Неприкасаемые

ГЛАВА 11

«Работа убийц требовала времени, терпения, мастерства и приспособление к однообразию».

— Джей. Ди. Робб

ЛИАМ

Никто из нас не произнес ни слова. Никто из нас на самом деле не знал, что сказать и с чего даже начать. Многое произошло за последние сорок восемь часов. На самом деле слишком много, и я все еще пытался перебрать все это в уме. Я попытался сосредоточиться на ее дыхании, на биении ее сердца, когда оно издавало звуковой сигнал на машинах вокруг нас. Я попытался успокоиться и просто очистить свой разум, но потом меня осенило. Это ударило меня так же, как машина, которая сбила ее. Я чуть не потерял ее… их. Все было бы кончено.

— Ааа… — Мел застонала, заставляя меня быстро сесть.

— Что случилось? — я осмотрел ее тело, но, не смог найти никаких новых ран.

— Ничего, — солгала она, снова устраиваясь поудобнее на больничной койке.

Не обращая на нее внимания, я посмотрел ее карту, Нила уже перевели в другую палату.

— Ты не врач, положи мою карту, — отрезала она, бросая в меня подушкой.

Поймав ее, я вернул ей, пока читал.

— Ты отказалась от всех обезболивающих? — от боли у нее побелели костяшки пальцев. Что, черт возьми, с ней не так? — Когда ты отказалась от лекарств? Я был с тобой с тех пор, как пришел.

— Ты был в туалетп. К тому же доктор сказал, что все в порядке.

— После того, как ты, вероятно, угрожала ему. Ты что, сошла с ума? У тебя два ранения в плечо и одно в бедро. Не говоря уже о бесчисленных синяках, которые я вижу на твоих ногах и руках. Прими эти чертовы наркотики, Мелоди. — Я старался не огрызнуться на нее, но я спал всего 2 часа. Это была не та ссора, которую я хотел бы затеять с ней.

Она сверкнула глазами, и я сверкнул в ответ.

— Никаких наркотиков, — прошипела она.

— Тебе больно. Ты примешь наркотики, или мне придется самому тебя колоть. — Когда я потянулся, чтобы позвать медсестру, она схватила меня за запястье.

— Никаких наркотиков, Лиам, — прошептала она. — Они увеличивают вероятность выкидыша и мертворождения. Я не могу потерять и этого ребенка. Если это случится, с меня хватит, я не могу…

Я уставился на нее на мгновение, ничего не говоря. Я даже не подумал о ребенке; у меня не было времени все это обдумать.

— Хорошо. Ладно, никаких наркотиков.

И снова мы погрузились в молчание. Я не был уверен, что происходило у нее в голове. Я все еще не мог поверить, что она беременна. Я имею в виду, да, это было более чем возможно. Мы набрасывались друг на друга всякий раз, когда оставались одни. Я был зависим от нее.

Она посмотрела на меня, и я захотел ее, она чихнула, и я захотел ее. Она была всем, и прошло больше года с тех пор, как мы потеряли…

— Что ты хочешь сделать, Мел? — Спросил я.

Она ответила не сразу.

— Мы должны им сказать?

— Нет, мы можем подождать. — Пока мы не смирились с этой идеей… Пока я не понял, что делать. Мне нужно было так много спланировать и обдумать.

— Мел, — прошептал я, подходя и беря ее за руку. — Я люблю тебя. Мне нравится, кто ты и что мы делаем, но все должно быть по-другому. Я не могу… ты не можешь сражаться в этой битве. Ты не можешь пойти против Авиелы. Не сейчас. Я не могу снова потерять нашего ребенка. Ты должна отойти от дел…

— Лиам.

— Мел, это не обсуждается. Клянусь всем святым, я заставлю Авиелу заплатить. Я заставлю их всех заплатить. Но…

— Дай мне сказать, — отрезала она, садясь, что только усилило ее дискомфорт. Стараясь изо всех сил помочь ей, я только дал ей шанс оттолкнуть меня здоровой рукой.

— Мел…

— Может, ты перестанешь меня перебивать? Это выводит меня из себя, и ты это знаешь. Какой, блядь, смысл мне рассказывать тебе дерьмо, которое выводит меня из себя, когда ты, блядь, все равно не слушаешь? — прошипела она сквозь зубы. Ее карие глаза сузились в щелочки, и я изо всех сил старался не ухмыляться. Она была сексуальна, когда злилась на меня.

