Неприкасаемые

ГЛАВА 19

«Короли убивают ради империй, безумцы — ради аплодисментов».

— Джон Драйден

МЕЛОДИ

Я знала, что это был он, и он знал, что я не сплю. Как кто-то мог спать, когда он так громко хлопал ящиками нашего комода? Я хотела рассказать ему о ребенке и спросить, что случилось, что вызвало его гнев, но я не могла заставить себя заговорить. Он просто выводил меня из себя!

ХЛОП!

— Мы здесь уже неделю, — сказала я. — В этом чертовом комоде ничего нет! Так что либо руби его на дрова, либо оставь в покое.

— Конечно, ваше высочество! Не дай Бог, я нарушу ваш покой. — Он с такой силой хлопнул по комоду, что стоявшие на нем книги упали.

Вздохнув, я прикусила язык, изо всех сил стараясь не взорваться снова.

ХЛОП!

— УХ ТЫ! — Я закричала, хватая подушку за головой, чтобы бросить ему в лицо. Он с легкостью поймал ее, а затем уронил, когда я поднялась с нашей кровати. Но он притворился, что даже не заметил меня.

— Мужчины и ваши тупые гребаные двойные стандарты. Сколько горничных ты трахнул, Лиам? Сколько из них все еще работают в нашем доме? Я не твоя…

— Вот тут ты ошибаешься! — рявкнул он, наконец-то заметив меня. — Ты моя! Ты так одержима желанием напоминать мне, что ты не принадлежишь никому, кроме самой себя. Но это чушь собачья. Моя фамилия вписана рядом с твоей. Ты принадлежишь мне! И я принадлежу тебе, и чем скорее ты вбьешь это в свой толстый череп, тем меньше седых волос у меня будет!

— У меня толстый череп? Ты единственный… — Я остановилась, быстро схватившись за живот, когда движение усилилось.

— Любимая? — Лиам бросился, хватая меня.

— О, теперь я любимая? — Прошипела я, отталкивая его, и, пошатываясь, подошла к кровати. — Черт возьми, малыш, ты не можешь быть на его стороне.

— Мел, — позвал он, притягивая меня ближе к себе на кровати. — Что случилось?

Вздохнув, я легла на спину, держась за живот.

— Малыш пошевелился сразу после того, как ты ушел. Тогда было не больно, но сейчас больно.

Лежа рядом со мной, он медленно погладил мой живот.

— Ты пьешь чай?

— Фу, я так устала пить это дерьмо. Но если это поможет, то я выпью немного утром. — Я не была любителем чая, но последнее, что мне было нужно, — это еще больше боли.

— Когда мы вернемся в Штаты, попробуем что-нибудь еще, — ответил он, целуя мое плечо.

— Я все еще зла на тебя, — тихо сказала я, наклоняясь к нему.

— Но я не могу злиться на тебя, потому что ты носишь моего ребенка, говоря о двойных стандартах, — ответил он, и я просто собиралась пропустить это мимо ушей.

— Лиам, я не стыжусь своего прошлого. Задолго до того, как ты появился в моей жизни, у меня был секс с…

Оторвавшись от меня, он перекатился на спину.

— Ах, пожалуйста, не говорю! Я все понял. Мне это не нравится, но, пожалуйста, не говори.

Перевернувшись, я увидела, как его лицо скривилось в гримасе, как будто он унюхал что-то ужасное.

— Мужчины никогда не меняются. — Я засмеялась, ложась обратно, когда музыка зазвучала через окна. Было громко, как будто тысяча пьяных ирландцев пытались выть на луну.

— Это и есть фестиваль?

Наклонив голову к окну, Лиам некоторое время молча слушал, прежде чем сесть.

— Я забыл, что сегодня Féile Na Beatha.

— Праздник жизни? — Я быстро перевела.

Ухмыльнувшись, он кивнул.

— Он возник как праздник для Богов и Богинь, чтобы отметить переход от лета к осени. Восхваляя их песнями во время совместного употребления вина, все в надежде, что они соберут достаточно урожая на зиму. Теперь это просто предлог, чтобы отвратительно громко петь пьяными на улицах.

