меня задуматься. Я действительно нес ответственность перед командой. Но затем я твердо сказал:

— Фарида, я понимаю риски. Но я не смогу спокойно выступать на соревнованиях, зная, что мог предотвратить трагедию и не сделал этого. Пойми, это вопрос не только безопасности, но и совести.

Фарида долго смотрела мне в глаза, словно пытаясь прочитать мои мысли. Наконец, она тяжело вздохнула:

— Я вижу, тебя не переубедить. Хорошо, давай сделаем это. Но мы будем действовать предельно осторожно, по моему плану. Договорились?

Я с облегчением кивнул, благодарный за ее поддержку и понимание.

Мы отправились в квартиру, где жили дальние родственники девушки. В дальней комнате кто-то находился, по словам девушки, ее тетка. Фарида достала из сумки в шкафу объемный сверток.

— Вот, традиционная одежда. Переоденься — и сойдешь за местного.

Через полчаса я уже не узнавал себя в зеркале. На мне были свободные шаровары цвета песка, длинная белая рубаха, подпоясанная широким кушаком, и темно-коричневый жилет с замысловатой вышивкой. Голову покрывала чалма, искусно намотанная Фаридой.

Но одежды было недостаточно. Фарида достала косметический набор и принялась за работу. Она затемнила мою кожу специальным гримом, слегка изменила форму бровей и даже наклеила небольшие накладки на скулы, чтобы изменить овал лица.

— Теперь главное — твоя походка и манера держаться, — инструктировала Фарида. — Иди неспешно, с достоинством. Не суетись. Держи спину прямо, но не напряженно. И помни — не смотри в глаза женщинам. И главное — не говори ни с кем. Твой акцент сразу выдаст.

Я кивнул, впитывая каждое слово. От этого зависела не только моя безопасность, но и успех всей операции.

Старый город Тегерана встретил меня калейдоскопом звуков, запахов и красок. Узкие улочки, вымощенные старинной брусчаткой, петляли между двух- и трехэтажными домами, построенными так близко друг к другу, что, казалось, можно было пожать руку соседу через окно.

Воздух был наполнен ароматами специй, жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. Крики торговцев смешивались с гудками автомобилей и звоном трамваев, создавая неповторимую симфонию городской жизни.

Я шел, стараясь выглядеть как можно более естественно, но сердце колотилось как безумное. Мимо сновали люди в традиционных одеждах и в европейских костюмах — Тегеран 1971 года был городом контрастов, где Восток встречался с Западом.

Чайхана «У трех фонтанов» оказалась небольшим заведением, спрятанным в тени огромного платана. Его потрескавшийся ствол, казалось, помнил еще времена Надир-шаха. Я занял место за дальним столиком, заказав чай жестами. Отсюда хорошо просматривался весь зал, утопающий в полумраке и табачном дыму.

Ждать пришлось долго. Я уже выпил три чашки крепкого черного чая, когда наконец появился один из тех людей, которых я видел в ресторане отеля — высокий мужчина с орлиным носом и пронзительным взглядом темных глаз. Он был одет в европейский костюм, но держался с восточным достоинством.

Мужчина быстро огляделся и прошел в дальнюю комнату. Я выждал несколько минут, расплатился и вышел на улицу. Нужно было найти другой вход в эту комнату.

Следующие два часа я кружил по лабиринту улиц старого Тегерана, периодически возвращаясь к чайхане. Узкие улочки, казалось, жили своей особой жизнью. Торговцы раскладывали красочные товары прямо на земле: яркие ковры, медную посуду, специи всех оттенков. Воздух был наполнен ароматом жареного мяса и свежей выпечки.

Я старался двигаться неспешно, останавливаясь у лавок, делая вид, что рассматриваю товары. На самом деле, мое внимание было приковано к чайхане.

За это время я заметил нескольких подозрительных личностей. Первым был худощавый мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородкой. Он вошел в чайхану, нервно оглядываясь по сторонам, и вышел через полчаса, сжимая в руке какой-то сверток.

Затем появился грузный человек в дорогом костюме. Его сопровождали двое крепких парней, явно телохранители. Они пробыли в чайхане около часа.

Ближе к вечеру я заметил молодую женщину в традиционной одежде. Она быстро вошла в чайхану и вышла буквально через пять минут, заметно нервничая.

Все эти люди показались мне смутно знакомыми. Я напряг память, пытаясь вспомнить, где мог их видеть раньше. Некоторые лица словно выплывали из тумана — я мог поклясться, что видел их мельком в холле гостиницы или на стадионе во время соревнований.

Наблюдение давалось нелегко. Приходилось постоянно быть начеку, следить за своим поведением, чтобы не вызвать подозрений. Я чувствовал, как по спине стекают капли пота, а ноги начинают гудеть от постоянного хождения.