Даже с разбитыми губами, спутанными волосами и бинтами моя жена все равно выглядела чертовски сексуально.

— Уже гормоны? Мне сходить за смузи? — Выражение ее лица испугало бы любого мужчину, но я, с другой стороны, я уже находил его забавным.

Она протянула руку, схватила первое, что попалось под руку, и швырнула мне в голову. К сожалению, это был ее телефон. Я увернулся от него как можно быстрее, и он развалился на части при ударе о стену.

— Ты осел, Лиам Каллахан. Во-первых, дело не в «гормонах», а во мне. Я с тремя пулевыми ранениями в теле, у меня мудак-муж…. и встреча с Авиелой. — Последнюю часть она произнесла тихо. — Женщина, которая родила меня сумасшедшая. У меня были тяжелые несколько дней, моя реакция совершенно нормальная, — сказала она,

Но ее реакция не была для меня нормальной. Если бы это был кто-то другой, моя Мелоди наложила бы на себя швы, накричала бы на меня за опоздание, а затем потребовала, чтобы мы выследили того сукина сына, которым он держал ее. Ее реакция…что ж, она была ранена. Хуже всего было то, что она даже не осознавала, насколько сильно.

— Чего ты хочешь? — Мягко спросил я ее.

— Я хочу посмотреть на свою мать сверху вниз так, как она смотрела на меня, — сказала она, отвернувшись от меня, но я заставил ее посмотреть мне в лицо.

— Мел. Я никогда не осуждаю тебя. Мне не нужно, чтобы ты была сильной каждое мгновение вечности. Мне нужно, чтобы ты доверилась мне больше, чем когда-либо.

— Она выстрелила в меня, Лиам. — Ее голос дрогнул. — Без каких-либо угрызений совести или колебаний она с легкостью подстрелила меня. Она сказала, что я была не более чем нежелательным побочным эффектом ее работы. Я должна была догадаться, верно? Все, что мы узнали о ней, говорило о том, что она была бессердечной сукой, но я действительно не думала, что она будет стрелять. Я не знаю почему. — Я слушал ее голос, и он звучал как у той же женщины, которая раньше читала мне по ночам.

Я не был уверен, что сказать в ответ. Что я мог сказать? Часть меня тоже не верила, что Авиела может нажать на курок. Ради Бога, это была ее дочь, ее собственная плоть и кровь. Мелоди и я не верили в сказки, но это было то, о чем я никогда не мог и подумать.

Положив мою руку себе на живот, Мел вздохнула и откинулась на спинку кровати, прежде чем накрыть мою руку своей.

— Мел…

— Хорошо.

— Что? — Прошептал я.

Она посмотрела мне в глаза.

— Ради нашего ребенка и ради твоего здравомыслия я не буду преследовать Авиелу. Но я хочу, чтобы ты это сделал. С этого момента она твоя любовница.

— Прошу прощения? — Я постарался не съежиться. Может быть, она всё-таки приняла обезболивающие.

Она засмеялась, притягивая меня к себе, пока я снова не оказался на маленькой раскладушке, которую они осмелились назвать кроватью. Она была похоже на тюремный матрас.

— Авиела — твоя любовница в том смысле, что я ничего не должна знать о ней. Все, что связано с ней, будет храниться от меня в секрете. Даже нашими людьми. Если они расскажут мне что-нибудь о «любовнице», ты отрежешь им яйца и заставишь носить как серьги, — мягко объяснила она.

Только моя жена могла говорить о кастрации словно ангел.

Я скептически наблюдал за ней.

— Ты просто собираешься отступить и держаться подальше от опасности?

— Зависит от твоего определения опасности, — заявила она.

— Мелоди…

— Не мелодь мне тут. Ты не мой отец. Я позволяю тебе возглавить охоту на Авиелу; я помогу, если понадоблюсь. Но я тебе не нужна. Я знаю себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что если я буду вовлечена, то захочу взять верх. Я сама захочу выследить ее. Но я также не собираюсь становиться домохозяйкой. Если мы чему-то и научились, так это тому, что Авиелу нельзя недооценивать. Ты не можешь сосредоточиться на бизнесе и на ней одновременно…

— Итак, ты хочешт контролировать трафик? — Я прервал ее. Если бы это был кто-то другой, я бы свернул ему шею.

— Лиам…

— Не обманывай меня, — сказал я. — Ты хочешь, чтобы я выследил твою мать, пока ты занимаешься бизнесом? — Она определенно приняла обезболивающие.