— Кельтские боги и богини? — Я изо всех сил старался не рассмеяться, однако ничего не могла с собой поделать. Притянув меня в свои объятия, мы боролись поверх простыней всего секунду, прежде чем он прижал меня к себе.

— Ты смеешься над древними богами, в которых верили мои предки? — он улыбнулся мне, всего в нескольких дюймах от моего лица.

— Я уверена, что они бы не возражали, учитывая, что это, вероятно, первый разговор о них за несколько столетий. Твои древние Боги — отстой. — Я улыбнулась, когда он покачал мне головой.

— То, что о них не снимают фильмы, не значит, что они отстой.

— Именно так. У нас есть Юпитер, Аполлон, Марс. В Греции есть Геракл и Олимпийцы. Черт, в германском регионе есть Тор и скандинавские божества, а еще есть ирландцы. Понятно, почему вы все так быстро перескочили в христианство.

— Геракл был героем, а не богом. — Он нахмурился, отпуская мои руки, и поцеловал меня в шею.

— Теперь ты заинтриговал меня этим Féile na Beatha. — Я застонала, изо всех сил стараясь не поддаваться ему, но, черт возьми, он знал, куда целовать. — Мы должны пойти и увидеть твой народ во всей его красе.

Схватив меня за грудь, он остановился и посмотрел мне в глаза.

— Позже.

Я знала этот взгляд.

— Лиам, тебе лучше не…

ХЛОП

Я посмотрела вниз на свой уже порванный бюстгальтер, прежде чем встретиться с ним взглядом.

— Ты придурок.

Ухмыляясь, он медленно расстегнул ремень.

— Как пожелаешь, любимая.

— О нет, ты не понимаешь. — Я засмеялась, опрокидывая его на спину, прежде чем оседлать его:

— Ты меня сегодня разозлил.

— Тогда позволь мне загладить свою вину, — сказал он. Перевернув меня, прежде чем я успела даже моргнуть, его руки уже с легкостью стаскивали с меня джинсы.

Он медленно стянул с меня трусики зубами, пока они не оказалось вокруг лодыжек, затем начал прокладывать путь поцелуями вверх.

— Лиам… — Я сдержала стон, когда его палец оказался внутри меня.

— Да, любимая? — невинно сказал он, наблюдая за мной, пока я стонала под ним.

Он медленно входил и выходил из меня… мучительно медленно, хихикая, когда я покачивалась под его пальцами и пыталась заставить его двигаться быстрее.

— Лиам… — Он крепко поцеловал меня, покусывая мои губы, одновременно трахая меня своими пальцами.

— Ты тоже меня разозлила. Но ты почти прощена. — Он на мгновение остановился. — Мне нравится видеть, как ты извиваешься подо мной.

— Хмммм… — Я снова застонала, когда его пальцы задвигались быстрее, заставляя меня сжаться вокруг них.

— И все это из-за трех пальцев, детка? — Он рассмеялся, точно зная, что делает. — Интересно, как громко мой язык заставит тебя кричать.

— Лиам, просто… — Он не дал мне возможности закончить. Вытащив из меня свои пальцы, он широко раздвинул мои ноги, прежде чем напасть на мою киску.

— О Боже мой! — Я застонала, когда обхватила ногами его голову и потянулась вниз, чтобы схватить его за волосы.

Его язык…Иисус, блядь, Христос. Держась за мою талию, его язык проник глубже в меня, потрясая меня до глубины души, когда я толкнулась к его рту. Я не могла себя контролировать. Я хотела прокатиться на его языке. Я хотела от него большего.

— Лиам… Черт… — Я закричала, когда кончила. Я на мгновение прижалась к нему, пытаясь отдышаться, прежде чем рухнуть рядом с ним.

Я услышала, как он вдохнул столь необходимый воздух в свои легкие, прежде чем поползти вверх по остальному моему телу, оставляя короткие, быстрые поцелуи на моей коже.

— Ты определенно искупил вину, — сумела прошептать я, играя с его мягкими волосами.

