Неприкасаемые

ГЛАВА 20

«Кто король для Бога? Кто Бог для короля?»

— Дж. Дж. МакЭвой

ДЕКЛАН

Сунув нож в ботинок, я открыл наш багажник и порылся в одежде Коралины, чтобы найти свои новые пистолеты.

— Я думала, мы не убиваем по воскресеньям? — спросила она меня, собирая наши вещи по комнате.

— Мелоди и Лиам — нет. Я не уверен, почему. Как будто они действительно верят, что Бог ценит это, — пробормотал я, заряжая патроны.

Смеясь, она подошла, обняла меня за шею и поцеловала в щеку.

— Теперь ты говоришь от имени Бога?

Закатив на нее глаза, я схватил свои глушители.

— Нет, но убийство в 11:59 вечера и в полночь — все равно убийство.

— Тебя это не беспокоит? — прошептала она мне на ухо.

Я не ответил и продолжил готовиться.

— Деклан.

— Нет, Коралина, меня это никогда не беспокоило. И никогда не будет беспокоить. Я хочу, чтобы мы были в безопасности, — ответил я, глядя ей в глаза. — Мне нравится знать, что наша семья в безопасности, мне нравится быть причиной, по которой нашу семью боятся.

Она просто кивнула.

— Можно мне пойти?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос.

— Деклан, я сказала, что, возможно, беременна. Я могу стрелять из пистолета. Я в порядке. Ты знаешь это. — Она застонала, отступая от меня. Я скучал по ее прикосновениям.

Поднявшись на ноги, я поцеловал ее, схватив за бедра, поднял и прижал к стене.

— Мы можем поссориться после того, как отвезем тебя к врачу, солдат Джейн. — Она нахмурилась, но это исчезло, когда мои губы встретились с ее.

— Иди отрежь кому-нибудь палец.

— Я сделаю тебе ожерелье. — Я рассмеялся, когда ее лицо исказилось от ужаса. Взяв пиджак, я вышел за дверь и обнаружил, что Монте уже ждет меня на лестнице.

— А они знают? — Спросил я, когда мы спускались. Прошло не менее четырех часов с тех пор, как Лиам отдал приказ. Очевидно, мы были в меньшинстве, но это не имело значения, если у них было слишком сильное похмелье, чтобы драться. Направляясь к черному ходу, я встретил Дилана и Феделя, а также Гэвина и Кирана; от шести до тринадцати человек: не так уж плохо. Оба они были с нами в течение многих лет, но работали в основном на улицах, держа ухо востро в отношении любых дилеров, которые могли кидать нас на деньги — или, что еще хуже, болтать, — затем они приходили ко мне. Я не доверял им настолько, чтобы позволить им проводить слишком много времени ни с Мел, ни с Лиамом.

— Все, что они знают, это то, что мы причиняем вред некоторым людям, — ответил Монте.

Кивнув, я быстро оглядел их, прежде чем вытащить пистолет.

— Люди, которые наставили оружие на Боссов, они не увидят утреннего света. Убейте их тихо. Если кто-то встанет у вас на пути, избавьтесь и от них. Есть вопросы?

Никто из них не произнес ни слова, двое вытащили ножи, а другие пистолеты, прежде чем уйти. Я наблюдал, как они отступают в сгущающуюся темноту, как монстры из глубин ада.

Вдыхая аромат влажной травы и свежий воздух, я посмотрел на дом Шеймуса и обнаружил, что Коралина смотрит на меня сверху вниз. Она подмигнула, прежде чем закрыть окно.

Продвигаясь вперед, как монстры передо мной, я не мог не думать о том, каким счастливым человеком я был, как почитали нашу семью, и я не мог дождаться, когда смогу разделить это величие с нашим ребенком. Шагая вперед против воющего ветра, я смотрел на пламя, сияющее в окне дома старика Дойла. Это было единственное, что действительно выделяло его дом среди остальных разрушенных зданий. Когда мы были детьми, Лиам, Нил и я приезжали навестить Шеймуса, и мы всегда находили его здесь; он курил и напивался до комы, а перед ним лежала колода карт.

Как бы Лиам ни старался посидеть с нами в той комнате, он не мог. Дым так сильно вредил его легким, что ему приходилось уходить. Шеймус говорил ему, чтобы он перестал торчать там, где ему не место, и старик Дойл каждый раз смеялся, рассказывая нам с Нилом, как нам нужно научить нашего брата быть мужчиной.

— Лиам никогда ничего не добьется, мальчики. Печальный факт заключается в том, что не все мужчины созданы равными, иногда слабые сражаются, а затем погибают.

Ни один из них не знал этого, но я увидел Лиама, которому было всего двенадцать лет, стоящего в дверях. Он вышел просто перевести дух и вернулся, чтобы проявить себя. С затравленным выражением глаз я наблюдал, как часть его умирает. Сквозь пелену дыма он встретился со мной взглядом, и я знал, что он никогда не забудет. Он вышел за дверь, делая вид, что его там никогда не было.

— Я ждал Лиама. — Старик Дойл сидел за покерным столом с сигарой во рту и пистолетом на столе.

Пройдя вперед, я занял место за столом.

— Мой брат не разменивается по таким мелочам.

— А ты? — он хихикнул, раздавая мне карты.

— Я делаю это в дар своему двоюродному брату, — ответил я, хватая карты.

Рассмеявшись, он покачал головой.

— Кто бы мог подумать, что маленькая дворняжка вырастет таким?

Уставившись на флеш-рояль в своих руках, я просто покачал головой.

— Я, — сказал я, обнажая свои руки. Он уставился на меня на мгновение, прежде чем потянуться за пистолетом. Но прежде чем он поднял руку, я всадил пулю ему в лицо. Его тело рухнуло на пол, и его кровь потекла ко мне, как вино по мрамору, заставляя меня поставить ноги на заваленный картами стол. Схватив его сигару, я докурил её как раз в тот момент, когда зазвонил мой телефон.

— Да, Нил?

— Скажи, что тебе еще дерьмовее, чем мне. — Он вздохнул в трубку.

— Я только что выиграл партию в покер, и у меня в руках довольно хорошая сигара. Жизнь здесь хороша. — Я ухмыльнулся, глядя на старика сверху вниз.

— Ну что ж, тогда гребаный день. Не мог бы ты, пожалуйста, сказать мне, кто, черт возьми, такой этот гребанный Рой? Я только что получил известие, что у него есть на продажу высококачественную дурь.

— Высококачественная дурь? Откуда он ее взял?

— На самом деле мне похуй. Мы все еще пытаемся выяснить, кто всадил пулю в президента Монро. — Я почти забыл об этом.

— Разберись с президентским дерьмом. Я дам знать Мел и Лиаму о Рое. Через несколько часов мы отправляемся домой, и тогда ты сможешь вернуть корону.

— Моя голова уже болит, — ответил он.

— Нил, это была отсылка к Шекспиру? Когда ты научился читать? — Я рассмеялся.

— Пошел ты! — сказал он, прежде чем повесить трубку.

— Я тоже люблю тебя, кузен, — сказал я, сам себе. Поднявшись со стула, я подошел к окну и задул одинокую свечу.

— Прощай, старик. Передай дедушке от меня привет.