— Так безопаснее, и ты это знаешь, — прошептала она.

Я мог только покачать головой, глядя на нее. Только в нашем мире продавать наркотики было бы безопаснее, чем иметь дело с семьей.

— Что было бы безопаснее, так это провести день в торговых центрах и на благотворительных мероприятиях, пока я разберусь с этим… — Она сжала мою руку так сильно, что я почувствовал, как хрустнули костяшки пальцев. — Ой. Черт возьми, детка.

— Это сделка, Лиам. Соглашайся или уходи, — потребовала она.

Всегда требовательная стерва. Ей повезло, что я, черт возьми, люблю ее. Не знаю почему, но я, как дурак, согласился.

Схватив ее за здоровую руку, я посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты не в том положении, чтобы заключать сделки, дорогая. Ты беременна и не будешь подвергать себя опасности. Ты не твоя мать, и ты не причинишь вреда нашему ребенку. Как будет выглядеть, если моя беременная жена будет продавать наркотики наркоманам и дилерам, которые пустили бы пулю в голову своей матери только для того, чтобы найти деньги на дозу?

Почему она не могла просто провести девять месяцев, смотря телевизор и крася ногти в постели?

Она нахмурилась и поморщилась.

— Лиам, ты делаешь мне больно.

— Черт, любимая. Мне жа… — В тот момент, когда я отпустил ее руку, она ударила меня по голове.

— Я на седьмой неделе беременности. Это никак не повлияло на мою способность справляться с бизнесом. Я понимаю, ты нервничаешь, и я тоже. Но у нас так много работы, которую нужно сделать. Ты не можешь делать все это в одиночку, да тебе и не нужно этого делать, — сказала Мелоди. — Разберись с Авиелой для меня. Сосредоточьтесь на этом. Я могу справиться со всем остальным. Ты знаешь, что я могу, и если ты скажешь мне не делать этого, я просто проигнорирую тебя. Так почему же ты сопротивляешься мне из-за этого? Это хороший план. Это единственный план, который у нас есть прямо сейчас. Лиам, я не спрашиваю разрешения. Мне принадлежит половина нашего бизнеса. Либо так, либо никак.

Я ненавидел это.

Я не хотел этого. Я хотел, чтобы она ушла из этого бизнеса. Не навсегда. Просто пока… просто пока я не буду уверен, что они оба в безопасности. К счастью, прежде чем я успел ответить, мой телефон зазвонил.

— Мне нужно идти, — сказал я ей, быстро целуя ее, прежде чем схватить свой пиджак со стула.

— Куда ты идёшь? — спросила она.

— Искать информацию о моей любовнице. — Выражение ее глаз, когда она села, сказало мне, что это продлится всего около минуты, прежде чем она начнет вытягивать из меня подробности.

— Я забираю только Феделя, остальные остаются здесь, чтобы защитить тебя… — Я остановился, оглядываясь еще раз. Я не хотел оставлять ее одну. — Чтобы защитить вас обоих.

— А кто будет их защищать? — Она сверкнула глазами, ложась обратно.

Покачав головой, я направился к двери.

— Люблю тебя, — сказал я.

Она вздохнула.

— Я тоже тебя люблю, хорошо? Счастлив? Я люблю тебя. А теперь уходи, пока ты окончательно не испортил мне настроение.

МЕЛОДИ

Когда он ушел, я уставилась в потолок, потирая свой плоский живот. Мой живот с ребенком внутри. Ребенок, который выбрал не то время. Наш ребенок: мой и Лиама.

Я стану матерью… если у меня это получится. Если меня не убьют, я стану матерью; матерью, которая не выстрелит в своего ребенка, глядя ему в глаза.

Я никогда не хотела тебя. У меня был приказ. Я следовала ему, а ты была побочным эффектом. Без обид.

Я слышала ее голос — голос, которого я так отчаянно жаждала в детстве, — и теперь я желала, чтобы она умерла. Я почувствовала, как в задней части моего горла нарастает давление, и попыталась подавить его обратно. Но я не могла, и рыдание прокатилось по мне прежде, чем появились слезы.

Я не была плаксой. Но это было больно. Все болело. Это было так больно, и я просто хотела все забыть.

Услышав стук в дверь, я быстро вытерла глаза и нос, прежде чем сделать глубокий вдох.

— Войдите, — позвала я, и вошла Адриана.