Он притянул меня в свои объятия, прежде чем лечь обратно.

Он ничего не сказал; он даже не посмотрел на меня. Вместо этого он просто уставился в потолок, играя с моими пальцами. Выражение его глаз беспокоило меня. Честно говоря, что бы ни занимало его разум, отвлекая его внимание от нас, это сильно раздражало меня.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь о Джинксе, — прошипела я, положив голову ему на грудь.

Наконец взглянув на меня, он усмехнулся, убирая мои волосы за ухо.

— Любимая….

— Лиам, я была с другими до тебя. Я не могу и не хочу исправить прошлое, да и не должна этого делать. Но есть явная разница между тобой и всеми остальными, — заявила я, беря его руку в свою.

Я уставилась на наши обручальные кольца. Это было так странно для меня. Я замужем, беременна, влюблена. Куда подевалась прежняя Мел? Я едва могла сказать своему отцу, что люблю его, когда он был жив. Я даже не уверена, была ли это любовь или просто уважение. И все же, с ним… Он заставил меня почувствовать себя нежной. Он разрешил мне быть нежной.

— И в чем же разница? — спросил он, вырывая меня из моих мыслей.

Застонав, я наклонилась, чтобы прикусить его сосок.

— Черт возьми, Мел.

— Ты знаешь в чем, задница. Я их не любила. Я не заботилась о них. Они были просто мужчинами. Я люблю тебя. Я забочусь о тебе, и ты мой муж. Ни один из них не имел значения.

— Видишь, это было не так уж трудно, верно? — Он рассмеялся. Мне нравилось, как он смеялся. Это было похоже на леденящий ветер, который всегда пронизывал меня насквозь.

Изо всех сил стараясь не улыбаться, я направилась за своей одеждой.

— Куда, черт возьми, ты идешь? Я ещё не закончил с тобой! — крикнул он позади меня.

— Это тебе нужна была передышка. А теперь я хочу сходить на Féile Na Beatha.

Он нахмурился, его глаза блуждали по моему телу.

— Это еще не конец.

— Я бы и не мечтала об этом. — Я подмигнула, хватая платье, прежде чем направиться в ванную.

— Мел, — прошептал он так тихо, что я чуть не пропустила это мимо ушей.

— Да?

— Я люблю тебя. Я забочусь о тебе, и ты моя жена.

Я постояла там мгновение, просто глядя на него, а он на меня.

Кем мы были?

Как мы пришли к этому?

Когда мы стали… возлюбленными?

И почему меня это больше не беспокоило?

Было так странно быть с кем-то таким открытым. Полностью доверять кому-то.

— Хорошо, — было все, что я смогла сказать, прежде чем заперлась в ванной и прислонилась к двери.

ЛИАМ

Умение ориентироваться в море пьяных ирландцев и женщин было навыком, которым моя жена не обладала. В тот момент, когда мы въехали в захудалый кирпичный городок, который называется Киллешин, она была вынуждена уткнуться носом в мою рубашку, чтобы ее не вырвало. В воздухе стоял такой сильный запах алкоголя, что мог опьянить слона, и бонусом к нему шел аромат жареной баранины, смешанный с вонью человеческого пота.

Однако мы пришли сюда не за едой и даже не за алкоголем. Мы пришли за музыкой, которая эхом отражалась от каждого камня, ставня и живого существа.

— Мы можем вернуться домой, — произнес я, притягивая ее в свои объятия, когда стадо поглотило нас целиком.

— Я в порядке, мне просто нужна секунда, чтобы привыкнуть, — пробормотала она, делая еще один глубокий вдох в мою рубашку.

То, как она держалась за меня, делало ее милой и невинной, как нежного птенчика. Было страшно от того, как хорошо она могла скрывать, кем она была на самом деле.

— Лиам?

— Да.

— Что твои родители делают? — спросила она, останавливаясь, чтобы посмотреть на моих маму и папу, которые стояли всего в нескольких шагах от нас, возле кучки празднующих.