Но адреналин и чувство важности миссии придавали сил. Я знал, что каждая деталь, каждое замеченное лицо может оказаться ключом к разгадке заговора.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки розового и оранжевого, когда я заметил небольшое окно, выходящее в узкий переулок позади чайханы. Оттуда доносились приглушенные голоса.

Я осторожно приблизился, стараясь оставаться незамеченным. Запомнить то, что говорят внутри. Жаль, что я не знаю язык.

Вдруг я услышал шаги за спиной. Обернувшись, увидел двух крепких мужчин, приближающихся ко мне с недобрыми лицами. Их глаза буравили меня, руки были напряжены, готовые к действию.

Меня заметили! Сердце подскочило к горлу. Я понял, что миссия под угрозой, и всё, что я мог сделать сейчас — это попытаться спастись.

Не теряя времени, они бросились на меня. Я мгновенно оценил ситуацию и приготовился к бою.

Первый нападающий, коренастый мужчина с бритой головой, рванул на меня, пытаясь провести прямой удар в челюсть. Я среагировал мгновенно, используя прием «нырок», ушел от удара, одновременно проводя захват за руку и бедро противника. Используя его собственный импульс, я выполнил бросок через бедро. Нападавший с глухим стуком приземлился на спину, на мгновение вышел из игры.

Не теряя времени, я развернулся ко второму противнику — высокому и жилистому мужчине с короткой бородой. Он попытался провести боковой удар, но я блокировал его предплечьем и тут же провел подсечку изнутри. Когда противник потерял равновесие, я усилил прием рывком за одежду, опрокидывая его на землю.

Первый нападавший уже поднимался на ноги. Он попытался схватить меня сзади, но я был готов к этому. Используя прием «мельница», я перебросил его через себя, используя силу и инерцию противника против него самого. Он тяжело рухнул на землю, теряя дыхание от удара.

Второй противник оказался более опытным. Он попытался провести удушающий захват, но я среагировал, применив технику «уход от удушения»: нырнул под руку, одновременно проводя рычаг локтя. Послышался болезненный вскрик, и хватка ослабла.

Воспользовавшись моментом, я провел серию ударов в уязвимые точки — солнечное сплетение и под колено, заставив противника согнуться от боли.

Первый нападавший снова бросился в атаку. Я встретил его броском через грудь, перекатившись на спину и подбросив противника ногами. Он пролетел над моей головой и тяжело приземлился на асфальт.

Поднявшись на ноги, я увидел, что оба нападавших дезориентированы и с трудом поднимаются. Я воспользовался этим моментом, чтобы скрыться.

Петляя по узким улочкам старого Тегерана, я старался запутать след. Сердце бешено колотилось, адреналин бурлил в крови. Я несколько раз менял направление, проходил через оживленные рынки, смешиваясь с толпой.

Наконец, убедившись, что оторвался от преследования, я замедлил шаг. Отдышавшись, я поправил одежду, которая, к счастью, не сильно пострадала в схватке. Грим на лице немного размазался, но в целом маскировка осталась неповрежденной.

Я влился в поток прохожих, стараясь выглядеть как обычный местный житель, спешащий по своим делам. Никто не обращал на меня внимания — я остался неузнанным.

Теперь нужно было как можно скорее встретиться с Фаридой и рассказать о случившемся. Я знал, что она будет волноваться, но также понимал, что полученная информация может оказаться решающей в нашем расследовании.

С этими мыслями я направился к обусловленному месту встречи, внимательно осматриваясь по сторонам и готовый в любой момент снова вступить в бой или скрыться от погони.

Хамид Фаррохи Варасте сидел в дальнем углу чайханы «У трех фонтанов», погруженный в глубокие раздумья. Комната была пропитана ароматом крепкого чая и дыма кальянов. Тусклый свет масляных ламп отбрасывал причудливые тени на стены, украшенные потертыми коврами и каллиграфическими надписями из Корана.

Хамид, мужчина лет сорока с проницательными карими глазами и густой черной бородой, нервно теребил четки. Его некогда дорогой, но теперь потертый костюм выдавал человека, привыкшего к лучшей жизни, но отказавшегося от мирских благ ради высшей цели.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался Фархад, его верный помощник. Молодой человек лет двадцати пяти, с встревоженным взглядом и взъерошенными волосами, тяжело дышал.

— Господин, у нас проблемы, — выпалил Фархад, нервно оглядываясь. — Оказывается, за нами следили. Какой-то шпион наблюдал за чайханой несколько часов.

Хамид почувствовал, как его сердце скакнуло в груди. Неужели все их планы, месяцы подготовки, могут рухнуть в один момент? Он медленно поставил чашку с недопитым чаем на низкий деревянный столик, инкрустированный перламутром. Чашка слегка звякнула, выдавая дрожь в его руках.

Продолжай, — сказал Хамид, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и уверенно. Внутри же его разум лихорадочно просчитывал возможные последствия.