— Мистер Каллахан сказал, что вы хотели бы выпить травяной зеленый мятный чай от боли, — сказала она, крепко держа кружку, когда подошла ко мне.

Она оглядела меня, и я поняла, что мои глаза выдали меня, но я просто кивнула и взяла чай.

— Лиам сказал дать мне травяной зеленый мятный чай? — Спросила я, уставившись на чашку.

— Нет. — Сказала она. — Он сказал: Моей жене больно. Найди какое-нибудь натуральное дерьмо, чтобы ей стало лучше, прежде чем я вернусь.

— Лучшее в Дартмуте, — прошептала я, закатывая глаза и делая глоток, но только для того, чтобы выплюнуть жидкость. — На вкус как дерьмо и грязь.

Адриана схватила несколько салфеток, вытирая меня.

— Я в порядке. Но я не буду это пить. — Передав ей чашку, я снова легла.

— Могу ли я что-нибудь сделать для вас, мэм? Я пыталась получить информацию от медсестер и врачей, но они слишком боятся говорить. — Она нахмурилась, глядя на карту в ногах моей кровати.

С каких это пор все стали врачами?

— Мне дважды выстрелили в плечо, но пули не задели кость, так что рану перевязали, без гипса. Я должна придерживаться постельного режима в течение нескольких недель, плюс физиотерапия. — Спасибо, мам.

— Вы хотите, чтобы я кому-нибудь позвонила?

— Никаких посторонних. Если мне понадобится помощь, я скажу об этом.

Она как-то странно посмотрела на меня.

— Мэм, у меня нет никакой подготовки в…

Я просто уставилась на нее. Сегодня был не тот день.

— Я посмотрю, что можно сделать, — прошептала она.

— Сделай это, — ответила я, снова берясь за чай. Если он поможет справиться с болью, я вытерплю этот вкус. — Но прежде чем ты уйдешь, мне нужна информация.

— О чем, Мэм?

— Все об Авиеле ДеРосса.

Она замерла и уставилась на меня.

— Мэм, я не знаю…

— Адриана, я не буду просить тебя снова. Составь досье на Авиелу ДеРоса, — приказала я.

Она вздохнула.

— Из того, что я знаю, Авиела ДеРоса — чрезвычайно самовлюбленная социопатка. Она ни о ком не заботится, кроме себя, и никогда ничего ни к кому не испытывала, никогда. Она кажется очаровательной, но в то же время скрыто враждебной и властной и видит в своих жертвах инструменты, которые можно использовать. Ей нравится доминировать и унижать своих жертв. Она никогда не будет оставаться на одном месте слишком долго. Скорее всего, она проведет остаток своей жизни, перескакивая с одного места на другое. Я бы не удивилась, если бы узнала, что у нее вообще не было дома. Я бы также обвинила в этом ее детство, но были случаи, когда некоторые люди просто рождались без чувств.

— Тогда почему она родила меня? — Я усмехнулась. Она могла бы сделать аборт и покончить с этим.

— Причин может быть много. Возможно, она просто хотела, чтобы другой человек похвалил ее. Еще один человек, которого нужно контролировать. Она могла бы…

— До свидания, Адриана, — обрываю я ее, допивая остатки чая.

Она кивнула, прежде чем выйти из палаты. Я просто уставилась на дверь. Ее слова снова и снова прокручивались в моей голове.

Авиела была больной, извращенной сукой, и я хотела отрезать ей голову и сжечь ее. Я усыпить ее, как гребаную собаку. Но я не могла этого сделать.

Потирая живот, я вспомнила, каково это — чувствовать сталь внутри себя — внутри нас. Было холодно и тепло одновременно. Сейдж всего за секунду забрала у меня малыша. У нас. Лиам никогда не винил меня, но это была моя вина. Я поставила свою гордость выше своей семьи. В тот момент я стала чем-то похожа на свою мать, и я никогда больше не повторю эту ошибку. Я была жива — мой ребенок и я были живы — потому что Авиела не знала. Если бы она это узнала, у меня было бы еще одно пулевое ранение. Часть меня надеялась, что Лиам нашел ее, а другая часть надеялась, что она спряталась, как змея в норе, пока я не буду уверена, что наш ребенок в безопасности.

Ради Лиама, ради нашего ребенка и нашей семьи я бы оставила месть маме. Я ненавидела это. Это было не в моем характере, но я должна была. Мне придется оставить ее, пока наше дело не станет безопасным… безопаснее.