Ни мама, ни папа, казалось, не замечали идиотов вокруг них. Они были слишком заняты пожиранием друг друга глазами. Мой отец медленно опустился на одно колено, вытаскивая маленькую красную коробочку.

— Он снова просит ее руки, — сказала Коралина позади нас, когда она подошла рука об руку с Декланом. Она ухмыльнулась так широко, что казалось, ее лицо вот-вот разорвется пополам.

— Дядя — ловкий выдумщик, — подмигнул Деклан, обнимая Коралину.

— Он сделал предложение в первый раз здесь, верно? — спросила Коралина.

Я уверен, что она уже должна была знать ответ.

— Да, я действительно верю, что мама была настолько беременна, что не могла даже видеть пальцы своих ног, не говоря уже о кольце, которое он ей купил.

— По крайней мере, у него было кольцо, Деклан.

— Ты никогда не позволишь мне забыть об этом…

— Кого мы видим: клан Каллаханов? — крикнул старик Дойл, и музыка оборвалась, толпа пьяных расступилась, и его люди окружили нас, как стервятники свою добычу. Выпуская дым из носа, его старые глаза с отвращением оглядели Мел. — И эта итальянская пизда тоже.

Его люди засмеялись, и один за другим все остальные свидетели, по крайней мере те, у кого были хоть малейшие умственные способности, вернулись в свои дома.

— Тебе следует завязать с трубкой, старина. У тебя осталось не так уж много мозговых клеток, — прошипела Мел, полностью освобождаясь от меня.

Опираясь на трость, он снова шагнул вперед.

— В мое время такие девки, как ты, держали рты на замке, а ноги раздвинутыми. И никак иначе.

Ее рука дернулась в направлении пистолета, умело спрятанного сзади в лифчике. Шагнув вперед, я протиснулся между ними, мой отец и Деклан были рядом со мной через несколько секунд.

— Хорошая шляпа, Дойл. — Я ухмыльнулся старому матерчатому цилиндру, который сидел на его седой голове. — Какого черта тебе нужно?

Снова сунув трубку в рот, он глубоко затянулся и выпустил дым нам в лица.

— Ты был у Брайаров. На самом деле, до моего сведения дошло, что ты чуть не убил одного из них. Твоя неделя закончилась, и будет лучше, если твоя семья вернется в глубины Ада, из которых вы вышли.

— Или что? — Спросил я, вынимая трубку у него изо рта. — Что ты будешь делать, если моя семья и я решим провести здесь еще несколько дней, может быть, даже месяцев?

Его ноздри раздулись, и я почти услышал, как хрустнули его кости, когда он попытался выпрямиться.

— Вы играете с огнем, молодой человек. — Он плюнул мне под ноги. В тот момент, когда он это сделал, толпа мужчин медленно окружила нас. Даже тупой ублюдок, которому я прострелил ногу, демонстративно держал свой пистолет в нашей стороне.

— Мы из ада, помнишь? — ответила Мел, ее глаза пробежались по каждой черной винтовке. — Рождённым в огне, он не может причинить вреда.

— Такая молодая и такая глупая, — сказал он опасно, медленно вытаскивая фотографию из кармана пиджака. — Ты думаешь, что можешь приехать в нашу страну и ходить по воде? Думаешь, ты неприкасаемая? Пока ты стреляешь в одного, другой стреляет в тебя. Все, что нужно, — это один выстрел, прежде чем другие выступят против вас. Иди домой. Убирай свою грязь из моей страны, потому что ты не переживешь здесь еще одной ночи.

Повернувшись к моему отцу, он просто рассмеялся надо мной, качая головой на дурака перед нами. Моя мать, будучи моей матерью, выглядела скучающей и раздраженной, сжимая в руке свой подарок.

Взглянув сверху вниз на мою жену, она просто кивнула. Прежде чем он успел моргнуть, мой кулак врезался в морщинистое лицо Дойла. Его цилиндр слетел с головы и покатился к моим ногам. Вытащив пистолет из кобуры, я схватил его за воротник и ткнул стволом ему в глаз.

— Кузен, этот дурак пытается меня шантажировать? — Я усмехнулся, впиваясь глубже в его глаз.