Фархад рассказал о неудачной попытке схватить шпиона, который оказался неожиданно ловким и хорошо подготовленным. С каждым словом лицо Хамида становилось все мрачнее. Он провел рукой по бороде, жест, который всегда помогал ему сосредоточиться.

— Что ж, это усложняет дело. Но не меняет воли Аллаха, — произнес он после долгой паузы, в течение которой в комнате слышалось только тихое бульканье кальяна.

Хамид оглядел комнату, встречаясь взглядом с каждым из своих соратников. В их глазах он искал ту же решимость, которую чувствовал в себе.

Джавад Шариф, бывший имам, сидел, скрестив ноги на потертой подушке. Его худое, аскетичное лицо с глубокими морщинами выражало непоколебимую веру. Пальцы быстро перебирали янтарные четки — привычка, выработанная годами молитв и медитаций. Джавад думал о своей закрытой мечети, о прихожанах, оставшихся без духовного руководства, и его решимость только крепла.

Рядом с ним находилась Фарзана Ахмади, единственная женщина в группе. Ее глаза, единственное, что было видно из-под строгой чадры, горели фанатичным огнем. Фарзана вспоминала своего брата, его последние слова перед казнью: «Сражайся за истинную веру, сестра». Эти слова стали ее мантрой, ее движущей силой.

В углу комнаты, почти сливаясь с тенями, сидел Рашид Бахтияр. Его некогда холеные руки, теперь огрубевшие от тяжелой работы, крепко сжимали потрепанный Коран. Рашид думал о своем разоренном бизнесе, о семье, которую едва мог прокормить, и ненависть к режиму шаха и западным компаниям, которые, как он считал, были причиной его бед, разгоралась в нем с новой силой.

— Братья и сестры, — обратился к ним Хамид, его голос, тихий, но полный внутренней силы, заставил всех поднять головы. — Мы все знаем, зачем мы здесь. Годы морального разложения, западного влияния и отступничества от истинной веры привели нас к этому моменту.

Он сделал паузу, давая каждому время осмыслить свои слова. В воздухе повисло напряжение, смешанное с запахом специй и горячего хлеба, доносившимся с кухни чайханы.

— Да, риск велик, — продолжил Хамид, его глаза блестели в полумраке комнаты. — Но разве не готовы мы пожертвовать всем ради установления праведного исламского правления? Разве не для этого Аллах привел нас всех сюда, в этот момент истории?

Его слова нашли горячий отклик в сердцах присутствующих. Каждый из них прошел свой путь сомнений и страха, прежде чем оказаться здесь. Теперь же, слушая своего лидера, они чувствовали, как их решимость крепнет.

— Вспомните слова нашего духовного лидера, — Хамид понизил голос, словно сам великий наставник мог услышать его. — Он говорил, что наш долг — противостоять тирании и установить исламское правление. Мы — лишь первая волна грядущей революции.

Фарзана тихо произнесла молитву, ее глаза наполнились слезами. Она представила Иран будущего — страну, живущую по законам шариата, где ее дети смогут вырасти в истинной вере, не боясь преследований.

— Да, нас могут схватить, — Хамид не скрывал опасности. Его взгляд стал жестким. — Но если мы отступим сейчас, мы предадим нашу веру и наш народ. Мы станем шахидами, чья кровь напитает почву для будущего исламского государства.

Джавад резко поднялся, его худая фигура словно выросла.

— Лучше погибнуть на пути джихада, чем жить под властью неверных! — воскликнул он, его голос дрожал от эмоций.

Хамид почувствовал, как волна религиозного пыла захлестнула комнату. Даже обычно осторожный Фархад, казалось, преобразился, его глаза горели решимостью.

— Наш план — это испытание, посланное нам Аллахом, — добавил Хамид, понизив голос до шепота. — Кто мог подумать, что мы осмелимся нанести удар прямо на глазах у всего мира, используя их греховные игры как прикрытие?

Рашид медленно кивнул, его пальцы все еще сжимали Коран.

— Воистину, это так.

— Итак, мы продолжаем по воле Аллаха, — подвел итог Хамид. Он раздал последние указания, каждое слово звучало как священный приказ.

Когда все разошлись, унося с собой тяжесть предстоящей миссии и пламя религиозного рвения, Хамид остался один в полутемной комнате. Он совершил вечерний намаз, его лоб касался потертого молитвенного коврика.

Закончив молитву, он подошел к маленькому окну. Солнце садилось, окрашивая небо Тегерана в кроваво-красные тона. Шум города доносился словно издалека — крики торговцев, гудки автомобилей, далекий призыв муэдзина к вечерней молитве.

— Завтра начнется новая эра, — прошептал Хамид, глядя на город, который вскоре должен был измениться навсегда. — Иран станет оплотом истинной веры.

С этой мыслью он начал готовиться к предстоящему дню. В его сердце смешивались страх, решимость и непоколебимая вера в праведность их дела. Скоро они изменят ход истории, или погибнут, пытаясь это сделать.