Надеюсь, наркотики будут здоровым отвлечением. У нас на юге лежал героин, который нам нужно перевезти. Не говоря уже о травке, которую Лиам купил прямо перед аварией. Я все еще ничего об этом не знала. У меня никогда не было возможности ознакомиться с этой информацией.

Потянувшись к кнопке вызова, я ждала, что кто-нибудь придет. К сожалению, это была стервозная блондинка, которая смотрела на Лиама, когда думала, что я сплю.

— Как я могу поднять вам настроение сегодня, миссис Каллахан? — спросила она с фальшивой мегаваттной улыбкой.

— Скажи Деклану Каллахану, что я хотел бы его увидеть. — Она знала, кем он был. Все знали, кто такие братья Каллахан.

Ее глаза сузились, глядя на меня.

— Миссис Каллахан, это больница. Медсестры здесь не для того, чтобы оказывать вам личные услуги.

Не сегодня.

— Медсестры здесь, потому что мы выписали чек на крупную сумму, который избавил правление от увольнения половины персонала. Если бы я захотела, я могла бы стать владельцем этой чертовой больницы, и твою задницу уволили бы и занесли в черный список так быстро, что ты бы до девяноста лет получала талоны на питание. Я предполагаю, что действительно трудно обеспечить семью на них. Четыре доллара в день? Так что на твоем месте я бы заткнулась, повернулась и оказала бы мне услугу.… Не так ли? — Рявкнула я, отчего ее глаза расширились, а рот приоткрылся.

— Чего стоишь!

Она сглотнула и кивнула, прежде чем развернуться, практически втянув Деклана в палату.

Деклан перевел взгляд с удаляющейся девушки на меня.

— Даже на больничной койке ты все еще можешь напугать людей до смерти.

— Это дар. Как дела со сделкой? — Если бы все прошло хорошо, мы стали бы на двадцать миллионов долларов богаче на сорняках.

Деклан нахмурился, двигаясь к краю моей кровати. Когда он посмотрел на мою карту, я почувствовала, как у меня дернулся глаз.

— Прикоснешься к ней, и ваши проблемы с Коралиной покажутся мелочью. — Меня так тошнило от людей, смотрящих на меня как на жертву. В меня стреляли, такое случается. Пора было возвращаться к работе, тупые придурки.

— Мел, ты должна…

— Помнишь, когда ты в последний раз думал, что мне нужно отдохнуть? — Сразу после того, как я потеряла нашего первого ребенка.

Он вздохнул.

— Сделка прошла не так, как планировалось. Мы остановились на двадцати миллионах. Они хотели получить тридцать миллионов. Лиам, ну, как всегда, начал торги, он разговаривал с тобой, а потом произошел несчастный случай. Он остановился на тридцати и мы ушли.

Я чувствовала, как надвигается головная боль. Мои зубы сжались, а кулаки сжались.

— Лиам заплатил этим ублюдкам тридцать миллионов долларов? В эту травку тоже был добавлен кокаин?

Идиот!

— Мел, он плохо соображал. Он не хотел…

— Заткнись и дай мне телефон!

— Ты ведь знаешь, что мы заработаем вдвое больше. Мы все равно недоплачивали им. Это…

Вытащив капельницу из руки, я соскользнула с кровати, заставив его броситься ко мне с широко раскрытыми глазами. Балансируя на одной ноге, я подскочила к нему.

— Деклан, позвони им и скажи, что я хочу вернуть свои деньги. — Я посмотрела ему в глаза.

— Это не покупки на Бергдорф⁶. Мел, ты не можешь…

Схватив его за пиджак, я притянула его к своему лицу.

— Позвони им, или ты сам вернёшь мне 10 миллионов.

— Как, черт возьми, я должен это сделать? — Он был в панике.

— Это не моя проблема. Сделай это, или ты никогда не станешь отцом. — Я улыбнулась, мягко похлопав его по щеке, прежде чем отпустить и прыгнуть обратно на кровать.

ЛИАМ

Я сидел в палате Феделя и ел его Желе, пока он лежал в постели. Снова посмотрев на часы, я посмотрел на его изуродованное лицо. Стекло постаралось над ним.

— Он опаздывает, — сказал я ему, откусывая еще кусочек.

— Он в инвалидном кресле, а моей матери больше нет. Ему нужно время, чтобы добраться сюда, — прошептал Федель, включая телевизор.

Да, Джино был в инвалидном кресле только потому, что мой отец посадил его туда.