Деклан нахмурился, на его лице было то же выражение, что и у нашей матери.

— Я полагаю, что да. Интересно, знает ли он, что у него нет людей, которые могли бы подкрепить его угрозы.

Единственным свободным глазом он оглядел людей, которые, как ему казалось, поддерживали его. Мужчина, которого я подстрелил ранее, прихрамывая подошел, схватил цилиндр Дойла и передал его Мел.

— Где твоя гребаная преданность? — он кричал, вырываясь из-под меня.

— Разве это не очевидно? — Ответила Мел, отряхивая пыль с его шляпы, прежде чем надеть ее на голову. — У нас.

Притянув его лицо ближе к своему, я крепко сжал его горло.

— Тебе чертовски не повезло.

— Однажды… — Он с трудом пытался заговорить.

— Избавь меня от ханжеской чуши, Дойл. Я все это уже слышал раньше. Ирландия в тебе не нуждается. Ты не нужен этому городу, и когда твоя кровь забрызгает его улицы, ее смоет дождь.

— Лиам, — позвала моя мать, делая шаг вперед. — Сегодня воскресенье.

В гневе уставившись на часы, я вытащил пистолет из его глаза, прежде чем мягко ударить его по щекам.

— Как тебе повезло, старина Дойл.

Поднимаясь с земли, я боролся с желанием выбить из него все дерьмо; старик или нет, он угрожал не той семье. Оттолкнувшись от земли, он отряхнулся, оглядывая всех нас, прежде чем медленно отступить. Очень немногие люди, все еще верные ему, помогли ему сесть в грузовик в конце улицы.

Единственным доказательством того, что на улицах когда-либо проходил фестиваль, были огни, которые качались на ветру, разбросанные бутылки на тротуарах, с которых все еще капал ром, и брошенные инструменты, которые всего несколько мгновений назад были наполнены музыкой.

— Нам не хватает только перекати-поля, развевающегося на ветру, — пошутила Коралина из объятий Деклана.

Что-то было не так с этими двумя.

— Кто-нибудь, сыграйте для нас, пока я не забыл, что сегодня воскресенье! — Взревел я, выталкивая на сцену кого-то, похожего на Дилана, Монти и Джинкса.

Взяв жену за руку, я потянул ее навстречу музыке.

— Кого ты чуть не убил? — спросила она, пока мы танцевали.

— Ты сказала, что не хочешь об этом знать.

Ее губы сжались в прямую линию. Мне было интересно, как долго еще она сможет выносить пребывание в темноте. Глубоко вздохнув, она оглядела новых людей — людей, которые удачно переметнулись на другую сторону, мужчин без преданности — и я как будто читал ее мысли.

— Мы не убиваем по воскресеньям, — напомнил я ей.

— Не убиваем, — ответила она, — но другие в нашем распоряжении никогда не брали на себя таких обязательств.

Схватив цилиндр с ее головы, я надел его на себя.

— Бедный старина Дойл.

— Не только он, все они. Нам не нужны новые люди, и я чертовски уверена, что не доверяю людям, которые так легко предают своих.

Именно.

— Что нам делать? — Спросил я, быстро кружа ее.

— Сегодня воскресенье, Лиам. По воскресеньям мы следуем заповедям из Библии. И я отчетливо помню отрывок об убийстве людей во сне. Весь этот алкоголь должен скоро подействовать. Ирландцы вы или нет, но вам нужно поспать. — Она усмехнулась, обвивая руками мою шею.

— Как написано, так будет сделано, — сказал я, когда музыка закончилась. Оторвавшись друг от друга, мы стояли и аплодировали на пустых улицах Киллешина.

— Деклан, — прошептала она, наклоняясь к нему. — Собери людей — наших людей — и убей их всех, мне все равно как. Мы выезжаем на рассвете; я думаю, Лиам узнал все, что ему нужно.

Они запомнят это, все они. Здесь, в Ирландии, в Штатах и по всему миру.

Это была не игра. Это была наша гребаная семья, и ничто не могло превзойти семью.