— Ты знаешь, что я убью тебя у него на глазах, если он не скажет мне то, что я хочу услышать? — Я честно сказал ему об этом, наблюдая за игрой.

Краем глаза я не увидел страха в его глазах, и я не был уверен, было ли это потому, что он мне не поверил, или потому, что он уже смирился со своей судьбой.

— Если я умру, можно мне, пожалуйста, вернуть мою последнюю трапезу? — спросил он, взглянув на еду, которую я украл у него.

— Держи это дерьмо, — сказал я ему, возвращая все, кроме Желе.

— И Желе тоже, — сказал он.

— Серьезно? — Я хихикнул, глядя на чашку с недоеденным Желе.

Он кивнул.

— Тебе лучше надеяться, что это не твоя последняя трапеза. — Я протянул ему чашку, когда дверь открылась.

— Джино! — Я встал. Светловолосая медсестра вкатила его внутрь. Подойдя к ней, я схватился за ручки его кресла и подтолкнул его к кровати Феделя.

— Вам нужна… — сказала медсестра.

— Нет, ты можешь идти, — сказал я ей. После того, как она это сделала, в комнате воцарилась тишина.

Джино смотрел на Феделя со злостью и беспокойством, но в ответ Федель игнорировал его, поедая свое Желе, как будто даже не замечал его присутствия.

Джино не выглядел старым, он выглядел древним. Как будто он побывал в аду и вернулся обратно, а теперь просто ждал, чтобы вернуться обратно. Его лицо таяло, его когда-то длинные волосы исчезли, и только несколько прядей седых волос покрывали его голову. Я мог видеть шрамы, которые были отмечены по его рукам. Он гордился ими; это были его боевые шрамы.

— Мистер Моррис…

— Прекрати нести чушь, Каллахан, — с отвращением выплюнул он. — Чего ты хочешь от меня?

Сделав глубокий вдох, я попытался взять себя в руки, но с контролем было покончено. Схватив его за шею, я почти поднял старика с его кресла.

— Я пытался быть вежливым. Когда-то давно мы были врагами, но из-за моей жены ты стал частью общего дела. Именно по этой причине я не сломаю тебе руку. Ты расскажешь мне все, что знаешь об Авиеле ДеРоса. Если ты верен семье Джованни, то верен и мне, и это приказ.

Когда его лицо посинело, я бросил его на кресло и сделал шаг назад, пытаясь восстановить самообладание.

Джино закашлялся и сделал глоток воздуха, держась за горло, как будто пытался собственными руками расширить дыхательные пути.

— Авиела ДеРоса мертва, — сказал он, и я ущипнул себя за переносицу.

Я убью этого человека.

— Ты лжешь мне, Джино, — прошептал я, доставая кастет. — Джино, у меня нет ни времени, ни терпения на пустые слова. Авиела ДеРоса жива. Я знаю это, потому что она трижды выстрелила в мою жену. Твой сын, которого я собираюсь убить прямо у тебя на глазах, находится в этой палате из-за нее. Так что говори правду, иначе твой сын умрет, а ты проведешь остаток своей жизни как овощ.

— Я… я не могу. — Он покачал головой, уставившись на Феделя.

Федель умолял его взглядом.

— Папа, мы в одни в этой палате. Мелоди — дочь Орландо. Она Джованни, а мы преданы Джованни.

Джино наклонился вперед, его тело теперь было рельефным.

— Вот почему я не могу. Я поклялся Орландо, что я…

— Я убил Орландо. Он мертв, так что поклянись мне, а потом разбирайся с его дерьмом на небесах или в аду, Джино. Я сомневаюсь, что он хотел этого, так что будь умным впервые в своей жизни.

Я действительно хотел этого, и он был моей единственной зацепкой. Все остальное Авиела медленно разрушала.

— Папа, если не ради меня, не ради Лиама, то ради малышки Орландо расскажи все, — сказал Федель, и мне пришлось сдержать закатывание глаз. Мел не была маленькой девочкой. Он знал это. Но, эй, что не сделаешь ради любимой работы.

— У Орландо всегда была слабость к дерзким. — Он вздохнул, уставившись на свои руки. — Мы были на юге Италии, и там встретили ее, Авиелу Коста, так она себя называла. У нее все ели с ладони, и Орландо хотел ее. Она выглядела так, словно тоже хотела его. Всю ночь они провели в клубе, просто танцуя и разговаривая. Разговоров стало больше, и следующее, что я помню, это то, что я везу ее домой к Орландо а потом в аэропорт, когда мы вернулись в США. Он был так поражен, что просто не мог оставить ее. Я не доверял ей; в ее глазах не было настоящих эмоций. Я провел проверку, но все оказалось в порядке. Она была Авиелой Коста, но у меня все еще было это чувство…

— Я поспрашивал вокруг, и никто ничего о ней не знал. Но ее семья была мертва. Поэтому я попросил парней перепроверить всю информацию о ней. Они обнаружили, что почти вся документы— как цифровые, так и физические — были подделаны.

— Ты рассказал Орландо? — Спросил я, идя впереди него.

Джино только хихикнул.

— Железные руки был больше похож на железную голову — и его член тоже. Этот дурак увяз слишком глубоко. Он понятия не имел, что она играет с ним. Мы теряли деньги, теряли связи и были близки к тому, чтобы потерять все, а она была в его жизни всего три месяца. Он думал, что виноваты мы. Что мы воровали у него. Я думаю, он терял самообладание. Часть его знала, а другая часть была влюблена. Он устроил ловушку. По сей день я до сих пор не знаю, как он догадался, что это была она. Но я видел его в тот момент. Он держал ее за шею, готовый свернуть ее, а эта сука просто сказала: Давай, убей и своего ребенка тоже и избавь меня от хлопот.

Часть меня хотела, чтобы он убил эту суку, но она все еще была матерью Мел.

— Что он сделал? — Мел родилась, так что он ее не убил.

— То, что сделал бы любой сумасшедший. Он приковал ее к кровати и нанял сиделку. Его комната стала ее тюрьмой. Авиела боролась и ругалась, она даже попыталась использовать свое обаяние, но Орландо не отпустил ее. Она перерезала себе запястье. Он привел врача и велел вынести все вещи из комнаты, чтобы она не могла навредить себе. Она морила себя голодом, поэтому мы давали ей легкие наркотики и кормили через трубку. Так продолжалось несколько месяцев, пока, наконец, она не сдалась. Внезапно она начала вести себя как жена, и Орландо это понравилось. Но только после того, как она родила, он освободил ее от цепей.

— Черт. — Я вздохнул.

Почему наша жизнь была такой чертовски сложной? Все, чего я хотел, — это продавать наркотики, заниматься любовью со своей женой и править миром.

— Она сбежала, не так ли? — Спросил я.

Джино покачал головой.

— Нет, она осталась. Я думал, что у нее был Стокгольмский синдром. Или, может быть, она любила свою дочь. Но вскоре я обнаружил, что это не так. Орландо нашел любовника Авиелы, Леонардо Северино. Если и был кто-то, о ком она заботилась, так это он. Ни о ком другом, только о нем. Назло ей Орландо запер его в подвале, и каждый раз, когда она делала что-то, что ему не нравилось, он отрезал его конечность и дарил Авиеле в подарок.

— Те белые перчатки, которые она носила, были подарками от ее любовника, она поклялась, что не снимет их, пока они не будут испачканы кровью Мелоди и Орландо. Она сказала, что не успокоится, пока все белое не станет красным. Орландо хотел, чтобы у Мел была мать, которая любила бы ее, поэтому он смирился с этим. Маленькая Мелоди росла в окружении матери, проклинающей каждый ее шаг. Только когда Мел исполнилось шесть лет, она начала замечать, что «любовь» ее матери к ней на самом деле не была любовью. Поэтому Орландо согласился отпустить ее и Леонардо при условии, что они никогда больше не приблизятся к его дочери.

Все обретало смысл, но в некотором смысле я все еще был сбит с толку.

— Если это правда, то как Мел попала в тот самолет? Орландо никогда бы ее не отпустил.

Джино нахмурился.

— Вот почему Авиела украла ее. Мы отвезли их в аэропорт, даже подождали, пока они сядут в этот чертов самолет. Нам нужно было убедиться, что они улетели. Мы думали, что у нас все под контролем. Однако ей каким-то образом удалось украсть Мелоди прямо у нас из-под носа. Орландо не знал, что она забрала Мелоди. Никто из нас не знал. Он был тем, кто сбил тот самолет. У него все было готово к взрыву. Он так сильно ее ненавидел. Он ни за что не хотел просто отпустить ее. К тому времени, когда мы поняли, где находится Мелоди, Орландо…Орландо был вне себя от горя. Он думал, что убил свою собственную дочь. Именно тогда мы узнали, что Авиела была ДеРоса. Мы получили сообщение от одного из наших осведомителей в доме Вэнса, что люди Вэнса спасли ее. Взрывчатка сработала не так, как планировалось. Самолёту оторвало крылья, но пилоту удалось приземлиться на воду. Видео было в значительной степени уничтожено, но…

— Там было видео? На самолете… в 90-е годы? — Спросил его Федель, впервые заговорив.

— Орландо установил камеры, он хотел увидеть, как она горит. Поскольку люди Вэнса не знали о Мелоди, а Авиела не проснулась, чтобы убить ее, Мелоди выжила. Ее оставили в живых, потому что люди Вэнса просто хотели напугать ее и оставили замерзать. Орландо никогда так не благодарил Бога, как в ту ночь, когда она вернулась к нему. Все детские воспоминания Мелоди — в основном ложь, и он хотел, чтобы так оно и оставалось. Он заставил нас поклясться никогда не рассказывать ей ничего, что могло бы раскрыть правду.

Вздохнув, я присел на край кровати Феделя.

— Я Каллахан. Я возглавляю одну из самых сильных, если не самую сильную организацию в мире. Мы торгуем и продаем. Убийство — всего лишь побочный эффект этого. У меня нет ни времени, ни терпения разбираться с вашими погаными жизнями. Я не хочу тратить свое время, деньги или людей на ваше семейное дерьмо!

— Тогда ты женился не на той женщине. Джино нахмурился. — Мы знали, что Авиела была ДеРоса, потому что она не была Каллахан, и она, черт возьми, точно не была Валеро. У скольких других семей достаточно сил, чтобы прийти к нам. Тогда это были Каллаханы во главе с Седриком, Валеро во главе с Вэнсом, Джованни во главе с Орландо и, наконец, ДеРоса во главе с Иваном. Вся информация, которую Авиела украла у нас, оказалась в руках Ивана ДеРоза. Я даже не видел этого человека — никто не видел, — но этот ублюдок всегда был на шаг впереди нас. Джованни и ДеРоса враждуют с тех пор, как дед Мелоди убил семью Ивана. Ты думаешь, Авиела облажалась? Ее отец хочет, чтобы каждый Джованни был стерт с лица земли. Все это — всего лишь одна большая битва за месть.

— Мелоди — Каллахан. Она моя жена. — У меня начинала болеть голова; я чувствовал, как она раскалывается. — Должно быть что-то еще. Какая обида была у ДеРоса на Каллаханов? И как, черт возьми, они заставили Шеймуса сделать то, что они хотели?

— Шеймус? — Спросил Джино, выводя меня из себя. — Старая задница, которая слишком занята отсасыванием себе, чтобы заботиться о ком-то еще?

— Он мой дедушка. — Я напомнил ему, что это не имело значения.

— Позор, — с отвращением выплюнул он. — Я ничего не знаю ни о Шеймусе, ни о Каллаханах. Я рассказал тебе все, что знаю. Авиела хотела, чтобы Мелоди умерла еще до ее рождения. После этого нападения она, скорее всего, покинет штат, если не страну. Авиела наносит удар, а затем уходит. Она не может долго оставаться на одном месте. Плен Орландо чуть не свел ее с ума… точнее ещё больше свел с ума.

— В этом есть нечто большее. — Я схватил Желе. — Он все рассказал, — сказал я Феделю. — Это не последний твой прием пищи, смирись с этим.

Я вышел. Я так устал от этой паутины лжи и улик. На кого, черт возьми, я был похож? На Нэнси, мать твою, Дрю?

Прогулка до палаты Мел была короткой, и я заметила, что Деклан смерил меня убийственным взглядом, когда говорил по телефону. Я не знал, в чем была его проблема, но если он не перестанет пялиться на меня, как на мелкого преступника, я сломаю ему зубы. У меня не было ни времени, ни сил, и я ненавидел больницы. В одном месте было слишком много наркоманов и мертвецов.

Мне нужен гребаный отпуск.

Я протянул пустую чашку из-под желе Монте, который странно посмотрел на меня. Войдя в палату Мел, я прислонился к двери.

— Я хочу новую любовницу, — сказал я ей.

— Я хочу нового мужа! — отрезала она. — Ты купил это дерьмо за тридцать? Что, черт возьми, с тобой не так?

Мне действительно нужен гребаный отпуск и бренди. Много бренди.